Плохое соединение

Дилюку страшно переступить черту, отделяющую их недодружбу от настоящих отношений. Когда Кэйа отсасывает ему тем же вечером, тяжело не предложить ему остаться хотя бы на ужин, а потом не провожать до дома, когда он выходит во двор и машет на прощание. Когда через пару дней они играют в баскетбол допоздна, оставшись вдвоем, тяжело не повалить Кэйю в ближайшую траву, потому что он так и напрашивается на взбучку всем своим вызывающим поведением по дороге домой. Когда Кэйа приглашает его домой, игриво двигая бровями, тяжело не купить вместе с презервативами хотя бы сладкое, а еще лучше — сразу торт и алкоголь. Но Дилюк держится каждый раз. Поэтому, когда Кэйа пытается взять его за руку, Дилюк прячет ее себе в карман. И когда Кэйа тянется за поцелуем под дверью подъезда, Дилюк в качестве компромисса целует пальцы и прикладывает ему к губам. А когда Кэйа впервые кончает на нем и в беспамятстве шепчет «я тебя люблю», приходится напоминать ему и договаривать самому: — Как друга. — Да, как друга, — смеется Кэйа и совсем не по-дружески кусает его за подбородок. С наступлением осени начинается учеба и становится еще хуже. Потому что вокруг Кэйи начинает вертеться необоснованно большая толпа студентов, несравнимая с командой баскетболистов, — как девочек, так и мальчиков. Но Дилюк терпит их всех, ссылаясь на «мне какое дело» и приходит к Кэйе на больших перерывах между парами, утаскивая его в заброшенный кабинет музыки, за ключи от которого он заплатил старосте группы лабораторными на полгода вперед. И каждая домашка тысячу раз стоит разложенного на фортепьяно Кэйи, стонущего в тишине пустующего корпуса, каждая бессонная ночь стоит того, чтобы вбиваться в него под скрип старых половиц под ногами, пока обоих не накрывают лишающие рассудка оргазмы. Но впервые к Дилюку приходит понимание, что их «дружба» не убережет Кэйю от внимания других, когда решает встретить его под подъездом, а Кэйа внезапно приходит не один. И Дилюк не собирается следить, обвинять его в чем-то или мешать — он не вправе. Но когда новый друг Кэйи ловит его за руку перед дверью, Дилюк чуть не срывается к ним из своего укрытия, готовый отметелить паренька быстрее, чем голова напоминает, что это не его дело. И даже когда Кэйа отшучивается и выдергивает руку, ускользая внутрь подъезда, легче не становится. Потому что до тех пор, пока он свободный, любой может попытаться завоевать его еще раз. А Дилюк отпадет сразу, когда выйдет у кого-то другого. Поэтому он подбегает к подъезду, минуя оставшегося на пороге парнишку, и ловит закрывающуюся дверь в последний момент. Успевает придержать дверь лифта ногой (удивиться тому, что он работает), влететь и нарваться на ошарашенного Кэйю, встретившегося с ним взглядом в маленьком зеркальце на стене. — Дилюк? Что ты тут… — начинает Кэйа. И не заканчивает, заткнутый его губами. — Люк… М-м-м, — он разрывает поцелуй, чтобы сказать: — Я не ждал тебя сегодня, Люк, ты немного невовремя. У меня мама дома… — Я не за этим, — мотает головой Дилюк, вжимая его в угол лифта. — Кто тот парень? Свет тухнет и Кэйа нервно смеется. — Нажми кнопку, — говорит он. — А то совсем жутко. Дилюк на ощупь находит самую высокую цифру и повторяет вопрос, когда лифт начинает ехать. — Тот блондин? Макс? — неверующе уточняет Кэйа. — Мой одногруппник. Он тебя заинтересовал? Дилюк шумно фыркает и сквозь зубы отвечает: — Меня интересуешь ты. Кэйа мило стесняется, глядя в пол. — Не переживай, — смеется он, — он не в моем вкусе. — А кто в твоем? — напирает Дилюк, понимая, что если отступит сейчас, то может потерять гораздо больше, чем хороший секс. Кэйа, впрочем, не прекращает счастливо улыбаться. — Один хмурый баскетболист с потока, — отвечает он, совсем зардевшись. Дилюк убирает ему с лица прядь волос и глупо думает о том, как можно быть таким красивым подлецом. — И что я вижу… — Кэйа резко меняет тактику. — Неужели этому баскетболисту не нравится, что я гуляю с другими? — Не нравится, — признается Дилюк. — Но он ведь понимает, что друзей может быть много? — Понимает, — соглашается он. — И не будет меня ограничивать, если сам хороший друг, — договаривает Кэйа. — Он будет гулять с тобой. Кэйа, чей румянец только что сошел с лица, чуть не млеет еще раз. — Гулять? — А ты против? — Дурак! Дурак! Дурак! — он обиженно топает ногой, колотит его кулаками в грудь. — Я надеялся, что ты предложишь встречаться! Он отстраняет ошарашенного Дилюка с прохода и вылетает из приехавшего лифта. — Кэйа! — Какой это, блять, этаж?! — нервничает Кэйа, бегая между незнакомых ему дверей. — Кэйа, стой! — выбегает следом Дилюк. Но Кэйа уже слетает по лестнице вниз. — Дурной-дурной Дилюк! — Кэйа! — Отлепись от меня! Дилюк нагоняет его на лестничном пролете пятого этажа, схватив за край кардигана, и притягивает к себе. — Вали к себе домой! — кричит Кэйа вырываясь из его хватки. — Чего тебе надо?! — Не свалю, — возражает Дилюк и прижимает его к себе, игнорируя болезненные тычки под ребра. — Постой. — Видеть тебя не хочу, — измученно говорит Кэйа, обмякнув в его руках. — Так закрой глаза, — резонно предлагает Дилюк. — Вот ведь повезло связаться с таким придурком, — слабо смеется Кэйа, роняя голову ему на плечо. — Какой уж есть. — Ну и чего ты пристал? — спрашивает он куда-то Дилюку в шею. — Меня мама ждет. — Я с тобой, — решается Дилюк. — Что? — смешок щекочет шею. — И от мамы будешь меня опекать? — Познакомлюсь с тем, кто воспитал тебя такой занозой в заднице. — Ха, ну познакомься, — внезапно соглашается Кэйа, осторожно отстраняясь. В молчании поправляет ему воротник олимпийки, одергивает ее вниз, пальцами причесывает челку. Дилюк сдерживает смешок.

***

Мама у Кэйи — полная его противоположность. Низкая настолько, что возникают вопросы, насколько высокий отец, чтобы это уравновесить. Очень приветливая и простодушная — с порога забирает у них верхнюю одежду и отправляет мыть руки сразу после того, как знакомится с Дилюком ака университетским другом Кэйи. А еще без вопросов сажает их за стол и уходит спать, ссылаясь на раннюю смену на работе, как только оставляет ужин на столе. — Что, напросился на бесплатную еду? — лениво спрашивает Кэйа, вытирая с щеки мамин прощальный поцелуй. — Ага, — просто соглашается Дилюк, накалывая на вилку ломтики салата. — У тебя хорошая мама. — Спасибо. — Неправдоподобно хорошая для такой занозы, как ты. — Ой иди ты туда, откуда эта заноза торчит, — фыркает Кэйа. Дилюк позволяет себе не отвечать. Потом позволяет Кэйе сделать им чай и не имеет ничего против, когда он, вместо стула напротив, плюхается рядышком на диван. Кот тихо мяукает где-то на подоконнике, в вазочке кончается печенье, а Кэйа притирается к нему бедром все теснее. — У тебя мама дома, — с нажимом говорит Дилюк, пытаясь отодвинуться. Кэйа привстает и перекидывает через него ногу, упираясь в диван коленями по обе стороны от его бедер. — У меня шанс показать, каким я умею быть тихим, — коварно улыбается он. — Дьявол, — шипит Дилюк, когда наглая ладонь оглаживает его грудь. — Как можно быть таким беспечным? Кэйа склоняется к нему для поцелуя, но Дилюк подхватывает его за торс усаживает на стол, поднявшись с дивана. И стол у них — широкий, добротный — даже не скрипит под чужим весом. Так что Дилюк не испытывает уколов совести — все равно, в случае чего, влетит не ему. — Ой-эй, — слегка удивляется Кэйа, хватаясь за его плечи, — куда это ты разошелся? — и косится назад, на стол. — Смотри, не переверни мне тут… Дилюк затыкает его поцелуем, осторожно — так, чтобы не скинуть кружки — и за бедра притягивает к себе. Кэйа упирается ногами в диван, пытаясь поплотнее прижаться всем, чем только может, вытягивается по струнке, притираясь грудью, и нетерпеливо отвечает на поцелуй. Дилюк слегка отстраняется, чтобы расстегнуть ширинку, и Кэйа своими руками только мешает, а не помогает, бормоча что-то про неудобство секса на столе, и куда стоит его отнести и уложить. Дилюк собирается проигнорировать звонящий в коридоре телефон, но сползающий со стола Кэйа боится, что тот разбудит маму, и срывается в коридор. — Да, конечно, — говорит он, возвращаясь на кухню с телефоном возле уха. — Я свободен. Дилюк посылает ему испепеляющий взгляд. — Сейчас спущусь, — невинно уведомляет Кэйа, картинно отворачиваясь. — Давай, до встречи. Дилюк смотрит на убранный им за эти секунды стол и думает, не приложиться ли к нему лбом. — Дилюк, слушай, мне надо выйти на минутку, — говорит Кэйа, — Друг принес мой любимый чай, хочет отдать. Дилюк чувствует, как начинает закипать. — Какой? — Что? — не понимает Кэйа. — Какой твой любимый чай? — спрашивает Дилюк, замечая, каким низким становится его голос. — Э-э-э… чай улун, — Кэйа стенает плечами. — Китайский, прикольный такой, знаешь. У него сестра в магазине работает — списали бракованный, вот и… — Я сам тебе куплю, — обещает Дилюк, подходя ближе. — Что? Но он бесплатно отдаст… — начинает Кэйа. — Откажись. Кэйа смотрит совсем потерянно. — Почему? — Не хочу, чтобы ты брал что-то у левых типов. Кэйа потерянно хватает ртом воздух. Потом, кажется, что-то понимает. Улыбается. Очень каверзно улыбается и хлопает в ладони. — Ну ты и жук, Дилюк! — смеется он. — Из тебя такой друг, как из меня балерина. Пошли со мной, ревнивое ты существо, — и тянет за руку. Дилюк нехотя следует за ним, задумавшись о его словах. И парень, ждущий под подъездом — кажется, в компании Кэйи нет обычных типов без всякого двойного к нему интереса, — сначала долго рассказывает о том, как давно они не виделись, расспрашивает обо всем подряд, зыркая на мрачного Дилюка время от времени, потом так же долго приглашает Кэйю погулять, в кафе и к себе домой и получает на все смазанные отказы в стиле «надо посидеть с соседским питоном» или «корова мизинец сломала». А Дилюк все больше сатанеет от осознания, чем этот гад помешал им заниматься, и только тогда Кэйа настаивает на том, что замерз, парень, наконец, расстегивает перед ними рюкзак и нагружает этими чаями их обоих. И все равно, возвращаясь домой, Дилюк не может прекратить думать о том, что они могли делать под домом вдвоем, не выйди он следом. Зато Кэйа, который все время бросал на него внимательные взгляды, теперь опять так многозначительно улыбается, что дурно становится. Но Дилюк держится впредь до возвращения в квартиру, потому что рассыпать эти дурные коробочки в лифте, значит собирать их до самого утра. Зато в квартире первым сдается Кэйа. — Ты, — горделиво говорит он, пока расставляет чаи на полке, — если так печешься о том, что меня уведут — мог бы уже… Дилюк кладет руки на стойку по обе стороны от него. — Стань моим парнем. Кэйа разворачивается так резко, что чуть не бьется об открытый шкафчик. — Что? — Стань моим парнем, Кэйа, — серьезно повторяет Дилюк. — Не верю, давай еще раз, — просит Кэйа, глядя на него, как восьмое чудо света. И Дилюк говорит еще раз, еще как говорит: — Если я еще раз стану свидетелем того, как ты оправдываешься перед всякими идиотами, не позволяя мне за тебя заступиться, это закончится дракой. Кэйа нервно смеется и уточняет: — Ты хочешь встречаться со мной, чтобы я мог говорить всем «эй, смотрите, тот хмурый тип — мой парень, и он надерет вам зад, если будете лезть»? Дилюк молча кивает. Ловит летящий ему в грудь кулак и исправляется: — И потому, что люблю тебя. А следующий — в челюсть — уже не ловит.