Сквозь лес (и в твои объятия)

Юнги проснулся от тихого шепота вокруг. Прямо над его головой раздавались голоса, которые тихо переговаривались друг с другом. Кто-то негромко хихикал, и от этого звука сердце замирало. Однако Юнги был слишком занят, чтобы прислушаться к разговору вокруг, и не мог оценить всю прелесть этого нежного звука. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не наблевать на себя или, по крайней мере, не начать безудержно рыдать. Голова раскалывалась так, будто кто-то специально воткнул ему в череп раскаленную палку, да еще и прокрутил для надежности. Он чувствовал себя потным и слишком горячим, но в то же время его била крупная дрожь, а зубы никак не переставали стучать. Юнги застонал и повернулся, пытаясь отвлечься от невыносимого жара, охватившего его. И с удивлением обнаружил, что тепло, похоже, исходит от чего-то твердого, но странно дышащего под его головой. Это были…чешуйки на теплом предмете вокруг него? — О, кажется, он приходит в себя? Тэтэ, вытащи из-под него хвост! Если бы Юнги не мучили тошнота и чувства абсолютной усталости, он, возможно, смог бы разобрать, что говорит человек, стоящий над ним. Но пока он стискивал зубы, чтобы не закричать и не расплакаться, как ребенок, он был слишком сосредоточен на сохранении спокойствия, чтобы понять смысл происходящего вокруг. Голова пульсировала, как неустанное барабанное соло, в горле пересохло хуже, чем в пустыне, а все тело протестовало против любой попытки движения. На какое-то мгновение Юнги смог сосредоточиться только на непрекращающейся боли в лодыжке и на мигрени, пытавшейся проломить его череп. Юнги пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы не загадить всю кровать. Боже, сколько же коктейлей Кихен впихнул в него на той вечеринке? Рядом с ним послышался тихий вхдох. Это напомнило ему звук, который издавала его семейная собака, когда ложилась поудобнее, а затем чешуйки сползли с его шеи, унося с собой и все тепло. Юнги вздрогнул: голова больше не была окутана тем потрясающим теплом, и его снова начала охватывать дрожь. Боже, у него определенно был жар. Конечно, был. Он висел на дереве, как странное рождественское украшение. Было ли это на самом деле или он был настолько пьян и не в себе, что придумал образ себя, крутящегося вокруг, как какое-то необычное лакомство на вертеле? Юнги вспомнил когти на руках, теплое дыхание на шее и большие руки, удерживающие его под бедрами и вокруг спины. Кто-то назвал его «лепреконом». Или…человеческая куртка? Юнги прикрыл веки, пытаясь заслониться от солнечного света, от которого у него только еще больше разболелась голова. Он не мог разобраться в своих воспоминаниях, которые, казалось, смешались со сном и чем-то еще. — Все выглядят нормально? — раздался еще один голос, гораздо более спокойный и тихий, чем первый, но с легким оттенком нервозности. Юнги лишь слабо повернул голову в ту сторону, прикладывая все возможные усилия, чтобы вчерашние шоты остались в нем, а не раскидались по всей комнате. Послышалось какое-то шуршание, снова легкий шепот, стук, а затем тишина. Юнги попытался вдохнуть через заложенный нос и тяжело выдохнул, закашлявшись. Ему потребовалось немыслимо много времени на то, чтобы вспомнить, как правильно дышать и снова открывать глаза, прежде чем он смог медленно приоткрыть одно веко. Он моргнул один раз. Солнечный свет проникал в комнату и заставлял ее мерцать, пока его зрение снова не пришло в норму, и ему больше не хотелось опустошить свой желудок. Тогда он медленно открыл и второй глаз. И так быстро принял сидячее положение, что тошнота снова подступила к горлу. Вокруг Юнги было шестеро парней. Шестеро парней вокруг Юнги мягко улыбались ему. Один из них, с глубокими ямочками и фиолетовыми волосами, завивающимися вокруг шеи, сидевший прямо перед его ногами, помахал Юнги рукой, а на его розовых губах заиграла застенчивая улыбка: — Привет! Я Намджун, приятно познакомиться. Ты…ты случайно попал в ловушку двух моих парней, и они привели тебя сюда, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке… Мы очень сожалеем о том, что причинили тебе боль. Юнги моргнул, совершенно потрясенный тем, что перед ним стоит неизвестный молодой человек, и даже не смог ответить ему, так как его глаза бегали с одной извиняющейся улыбки на другую. Все эти парни были…великолепны. Прямо-таки божественны. Как в рекламе средств по уходу за кожей: «Я брошу свою жену, с которой прожил двенадцать лет, и наших двоих детей ради тебя». Между тем на нем все еще был его вчерашний грязный наряд, за исключением куртки, на которую попала его рвота, пропитанный потом и еще какими-то подозрительными веществами, выглядевший так, словно его только что использовали в качестве манекена для краш-теста колонны грузовиков. Юнги открыл рот, закрыл и снова открыл: — Э-э-э… Он медленно поднял глаза на Намджуна. Господи, как человек может выглядеть так шикарно? Густые ресницы, ямочки, высокий и мускулистый, но при этом мягкий и милый. Честно говоря, такой вид был практически оскорбительным для всех простых людей, таких как Юнги, и он наклонил голову в сторону. Его черные волосы на секунду колыхнулись перед лицом. Юнги сглотнул и кивнул: — Я Мин Юнги. Спасибо, что…э-э-э…сняли меня с дерева. Наверное. Его голос хрипел, попытка разговора еще сильнее резало горло, доставляя дискомфорт. Юнги даже не успел снова вздохнуть, как парень, стоящий слева от него, наклонился к нему и протянул кружку, наполненную дымящимся чаем, пахнущим медом и различными травами. Растеряно подняв взгляд, Юнги тут же опустил его обратно, чтобы не покраснеть еще больше. Это был вчерашний красавец, тот самый высокий мужчина, который назвал Юнги «лепреконом» или кем-то вроде того. Кружку, которую передали Юнги, была наполнена до краев и согревала его дрожащие пальцы, а брюнет снова сел на край кровати и улыбнулся Юнги. И последний отметил, как его улыбка была по-мальчишески лукавой и невероятно привлекательной: — Попробуй. Это один из чаев Джуни-хен. Он должен помочь тебе почувствовать себя лучше. Кстати, нам с Чимином необходимо извиниться перед тобой. Ловушка должна была поймать не тебя. Нам очень жаль, что так получилось. Пока он извинялся, то жестом указал на сидящего рядом мальчика, и когда их взгляды пересеклись, Юнги смущенно нахмурился. Чимин был также красив, как и все остальные: с его пухлыми губами и мягкой улыбкой…и карими глазами. Как странно. Юнги мог поклясться, что вчера у того были голубые глаза. Наверное, вчера из-за температуры у него все же начались галлюцинации. Или из-за количества алкоголя. А может и того и другого. И когда Юнги коротко кивнул на его извинения, улыбка прекрасного парня стала еще шире: он аккуратно взял руку Юнги в свою и слегка сжал. — Меня зовут Тэхен. Я очень рад видеть тебя в сознании. — Вчера ты здорово напугал нас, Юнги-ши, — мужчина, что сидел справа от него, имел потрясающе широкие плечи и мягкие светлые волосы, которые были зачесаны наверх. Но невозможно было сказать наверняка, было это сделано непреднамеренно или же он тщательно это спланировал. Его губы, притягательно покрасневшие и полные, выглядели слишком идеальными и слегка улыбались, а Юнги продолжал смотреть на него, совершенно потрясенный. Этот парень был словно ходячее воплощение самого Адониса. В его чертах идеально сочетались грубость и нежность, резкость и обаяние. Серьезно, как всем этим людям удается быть такими нелепо красивыми? И какая вероятность того, что они вообще нашли друг друга? Неужели кто-то из их тайком разместил на сайте знакомств объявление следующего содержания: «Ищу самых горячих парней планеты для совместного проживания. Обращайтесь»? Блондин прикусил губу. В его красивых глазах промелькнуло веселье, когда он наблюдал за Юнги. И по какой-то неясной причине у Юнги возникло странное ощущение, что тот буквально смотрит в его душу. Это заставило его слегка вздрогнуть, и он быстро опустил глаза обратно на колени. Адонис осторожно присел рядом с Юнги: — Вчера, когда Тэ и Чимини принесли тебя, мы думали, что ты никогда не перестанешь дрожать и тошнить. Должно быть, ты долго провисел там, раз тебе было настолько плохо. Мы, все, еще раз хотели бы извиниться перед тобой за то, что доставили тебе столько неприятностей… О, и я, кажется, забыл представиться, да? Меня зовут Ким Сокджин. Лицо Юнги снова непроизвольно покраснело, и он решил списать все на лихорадку, не желая думать, что он опять смущается. — Да, я провисел там некоторое время. Вроде бы. Юнги решил, что им совершенно не обязательно было знать о том, что он был пьян до беспамятства, как и то, что он думал, будто они хотят вырвать его зубы, чтобы сделать браслеты или использовать его кожу в качестве куртки. Но когда он решился снова поднять глаза и встретиться взглядом с Сокджином, то в глазах последнего снова промелькнули искорки веселья, отчего Юнги стало не по себе. Казалось, что он все знал, даже если Юнги ничего не говорил. Честно говоря, это немного пугало. Сокджин перевел взгляд направо, где стояло еще двое парней, прислонившись друг к дружке, и широко улыбались, глядя на Юнги. Сокджин прочистил горло и мягко указал на них: — Это Хосок, а рядом с ним Чонгук, наш младший. Хосок был так добр, что даже одолжил тебя свою комнату на ночь, чтобы ты смог прийти в себя. Хосок. Прекрасное имя, которое, казалось, идеально подходит молодому человеку. С губами в форме сердечка и улыбкой, которая могла бы затмить солнце. Он поприветствовал Юнги легким взмахом руки. Когда он наклонил голову, его каштановые волосы заплясали на его высоких скулах, добавляя какую-то восхитительную нотку его внешности. — Привет! Я так рад видеть, что ты наконец-то проснулся. Мы уже начали беспокоиться, — Юнги не мог описать эту улыбку никак, кроме как теплой. — О, спасибо, что позволил мне остаться здесь… У тебя очень красивая комната, Хосок-ши, — прохрипел Юнги. Его горло все никак не хотело улучшаться, и он чувствовал себя так, будто всю ночь пил лаву. Улыбка Хосока стало еще ярче, его глаза заблестели, а нос забавно дернулся от комплимента. И Юнги даже не пытался просто показаться вежливым. Он действительно имел это ввиду. Комната, в которой он находился, была такой же светлой и радостной, как и ее хозяин. Стены были выкрашены в пастельно желтый цвет, прямо над кроватью было большое окно, а на противоположной стене было множество деревянных полок, до краев заполненных искусными картинами, растениями в самых разнообразных горшках и множествами фотографий. У Юнги не получалось до конца сфокусировать взгляд, чтобы разобрать, что именно изображено на фотографиях, но он был уверен, что на них был запечатлен Хосок с друзьями и… Юнги прищурился и даже слегка подался вперед: это была фотография фиолетового дракона? Интересно. Кровать, на которой он лежал, была невероятно удобной, мягкой и упругой, со множеством зеленых, желтых и белых подушечек, разноцветными пушистыми пледами, мастерски сложенными друг с другом. Складывалось впечатление, что кровать предназначена только для снятия стресса. Это был восхитительный хаос, который каким-то образом умудрялся быть идеально организованным. Для Юнги это все выглядело бессистемно, но в глубине души он был уверен, что даже если все это разрушить, Хосок без проблем воссоздаст все обратно. Чонгук, который ни на секунду не переставал широко ухмыляться, демонстрируя два чуть более крупных передних зуба, что делало его невероятно милым, несмотря на все татуировки и пирсинг, украшающих его подкаченное тело, кивнул и подошел слегка ближе к Юнги. Его большие карие глаза с любопытством осматривали черноволосого парня, когда он облизнул свои припухшие губы, будто он долго их кусал: — Выпей чай, пока он еще теплый, Юнги-ши. Он поможет справиться с болью, Джуни-хен прекрасно заваривает чай. И Юнги не смог бы ослушаться этого мягкого приказа, даже если бы попытался. Юнги признавал, что большую роль в этом сыграло и то, что большие карие глаза Чонгука следили за ним с немым ожиданием, а Хосок все еще улыбался, как солнышко, когда он медленно поднес чай к губам и сделал маленький глоток, чтобы успокоить этих прекрасных мужчин перед ним. Мерзкий патоковый привкус тут же прилип к губам Юнги, обволакивая зубы и язык вязкой жижей. Он мужественно проглотил эту ужасную смесь, изо всех сил стараясь подавить рвотные позывы и не выдать, насколько ужасен этот «чай». Осторожно переводя взгляд на Намджуна, он нервно улыбнулся и слабо кивнул. — Спасибо, на вкус…очень неплохо. И хор негромких хихиканий и задыхающихся смешков вокруг Юнги вновь заставило его щеки налиться теплом. Юнги сглотнул. Отвратительный вкус все еще обволакивал его рот, а Намджун ухмыльнулся, прекрасно выделяя его ямочки, и покачал головой. В его глазах светилось затаенное веселье. — Нет, это нет так. На вкус он похож на гнилое яблоко или заплесневелую клубнику. Но тебе сразу станет легче, обещаю. Юнги приподнял кружку к лицу, чтобы подышать горячим воздухом, исходящим от кружки, и вдруг осознал, что снова может дышать носом. Юнги удивленно вскинул брови. Его рот слегка приоткрылся от шока, когда он смог свободно выдохнуть. Что… Всего один глоток? Голова больше не раскалывалась, осталась лишь легкая тупая боль, стучащая где-то в затылке. Он все еще чувствовал себя потным и грязным. Лодыжка не переставала пульсировать, но болела уже не так сильно. Но весь жар будто испарился всего от одного глотка этого дрянного на вкус напитка. Юнги еще раз глубоко вздохнул, медленно поднимая чашку и делая еще один глоток. Вкус все еще был ужасен, но он практически мгновенно почувствовал, как уменьшается тупая боль в затылке по мере того, как жидкость продолжала течь по его горлу. Когда Юнги снова посмотрел на окружающих его мужчин, он увидел, как те ожидающе смотрят на него, широко раскрыв глаза и озорно ухмыляясь. — У меня…у меня больше не болит голова. Что… Ты когда-нибудь думал о том, чтобы продавать это? Это лучшее средство от похмелья, которое я когда-либо пробовал в своей жизни, — Юнги все еще немного хрипел, но у него перестали дрожать пальцы, а зубы больше не танцевали чечетку. Потрясающе. Ему обязательно нужно было узнать этот рецепт от Намджуна. Это было в несколько раз лучше, чем все те странные средства из интернета, которые он пробовал. Ему больше не нужно было окунать голову в ледяную воду или пить огуречный сок, чтобы избавиться от головной боли, возникающей после бурных вечеринок. На его предложение он получил лишь легкий и мелодичный смех от Намджуна: — Нет, я не продаю свои чаи другим людям. Но я рад, что он хоть немного помог тебе. Нахмурившись, Юнги с возмущением посмотрел на парня с фиолетовыми волосами: — Немного? Ты шутишь? Я как будто заново родился. Я не чувствовал себя так хорошо с тех пор, как моя бабушка заставила меня пойти с ней на урок медитации, когда мне было лет двенадцать. Спасибо. Я серьезно. Такое откровение снова развеселило парней вокруг, что в свою очередь заставило его сердце биться быстрее. Боже, это даже звучало немыслимо — он смог заставить этих мужчин смеяться, и не один раз. Юнги попытался спрятаться за кружкой, но он не смог скрыть свои светло-розовые уши. И он заставил себя не смотреть на них, а лучше выпить еще немного странного чая, который каким-то образом заставил его температуру мгновенно утихнуть. — Пожалуйста, не сочти за грубость, но как именно ты наткнулся на эту ловушку? Она находилась довольно далеко от тропы. Как ты вообще туда забрел? Юнги поднял глаза на Чимина и покачал головой: — Что? Нет, она была рядом с тропинкой. Я нагнулся, чтобы избить…то есть рассмотреть поближе интересный камень, и краем глаза заметил мерцание золота. Это была буквально в пару шагах от тропы. Чимин по-прежнему улыбался, но Юнги точно видел, что остальные ребята обмениваются тревожными взглядами, на их лицах появляются обеспокоенные выражения, которые Юнги никак не мог понять. Он медленно опустил кружку, пытаясь придумать, как правильно выяснить причину их беспокойства. — Что? Я сказал что-то странное? Хосок наклонился вперед и взял Юнги за руку, обхватив ее так же, как и Тэхен недавно: — Ничего, не волнуйся. Просто… Люди не так уж часто сбиваются с пути. Мы всего лишь немного не поняли, как вы отошли так далеко от тропинки. Вот и все. И хотя Юнги не знал этих людей, у него возникло странное чувство, что они явно что-то не договаривают. Почему их так удивляло то, что Юнги оказался там? Почему Чимин решил, что ловушка была установлена где-то далеко, хотя он отошел всего на несколько шагов? Юнги поставил кружку на маленькую тумбочку рядом с кроватью и слегка кашлянул, внезапно почувствовав себя очень неловко. Ему захотелось как можно скорее вернуться к себе домой, подальше от этих незнакомцев, которые были немного…много. Слишком красивыми. Слишком щедрыми. Слишком радостно отнесшиеся к незнакомцу в своем доме. Юнги даже не успел толком разобраться в своих эмоциях, как Сокджин резко встал со своего места и посмотрел на него с легкой улыбкой. Встав, он протянул Юнги руку, за которую тот нерешительно схватился. — Мы постирали твою куртку, она уже должна была высохнуть. Если хочешь, можешь воспользоваться нашим душем, прежде чем вернуться домой. И, конечно же, мы компенсируем тебе все неприятности, которые тебе пришлось пережить из-за нас, — Сокджин говорил как человек, привыкший к тому, что его слушают. Ему не нужно было повышать голос или казаться больше за счет своих широких плеч, чтобы доказать свое превосходство. Его окружал некий авторитет, который просто…заставлял его слушаться. Неважно, хочешь ты этого или нет. Юнги нахмурил брови, осмысливая все, что ему только что сказали. — Эм, да… Я бы хотел принять душ. Спасибо. Но что значит «компенсируете неприятности»? Вы уже дали мне лучшее лекарство, которое я только пробовал, а также позволили мне остаться в одной из ваших спален. Все хорошо, честно. Я не собираюсь выдвигать какие-либо обвинения, не волнуйтесь. Тот факт, что Юнги даже не мог позволить себе выдвинуть обвинения против этих парней, стоящих перед ним, даже если бы захотел, осталось за кадром его маленькой речи. Ах, это напомнило ему… Пожалуй, ему стоило бы поторопиться. Его смена в пиццерии, где он работал, начнется вечером, и до этого у Юнги было еще несколько дел. Например, еще раз вздремнуть и, возможно, купить продукты. Юнги не был уверен, что у него в холодильнике были какие-то остатки молока. Или хлеба. Да и вообще чего-либо еще, кроме рамена. Так что, возможно, придется снова пойти пополнять свои запасы продуктов. Во взгляде Сокджина было столько же смущения, сколько и странной симпатии. Юнги не знал, что именно в его потном и грязном виде заставило этого красавца отнесись к нему с такой теплотой, но жаловаться не стал. Рот Сокджина дернулся вверх, и он сжал руку Юнги своей, помогая тому подняться с удобной кровати. — Что ж, мы все еще хотели бы выразить наши глубочайшие извинения в виде денежной компенсации, Юнги-ши. После этого Хосок-и может проводить тебя до автобусной остановки. Юнги нахмурил брови и поджал губы. — Но вы мне ничего не должны. Вы постирали мою куртку, забрали с холода и вылечили от похмелья. Если уж на то пошло, я сам виноват в том, что был настолько глуп, чтобы попасться в эту, откровенно говоря, ужасно построенную ловушку. Мне не нужны ваши деньги, Сокджин-ши. Глаза Сокджина были мягкими и слишком манящими. Он не отводил взгляда с Юнги. Его рука по-прежнему нежно сжимала дрожащие пальцы Юнги. Парень повернулся всем телом к Юнги и наклонил голову так, чтобы они могли смотреть друг другу в глаза. Сокджин наклонил голову, словно задавая вопрос, и сжал руку Юнги: — Пожалуйста? Просто позволь нам дать вам что-нибудь. Мы очень сожалеем о случившемся, и нам будет намного легче, если ты позволишь нам это. Юнги открыл было рот, когда тёплая рука Сокджина сжала его пальцы, ставшие мягкими и полными заботы, что он просто молча закрыл его обратно. Он не понимал, почему эти незнакомцы так добры к нему. Может, они и чувствовали себя ужасно виноватыми, но все же… Это было странно. Кто еще будет так упорно стремиться заплатить кому-то, кого они едва знали? Прошло еще мгновение ошеломленного молчания, прежде чем черноволосый мужчина медленно кивнул: — Хорошо. Если вам станет от этого легче. Сокджин ослепительно улыбнулся на такой ответ. — Великолепно! Спасибо. Один миллион вон — достойная компенсация, верно? В мозгу Юнги произошел сбой. Ему казалось, что его глаза выпадут из орбит от того, насколько широко он их открыл. — Миллион чего?! Кто эти люди, черт возьми?!