Как в плохом кино

      Бегать по всему городу в поисках одного-единственного человека — пустая трата времени. Даже если он заметит выделяющуюся одежду, это необязательно будет нужный ему человек. Да и на месте Лины он сам бы в кратчайшие сроки переоделся во что-то, что сливается с толпой так же просто, как непримечательная внешность в целом. Добавить к этому вычурную шляпу с широкими полями, что при наклоне головы почти полностью скроет лицо, и шансы на обнаружение упадут до нуля.       Потому Ризли, сжав в ладони фальшивку в иназумской оправе, быстрым шагом поднимается по лестнице на один городской ярус выше и направляется в сторону книжных лавок. Если там будет пусто, то уж из штаба Платы Жардинаж работники быстро разбегутся во все стороны, чтобы найти и привести нужного офицера.       — Глаз бога? У тебя? — Шеврёз отводит его в сторону, к пустующей будке ушедшего на обход жандарматона, и смотрит на него с изумлением, почти не моргая.       Книжка с бледной обложкой, что интересовала её совсем недавно, следит за ними с витрины, карикатурный человечек в клетчатом пальто щурится с обложки через большую лупу.       Шеврёз закрывает глаза и вздыхает как-то странно, бурчит себе под нос что-то вроде «Ни за что бы не поверила, что это возможно, если бы не увидела лично», после чего проводит ладонью по лицу… И когда она снова поднимает на Ризли взгляд, тот уже максимально серьёзен и сосредоточен.       — Ты не первый человек, у которого пропал глаз бога, — отчеканивает Шеврёз. — Первая кража произошла чуть больше недели назад. Вторая — четыре дня назад.       А ещё буквально позавчера была попытка третьей. Попытка неудачная, исключительно из-за неправильно выбранной жертвы: какой-то мужик попытался сорвать глаз бога с одежды Шеврёз, сильно бортанув её якобы из-за потерянного равновесия.       Шеврёз специально пошла туда, где предположительно мог ошиваться присматривающий жертв преступник, проанализировав маршруты предыдущих жертв и вычислив место, идеально подходящее для кражи. И если у молодой и взбалмошной девицы, празднующей какое-то личное торжество и ничего вокруг себя не видящей, или у почти старика — ладно, просто мужчины в годах, уставшего за день, как собака — умыкнуть глаз бога оказалось делом не последней сложности, то у сосредоточенной и готовой ко всему Шеврёз — нет.       Она скрутила вора, однако на допросе он молчал, как воды в рот набравши. А когда на него начали всерьёз давить, попытался откусить себе язык.       — Я позволила ему сбежать из-под надзора, и мой человек пошёл следом. — Шеврёз утыкает кулаки в боки. — Как выяснилось, там небольшая группа, человек двадцать. Но работают они на кого-то со стороны, потому сразу накрывать мы их не стали, продолжаем наблюдение. Если повезёт, организатор покажется лично. Если нет, то хотя бы соберём побольше информации, чтобы выйти на него после облавы на непосредственных исполнителей.       Ризли оценивающе фыркает.       Таких новостей до Крепости Меропид не доходило, что и неудивительно. Однако сам факт вполне успешного скрытого расследования, о котором даже вездесущая пресса ещё не успела прознать и написать на титульном листе утренней газеты, ничуть не успокаивал.       Ризли когда-то боялся потерять глаз бога: во времена своего заключения в тюрьме, а не управления ею. Косился на всех вокруг лиловым глазом, когда ушей достигали шепотки о кражах драгоценных даров у заключённых или об отбирании силой, и сам никогда не подавал вида, что у него был такой же, зашитый в одежде, потому что другие личные вещи могли перерыть или стащить. Однако то время прошло, и Ризли давно перестал оглядываться на ставшую фантомной опасность…       Кто бы мог подумать, что зря.       — Хотя, знаешь, вариант, в котором глаз бога могут незаметно подменить, а не украсть, чтобы хозяин сразу не спохватился, я как-то не рассматривала. — Шеврёз щурит глаза, глядя на подделку, которую Ризли крутит в руках, просто потому что их нужно чем-то занять. — Можно?       Ризли протягивает ей лишённую сил стекляшку и скрещивает руки на груди, внимательно наблюдая за каждым её действием.       Шеврёз крутит искусную фальшивку туда-сюда, ощупывает со всех сторон. Глаз бога невозможно повредить, здесь же на поверхности камня полно мелких царапин, а на оправе — потёртостей, плюс пара едва заметных вмятин. Скорее всего, эта вещица многое повидала, а в лучшей своей форме, в совершенной сразу после изготовления, и подавно была неотличима от настоящего глаза бога. По крайней мере, пока не попробуешь использовать.       — Почему… иназумская оправа? — Шеврёз постукивает пальцами по фальшивке, ногти звонко бьют по яркой позолоте. — Если бы не это, ты бы заметил подмену куда позже.       Ризли пожимает плечами, хоть и хорошо понимает, то Шеврёз не у него спрашивает, а просто рассуждает вслух.       «Позже» — хорошо если до возвращения в тюрьму, а не уже там. Тогда бы уже и след остыл, и не факт что удалось бы столь быстро найти Шеврёз, чтобы ситуация прояснилась ещё до того, как верх начнут брать какие-нибудь несомненно лишние эмоции и порывы.       …Всё началось не с него, и в целом может спокойно без него закончиться, нужно только подождать. Уж кто, а Шеврёз точно доведёт дело до конца с наилучшим результатом. А после у Ризли будет полно времени, чтобы лично познакомиться с теми, кто заварил всю кашу, потому что они впоследствии окажутся в Меропиде под его надзором.       — Девушка, значит. Русые волосы… — Шеврёз возвращает фальшивый глаз бога Ризли и задумчиво трёт подбородок. — Вроде бы такой в докладе Гуго не было, была какая-то блондинка с довольно крепким телом… Та, что с тобой в кафе сидела, низковата и слишком стройная, чтобы оказаться перекрашенной ею.       Зато Лина — за неимением других вариантов оставалось обозначать её этим именем, даже если оно ненастоящее — оказалась неплохой актрисой с очень ловкими руками.       Выпавшие из кошеля деньги, уроненная сумка, высыпавшая несколько не имеющих ценности вещей на колени Ризли, перевёрнутая чашка, которую на автомате потянулись ловить и ставить на место… Внимание рассеялось, а вес сумки на коленях и вынужденные прикосновения при забирании вещей позволили сунуть руку в чужой карман, подменяя глаз бога на фальшивку.       Наблюдай Ризли за подобным со стороны, а не окажись потерпевшим, то, возможно, даже оценил бы столь чистую работу по достоинству. Впрочем, он и сейчас в каком-то смысле «оценил», если получится, отплатит равной по стоимости монетой.       — Скоро должны прийти Туренна и Анджиани. Я отправлю их к кафе, может, сумеют что-нибудь заметить и разузнать по горячим следам. — Шеврёз скрещивает руки на груди и кидает взгляд в сторону лестницы, словно бы ожидая появления офицеров своего отряда буквально с минуты на минуту. — Если хочешь, можешь подождать и сходить вместе с ними, но… Пожалуйста, Ризли. — Голос Шеврёз негромкий и твёрдый, а ещё, несмотря на вроде бы просьбу, звучит почти требовательно. — Если пойдёшь, попытайся не привлекать лишнего внимания. Нам не нужно, чтобы завтрашняя утренняя газета посеяла панику на пустом месте или, что ещё хуже, неожиданно верными по содержанию публикациями, которых мы удачно избегаем на протяжении всего расследования.       Когда дело касается работы, которой Шеврёз всегда отдаётся без остатка, чем и создала себе репутацию безупречного капитана Особого патруля, она легко затыкает за пояс любое личное и проводит черту между дружбой и профессионализмом. И подобное Ризли уважает, так что создавать проблемы, даже случайно, и не подумал бы.       Потому он просто кратко кивает и, бездумно перекрутив в ладони бело-голубую фальшивку в иназумской оправе, убирает её в карман.       — Гуго должен вернуться с докладом к ночи. Если останешься в городе, скажи, где тебя искать, и я пошлю за тобой, когда он придёт, — что-то прикинув про себя, добавляет Шеврёз. — Особый патруль со всем разберётся, уже очень скоро, так что просто доверься нам и подожди.       Они вместе дожидаются прихода двух упомянутых Шеврёз офицеров, после чего она откланивается, предварительно уточнив, где Ризли осядет на время ожидания дальнейших новостей.       Мелюзину по имени Анджиани, пару раз приходившую к Сиджвин в Крепость Меропид, Ризли знает, а вот женщину по имени Туренна — нет. Судя по тому, как вторая через раз поглядывает на первую, с выжиданием или просто внимательным наблюдением за каждым шагом, Туренна в составе Особого патруля сравнительно недавно и ещё не до конца освоилась.       Поручать мелюзине помогать адаптироваться человеку… сомнительное решение. Хоть мелюзины и живут рядом с людьми же многие годы, они всё равно видят мир по-своему и мыслят порой весьма специфично. Ризли знает это по себе, на примере Сиджвин, он начал присматриваться к ней и изучать её манеру поведения ещё в то время, когда прибыл в Меропид как заключённый, и до сих пор понимает её через раз.       У Туренны светло-русые волосы и совсем непримечательная внешность в целом, отвернувшись, чтобы осмотреться по сторонам, Ризли впоследствии при обратном развороте скорее цепляется за офицерскую синюю форму, чем сразу находит её лицо среди снующих туда-сюда людей.       Давая такую простую, казалось бы, оценку второму человеку за день, Ризли мысленно усмехается. Лина тоже выглядела человеком самым заурядным, разве что своей непросвещённостью и потому непредвзятостью выделилась, а оказалось, что судить книгу по обложке, как всегда, было глупо. А может и опасно, кто знает.       Интересно, электро глаз бога, что небольшой брошью частично прятался под приспущенным воротом рубашки, тоже был искусной подделкой? Или он всё-таки был настоящим, и Лина умела с ним обращаться?       — Капитан обо всём позаботится, Герцог, так что не волнуйтесь, — закончив с бесполезной, по большей мере, попыткой что-то разузнать, произносит Анджиани, жестикулируя через слово, будто так проще формулировать мысли.       Она смотрит на Ризли снизу вверх без какого-либо особого отношения, разве что, может, с лёгким снисхождением, и Ризли краем глаза подмечает, как поджимает губы, видя это, заметно нервничающая из-за его присутствия рядом Туренна.       — Мы обязательно отправим кого-нибудь к Вам, как только Гуго появится, — повторяя слова Шеврёз, обещает она, глядя в землю.       Анджиани, заметив это, взмахивает руками и поучительно сообщает, что во время разговора нужно смотреть собеседнику в лицо. И Туренна от этого наклоняет голову ещё ниже, так что чёлка закрывает глаза.       Ризли невольно улыбается. Возможно, именно поэтому новичка и поручили мелюзине. Особый патруль должен уметь быть беспристрастным и не признавать над собой никого, кроме своего непосредственного начальства; и мелюзины справляются с этой задачей куда лучше воспитанных в определённых рамках людей, потому и учиться нужно у них.       — Хорошо, буду ждать, — кратко кивает Ризли и, попрощавшись, направляется в сторону Дворца Мермонии. Нужно всё-таки забрать оружие, как минимум, да и там можно более-менее удобно устроиться в какой-нибудь комнате или просто на дальнем диване в коридоре, взяв с полки бесконечных шкафов какую-нибудь книгу. Не бегать же по всему Фонтейну, надеясь что-то узнать сверх рассказанного и обещанного.       Шеврёз не стала просвещать своих подчинённых, почему именно Ризли заинтересован в расследовании, о котором и знать-то не должен, они просто оказались поставлены перед фактом, что его нужно держать в курсе. Оно и к лучшему.       У самого входа в центральную башню вокзала, лифт которой был куда удобнее пешего преодоления всех лестничных пролётов до верхнего яруса города, Ризли зацепляется взглядом за нервно ходящего туда-сюда рядом с фонтаном парня. Тот растирает пальцы и что-то приговаривает себе под нос, словно натворил дел и теперь не знал, как в этом признаться или просто выйти сухим из воды… Ну или не он сам проштрафился, а его перебравший с алкоголем старший брат, как про себя отмечает Ризли, признавая в беспокойном парне одного из тех, с кем столкнулся сегодня днём — первый почему-то гнался за Линой, а второму не хватало скорости и сил их нагнать.       А ведь парень вроде как говорил, что в заведении, где они встретили Лину, та была ещё с кем-то… Интересно, каков шанс, что он припомнит хоть что-нибудь стоящее об этом аморфном «ком-то»?              Оказывается, Лина заплатила какую-то символичную сумму, чтобы старший брат парня устроил показательный взрыв недовольства, рванул за ней на улицу и пробежался следом какое-то расстояние, оттуда и взялась у пьянчуги лишняя мора, которую он впоследствии предсказуемо потратил на дополнительную порцию алкоголя. И в тот миг, когда большая часть людей в забегаловке обернулась на шум, недавний собеседник Лины куда-то испарился, а следом за ним и какой-то сидевший неподалёку жандарм; это парень хорошо помнил, потому что бармен громко и нецензурно возмущался что ни тот, ни другой не заплатили, и если на неизвестного служивого можно пожаловаться, то вот со второго посетителя уже невозможно было стребовать оплату.       Через главный вход ни один из беглецов не выходил точно, потому что на нём было всеобщее внимание, значит, покинули заведение через заднюю дверь. И полчаса назад парень узнал, что к тому заведению подоспел патрульный офицер с жандарматоном, потому что кто-то устроил погром у внешнего склада, и вроде бы даже видели кровавые разводы на ящиках.       Признаваться, что, возможно, они с братом косвенно замешаны в случившемся, парень боялся, и не без причин… Однако выложил всё Ризли, как на духу, словно бы таким образом надеялся очистить совесть и заодно заработать какой-то символичный плюс в карму.       — Пойдёшь сейчас в Палату Жардинаж, и скажешь, что хочешь поговорить с кем-нибудь из Особого патруля, — скрестив руки на груди, требовательно произносит Ризли. — Скажешь, что тебя отправил я, и всё, что рассказал мне, повторишь им. Понял?       Парень никнет, поняв, что моментального прощения и отпущения грехов с правом уйти не получит, но и почти сразу угрюмо кивает.       — Те двое, девушка с её другом, — неожиданно добавляет он, — они постоянно говорили про цветы… и про то, что все цветы хорошо охраняются. Поэтому нужно идти «туда, где цветов нет, ведь там и глубоко, и сверху ничего не видно, особенно под ночь». — Парень трёт шею и выглядит так, словно готов в любую секунду провалиться сквозь землю. — Я хорошо это запомнил, потому что… чем страннее звучало, тем интереснее слушать было. Хотя я так и не понял, что это значило, они как будто колонку ребусов по диагонали читали.       Ризли хмурится. Какая-то бессвязная бессмыслица. Но, как вариант, это может быть какой-нибудь шифр…       Вот только в цветах Ризли не разбирается. Он вряд ли просто назовёт все виды, что растут на территории Фонтейна, что уж говорить о каких-то особенных, «охраняемых». Да и упоминание глубины и несочетающихся с ней направления и обозначения конкретного времени суток… Может, дело в наличие рядом источника воды, цветении по ночам или максимальной высоте, на которой земля ещё не превращается в сплошной камень и способна породить хоть какую-нибудь растительность?       Глубоко задумавшись над явно бесполезной мешаниной слов, Ризли всё-таки поднимается на верхний ярус города. Забирает оставленные под присмотром перчатки и наручники, находит тихий свободный угол в фойе Дворца Мермонии и, на автомате прихватив первую же книгу про растительность Фонтейна, пристраивает ногу на ногу и принимается ждать. Либо озарения от прочитанного, либо новостей от Шеврёз.       Время тянется мучительно медленно… А потом, после того, как Ризли, сдавшись, откидывает голову назад и накрывает лицо раскрытой на середине книгой, вдруг проносится так стремительно, что за окном темнеет, а суетливо снующие по коридорам туда-сюда работники один за другим расходятся, погружая Дворец в гулкую тишину, где каждый шаг слышится отчётливо, будто в глубокой пещере.       И Ризли отлично распознаёт в ровных шагах, сопровождаемых тихим ритмичным стуком трости, приближающегося к его углу Нёвилетта. Если даже он наконец вылез из своего кабинета, значит, за окном уже вовсю вечер.       — Хотите загадку, юдекс? — интересуется Ризли, не двигаясь, даже лежащую на лице книгу не приподнимает. Только сейчас, осознав, что прошёл весь день, он неожиданно понимает, что из-за всего произошедшего и ходящих по круг мыслей ужасно устал, так что двигаться совсем не хочется. — Какие цветы в Фонтейне лучше всего охраняются?       Раз уж он сам почти сломался на этой глупости, почему бы не подкинуть её и кому-нибудь ещё. Ясное дело, что результат будет нулевым, но зато на душе полегчает от понимания, что ты не один сдался из-за невозможности понять, как мыслят люди с кучей недоступных тебе знаний и десятком нестандартных ассоциаций.       Нёвилетт странно хмыкает, и Ризли слышит, как трость слегка скребёт по полу, возможно, Нёвилетт поворачивает запястье влево-вправо, размышляя над странным вопросом, прозвучавшим вместо приветствия.       — Маркот или каллас? — наконец предлагает варианты Нёвилетт. Голос его ровен, как поверхность воды в полный штиль. — Или ромарин?       Ризли подносит руку к голове и приподнимает книгу, выглядывая одним глазом из-под страниц.       Нёвилетт смотрит на него сверху вниз абсолютно невозмутимо.       — Под «цветами» ты же подразумеваешь станции или линии аквабусов, верно? — уточняет он, на этот раз всё-таки с некоторым сомнением. — Обычные цветы охранять смысла нет. А кроме водных путей или южного порта ничего в голову и не приходит.       Ризли резко садится ровно, книга падает на колени, страницы жалобно шуршат, видимо, гнутся от неудачного приземления. Хорошо, если не сразу рвутся, местные клерки могу и скандал устроить, заявив, что это был единственный и очень дорогой экземпляр.       — Который час? — спрашивает Ризли, глянув в сторону ближайшего окна.       На улице горят фонари, без них, наверное, уже и почти не видно ничего.       — Девятый пошёл, — слегка нахмурившись, произносит Нёвилетт.       — Чёрт.       Ризли рывком поднимается, чудом успевает поймать слетающую с колен книгу и кинуть её на сидение, кто-нибудь потом вернёт на место.       — Ризли? — окрикивает Нёвилетт, когда он, подхватив лежавшие рядом перчатки, быстрым шагом направляется к выходу.       — Потом, ладно?       На улице приятно свежо, после переполненного людьми здания-то. В голове быстро проясняется, состояние полудрёмы из-за усталости и безделья отступает.       То, что имеет цветочные названия, отпадает, потому что хорошо охраняется…       …Порт Ромарин — вычеркнут. Водный путь Каллас перекрыт, так что его можно не рассматривать в принципе, даже название не имеет значения. Линия Навия идёт к станции Маркот; если учесть, что рядом «Эпиклез», то только сумасшедший туда сунется, будучи нечистым на руку. Остаётся линия Клементина. И раз порт Ромарин, конечная станция движения аквабуса, не у дел, значит, сходить придётся где-нибудь на полпути, в области Пуассона, например.       Или же садиться на аквабус вообще не нужно. Нужна глубокая вода, не видная с высоты, особенно под ночь. Значит, там не должно быть фонарей — нужно уйти подальше от центральных улиц. Канализацию Ризли тоже отсекает, там быстрее загонишь себя в угол и подставишься, чем спрячешься, особенно будучи новичком с очень сомнительным промыслом: если не более прочно устроившиеся соседи задушат, то Спина-ди-Росула обязательно вмешается.       — Побережье под водным путём. — Ризли спускается на лифте с яруса Дворца на уровень линии Клементина.       Последний аквабус завершил маршрут около часа назад.       Раз Шеврёз до сих пор никого к Ризли не отправила, значит, её человек до сих пор не вернулся. Может, уже и не вернётся. Или, как вариант, Шеврёз просто уже сорвалась с места, а связь с Ризли решила отложить до окончания условной облавы.       Если он сейчас отправится в Палату Жардинаж, чтобы узнать наверняка, потеряет кучу времени, лучше попробовать сразу пойти на поиски. Если члены Особого патруля уже работают, вмешиваться Ризли не будет. Если нет — тоже, просто удостоверится в своей правоте и отступит.       Не то чтобы он не сумеет разобраться с условной двадцаткой человек, лишившись глаза бога: при условии, что и у них владельцев такового не будет, Ризли вполне способен справиться, причём даже в одиночку, главное будет в первую очередь разобраться с теми, у кого будут пистолеты или винтовки… Но даже так Ризли всё ещё может что-нибудь испортить. Например, если неизвестный организатор так и не покажется, а спугнутые исполнители всё-таки смогут разбежаться в разные стороны и пошлют ему весть, так что он заляжет на дно или вообще поспешно покинет территорию Фонтейна.       Долго искать не приходится, Ризли больше времени тратит на то, чтобы выбраться за стену города чуть менее традиционным путём, потому что у ворот лифта кто-нибудь может и дежурить.       Два небольших, на первый взгляд рыбацких волнохода тускло отсвечивают у берега прикрытыми тёмной тканью окнами, а у разведённых костров лениво передвигаются восемь фигур. Местность слишком открытая, чтобы подойти ближе и рассмотреть людей получше… Но Ризли всё-таки без особых проблем признаёт Лину — она во всё той же одежде, что и была днём, из-за чего заметно выделяется среди остальных.       Ризли тихо прячется среди нагромождения хлама, не то поднятого и оставленного на берегу минувшей катастрофой, не то скинутого со стен и до сих пор не убранного, потому что у людей либо руки не дошли, либо память избирательно вычеркнула лишнюю работу из списка дел.       — В-вы… — Выбранное укрытие оказывается занятым, и на Ризли во все глаза смотрит коренастый мужчина в синей форме.       Ризли смеряет изучающим взглядом опознавательную синюю жандармскую одежду, после чего прикладывает указательный палец к губам.       Вот, похоже, и посланный Шеврёз человек — Гуго, вроде — который по всем признакам, должен был вернуться с докладом, время уже позднее. Дожидается, видимо, пока соберётся хотя бы половина от заявленной двадцатки, иначе лишь зря…       О том, что два волнохода не вместит двадцать человек, Ризли задумывается слишком поздно. Точнее, в тот самый миг, когда принятый за члена Особого патруля мужчина направляет на Ризли оружие. С одной стороны, дилетанта, у которого от нервов мелко руки трясутся, можно быстро вырубить, он даже вскрикнуть не успеет. Но с другой… Тут уже, похоже, нечего портить, так что Шеврёз не должна особо сильно возмущаться, если он поступит по своему усмотрению, раз ситуация располагает.