Ненавижу-обожаю

Появившееся на периферии зрения святая инквизиция в лице заспанного парнишки обрушает на Петю ведро с холодной водой, как только он вступает за порог своей квартиры и сталкивается с потускневшими от усталости изумрудами. Данил буквально валится с ног, но держится о дверной косяк. На его вымученной физиономии появляется надпись "хочу спать", моментально исчезая, как очередная ненужная информация на одном из городских рекламных щитов. Авдеев на удивление пришёл рано. Хазин смотрит на часы, вытянув перед собой руку с позолоченными ролексами. 00:41. — Ты же вроде на дне рождении должен быть, не? Старший вспоминает утреннюю ситуацию, когда парнишка выливает на себя подаренный Хазиным флакон дорогого одеколона, напяливает ярко-красную толстовку и, пригладив творившийся на голове беспорядок перед зеркалом в прихожей, выбегает на лестничную площадку под предлогом, что заждались друзья. Петя тогда знатно офигел, не успев поцеловать родного в щёку по традиции. Придавать этому особое значение не хотелось. С Данилом они вместе больше года, не то, чтобы мало, не то, чтобы много — достаточно для доверительных отношений и умения контролировать напускную ревность со всеми прилагающимися. — Да-а, — неуверенно тянет мальчишка, — но мне не понравилось. Я и дома могу до потери пульса напиться... Авдеев ойкнув, прикрывает неугомонный рот. Обещания по поводу алкоголя разлетаются во все стороны, точнее, разлетелись, когда одноклассница потянула малого в сторону барной стойки и придвинула поднос с различными шотами разного градуса. Наверное, в этот момент не хватало спонтанного появления Хазина со своей тяжёлой рукой, чтоб знатно надавать пиздюлей за нарушенную договорённость. Но было поздно — Данил пустился во все тяжкие. Танцевал на барной стойке, пел одну из треков Пошлой Молли, пока до охриплости не сорвал голос, ощутил на бёдрах чужие руки и шлёпнув незнакомца по рукам, ушёл в поисках подруги, чтобы нажаловаться ей, ибо кроме мужчины, который старше его на десять лет, шастает по ночным клубам и ловит таких же пьяных, но в придачу одурманенных наркотическими средствами подростков, никто ему нахрен не сдался. И эта мысль где-то заваливается в кромках сознания, появляется в момент спонтанной драки, мелькает, когда друзья везут его домой и суют головой под напор холодной воды. Светло-карие глаза напротив приобретают более тёмный окрас, заставляя дрогнуть и вжаться в угол. — Знаешь, что я сейчас с тобой сделаю? — Хазин вырастает перед глазами Данила, приближаясь ближе, пока тот не упирается поясницей в стиральную машинку, гонимый до самой ванной комнаты. — Это чё? Пётр поддевает пальцами не успевшую слиться с красным воротником толстовки каплю крови. Он одним рывком разворачивает Авдеева, нащупывает повреждённое место, на что Даня шипит, прося сильно не давить. — Подрался, — чеканит Данил. Хазин шумно вздыхает, показывая всё недовольство. Он без слов подхватывает парнишку под ягодицы и усаживает на стиралку, вставая между его ног. Сосредоточенный, хмурый взгляд скользит по шее, а тонкие пальцы аккуратно проходятся по ране, вновь вызывая скулёж. — Ты, блять, никогда не можешь без приключений. Данил улыбается, но давится воздухом, когда Хазин безжалостно прикладывает пропитанный перекисью водорода ватный диск к порезу и оценивающе бегает по лицу, отмечая, что тот хорошо защищался, раз по носу не прилетело. Хоть в какой-то теме постоянная стабильность. — Малой, за голову возьмись, — Петя показательно стучит по его голове костяшками, — или пустоту алкоголем заполнил, а? Авдеев молчит. Подливать масла в огонь не хотелось, Хазин не на шутку взбеситься, тогда мало не покажется всему, чем дорожит парень — особенно одним заветным местом, в которое старший вдолбится без обильной смазки, заставляя громко стонать и просить замедлиться. — Мы же договаривались, что ты не будешь пить, — напоминает мужчина, начиная собирать аптечку обратно. С появлением Авдеева в его жизни многое поменялось. Взять, например, стеклянный чайник с пуэром. Расслабленный после работы Хазин наблюдал с расплывчатым взглядом за плавными движениями рук, путешествующие по оголённому торсу мужчины. Вместо сочувствующего "прости", Данил неуверенно тянет руки к стоящему воротнику бежевого пальто, притягивая к себе Хазина. Между ними унизительно-маленькое расстояние. Авдеев скрещивает на торсе мужчины ноги и прижимается всем пахом, давая понять, если тот решиться отодрать его тощий зад за непослушание, то он полностью готов к этой непозволительной, на первый взгляд, роскоши. Петя стискивает челюсть от непреодолимого желания прикоснуться к молочной коже зубами, оттянуть, чтобы в дальнейшем лебединую красивую шею украсил небосвод из засосов. Даня же иногда посмеивался над майором, мол засосы — это не модно. Хазин на такое высказывание хмыкал, откровенно не понимая, когда успел отстать от молодёжи, ведь только недавно сам же им и являлся. — Поцелуешь? Голосок с хрипотцой манит в свои объятия, а в реальности Данил прижимается губами к чужим, позволяя вольность разгуляться по венам, наталкивая на невообразимое. Хазин эту вольность в постели любил, даже больше. Тыкаясь носами, выискивая горячими губами чужие, при прикосновении которыми всё таяло и дрожало, Хазин сжимает ягодицы Данила, заставляя того вскрикнуть от неожиданности. За годы работы в полиции Петя научился профессионально манипулировать. Данил походил на наркошу, сошедшего с иглы, у которого безумная ломка, и только Хазин — единственное спасение. Пётр идею с горячим сексом отбрасывает сразу же. Авдеев подтаивает на руках от мокрых поцелуев в шею, расслабляется, до предела возбуждён и шипит, когда мужская рука с выступающими венами поглаживает нижнее, распаляя ещё больше. — По чашке чая и спать. Хазин давится смешком от плывущего взгляда, наполненный непониманием и детской обидой, повисшими в воздухе руками, которые сжимаются в кулак и от самого Данила, спрыгнувшего со стиралки и пытающегося прикрыть эрекцию опущением толстовки, стоило Хазину поднять руки в жесте "я не при чём" и отстраниться. — Тебе с молоком? Петя отсчитывает пальцами до трёх секунд и довольно жмуриться, когда слышит едкое и до одури знакомое: — Пошёл нахуй, — с полным разочарованием.