***
Такемичи гулял с Какучё по Токио, показывая достопримечательности. По дороге они прикупили мягкого мороженого, желая насладиться этим нежным вкусом. Солнце, ничем не прикрытое, своим теплом нагревало землю. Приятная летняя атмосфера. Вот парк со множеством деревьев, вот выцветшая сакура, цветы. Маленькие дети, играясь, бегали по разноцветным площадкам. Мамочки с малышами устраивали медленные прогулки, вальяжно расхаживая с каляской впереди между зелёных веток. Братья недолго гуляли по городу. Через три-четыре часа они вернулись в Канто. Гуляя по залитым солнцем улицам, ребята повстречали Эмму. Девочка сидела на площадке одна и что-то делала в песочнице. На ней были шорты до колен и длинная футболка. Нечаянно повернувшись, Эмма заметила парней. — Такемичи-кун, Какучё-кун! — позвала она. — Привет, Эмма-чан. Что ты делаешь тут одна? — спросил подошедший Ханагаки, Хитто прибежал раньше. — Я гуляла с Майки, но он бросил меня и ушёл гулять с друзьями! — возмущалась девочка. — Ну это же Майки. Кстати, чем занимаешься? — поинтересовался Какучё. — Да ничем. Я коротала время, рисовала на песке. — Слушай, Эмма-чан, а ты не хочешь прогуляться с нами? — Такемичи осенило. — Что, правда? Хочу! — воскликнула девочка. — Вы как хотите, а я устал. Мичи-нии, я домой, — устало, будто таскал камни, сказал Хитто. — Ну ладно. Еда в холодильнике. Мама придёт вечером. Позвони, как вернёшься. — Мгм, хорошо, понял. Пока! — Пока! Счастливая Эмма, попрощавшись с другом, радостно схватила Ханагаки за руку, будто сверкая. Её улыбка медленно ползла вверх, почти достигая ушей. Девочка повела его вперёд, а Такемичи лишь оставалось идти за ней. — Куда пойдём? — только спросил он. — В моё любимое место. Что-то типа секрета. Парень раскрал глаза шире, просто осознав, что войдёт в это тайное убежище одним из первых. Может, даже первым после самой Эммы. Скорее всего, так она выражала своё доверие к Такемичи. Сердце героя, такое холодное и разбитое, грела мысль, что эта ещё маленькая девочка доверила ему свою большую тайну. Возможно, единственную.***
Вдвоём они шли чуть медленнее, чем предполагалось ранее. По дороге говорили о том, что было интересно, обсудили готовку и рецепты. Ханагаки, на удивление, была приятна компания Эммы. Будто она понимает его. Нежная девочка, подруга, опережающая ход мыслей. Ему хотелось с ней дружить, как и тогда, в первой временной петле, защищать и помогать. Это даже не влюблённость — он знал. Дружба. Ребята дошли до нужного места. Секретным убежищем был старый спрятанный сарай, находящийся далеко от людских любопытных глаз. Здание находилось на опушке, закрытое деревьями. Проникал к нему только солнечный свет и Эмма с Такемичи. Войдя внутрь, Ханагаки увидел большое пространство деревянного домика. Около окна стоял большой деревянный ящик, напоминающий стол. Рядом с ним расположился матрас, с виду почти новый. В углу встал маленький шкаф, похоже, забитый какими-то вещами. На нём было видно рамочку с рисунком. А там нарисованы четверо: Эмма, видимо, Шиничиро, Майки и парень со светлыми волосами. Изана. Похоже, рисовала это всё его подруга. От мыслей оторвала Эмма, вытащившая какие-то сладости из ящика. Она позвала Такемичи к "столу". — Ты что будешь: чипсы или сухарики? — Чипсы. Девочка открыла пачку с сырными чипсами, заполонив запахом весь сарай. Она протянула упаковку Ханагаки, а сама потянулась за чем-то ещё. — Это моё убежище, — начала она, распаковывая клубничные моти, — здесь я прячусь от братьев, когда они надоедают. Пожалуйста, не рассказывай никому, хорошо? — Конечно, я умею хранить секреты. — Ура! Значит, теперь это наш общий тайник. Такемичи просто смотрел на искренне улыбающуюся Эмму. Он захотел рассказать о своих похождениях во времени. Что-то подсказывало ему, что это не просто захотелось. Это надо ей рассказать. Ведь у друзей нет секретов. И хотя сердце уже свалилось в пятки, он собрался. — Эмма-чан, у меня тоже есть секрет, который я хотел бы тебе рассказать. — Правда? Какой? — Только пообещай, что никому ни за что не расскажешь. Это моя огромная тайна. Кроме тебя её знает только Какосик. Сано напряглась. Она сделала серьёзное лицо, отложила рисовые сладости и посмотрела Ханагаки прямо в глаза. Ему показалось, что она видит его насквозь. Тараканы в его голове уже кричали от страха. — Обещаю, Мичи-чан. Такемичи только вздохнул. — Хорошо. Тогда я расскажу тебе эту историю с самого начала. Ханагаки долго вещал свой длинный и печальный рассказ, иногда успокаивая всплакивающую Эмму. Они держались за руки, немного облегчая боль в душе.***
— Вот так я и попал в это время. Под конец истории девочка реагировала ещё более эмоционально. Мысль о смерти друга пугала. Такемичи обнял её, хотя сам чуть ли не плакал, вспомнив прошедшее. — Мичи-чан, не грусти! В этот раз у тебя точно всё получится! — Т-ты м-мне в-в-веришь? — слёзы скопились в уголках глаз. — Конечно! Ты же мой друг, не стал бы врать, — девочка погладила Ханагаки по голове. Щёки медленно мокли от солёного потока. — Спасибо, Эмма-чан. Мне это дорого. Рассказывать подробности типа своего возраста Такемичи не собирался. Да и не надо. Его подруга не спешила об этом спрашивать, значит, это не очень-то важно. Он просто приходил в себя. Они немного ещё посидели в сарае, разговаривая и успокаиваясь, а после ушли в гости к Эмме, позвонив Ханако-сан. Заходя домой, девочка стёрла уже высохшие слёзки и привела себя в полный порядок. В коридоре она стянула свою обувь, надела тапочки, поправила футболку и улыбнулась Ханагаки, протянув и ему пару махровых тапочек. — Нии-сан, я привела Мичи-чана, — сказала она на весь дом, входя на кухню. — Привет, Такемучи! — крикнул Манджиро из своей комнаты. А когда добрался до собеседника, спросил, — Пойдёшь со мной на сборы Тосвы? — Нет, Майки-кун, сегодня я пришёл в гости к Эмме-чан. Расстроенное лицо юного Сано надо было видеть. Он чуть ли не плакал, смотря в пол. Такемичи хотел было его успокоить, но тот извинился и ушёл в комнату, где сидели ребята. На вопросы «что случилось?» и «кто это сделал?» он лишь отмахивался. Ханагаки, немного опечалившись таким исходом, поплёлся к подруге. Но не успел он и дойти до нужного помещения, как в дверь дома позвонили. В коридоре послышались шаги, а Шиничиро крикнул: «Иду-иду!». Комната наполнилась голосами и звуками шагов. Очевидно, кто-то пришёл. На кухню незамедлительно вошли Такеоми, Харучиё и Сенджу. Их Такемичи увидел ещё с лестницы. Он бегом забежал к Эмме, заперев дверь. Испугался чуток. — Там Акаши пришли! — крикнул он, держа дверь так, будто в неё ломились. — Значит, поболтать не получится. Эх, ну ладно. Слушай, может, позовёшь Какучё-куна? Пусть приходит в гости, проиграет с Хару-куном и Сенджу-чан. — Хорошо, — успокоился Ханагаки. Он позвонил Хитто на громкой связи, позвав сюда. Тот снова стал отнекиваться, мол, устал. Устал так устал. Пусть и дальше отдыхает, раз не хочется в гости. Эмма всё тоже слышала. — Что-то он не очень-то хочет к нам, — съязвила она. — Наверное, снова вспомнил об Изане. — А... Это тот, что с белыми волосами? — Да, он. Похоже, он нравится Какосику, — улыбнулся Такемичи, подумав об их потенциальной паре. — Серьёзно!? Вот это да... — Какучё и в прошлой жизни с ним вечно ходил, называл себя его прислугой. А когда Изана умер, Какосик много грустил. Только они были друзьями тогда. Но не похоже, что брат недавно влюбился. Он относительно недавно попал в это время — всего три-четыре недели назад, как и я. И при этом с Курокавой особо не общался. — Наверное, влюбился ещё в тот момент? Тогда твой брат — гей? — Я не думаю, что причина в его ориентации. Возможно и такое, что он любит только Изану и никого больше. Тогда это зависит от Курокавы: полюбит он Какосика или нет. Типа однолюб. — Как же с этой любовью всё сложно! — И не говори... Не успел Ханагаки и рта раскрыть, как в их комнате вихрем пронеслась Сенджу. Парню стало чуток плохо, ведь видеть девочку живой — настоящая пытка. Он помнил расправу над ней. Тяжело видеть человека живым, когда недавно он валялся на земле, не двигаясь. Такемичи немного присел, прогоняя панику, пока Эмма взволнованно на него взглянула. — Эмма-чан, твоя лучшая подруга пришла! — крикнула малышка Акаши. — Привет, Джу-чан. Помнишь Мичи-чана? Он был у нас в гостях вместе с вами, — отвлекая всех, ответила девочка. — Ой, помню-помню! Это ты помог Эмме-чан так вкусно приготовить! — активность так и льётся из крохотного организма. Сразу даже непонятно, что она сестра серьёзного парня, появившегося в комнате секундой позже. — Джу, ты не помнишь, что надо стучаться? — нахмурился Харучиё. — Хару-нии, я просто забыла! — Ты вечно забываешь. Эмма-чан, Такемичи-кун, привет, — безъэмоционально поздоровался он. — П-привет, Сан- Харучиё-кун... Когда Ханагаки видит младшего Акаши, вечно хочет назвать его «Санзу» как в другой временной линии. Непривычно, это будто совсем другой человек: серьёзный, рассудительный, заботливый (только для Сенджу!). Но, похоже, от шрамов избавить его не получится — он уже светит двумя отметинами в уголках губ. Харучиё издал раздражительное «тц». Ему надоело, что его пытаются назвать по-другому. Это постоянно обрывающееся «Сан-». Бесит. Бесит, что это говорит такой адекватный человек, как Ханагаки. Вроде нормальный парень, а вечно забывает имя Акаши. Ну и почему? Это ему неизвестно. Молчание прервала Эмма, заметившая напряжение между парнями. Она неловко попыталась перевести тему. — Мичи-чан, пойдём на кухню? Уверена, Нии-сан там пытается всех нас отравить... — Ладно, идём... — несколько отстранённо ответил тот. — А я с вами пойду. Что-то мне не верится, что Ханагаки-кун тогда почти всё сам делал, — Акаши сложил руки на груди.***
Такемичи быстро приготовил еду, названную Сенджу. Девочка в восторге рассматривала блюдо, сделанное другом. Харучиё с удивлением смотрел на него, не веря своим глазам. И Ханагаки успел приготовить это за каких-то тридцать минут? Нереально! (За Эммой он пристально наблюдал, чтобы не помогала). При этом парень ещё и разговаривал с ними о всяком, чтобы поднять настроение. — Ребят, не хотите тортик? Просто хочу сделать. — Да! — крикнули разом девочки. — Ладно, — добавил Акаши. — Хорошо. И ещё. А куда подевались Шиничиро-сан и Такеоми-сан? Я просто им тоже порции выложил. — Сейчас отнесу, поможешь? — кивнул Харучиё в сторону двух тарелок. — Ага, иду.***
По дороге в гараж Акаши всё думал, не спросить ли парня о его вечной осечке. В итоге желание спросить обошло стороной предостережения разума и слетело с языка само, поэтому мальчик остановился. — Такемичи. — Что? — Почему ты вечно пытаешься назвать меня по-другому? Столько раз замечаю, как ты обрываешься на «Сан-». Сказать, что Ханагаки насторожился — ничего не сказать. Его сердце упало в пятки и стало биться в бешеном ритме. Мозг в аварийном режиме думал, что же ответить, хотя вид парень не подал. — У меня... Ты напоминаешь мне одного человека из детства, — он сделал паузу, придумывая дальше. — У вас одинаковые цвета глаз и волос. Когда зову тебя, вспоминаю, что он сделал, и обрываюсь. — Так вот в чём дело! — он чуть не уронил тарелку и себя заодно. — Осторожно! Такемичи взял Харучиё за локоть, потянув на себя. Получилось так, что парниша облокотился ему на грудь спиной. «Какой тёплый...» — подумал вдруг Акаши и тут же обозлился на себя за такие мысли. Ну не может он быть геем! Хотя у Харучиё и девушки не было ещё ни разу. — Ты в порядке, Хару-кун? — спросил Ханагаки, тепло дыша в шею. Акаши захотелось провалиться под землю, лишь бы никто не видел его раскрасневшихся щёк и ушей. Парня явно распирает в области груди. — В-в пор-рядке... С-спасибо. — Не за что. Будь осторожнее, ладно? — Мгм. Они уже дошли до гаража, Ханагаки открыл дверь и остановился, ошарашенно глядя в помещение. Харучиё, заметив это, тоже посмотрел. Но тут же пожалел об этом. Им предстала самая постыдная картина, которую ребята вообще видели. Стол целиком и полностью обставлен банками и бутылками разного алкоголя, Такеоми, чуть ли не умирая от выпитого спиртного, лежит на кровати. Он, похоже, уже не соображает. А рядом, у стенки стоят Шиничиро с Вакасой, целуясь. Вид у обоих потрёпанный и, сюдя по запаху и количеству банок на столе, оба в нетрезвом состоянии. Похоже, выпили сверх меры и перешли на личности. Ну или просто, наконец, признались друг другими чувствах, которые и так все за километр видели. — Ш-шиничиро-сан, Вакаса-сан? А что вообще с Такеоми-саном? Он выглядит... Странно, — после долгого молчания выдал Такемичи. — Нет, я знал, что мой брат отбитый пьяница. Знал, что эти двое уже давно сохнут друг по другу. Но этого я, блять, вообще увидеть не ожидал, — начал ругаться Акаши. — Ну хоть бы заперлись там, ну или в отель поехали. Нет, сука, надо перед детьми сосаться! Ханагаки отнёс тарелки с едой в дом. Вернулся, начал собирать пустые банки, с трудом и помощью Харучиё расцепил голубков и отправил Вакасу домой. Парни растолкали Такеоми, поддержали его за локти, пока тот тошнил. Правда, поморщились от запаха перегара, но всё же. А Шиничиро оставили на Манджиро, только недавно подошедшего. Тот, правда, не очень хотел, но, под угрозой остаться без байка на месяц, всё же согласился. Когда с алкоголиками было покончено, а Такеоми мирно сопел на гаражном диване, Такемичи и Акаши младший, уставши, упали на диван без сил. В комнату вошла Эмма, только заметившая мучающегося со старшим братом Майки. — Что там случилось? Вы так долго не возвращались. — Просто мы узнали причину, по которой у твоего брата до сих пор нет девушки, — хитро улыбнулся Харучиё. — И почему же? — Всё до ужаса просто — Вакаса-сан, — договорил обессиленный Ханагаки. — Что? Это он вам сказал? — Мы нашли их втроём в гархаже вместе с моим братом. Эти два голубя целовались пьяные. Да и разве ты не заметила, как они сохнут друг по другу? — закончил Акаши. — Хахах, смешно вышло. — А нам — нет. Мы два часа их расталкивали и убирались! — пожаловался Ханагаки. — Они столько выпили, что там набралось банок сорок-пятьдесят! А я ещё и чуть не умер от перегара Такеоми-сана. — Не ты один, Такемичи-кун, хаха, — подметил Акаши. — Ладно, не один. Кстати, где Джу-чан? — Уснула пока играла. Вас так долго не было, что она выдохлась. Я вас ещё из окна видела. О чём вы говорили? Я потом заметила, Мичи-чан обнимал Хару-куна со спины за локоть. Акаши покраснел, что не укрылось от зорких глаз принцессы Сано, решившей промолчать. Он только буркнул себе под нос: «Я просто чуть не упал,» — и замолк. Видимо, задумался над своей реакцией тогда. В любви он, к сожалению, ничего пока не знает. Но это пока. У Такемичи резко что-то щёлкнуло в голове. Ему пришла лучшая идея в этой ситуации — посмотреть ужастики. — Ребят, как насчёт страшного фильма? — Ого! Мичи-чан, отличная идея! Позовём Майки? — предложила Эмма. — Нет, пусть и дальше тусит со своей бандой. Будем смотреть втроём. Мансаку-сан ведь не вернётся до завтра? — Ханагаки хитро ухмыльнулся. — Нет, у дедушки дела в другой префектуре. Какие-то соревнования. — Прекрасно. Харучиё-кун, ты с нами? Акаши молчал. Он не стал говорить о том, что боится ужастиков — это было бы совсем не круто. Лучше согласиться. — Мгм, — он сглотнул ком в горле, — я с вами.***
Укутавшись в плед и купив попкорна, они переоделись в пижамы (в любом случае Такеоми должен проспаться, а им пока не хочется в кровати). Где-то в шкафах Эмма ещё нашла газировку, печенье, чипсы и мороженое. Начало положено. Такемичи откуда-то вытащил самый жуткий ужастик, чем немножко насторожил Акаши. Подключил к телевизору, настроил и сел, взяв пульт. Фильм начался. Начало было не настолько жуткое, так что все просто входили в курс дел. Через некоторое время начались скримеры. Первый обычно не настолько страшный, поэтому вздрогнул только Харучиё. И вот, спустя полчаса появились они, самые стрёмные моменты. Бедный Акаши вжался в спинку дивана, дрожа и прячась в руках. Один раз он так испугался, что обнял Такемичи за плечо, так и не заметив этого. А тот, увидев бурную реакцию, приобнял друга за плечи, прижав к себе. Харучиё после этого напрочь забыл, что смотрит фильм и думал только о том, что же чувствует к Ханагаки. К ответу он так и не пришёл. Следующий скример вернул его в чувства. Акаши подпрыгнул на месте, вскрикнув. — Харучиё-кун, отвернись, — Такемичи повернул его лицо и задержал между своим предплечьем и спинкой дивана. Может, Акаши слышал что-то, но всё его внимание переключилось на Ханагаки. Почему он ведёт себя как взрослый? Это казалось самым странным. Через десять или пятнадцать минут кино кончилось. Но никто уже не вставал. Эмма и Харучиё примостились на плечах Такемичи и уснули. А парень за ними, откинув голову назад. Утром, по пути в ванную Шиничиро краем глаза увидел троицу. Он подошёл поближе, пригляделся и улыбнулся. Не помнил, похоже, что было вчера. Парень взял телефон и сделал фото ребят, отправив Ханако-сан.***
За завтраком, приготовленным маленькими ручками Эммы и лапищами её старшего брата под предводительством Сенджу, Харучиё рассказал Шиничиро о его вчерашних «занятиях» с Вакасой. — Что, блять, мы делали!? Отвечай, мелкий говнюк! — кричал Сано старший ухмыляющемуся младшему Акаши. — Да целовались вы, Шиничиро-сан, — спокойно сказал Такемичи. Сано густо залился краской и опустил взгляд. Его сердце клокотало, отбивая чечётку, а в голове неслись разные мысли, ничем не помогающие. — Вы говорили Ваке? — только спросил Шиничиро. — Нет. Если тебе надо, сам и говори. Мне это не нужно, — с серьёзным лицом ответил Харучиё. — Спасибо. Я ему сам напомню. — Он и сам может вспомнить, — добавил Ханагаки. Старший брат Сано серьёзно задумался. Если он не расскажет Имауши про поцелуй, то тот либо вспомнит, либо услышит от ребят. А если расскажет, то надо ещё и признаться. Не просто же так всё оставлять. Как же сложно любить! Такемичи встал из-за стола, взяв Шиничиро за руку. Потянул его к выходу, заставив надеть обувь и верхнюю одежду, и за руку повёл к дому Вакасы, попутно спрашивая дорогу. Что-то подсказывало Эмме, что её брат сегодня приведёт домой парня. Но в комнату вбежал только проснувшийся Манджиро, взявший с собой всю Тосву после ночёвки на завтрак. Все были рады, особенно Дракен, который, кажется, только и ждал, чтобы попробовать стряпню девочки. — Эмма! Мы очень голодные, покормишь нас? Девочка только расхохоталась, выкладывая еду по тарелкам. От младших Акаши это не укрылось, но Харучиё глазами попросил сестру молчать. — Садитесь, бандиты. Сегодня на завтрак яйца всмятку с рыбой. Кто-то хочет кофе? — Хочет!