Я бывшая жена одержимого герцога

Выражение лица Адриана стало еще более бесстрастным, тогда как в мыслях он разволновался сильнее. - Я схожу с ума. Я схожу с ума... Как же, должно быть, растерялась Маринетт, с ее стороны не было перебором подумать, что он ведет себя странно. Выплюнуть такие суровые слова, а потом внезапно поцеловать, должно быть, она подумала, что он сумасшедший. Адриан плюхнулся на стул и покачал головой. Почему он бросил Маринетт в лицо такие суровые слова, несмотря на то, что даже не имел в виду ничего подобного? Он сдержался, чтобы не сказать противоположное - то, что говорило его сердце. Если бы дело было в этом, лучше бы ему было вообще не говорить с ней, чем ранить. Он закрыл бледно-зеленые глаза, затем открыл их снова. Пустой потолок, выкрашенный в светло-зеленый цвет, возник перед взором. Адриан надеялся, что его сердце сможет стать таким же спокойным, как и этот пустой потолок. Но сейчас в его сердце была только Маринетт. Маринетт Дюпэн-Чэн, с ее мягкими, как шелк, темно-синими волосами, и бледно-голубыми глазами, она была самой красивой из всех... Его жена. Ее голос, такой же прекрасный, как и сияющее лицо. Ее голос, который мягко ласкал меня, словно соблазняя... - Как тебе моя песня? Ее глаза так сверкали, когда она посмотрела на него у подножия лестницы. Кажется, было лишь вопросом времени, когда его привлечет к ней. Адриан энергично потряс головой, словно пытаясь избавиться от этих назойливых мыслей. Однако это оказало противоположный эффект и обернулось против него. Как только он закрывал глаза, все, что он видел - это Маринетт, стоило ему открыть глаза, даже тогда он видел одну ее. Притягательное лицо Маринетт маячило, как мираж, на потолке. Он должен был признать это. Признать, что его сердце, застывшее с тех самых пор, как они провели первую ночь вместе, начало биться снова. Адриан поднял глаза к потолку и против воли пробормотал: - Просто почему ты заставляешь мое сердце трепетать сейчас, Маринетт... Я уже укрепил свое сердце и был полон решимости... я был полон решимости ничего больше не ждать, но... Он поднялся и направился к окну. Адриан слегка приподнял большую раму, едва ли достаточно, чтобы в щель мог протиснуться один его кулак, и выглянул наружу. Он планировал некоторое время понаблюдать за задним двором своего особняка, чтобы охладить голову. Окно специально было сконструировано так, чтобы обеспечить хороший обзор изнутри наружу, но не наоборот, а также это было место, где Адриан мог расслабиться и немного отдышаться. Ландыши, которые ему нравились, пышно цвели на заднем дворе. Каждый раз, как он открывал окно, запах ландышей наполнял комнату, прямо как сейчас. Конечно, он мог бы открыть окно пошире и высунуть лицо, но он так этого и не сделал. Он был доволен тем, что просто смотрел на свой прекрасный цветник. И, когда он оглядывал сад, скрестив руки на груди и потирая виски... Он увидел одновременно знакомую и чуждую женщину. Маринетт, которую он никогда не замечал в саду раньше. Она, говорившая, что почва в саду грязная, чья нога ни разу не ступала в сад, сидела там за столом прямо сейчас. Адриан невольно подошел к окну. - Маринетт?.. Маринетт, одетая в белое платье, сидела на стуле и, казалось, о чем-то размышляла. Тот факт, что уголки ее глаз были слегка опущены, указывал на то, что она больше не была бессердечной. Адриан с раскаянием посмотрел на нее. Не был ли я слишком суров? Вот почему ты так винишь себя, сидя в саду? Это случилось, когда он сконцентрировал все внимание на Маринетт. Она внезапно начала совершать неожиданные поступки. Она наклонилась, сняла обувь и закатала подол длинного платья. Ее тонкие ноги, которые теперь было видно, очутились у Адриана в поле зрения. Несмотря на то, что, естественно, она была в чулках, это все равно был первый раз, когда он увидел ее ровные ноги, не в кровати, а даже в саду. Адриан неосознанно подошел к окну ближе. Он не обращал внимания на то, что его развевающиеся платиновые волосы колышет вечерний ветер. Вскоре после этого Маринетт начала спускать свои белые чулки, наклонившись под стол. Она бросила их на стол. Прежде, чем Адриан прекратил изумляться, она положила свои бледные ноги на стул и начала массировать их. И затем он заметил, что ее ноги отекли. Если так подумать, даже когда она ждала, пока он вернется домой, весь день напролет, кажется, у нее всегда отекали ноги. Ее довольно длинные ноги, которые она разминала своими белыми руками, было завораживающим зрелищем. У него дрогнули губы. Он был уверен, что, даже если бы она прибежала к нему обнаженной, он сумел бы отказать ей. Но почему, просто глядя на ее белые ноги, он чувствовал в голове такую пульсацию, будто она вот-вот расколется? Адриан прикрыл рот изящной рукой из боязни, что хотя бы один звук сорвется с его губ. В определенный момент Маринетт закатала платье и начала энергично тереть ноги. Она терла ноги так сильно, что стало видно ее нижнее белье, вероятно, она даже не заботилась о том, что ее длинное платье волочится по полу сада. Адриану удалось сохранить здравый рассудок. Он приблизился к окну. Здравый смысл ясно велел ему закрыть раму, но тело просто подчинялось инстинктам. Его взгляд обратился к Маринетт, медленно скользя по ней. К тому времени она уже закончила растирать правую ногу и теперь положила на стул левую. Она склонилась над ногами, открывая вспыхнувшие бедра, и склонила набок голову. Ее длинные прекрасные волосы свисали на левую сторону, открывая профиль прекрасного лица. Адриан уставился на нее так, словно это захватывало дух. Ее слегка изогнутая, четко очерченная линия подбородка, элегантная линия шеи, сильно изогнутые ключицы и изящный изгиб всего тела. Серьезно, он был совершенно загипнотизирован. - Кхем. Искренний кашель невольно сорвался с его губ. Маринетт тут же подняла взгляд. За секунду до того, как он взглянул в ее голубые глаза, Адриан изо всех сил захлопнул окно. Бам!