Воздаяние

Зима воспринимал происходящее как дурной фильм, в котором ему и всем остальным достались незавидные роли. Всё плыло, словно в тумане. Он не помнил, как их по одному выволокли из машины и завели в отделение. Не осознавал он лязга решётки, за которой оказались «универсамовские». Грязная, тёмная, вонючая комнатушка. Зелёные стены, коричневый пол, мутная лампочка на потолке, пара ободранных лавок. Наручники с них сняли, что странно. Впрочем, что выглядело странным, а что – нет, Вахит уже различить не смог. Адская круговерть начисто лишила рассудка, заполонив всё шоком. Зима плюхнулся на ближайшую лавку и застыл изваянием. Валера, бледный и ослабленный, рухнул тут же рядом. По привычке привалился боком к Вахиту. Зима хотел было начать разговор. Мялся, собирался с духом, но тут их прервали. - Ты! На выход! – скомандовал Халиков. Он вынырнул аки чёрт из табакерки, оказавшись внезапно перед обезьянником. Пацаны разом вздрогнули. Турбо понимал, что фраза относится к нему. Он тяжело поднялся и подошёл к решётке. Та снова противно заскрежетала. Оперативник, верным прихвостнем скакавший около усатого очкарик, вновь нацепил на Валеру наручники. - Куда Вы его? – спросил Вахит. Он подошёл вплотную к решетке и сквозь её прутья смотрел на измученного Валеру. - А что такое? – непонимающе вытаращил глаза Ильдар. – Бедные ребятишки не могут без своего главаря? Он вам как мамка что ли? Поглядев на хмурые лица пацанов, Халиков разоржался. - Ну и идиоты же вы все! – утирая уголки глаз, продолжил он. – Нет бы жить по - людски, по - нормальному. Позорище! Отребье! - Ладно, уводи его! - велел Ильдар оперативнику и зашёл к дежурному. Марат всё это время сидел в конце коридора и смотрел, как "Универсам" завели в обезьянник. Он не испытывал радости. А хотелось. Хотелось ощутить торжество, что он добился своей цели и Турбо, его враг, будет нести наказание. Но радость всё не просыпалась. Суворов – младший поднялся и тихонько подошёл к решётке, что отделяла теперь пацанов от него. Вон сидит Лампа, а рядом ссутулился Пальто. В прутья решётки вцепился Вахит. Смотрит злым взглядом туда, куда увели Турбо. Марат хочет пройти мимо, но длинные и цепкие руки Зимы хватают его за куртку. - Зачем ты это сделал? – хрипло и строго гвоздит Вахит. Бывший группировщик с опаской смотрит на бывшего «супера». Зима спокоен внешне, но во взгляде столько скорби и отчаяния. - Зачем, Маратик? - картавя, он повторяет вопрос. Марат вздыхает и отворачивается. Он не знает, зачем. Точнее, знает. Но невозможно сейчас взять и всё объяснить. Его никто не поймёт, нечего и пытаться. - Зря ты так, Марат. Зря. – Зималетдинов отпускает чужую куртку и руки его безвольно виснут на перекладине решётки. – Ты не мне всё сломал. Не пацанам. Ты себе сломал. Абсолютно всё. - Так вам и надо! – зло отвечает он. – Твари трусливые! Начинается гвалт. Пацаны вскакивают, трясут решётку и орут, что есть сил. Зима шипит, что Марат крыса ментовская. Остальные тоже поносят «чушпана продажного», но слушать это нет сил. Выйдя из терпения, Марат затыкает уши и бежит на улицу.

***

- Повторяю ещё раз, врать смысла нет! - Ильдар устало трёт переносицу. День кажется бесконечно долгим, несмотря на то, что давно глубокий вечер. Неразличимо слились в одно целое все оттенки часов и минут. В горле першит от количества выкуренных сигарет. Что-то не сходится в расчётах Халикова. От этого он делается мрачнее ноябрьского неба и злобно таращится на Турбо. - Я не вру, сколько мне ещё повторить? – Турбо хрипло огрызается. – Не убивал я Жёлтого! У Адидаса – старшего с ним тёрки были. Вас развели, а вы и верите! - Хамишь… - А что, только Вам так можно разговаривать? - Валерка не сбавляет тон. – Вы из меня сколько часов жилы тянете? И при этом не хотите понять одного: у Вовки Адидаса мотивов полно было. И Маратик с резаным ухом появился просто так что ли? Они такими разукрашенными после разборок с Жёлтым приехали. Мелкий ещё что-то про стояние на коленях говорил. И то, его заткнули быстро. Значит, был замес. Вы бы Марата так прессовали, а не меня. Револьвер этот, если хотите знать, Кощею принадлежал. Он его в сейфе хранил. Вовка Кощея попёр, сейф раскурочил. А там револьвер. К себе он его и прибрал. С Кощея начинайте крутить всю историю. Мне тот Жёлтый сто раз не впёрся. - А что за история с Ахмеровой? – прищурившись, Халиков продумывал ходы и вопросы. Его напрягал этот Туркин. Как будто ему нечего терять. Должна же быть у него «точка». Надави и расколется. Или сдаст с потрохами кого надо. - Какая история? А! Ну сох по ней Маратик. Вроде как шуры – муры намечались. А тут Колик её перехватил. Считайте, что из под носа увёл. Ну из-за этого всё и началось. Марат прибежал весь встрёпанный и давай голосить. Вовка и поднялся. Как не впрячься за родного брата? Колик же в бригаде Жёлтого был. Вот и вся история. Ильдар заметил, что Валерка говорил размеренно и спокойно. Если до этого Туркин весь ерепенился, стремясь доказать свою невиновность, сейчас совершенно другое поведение. Ощущение, что он этот рассказ репетировал. Не тут ли собака зарыта? - Ну а ты сам что думаешь? – поинтересовался Ильдар. – Насчёт Айгуль этой? Она с окна шагнула. - Да знаю я! – отмахнулся Турбо. – Марат все уши прожужжал. А мне всё одно, куда она шагнула. Плевать на них! И мало ли, куда она там поехала и кто её ночами пёр! Халиков довольно потянулся в кресле. Ещё одна ниточка в этом туго сплетённом клубке! - Стало быть, ты Марата не любишь, Туркин? - На что он мне сдался? – хохотнул Валера. – Он со своим братцем больно борзый был. Все ему не такие, всё ему не так. Он один правильный. Конечно, Вовка как с Афгана пришел, так начал наводить порядки свои! Втянул нас во всю эту херню! Поняв, что на эмоциях может сболтнуть лишнего, Турбо замолчал. Но прожжёный Халиков уже подметил всё, что ему было нужно. - И во что он вас втянул? – задал вопрос Ильдар, закуривая очередную сигарету. - Во всё это дерьмо, связанное с Айгуль, - Валера смотрел Халикову в глаза. – Это их братские разборки, я не при делах. Больше сказать мне нечего.