Месяц спустя
Яркое солнце напекало макушку, лучи противно светили прямо в глаза. Чтоб рассмотреть родную школу, пришлось приставить ладонь ко лбу. Тошнота подворачивалась от безупречной ровности громадного белого или скорее блевотно-серого здания. Юноша не был уверен, зачем он сюда пришёл.
Но он снова здесь. Летние каникулы пролетели быстро. Ни потому ли это, что Чхве девяносто процентов времени пялил в телефон и спал? Возможно. Зато выспался. Правда, чем теперь заниматься на уроках? И ещё. Субин по-прежнему с ним в классе. Как ему стоит себя с ним вести? Они не общались с того самого дня. Это ужасно раздражало. Они же не дети, могли бы и нормально закончить отношения, во всём разобравшись. Однако, пересилить себя и написать первым, обида с отравляющей каплей страха так и не позволила. И сейчас он молил небеса, чтоб его избавили от этой дилеммы.
Из раздумий его вывело внезапное прикосновение: чья-то рука обогнула его шею, потянув к земле.
—Эй, старпёр! Чего замер? Тонометр дома забыл? Давление мерить нечем? — залился громким смехом хозяин руки, превращая свои большие глаза в полумесяца.
—Бомгю, чёрт возьми! Мелкий засранец! Я убью тебя, как только высвобожусь! — прорычал рыжеволосый, пытаясь выбраться из захвата. Кстати, да, рыжеволосый, Ёнджун сменил порядком надоевший русый цвет ещё в начале августа.
Справа с ними сравнялся ещё один юноша с крашенным в пепельный волосами и лёгкой улыбкой на губах. В отличии от первых двух, что брыкались, надеясь пересилить друг друга, он шёл медленно и размеренно, держа на одном плече рюкзак.
—Привет, Ёнджун-хён.
—П.. при-вет — сражаясь за свою свободу, ответил тот.
—Ёнджун-а, ты знаешь, что мы теперь в одном классе? — запищал Гю, тащя старшего к школе.
—Чего?
—Всех учеников перераспределили по классам на умных и тупых. Угадай, в какой попали мы?! — закончив, парень засмеялся ещё громче прежнего, заставляя Джуна закатить глаза.
—Ты будто задыхающаяся чайка, серьёзно...
Тэхён безмолвно улыбнулся с такого дикого, но привычного смеха.
Месяц назад
После ночного странствия Чхве сразу завалился в кровать. Маскируясь под трупик, он продолжал дрыхнуть до ужина. Из тела выжали все соки, поэтому, может, он так быстро и вырубился. Никаких эмоций, никаких мыслей, никакой боли. Закрыл глаза — и поминай как звали. Вернувшись в реальность ближе к семи часам, он долго размышлял над тем, стоит ли ему прокладывать долгий путь и покидать нагретую пастельку, чтоб удовлетворить свои базовые потребности, такие как душ и потребление пищи. Он долго сопротивлялся, пытаясь найти в себе хоть каплю сил, но в итоге под нескончаемые призывы матери идти есть, пока что-то там горячее не остыло, Джун всё же сдался, надеясь, хотя бы крики прекратить.
За кратким ужином в кругу "любимой семьи", он узнал, что теперь находиться под домашним арестом, за исключением обычных прогулок на свежем воздухе, а также, что его лишают карманных денег до конца каникул. Это не стало удивлением, да и особо не сковывало его, так как помимо плана "гнить в кровати до конца лета" у него всё равно не было других идей. Затем его наимилейшие родители плавным образом перешли к срачке по поводу их скорого развода. Как и почему разговор успел перетечь в это русло, он так и не понял, но последнее желание пихать в себя хоть какой-то запас энергии пропало, и он, оставив тарелку с недоеденной и всё-таки остывший пастой, поспешил к себе в комнату. Родители, кажется, и не заметили его ухода: с первого этажа продолжали доноситься язвительные речи.
Захлопнув за собой дверь и навалившись на неё всем весом, русоволосый принялся оглядывать комнату. Чужих голосов больше не слышно, но и тишина не приятно давила на сознание. Промелькнувшая апатия сменилась злостью, хотелось рвать и метать. Зацепившись взглядом за самодельное коллаж на стене и выдохнув невидимый пар из носа, он направился прямо к нему, начиная сдирать полороидные фотографии одна за другой, откидывая их на пол. Хотелось очистить комнату от отовсюду маячивших воспоминаний, которые теперь только разжигали в нём бущуюшее пламя.
На пол полетели случайно задетая гирлянда, рамки с тумбочки с треснувшими стёклами, искажающими изображения за ними, распечатанные материалы, тетредки, исписанные во время того, как Субин пытался подтянуть его по учёбе, и прочие безделушки типа канцелярии и декора, что были куплены вместе или подаренны младшим. Дойдя до шкафа с одеждой, внизу оказался комплект тёмно-синей пижамы и ещё пару тряпок.
—Вряд ли ты ещё когда-либо останешься здесь на ночёвку, Бини. — с ядом выплюнул Чхве. — Да и не дай бог, оказаться с тобой ещё когда-нибудь в парной одежде.
Запихнув всё это в чёрную пыльную кожаную сумку, что он достал из под кровати, и подойдя к лестнице на этаже, он просто пустил её вниз по ступенькам.
—Что это? — поднимая в удивлении брови, спросил мужчина, окажись сумка у его ног.
—Да так, мусор собрал. Выкиньте по пути.
Нужно было проветриться, вновь приливший ко лбу жар заставлял чувствовать себя ещё более отвратно. Через пол часа Ёнджун был уже на мосту, перекинотому через реку Хан. Они жили недалеко от берега реки, хватало минут пятнадцати, чтоб дойти пешком. Разложив руки на парапет моста и устроив сверху подбородок, парень уставился вперёд, разглядывая чёрную водную гладь, по краям обрамлённую светящимися зданиями — отсюда они казались совсем крошечными. Ветер развивал русые пряди волос с отросшими чёрными корнями и приятно остужал кожу.
Ты изменился. Мне больно. Ты никогда не идёшь мне навстречу. Давай расстанемся.
Слова младшего не переставали вертеться на языке, с каждым разом всё больнее врезаясь в разум. Его лицо было полностью расслабленно и невыражало совершенно никаких эмоций. А том что это действительно живой человек, а не бездыханная статуя помогала догадаться лишь солёная жидкость дорожками стекающая из глаз, перекатывающаяся с лица на ворсистую ткань свитера, образуя промокшие участки на тон темнее.
—Что мне теперь делать? Почему вокруг меня всё рушится? — раз за разом всплывало в его голове.
В отстраненные звуки скрипа шин автомобилей вдруг вмешался чей-то звонкий смех. Радостные голоса становились всё громче, а их обладатели ближе.
—Ахахха, наш Тэхён-и теперь совсем большой мальчик, водит девушек на свидания! — возбуждённо вскрикивал первый.
—Прекрати орать, итак всех прохожих распугал. — ровно отвечал ему второй, но по его сладкой интонации было понятно, что он тоже улыбается.
—Не верю, что это наконец случилось! Не зря говорят, чужие дети быстро растут.
—Ты всего на месяц старше, придурок.
Неторопливые шаги прекратились, а парни перешли на тон ниже. Они, верно, полагали, что стали говорить тише, но до Ёнджуна всё равно отчётливо доходило каждое слово.
—Этот парень выглядит подозрительно. Он же не собирается с собой чего плохого вытворить? Как думаешь, стоит вмешаться? — нашептал первый.
—Не знаю... Если только аккуратно подобрать слова.
—Ты меня знаешь, я сама аккуратность.
Шаги возобновились, и через секунду Чхве ощутил лёгкое похлопывание на своём плече. Пришлось утереть слёзы рукавом и развернуться. Кто бы это не был, парень уже его ненавидел за то, что его тихое одиночество прервали.
—Эй, дружище, ты же не собираешься с моста прыгать? — с уверенностью улыбчиво произнёс брюнет. Позади ладонь его друга под звучный шлепок встретилась со лбом. Он пробормотал что-то вроде "зачем я только ему рот дал открыть".
—Ох, мой друг хотел узнать, всё ли у вас в порядке? — Отодвинув первого, юноша вышел вперёд, натянув вежливую улыбку.
Следующий раз они встретились в частной клинике меньше недели спустя. Если конкретнее, глубоко внимательные родители путём общих размышлений пришли к тому, что сжигать машину забавы ради, не совсем нормально для восемнадцатилетнего подростка. Почему-то. Да и при разводе родителей дети зачастую испытывают стресс. Так что прознавши от знакомых про хорошего психолога, Ёнджун стал обязан посещать его два раза в неделю.
—Гю, я принёс нам обед. У тебя ведь скоро перерыв? — закрыв за собой дверь, парень направился прямо к высокой стойке регистрации, из-за которой торчала тёмная макушка.
Слева от стойки простиралось панорамное окно, от чего всё помещение тонуло в солнечных лучах. Мебель из светло-бежевого дерева только больше визуально расширяла пространство, а белый ворсистый ковёр, фисташковый диван и пара ярко-зелёных растений в горшках наполняли комнату жизнью.
—Ты такой заботливый, Тэхён-и. — вдыхая аппетитный запах поджаренных овощей с говядинкой из пакета, что поставил перед ним Кан, и прикрывая глаза от удовольствия, брюнет оторвал задницу с кресла. — Это пибимпап? Боюсь, я не смогу дождаться следующего клиента...
—Эй, придержи слюни. Я тоже подожду, пока ты освободишься.
—Но всё осты...
Разговор перебил щелчок замка, и в дверном проёме показался русоволосый парень с недовольным лисьим прищуром.
—Добрый день, вы Чхвё Ёнджун? — доброжелательно произнёс Гю.
—Да.
—Итак, вы записаны на 14:00. Можете пока присесть, я позову вас как подойдёт время. Не хотите ли кофе или чай?
—Можно просто воды? — Сглотнув, спросил Джун, усаживаясь на фисташковый диван.
—Он мне кого-то напоминает. — шепнул другу брюнет проходя мимо со стаканом воды.
—Разве это не тот парень с моста?
—Парень с моста? — он почесал затылок, а потом с видом открытия вселенского масштаба завопил и поторопился к клиенту. — Точно! Парень с моста, что хотел спрыгнуть! Но мы его остановили!
Гю уже обращался к Ёнджуну, который тут же выпучил глаза: ещё проблем не хватало. Тэхён последовал за ним, примерно прикидывая, через сколько секунд стоит прикрыть его рот, чтобы никто не пострадал.
—Да не собирался я прыгать! — начал выгораживать себя старший, от накатившей злости у него насупился нос.
—Ага, конечно. Не переживай, я не расскажу твоему психологу.
—Вы всё не так поняли! Я правда не хотел этого делать!
—Как скажешь, парень, не хотевший спрыгнуть с моста. Вот твоя вода.
—А?! — Чхве весь раскраснелся от раздражения.
—Говорю, вот твоя вода, парень, не хотев... — рука Кана накрыла рот Бомгю, но тот всё же домычал остаток предложения, ещё и кинув что-то, наверняка нецензурное, в сторону Тэ.
—Прости, с ним бывает тяжело справиться. — Тэхён уже в который раз выдавил дежурную улыбку.
—Заметно. — Джун сделал пару глотков воды.
—Я Кан Тэхён. А это Чхве Бомгю.
Как-то так они и подружились. Ёнджун продолжил ходить к психологу, Гю к нему приставать, а Тэхён по возможности их разнимать. Джун со временем даже перенёс приёмы ближе к концу смены Бомгю, чтоб сразу по их окончании они могли потусить все вместе. Кстати, как оказалось, небольшая клиника, в которой Гю подрабатывал на ресепшене, принадлежала его матери, она и сама работала там психологом.
Не то, чтобы Чхве прыгал от радости из-за приобретения новых друзей, скорее наоборот: старался показать свою незаинтересовонность и включить всю природную грубость поначалу. Но несмотря на все его нахальные выходки, парни всё продолжали к нему липнуть. И на самом деле это грело сердце, помогало свежим ранам затянуться, дарило надежду на то, что, возможно, он не так уж и плох, что ни всё вокруг него превращается в руины.
Можно с уверенностью сказать, они стали теми десятью процентами, что вынуждали его вести людской образ жизни, вытягивая из кровати. Они побывали почти во всех кафешках на районе, обошли пол Сеула как под палящим солнцем, так и под белой луной, иногда натыкались на большие заброшенные здания и с интересом их обследовали, ни раз заходили в зал игровых автоматов, заглядывали в кинотеатры на ужастики по вечерам, шопились вместе, устраивали ночёвки друг у друга и до утра рубились в видеоигры, они даже, кажется, стали рекордсменами по дженге.
Все эти моменты наполняли сердце Ёнджуна тёплом. Заставляли чувствовать, что он не один. К концу лета его дом ещё больше опустел, мать съехала сразу после развода, так и не попрощавшись. Она поначалу даже хотела забрать сына с собой, но узнав, что их дом остаётся во владении мужа, решила скинуть балласт на него, иначе не скажешь. На смену режущих сердце криков пришла холодная и липкая тишина. Именно так, зачастую дома никого не было. Отец либо на смене, либо опять в командировку уехал. Эти командировки стали такой обыденностью, что Ёнджун не удивился, если бы узнал, что тот уже завёл новую семью и там и остановился, навещая сына ради приличия. Его будто выбросили одного на необитаемый остров, где всегда ночь — темно и холодно. С таким островом он мог сравнить свой дом. Он не хотел там находиться, через силу заставлял себя туда возвращаться.
Эти двое стали его единственным спасением. Он точно знал: если станет совсем тяжело, темно и одиноко, они всегда придут к нему, зажгут свет, окрасят дом своим присутствием и наполнят его смехом.
Ёнджун бы никогда не подумал, что вот так, в момент, можно обрести близкого друга, не говоря уже о двух. У него всегда были с этим проблемы, а последние три года его круг общения и вовсе состоял из одного человека.
Страх оттолкнуть друзей собой настоящим не прошёл, он овладевает им порой, но он, по крайней мере, честен и искренен с ними, и они это ценят.
За это короткое время он узнал их чуть больше, чем громкого прилипалу и его усыпляющего препарата.
У Бомгю были угольно-чёрные волосы до плеч с несколькими выкрашенными в блонд прядями и мягие приятные линии лица. В те редкие моменты, когда его можно было застать задумчивым, грустным или скучающим, он из-за своего светлого тона кожи, пухлых губ и карих блестящих как бусины глаз походил на куклу, печальную форфоровую куклу, которую все оставили. Настолько нереально и отчужденно он выглядел. Но он ежесекундно ломал свой безжизненный кукольный образ ярко и ослепительно улыбаясь. Что касается телосложения, он был примерно той же комплекции, что и Ёнджун.
Гю постоянно говорил всё, что придёт в голову, особо не раздумывая. Он любил поострить. С появлением Ёнджуна так вообще крышу снесло, его любимым занятием стало доведение старшего до белого каления. При взрывном характере он был достаточно чувствительным и эмоциональным, некоторые слова принимая даже слишком близко к сердцу. Он нередко задовал настроение всей компании, его искренней энергичностью было легко заразиться. Джуну нравилось с какой яркой улыбкой и задиристым тоном он встречал этот мир.
Тэхён же был его совершенной противоположностью. У него были аккуратные и острые черты лица, словно его чертили по линеечке. Пожалуй из-за этого его обычное расслабленное выражение лица могло показаться равнодушным, отстраненным и даже резким. Потому он всегда старался держать на губах лёгкую улыбку. Однако, она никогда не сравнится с той, что Тэхён дарил Бомгю, а затем и самому Джуну. Его глаза складывались в маленькие щёлки, а губы обнажали ряд белоснежных зубов, даже две милые ямочки посещали лицо. В такие моменты Тэхён казался счастливее всех на свете. У Кана было чуть подкаченное атлетичное телосложение. Кажется, он упоминал, что занимался боксом в детстве, и сейчас поддерживал форму, тренируясь в спортзале.
Можно подумать, что из них троих самым старшим является именно Тэ. Он вёл себя сдержанно и рассудительно, часто выглядел задумчиво, будто находится в каком-то вакууме, хотя на самом деле внимательно слушал и изучал происходящее. Он вставлял своё слово, когда в этом действительно нуждались, от того Ёнджун считал его отличным слушателем. Хоть ему всё же и не понять такой жёсткий контроль над своими действиями и эмоциями. Может, ему удастся чуть позже.
Неважно насколько невозмутимым и здравомыслящим выглядел Кан, он всё равно смеялся с глупых шуток Бомгю. Было заметно, как спокойно и расслабленно он чувствовал себя, когда тот был рядом. Ёнджун даже иногда завидовал их идиллии и считал себя лишним. Но это не мудрено, они между собой общаются уже долгое время. Как Чхве узнал, они дружили с младшей школы. Тогда маленького Тэхёна отвели к психологу: отец внезапно покинул их семью, уйдя к другой женщине, что стало большой неожиданностью для матери. Ей о себе позаботиться первое время было тяжело, не говоря уже о сыне. Сидя в одиночестве на мягком диванчике в незнакомом месте, Кан не мог произнести ни слова, ни пошевелиться, пока к нему не подошёл другой мальчик. Он тепло улыбнулся и звонко оттарабанил: "мама — очень добрая. Она всем помогает и тебе поможет. Обещаю!", затем взяв его руку, соединил их мизинчики и большие пальцы, закрепив этим обещание. А после без перерывов веселил его, надеясь вывести хоть секундную улыбку. Так рассказывал сам Кан во время разговоров по душам на ночёвках. Гю обычно засыпал раньше остальных, и они ещё какое-то время болтали о чём угодно.
А потом оказалось, что они из одной школы. Тэхён был удивлён, узнав, что Чхве тоже во втором классе старшей школы, ведь тот на полтора года старше их. Гю же не хотел слышать ничего о том, что его "просто позднее отдали" в школу, и сразу присвоил ему звание старичка.
* * *
Шла всего лишь пятая минута перемены, а в столовой у раздачи уже была очередь вплоть до дверей помещения, и непонятно, сколько людей стояло ещё за ней. Столики быстро занимались группками учащихся, свободного и не увидишь. Чхве каждый раз как в новый дивился такому количеству людей, будто здесь подчевали не только студенты из этой школы, но и из парочки соседних. Хотя надо отдать должное: готовили здесь превосходно. А для Ёнджуна, что дома кроме покупной еды ничего не видел, так вообще сказка.
Джун задумался, сколько же людей сейчас одновременно пытаются говорить. Вокруг стоял такой адский галдёж, ещё и стук металлических приборов обо что не поподя. Чтобы не прослушать своих друзей, приходилось всегда держать ухо востро, периодически поглядывая, не открывают ли они рот в попытках что-то сказать. Их отпустили пораньше с урока, если быть точнее, за ними не особо то и следили, и им удалось сбежать и занять места одними из первых, так что сейчас они в комфорте ели втроём.
Он в очередной раз блуждал взглядом по помещению, пока пережёвывал рис с кимчхи, и, сам того не ожидая, зацепился за высокую фигуру парня с тёмными волосами. Брюнет поначалу стоял к нему спиной, но он итак мог с уверенностью сказать, кто это был. Его рост, фигура, цвет волос, выглаженные штаны, пушистый пастельный кардиган — всё говорило об одном человеке. Он не прогадал, лишь продолжая следить за ним взглядом. Тот находился далеко от них, развернувшись, он растерянно стал искать пустое место.
Раньше Ёнджун всегда выбивал им места вместе.
Парень, по-видимому, заметил кого-то из знакомых, даруя ему лучистую улыбку с ямочками, и поторопился к одному из столов, а там за толпой школьников его было уже не найти.
В сердце неприятно кольнуло. Ёнджун бы соврал, если сказал, что не завидует этому незнакомцу.
Раньше Субин дарил такую милую улыбку только ему.
—Тэхён-и, мне кажется, нашего старшенького мучает деменция, нам стоит позаботиться о его здоровье, в больницу что ли сводить. Он вон даже жевать разучился. — щёлкнул пальцами перед старшим Гю, приводя его в сознание.
—Что? — чуть не вывалил кимчи из набитых щёк рыжеволосый, он и правда забыл, что напихал в рот еды. Он выглядил до того потерянным, что Гю даже подумал, что перегнул палку.
—Так это и есть твой Субин? — продолжая уплетать свой обед, как бы случайно спросил Тэ. Ёнджун сглотнул.
—Во-первых, он не мой.
—Как немой?! Как же вы общались? Ты знаешь язык жестов, хён? — Оживился брюнет.
—Тэхён, я же могу ему врезать — скорее утверждение, чем вопрос. Но тот, одарив понимающим взглядом, лишь отрицательно покачал головой. — А во-вторых, как ты вообще узнал? Неужели это так заметно?
—Ты смотрел на него так, будто он последний выживший на земле, а ты уже лет десять скитаешься в глубоком одиночестве. Что собираешься делать? — как всегда, "деликатно" отчеканил Кан, заставив Джуна шумно вздохнуть и сжать губы в полоску, воздерживаясь от слов.
—Спасибо, за прямолинейность, Тэ. — натянуто улыбнулся Чхве.
—Хён, могу поискать специально для тебя книгу "тысяча и один способ подкатить к бывшему, если пенсии хватает только на проезд". — решил закончить работу до конца Гю: у старшего уже всё лицо краской залилось, вот-вот пар из носа пойдёт.
—Скажите честно, вы оба состоите в каком-то тайном клубе по типу "выведи Ёнджуна из себя" или что?
—Ага, возьми тебе, да расскажи. Заберёшь ещё у нас работу. Там дело такое: один раз попробуешь, потом за уши не оттянешь. Это я как знающий человек говорю!
—Тебе лучше доесть обед быстрее меня. — процедил сквозь зубы рыжеволосый, испепеляя того взглядом.
—Знаете, это не так важно. Что я собираюсь делать? Ничего! Мне плевать. Нас больше ничего не связывает. Он явно дал это понять. У него своя жизнь, у меня своя. — Сказал Джун, подуспокоившись, когда они шли обратно в класс. Ни столько друзьям, сколько себе он пытался внушить эти мысли.
* * *
Это был не последний раз за тот день, когда он встретил
его.
Чхве проиграл в кнб двум своим многоуважаемым друзьяшкам на поход за снэками для всех, припоминая их хорошими словами по пути. Пёхать к автоматам пришлось аж в другой конец школы.
В одном из коридоров он
его и встретил.
Хоть он и старался идти как можно быстрее, эти никчёмный секунды всё равно, казалось, длились вечно. Он точно запомнит это надолго.
Приметив его издалека, идущего с каким-то милым светловолосым парнем прямо навстречу и что-то увлечённо обсуждающего, Джун сразу же поставил себе несуществующую точку ровно перед собой, чуть ли не клятвенно обещая себе, ни за что не сводить с неё глаз.
Он не хотел, чтоб Субин его увидел. Особенно, смотреть в ответ. Он боялся, что тот всё сразу поймёт по его лицу, по его глазам, губам. Как ему на самом деле тяжело без него, как он скучает. Посмотреть на Субина в ответ — означало выдать себя с головой, оголить все чувства перед ним. Он не смог тогда, а сейчас и подавно не сделает. Тем более...
Это
раньше он волновал Субина.
Несчастные секунды смеряли расстояние между ними. Он вскользь увидел, что младший его заметил, что его лицо приняло взволнованные вид, а рот был раскрыт в желании что-то сказать, но... Но он по-прежнему не позволял себе посмотреть на него в ответ, всячески подавляя в себе это желание. Это была своего рода война. И возможно, она вялась против себя же самого.
"Так будет лучше." — решил он для себя. Если бы Бини действительно этого хотел, он бы не отпустил Ёнджуна так просто. Может этого старший и ждал? Чтоб его остановили, а затем просто вплели в крепкие объятия и больше никогда не выпускали. Всего то лишь. Где-то в глубине души он верил до последней секунды, что это не конец. И каждую секунду вместе с этим сердце разбивалось на всё большое количество мелких осколков, саднивших душу. Осознание медленно приходило, покрывая пеленой глаза: Субин ничего не сделает.
Раньше они никогда не притворялись, что не знают друг друга, равнодушно проходя мимо.
И вот он уже у автоматов с выступившими слезами, что приходится скорее вытерать: повсюду ходят люди. И вроде бы ничего и не произошло. Только почему же тогда в районе груди так больно щемит.
