***
— Эмма-чан, я не знаю, что мне думать. — Ты о чём, Миччан? — Оказывается, у меня есть старший брат. Но это только первое. Второе — Какосик тоже совершил прыжок во времени. Третье — мне, на удивление, не за тридцать. Я тут посчитал, и получилось, что мне всего двадцать девять. А ещё… — А я знала! Эм… Ну и чего ты остановился? — Я сегодня проснулся с Хару-куном. Видимо, уснули вчера на моей кровати и… Ханагаки не успел договорить, его подруга громко вскрикнула. Восторг на её лице можно было увидеть за километр. А на лбу так и написано «вы встречаетесь?». Но мальчик сиюсекундно оборвал все её мечты одной фразой: — Мы просто друзья с ним, Эмма-чан. Чего ты? — За что ты так со мной… Миччан, ты не видишь, каким взглядом он смотрит на тебя? — девочка положила руку на сердце. — Каким же? — Ах, ну вот и понаблюдай сам! — Я не буду. Если Харучиё любит меня, сам это скажет. Но я-то знаю, что это не так, не может он меня полюбить. Это дружба, — он указал пальцем вверх. Эмма глубоко вдохнула воздух в лёгкие и, подумав о всех возможных последствиях, разочарованно выдохнула. Её лучший друг, к тому же, ещё и первый совсем не смыслит в любви. И факт, что у него была девушка столько времени, ужасно удивляет молодую Сано. Хотя скорее всего именно Хината первая призналась ему в любви. Только так можно это всё объяснить. А то Ханагаки просто ждал бы до конца жизни. Эмма остановилась именно на этой мысли и, понадеявшись на то, что у Харучиё мозгов больше, сдалась, сказав: — Ну и ладно. Но всё же понаблюдай. — Эх, твоя взяла! Но я тебе докажу, что он меня не любит. — О’кей, но сделай, как я сказала. Такемичи помолчал с секунду, а по её истечении улёгся головой на колени подруги, закрыл глаза и задумался. Ни в одном прыжке он не знал о существовании своего брата. Хотя можно подумать, что их разлучили ещё в раннем детстве, когда Ханагаки ещё не было и четырёх-пяти лет, но Шуджи мог бы это помнить, вёдь старше на два года. Однако если так, то почему тогда у отца появилась новая жена? Неужели это всё из-за маминых выходок? Она ведь сейчас меняет мужчин как перчатки. Возможно, Ханако-сан виновата, хотя и отец мог быть не сахар. Такемичи его совсем не помнит. Да, Ханагаки Такемичи не помнил ни брата, ни отца. Но Ханма, похоже, смог вернуться к матери и скоро восполнит всё утраченное время с семьёй. И Такемичи уверен, у парня это получится.***
«Токийская Свастика», одна из самых новых банд этого года, юные ребята под предводительством Непобедимого Майки. Сейчас, в обычной жизни вне драк и мотоциклов они обычные двенадцатилетние дети. У каждого своя семья, какой бы она не была. Но при этом все они друзья, и сейчас будущие командиры отрядов, глава и заместитель просто проводят время вместе. Баджи, как и всегда, рвётся в бой со всеми, кому не лень, каждый раз утягивая с собой Казутору, у которого, ко всему прочему, и самого руки чешутся. Майки вечно засыпает везде и всегда, не изменяя своим привычкам и заставляя кого-нибудь из друзей покатать его спящего на спине. Мицуя, как один из самых ответственных, вытягивает своих друзей-придурков из передряг, тяжело вздыхая. Дракен просто злится, наблюдая за хаосом со стороны, но иногда влезая, чтобы остановить Кейске и Ханемию. А Па-чин… ест. Часто. Во время всех их совместных заездов куда-нибудь, прогулок он ест. Но всё же постоянно и сам бесится со своими друзьями, частенько не уступая даже двоим гиперактивным темноволосым смутьянам. Вот и сейчас ребята идут по улице, у каждого в руке есть по рожку мороженого, деньги на которое Такаши просил захватить с собой (и неважно, что Баджи и Майки свои снова забыли!). Солнце, правда, заставляет таять холодное удовольствие, однако никому это не мешает преспокойно болтать о всяком. Медленно вышагивая, они вшестером направляются на излюбленную площадку, где очень часто бывают. Только в этот раз там собрано многовато людей. Подойдя ближе, Свастоны видят, что драка в самом разгаре. А главным действующим лицом является никто иной, как Такемичи! Дракен удосужился спросить у мальчишки, который с интересом наблюдал за дерущимися, что вообще происходит. Тот поведал, что, мол, такая-то девочка защищала кроху-котёнка, а хулиганы, у которых отобрали зверька-игрушку, решили её за это наказать. Но появился мальчик и стал её защищать, тем самым спровоцировав драку. Кен рассказал всё ребятам, которые в полнейшем шоке наблюдали за участниками конфликта, пытаясь рассмотреть движения Ханагаки. Тот, на удивление, прекрасно дрался. Каждый удар будто с годами отточен, но определённого стиля нет. Присутствует что-то от тхэквандо, частичка бокса, каратэ, мма и многое другое, однако парень будто подстраивается под стиль соперника. Не прошло и минуты, как неравный бой завершился. Победителем вышел Такемичи. Отделался несколькими синяками и парой ссадин, что украшали недовольное лицо. На ногах, одетых в шорты, красовались свежие ушибы и царапины, последствия драки были и на руках. — Что вы здесь делаете, ребят? — спросил Ханагаки. — Гуляли… — не договорил Такаши. — Такемичи-кун, можешь мне ещё раз свои удары показать? Можем и на практике! — начал радостно Баджи. — Ой, и мне, Такемичи! — подхватил Казутора. — Такемучи, когда ты драться научился? — внезапно спросил Манджиро. — А? Да просто как-то нечаянно получилось. Честно говоря, я не очень умею, но что-то всё же могу. — И это ты называешь «не очень умею»? Да ты дерёшься лучше Вакасы и Бенкея! — возразил Дракен. — Ага, да ещё и как будто знаешь не один стиль боя! Где ты научился? — поддакнул Па-чин. — Ох… Не успел Ханагаки и слова произнести, как его кто-то потянул за край футболки. Парень развернулся, видя перед собой ту самую девочку, которую спас от хулиганья. На ней летнее платьице, небольшая жёлтая панамка и сандалики в цветочек. Совсем малютка. На вид лет шесть, а может, и больше. — Спа… спасибо, что помог мне. — Да не за что, — тон мальчика стал нежнее, а на лице засияла доброжелательная мягкая улыбка, — Солнце, а почему твои родители не смотрят за тобой? — Эм… Ну… Они не пришли сегодня… — Так, хорошо. А где ты живёшь? Я мог бы тебя проводить, — он повернулся к ребятам, — Вы не против? — Такемучи, всё нормик. Ты только к нам потом загляни. Созвонимся, — Манджиро жестом показал телефон и повернулся, уводя друзей. — Конечно. Хорошей прогулки! Парни из Свастонов ушли, оставив Ханагаки наедине с девочкой. Он подал ей руку, чтобы та ухватилась своей ручонкой. Уже по дороге мальчик стал расспрашивать её о самых банальных вещах. — А как тебя зовут? — Меня.? Я… Изуми. — Изуми? Красивое имя. А я Такемичи, приятно познакомится, Изу-чан. Можно я буду звать тебя так? — Да, можно, Мичи-кун? — Мгм, так и зови. — Х-хорошо. Путь оказался не таким длинным, как предполагал Ханагаки. Они дошли до дома всего за десять минут почти молча. Ни Изуми, ни Такемичи не проронили ни слова после первого диалога. Это, наверное, та самая неловкость? Мальчик не уверен. Вот только удивляет, что парень, вышедший из дверей после звонка, знакомый. Даже не просто знакомый — он один из очень важных шишек в прошлом. Это никто иной, как Риндо Хайтани. И Ханагаки даже не скрывает шока, хотя очень пытается. И это тот самый человек, что в будущем будет одним из лидеров Роппонги? Вау. — Изуми, ты где была? — А на меня напали плохие ребята! Представляешь? Но вот этот мальчик их побил! — девочка прыгнула на руки брата, обвив его шею одной рукой, а другой указывая на спасителя. — Да ты что? Вот это да. Здравствуй, мальчик. Ты, как я понимаю, и есть тот самый «вот этот мальчик». Спасибо, что помог Изу. — Пожалуйста. Ну я пошёл, — мальчик уж собирался уходить, но его легонько ухватили за ворот футболки. — Останься, Мичи-кун. Я хочу познакомить тебя с братиками. Они тоже круто дерутся! — Ох, Изу-чан, только если твой нии-сан разрешит и ненадолго. Мой Шуджи-нии тоже ждёт меня дома. — Ура! Риндо-нии, можно? — Хорошо. Заходи, ты, видимо, толковый. — А, эм, ладно? — пробубнил Такемичи прежде, чем зайти за порог дома. Ну что ж. Даже если он не очень хотел лезть к Хайтани, судьба сама свела его с ними. Также, как и с прыжками во времени. Теперь в список спасаемых будут вписаны ещё два, если не три, человека. Ну, Ханагаки не привыкать.***
— Пока! Ран-кун, Риндо-кун, ещё встретимся, — Такемичи наклонился к Изуми, — До скорой встречи, Изу-чан. Я ещё приду к тебе. Или гулять выйдем. — Мичи-кун, запиши мой номер, хорошо? — А, хорошо, Ран-кун. Парни обменялись номерами и попрощались. Девочка, правда, немного расстроилась, но всё же решила лелеять надежду на новую встречу. Очень уж понравилось ей общаться с новым другом.Flashback
Из гостиной слышатся громкие крики. Шумом двух голосов наполнился весь дом. Как в кошмаре каждый день двое детей сидят в углу кровати, обнимась крепко и разговаривая шёпотом в ночном мраке. В этот раз ссора родителей затянулась. Они ругаются дольше обычного, даже оскорблять друг друга начали. Удивительно. Особенно то, до чего это может довести. А Шуджи опять разбирать последствия погрома в виде плачущего брата, который сдался в комок и закрыл уши руками. — У тебя двое детей, квартира, нормальная работа со стабильным заработком. Чего тебе не хватает? — голос дрожит от всхлипов. — Заткнись, женщина! — мужчина ударил жену по лицу, эхо от шлепка разлетелось по всему дому аж до детской. — Я не просто женщина! Я жена! Твоя жена! И ты не имеешь права бить меня! Конечный мудила, ты только и можешь пропивать всю зарплату и шляться всю ночь непонятно где! — Замолчи, шлюха! Твоё дело — стоят у плиты и воспитывать детей, не лезь в мою жизнь! — «Мою жизнь»? Твою? Разве не ты клялся моим родителям оберегать меня?! Сукин сын! Если я женщина, это не значит, что надо мной можно издеваться! — Ханако посмотрела в его глаза. Они пустые. Совсем. В них уже нет и капли тех любви и заботы, что были когда-то давным-давно. Только ненависть и злоба, почти животный взгляд, затуманенный алкогольной дымкой в глубинах сознания. Человек стал чем-то иным, противным. Внешность исказилась, приятная улыбка превратилась в оскал, а добропорядочных человек стал зверем с инстинктами. — Нечего ответить, да? Вот именно. Ебёшься со всеми направо и налево, поздно возвращаешься, причём пьяный в хламину. Ну нет, чтобы нормально лечь спать! Он до меня доёбывается и к детям лезет. Какого хуя, дорогой? Я могла бы простить тебе любовницу, но это хуже. — Ну да, только так ты и говоришь, сучка! За мои деньги живёшь. Не жалуйся в моём доме. — Это мой дом.***
— Шуджи-нии, а почему папа снова бьёт маму? Что она сделала? — Такемичи заплакал. — Мама не виновата. Это всё он, — мальчик прижал брата к себе, гладя по чёрным волосам. — Так теперь всегда будет, да? Теперь папа всегда будет бить маму? Кто поможет маме? — ребёнок забился слезами сильнее, тихо всхлипывая. — Мичи, не плачь. С ней всё будет хорошо, слышишь? — Но никто не приходит помочь мамочке… Почему они ругаются, Шуджи-нии? — их глаза встретились. Мальчик посмотрел в наивный взгляд младшего, что искал ответа и поддержки. — Они просто взрослые. Это их дела. Но я думаю, что из-за той тётеньки, которую мы видели с отцом. Ну, или из-за запоя. Но ты об этом не думай, хорошо, Мичи? Попытался уснуть, пока они стихли. Я побуду с тобой. — Спасибо, нии-сан. Я тебя так люблю! Ты хороший. — Сладких снов, Мичи.***
Когда брат заснул, Шуджи спустился на первый этаж, где и проходила ежедневная сцена. Как обычно мальчик нашёл отца с бутылкой в руках и мать с красной щекой. Всё по сценарию. Мужчина снова вернулся пьяный и в засосах, а на губах красная смазанная помада. Женщина, скорее всего, снова ждала его до поздней ночи, волновалась. Завидев такую картину, наверное, начала причитать и тихо ругать, тот, по пьяни, принял это за оскорбление. Дальше ругань, истерика, взаимные оскорбления, крики, шлепок и побои. Мать как обычно вылезла с парой синяков, а отец целёхонький с довольным ебалом. Знает парень, проходили. Но сейчас это и вправду затянулось. Спектакль пора заканчивать, на часах четыре семнадцать утра. Однако в этот раз произошло нечто более неожиданное. В порыве мужчина замахнулся бутылкой, заведя руку назад. Сын, сильно испугавшийся, это заметил и побежал внутрь кухни. — Хватит! Отец! Прекрати. Маме больно. Ты мог сильно её ранить! В ответ мужчина замахивается снова, но уже в сторону сына, сверкая зелёной бутылкой из-под соджу. — Щас ты у мя ранишсь, пиздюк! Женщина, наконец выйдя из оцепениния, схватила доску, на которой недавно резала фрукты, и поставила её под удар. Раздался громкий треск и звук разбитого стекла. На шум выбежал маленький испуганный Такемичи. В комнате сидел до жути напуганный Шуджи и его мать с несколькими царапинами от треснувшей бутылки. Её руки покрылись багровыми кровавыми пятнами, а потому старший сын отвёл её в ванную под следующего за ними кроху. — Я подал на развод завтра. — Я только «за», мам. — Хорошо, спасибо, дорогой. Ты всегда выручаешь. — И тебе. Отец завалился на диван, попутно засыпая. Кажется, что даже в трезвом состоянии он мог такое сотворить.***
После долгих месяцев суда, подписанного документа о разводе и комка истраченных нервов Ханако расплакалась. После той драки мужчина, если его так вообще можно назвать, переехал к своей любовнице. Почти всегда он проводил время с ней. А на заседании объявил, что собирается жениться на этой женщине. Суд вынес вердикт. Старший несовершеннолетний ребёнок, Шуджи Ханма был отдан под опеку своего кровного отца *** Ханмы и его второй жены *** *** после развода мужчины с Ханако Ханагаки. Это конец. Теперь Шуджи, больше всех желавший избавиться ненавистного отца, лично оказался запертым в его доме. В квартире, которую он купил для своей новой "семьи", чтобы построить "счастливое будущее".***
Шуджи Ханма
Вся жизнь мальчика разрушилась. Шуджи был вынужден жить в совершенно чужой квартире, без близких людей. Отец редко был дома, а если и появлялся, всё время тратил на жену, которая, кстати, и сама возвращалась только вечером и на выходных. Шуджи ежедневно проводил свои дни в пустом доме, где пахло незнакомыми запахами. Где жила какая-то женщина. Где мальчик вынужден был проживать вдали от любимой матери и дорогого брата. Школа стала отдушиной. Учёба развлекала немного, но этого было достаточно, чтобы забыть о своих мыслях. Одиночество на уроках исчезало, растворялось перед математикой. Ей не было места, когда голова забивалась чем-то другим. Шуджи искренне полюбил школьные коридоры, в толпе которых терялся. Сердце наполняллсь гулом жизни во время наблюдения за чужим поведением, слушания разговоров. Все эти люди что-то делают, по-настоящему живут, общаются, заводят друзей и отношения. Особенно забавными являлись бабники и популярные дети, слухи про которых можно слушать часами, насмехаясь над дурацкими предположениями насчёт их жизни. Ещё одно хобби — побить противных хулиганов, которые опять прицепились к титулу отличника и семейному положению. Эти придурки, как знал Ханма, глупцы, не ценящие то, что имеют и любят, не старающиеся менять себя. Таких мальчик с удовольствием бил. Каждый удар в какую-нибудь болевую точку противника отдавался приятной дрожью по спине и вызывал садистскую улыбку. Вот уж что действительно приносило радость в конце тяжёлого дня. К первому году средней школы Шуджи выбился в главного драчуна школы. Противники, как бы не было прискорбно, были слабее. Даже некоторые ребята старше. С ними не было никакого удовольствия драться. Только не для Шуджи Ханмы.***
Такемичи Ханагаки.
Такемичи остался с мамой в огромном двухэтажном доме. В тишине и без старшего брата. Женщина к вечеру уходила на работу. В дома мальчик часто был один, но по ночам спать стало спокойнее — уехал нарушитель тишины. Однако теперь заглатывало одиночество. Садик, а позже — начальная школа стали любимым местом. Он открыл новое хобби для себя — рисование. Ханагаки часто заходил в кабинет изобразительного искусства, чтобы вдоволь порисовать, переложить тяжесть с души на холст. А учитель, художница со стажем, каждый раз оценивала работы и исправляла недочёты, обговаривая их с учеником. Она открыла мальчику новый взгляд на неприметные и непонятные картины, проводя классу экскурсии по галереям, во время которых раскрывала доселе скрытый смысл. В доме стали всё чаще появляться цветные картины, доведённые до предела детского таланта. Каждая уникальна. Ханако только охала и ахала, рассматривая пока не самые лучшие, но очень кропотливые работы маленького сына. Неидеальные, детские, но хорошие, к которые вложены частички крохотного сердца и столько кропотливого труда. С каждым годом одиночество и тоска улетучивались, а Такемичи забывал своего брата, постепенно привыкая к обществу матери. Отец остался в прошлом, но уходить из памяти не желал долго. Его силуэт ещё долго снился в кошмарах, дополняясь криками.End flashback
Ханагаки гуляет с Харучиё. Оба болтают, о чём-то иногда споря, а где-то соглашаясь. — Мичи-кун, зайдём в кофейню? — Мгм, пойдём. Акаши любезно пропускает друга вперёд, входя в здание следом. А его сердце стучит, стучит, стучит. Но парень молчит. За столиком Такемичи сидит ровно и выбирает что-то из меню. А Харучиё мысленно отмечает, что у парня длинные ресницы и красивые глаза, но вслух ничего не говорит, быстро отводя взгляд. Когда заказ сделан, ребята ещё болтают. Вернее сказать, разговаривает темноволосый, а другой рассматривает его и иногда что-то говорит, дополняя или отвечая. Принесли десерты и кофе. Парни наслаждаются вкусом напитков, аккуратно отпивая, чтобы не обжечь языки. Повисла тишина, из звуков только не очень громкая музыка заведения. Такемичи вилкой отломал немного от куска черничного чизкейка, положил лакомство в рот и... облизнул ложку. Харучиё завороженно наблюдал за такой картиной, в мыслях желая стать этой ложкой (это шалят гормоны!). Чтобы не казаться подозрительным, он откусил немного от своей клубничной тарталетки. После двадцати минут наслаждения лакомствами, ребята заплатили и ушли из заведения. — Хару-кун, хочешь на море? — Хочу. Поедем сейчас? — Да, погнали на остановку!***
Ханагаки смотрит на море и улыбается. Кажется, он давно не приезжал сюда. На душе так хорошо, плечи расслабились, а глаза закрываются от удовольствия. Парень подставил лицо навстречу бризу. А Акаши не смотрит на море. Он не может оторвать взгляд от счастливой улыбки и радостного взгляда. Друг счастлив, и это очень радует парня. — Какой же ты красивый, Мичи... — не сдерживает Акаши, тяжело вздыхая. Такемичи медленно поворачивается, изумлённо хлопая ресницами. Он покраснел до кончиков ушей. А Харучиё резко закрыл себе рот, осознав, что наделал. Признался лучшему другу в любви, блять! — Х-хару-кун... — Мичи, я... Ну... Это... — он обессиленно и умоляюще смотрит в голубые глаза напротив, готовясь к самому худшему, — Ладно! Ты... Ну... Нравишься мне Мичи-кун... — Хару... Это мило, — Ханагаки краснеет сильнее, немного отводя взгляд. — Мило?.. Так тебе... не противно? — Нет, что ты! — ей-богу, Такемичи, тебе сейчас было бы тридцать два, а ведёшь себя как ребёнок, — Как мне может быть противно? Тем более, это ты и... Блять. Теперь очередь Акаши покрываться румянцем. Он столбенеет, не находя в себе сил пошевелиться. — Так ты тоже... Стоп. Я тебя тороплю. Ты подумай, если нужно, не спеши. А я подожду, как-никак уже три года жду, дождался-таки. А ты, может, заставляешь себя, не надо так и- — не успевает Харучиё договорить, как его тянет к себе за воротник Такемичи со спокойным смущённым лицом. — Харучиё Акаши, и ты мне нравишься. Не накручивай себя. Перед ответом Ханагаки подумал, правильно ли это. Однако вспомнил все совместные моменты и понял, что это всё давно тянется, а намёки были. Даже вспоминается эммино «разве ты не видишь, как он смотрит на тебя?». Всё ясно было уже тогда, но Такемичи со своей непроницательностью нихуяшеньки не понял. Просто гений. Акаши, откровенно говоря, стал похож на помидор. Красные щёки и горящие уши сразу бросаются в глаза. Но чтобы тот стал ещё больше смущаться, надо что-то делать. И Ханагаки делает. Он тянет уже и так близкое лицо Харучиё на себя и целует. Это первый поцелуй Такемичи в этом промежутке. И он достался отнюдь не Хинате. Этот неопытный и по-детски наивный поцелуй принял Харучиё Акаши. Он осторожно касается щеки уже-не-друга и тянет ещё ближе к себе, другой рукой подхватывая талию. А потом отстраняется и смотрит в глаза. В самую душу. На красное смущённое лицо, полупухлые аленькие губки и два голубых моря. — Мичи, ты будешь со мной встречаться? — Хахах, конечно. Я стану твоим парнем. И Харучиё краснеет и смеётся. Это самый запоминающийся день в его жизни. И самый счастливый. Сегодня он точно не уснёт. Да и не только он.