***
У Рона будто выросли крылья. Жизнь стремительно налаживалась. Гарри, как настоящий друг, пообещал не только пустить его в свой дом, но и помочь с организацией свидания; поменяться сменами удалось уже на эту субботу — правда, потом придется отдежурить две ночи подряд, но это ничего, как-нибудь справится. Оставалось только уточнить пару деликатных моментов, чтобы на всякий случай быть в полной готовности к... в общем, ко всему — и это оказалось неожиданно серьезным затруднением. Спрашивать у Гарри Рон не хотел — еще не хватало обсуждать то, что происходит между ним и его сестрой!.. К отцу тем более идти не стоило — только нарвется на поучения, которых ему и без того по горло хватало. Оставались старшие братья, и подумав, Рон остановил выбор на Джордже. Билл, пожалуй, на поверку мог оказаться еще хлеще, чем отец, а с Перси и связываться не стоило — этот зануда наверняка знает еще меньше, чем он. Поэтому ближе к вечеру, после занятий на курсах и тренировки, Рон направился прямиком во «Всевозможные волшебные вредилки». Народу в магазине было немного, симпатичная продавщица на кассе скучала; Джорджа нигде не было видно. В ответ на его вопросительный взгляд она кивнула головой на ступеньки, и Рон, порадовавшись, что все так удачно вышло — вести такие разговоры прямо в торговом зале было бы неловко — начал карабкаться по лестнице вверх, туда, где находился их — нет, теперь только его, Джорджа, — кабинет. Постучать Рону и в голову не пришло. Толкнув дверь, он ввалился внутрь — и застыл, как громом пораженный. Джордж и в самом деле был здесь. Во всяком случае, было его тело — оно парило в воздухе в футе от пола; на лице застыло выражение абсолютного блаженства, глаза закрыты, рот растянут в неестественной, слишком широкой улыбке. На внезапное вторжение он никак не отреагировал; не отозвался, и когда Рон позвал его по имени. Он выхватил палочку и, стараясь унять дрожь в руках, попробовал Фините Инкантетем, потом еще парочку заклинаний — тщетно. Джордж все так же парил над полом и ни на что не реагировал. — Там… Джордж… Ему нужна помощь!.. Срочно!.. — выпалил Рон, кубарем скатившись с лестницы. Взгляд продавщицы стал сочувствующим и каким-то слишком понимающим. — Он опять?.. — только и спросила она. — Что — опять? — Ну, висит в воздухе и все такое? Рон поспешно закивал. Джорджу нужна была помощь, к чему было тратить время на разговоры?! Тем более, если это не в первый раз — почему она раньше никому не сказала, почему не вызвала целителей?! — Это пройдет, — вздохнула девушка. — Ничего страшного. Просто подождите минут пятнадцать — он очнется. Может, полчаса. — Но он там!.. Не отзывается!.. — Я понимаю, — ровном тоном прервала она. — Знаете, что… Поговорите с мисс Джонсон. Сейчас вы ему не поможете — он вас даже не заметит. А потом… потом все будет в порядке. — Нет, я подожду. Подожду и… — Пожалуйста, поговорите с мисс Джонсон, мистер Уизли, — с нажимом повторила девушка. И Рон, сам не до конца понимая, почему, решил прислушаться к этому совету. Отыскать Анджелину ему удалось только вечером. Из её дома Рон вышел совершенно раздавленным — в голове больше не было места ни для одной радостной мысли. Все занимало одно: его брат принимает запрещенные зелья. И останавливаться, как он не раз заявлял Анджелине, которая одна знала, что происходит, не собирался.***
— Как ты это сделал?! Драко лениво, будто нехотя, поднял глаза от книги. Рабочий день подходил к концу, а ему хотелось успеть дочитать эту главу романа, который оказался на удивление увлекательным. — Как тебе удалось?! — даже не пытаясь сдержать восторга и благоговения, которые источало все его существо, повторил Тео. — Старик Булстроуд прислал мне письмо с категорическим запретом и на милю приближаться к его драгоценной Гонории! Помолвка расторгнута! Я свободен!.. — Можно, я не буду тебе говорить?.. — усмехнулся Драко. — Нельзя! Я должен узнать, что это за чудодейственное средство!.. — Чудодейственное средство — мой поверенный, который примчался к Булстроудам, чтобы уточнить размер приданого мисс Гонории и попытаться уговорить её отца увеличить его еще на пятьсот галлеонов, чтобы покрыть твои первоочередные долги. Тео побледнел, схватился за сердце и медленно сполз на пол по стеночке — Мои — что?! — Долги, — невозмутимо пояснил Драко. — Первоочередные. Это подразумевает, что у тебя есть и другие, но если не погасить эти, тебе конец. — Но у меня нет долгов!.. — жалобно проскулил Теодор. — А Булстроуду-то это откуда знать? — резонно заметил Драко. — Зато он решил, что ты женишься на его доченьке исключительно из-за денег, и жизнь её ждет бедная, практически нищая, с безалаберным мотом-мужем. Результат — помолвка расторгнута! Ты что, не рад, что ли? — Рад, — не своим голосом ответил Тео, все еще массируя то место, где, как он предполагал, находилось сердце — и не замечая, что рука съехала к желудку. — Очень рад. А нельзя было… как-то иначе? Не позорить мое доброе имя, которое и без того не очень-то доброе?.. — Я предлагал обсудить, — равнодушно пожал плечами Драко. — Ты сказал, что средства не важны, главное — результат. Вот, пожалуйста тебе, результат. — Нет, ты, конечно, гений… — промямлил Тео, с трудом поднимаясь на ноги. — Но, знаешь… — Да ладно тебе, это всего лишь Булстроуды! Кого вообще интересует, что они о тебе думают? Кстати, с тебя десять галлеонов поверенному за хлопоты. И я, так и быть, не скажу Забини, что помог тебе избежать проигрыша в нашем пари. — Десять галлеонов!.. — едва не задохнулся от возмущения Тео. — А впрочем, знаешь что? Я, пожалуй, могу написать Булстроуду прямо сейчас, что мой поверенный ошибся, и у его будущего зятя с финансами полный порядок. Он прекрасно сможет содержать прелестную женушку даже безо всякого приданого… — Нет-нет! — встрепенулся Тео. — Я хочу сказать, десять галлеонов — смешная сумма за такую неоценимую услугу! Ты меня просто спас! — Я так и подумал, — кивнул Драко, пряча усмешку за книгой. По правде говоря, поверенному — старому, упертому и принципиальному мистеру Дрири, который вел дела не только самого Драко, но Люциуса и даже Абраксаса и был совершенно равнодушен к судьбе своих юных собратьев, — пришлось заплатить сотню, но об этом Тео лучше не знать. Таких денег у него все равно не было, а ранить гордость приятеля и на самом деле вгонять его в долги в планы Драко не входило.***
Гермиона наслаждалась вечером в кругу семьи. Кэти спала наверху, ей самой удалось не опоздать к ужину — и сейчас они с мамой и папой сидели все вместе за одним столом, как когда-то давным-давно. Папа рассказывал смешные случаи из практики, делился с мамой новостями клиники, а она в красках описывала, как прошел их день с Кэти. Гермионе сказать было нечего, но эта атмосфера была прекрасна сама по себе: теплый свет лампы, позвякивание вилок, сладкий запах какой-то выпечки, который заполнил кухню и наверняка затопил весь дом. Тихий мамин смех и густой папин голос — она так скучала по всему этому!.. Такие уютные вечера и раньше-то случались нечасто: она была занята учебой, родители — работой, а уж теперь… Если закрыть глаза, чтобы не замечать морщинок в уголках глаз мамы и обильной седины в волосах папы, можно было представить, что ей снова — четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, и ничего страшного еще не случилось, а может, не случится никогда. Безмятежность семейного вечера была нарушена резко и грубо. Серебристый терьер вдруг появился прямо посреди кухни, бесцеремонно запрыгнул — или правильнее было бы сказать «воспарил»?.. — на стол и голосом Рона потребовал немедленной встречи в «Грязном осле», после чего исчез. — Гермиона!.. — воскликнул отец тем самым тоном, каким встречал, бывало, не самые высокие оценки дочери, когда она еще училась в маггловской школе. Она перевела растерянный и виноватый взгляд на маму. Та сидела с побелевшим лицом и бледными до синевы губами, крепко сжимая в руке вилку, будто собиралась обороняться. — Все хорошо, мамочка, — Гермиона протянула было руку, чтобы успокоить, но мама нервно дернулась — и она не решилась повторить попытку. — Это ничего страшного, просто способ связи. Видимо, у Рона что-то случилось, вот и… — Я же просил тебя, чтобы этого не было в нашем доме! — гневно выкрикнул отец. — Я ведь просил!.. — Но у Рона нет телефона… — попыталась оправдаться она. — Так пусть купит! Он вообще зарабатывает, этот твой парень?! — Разумеется, да! Но дело не в этом… — А в чем же тогда?! — Ты… Ты снова сделаешь это с нами?.. Дрожащий, срывающийся голос мамы заставил их обоих прийти в себя. Гермионе стало стыдно за то, что она забылась и позволила себе затеять ссору с отцом в такой момент. А еще — горько. Горько от того, что они ей не верили. Не доверяли. И, наверное, не могли доверять. — Нет, мама. Конечно, нет, — проговорила она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и спокойно. — Это… ничего серьезного. А даже если бы и случилось что-то, я больше никогда так не поступлю. Я ведь обещала. — Если ты нарушишь обещание — мы ведь и не узнаем, верно? — мрачно спросил отец. Гермиона бросила взгляд на маму. Та смотрела на неё огромными, расширившимися от страха глазами, но в них застыл тот же вопрос. — Если ты можешь заставить нас считать себя другими людьми, то можешь заставить и забыть что угодно, так? Или приказать что-нибудь… — Я не стану этого делать! Не! Стану! — в отчаянии выкрикнула Гермиона. Она глубоко вдохнула в попытке успокоиться. — Простите, что испортила ужин. Боюсь, мне пора идти. Она выскочила из-за стола, бегом поднялась наверх, чтобы взять сумку и выбежала из дома так быстро, как только могла, чтобы ничего не наговорить в запале — а главное, не услышать. В душе она кляла Рона последними словами, но понимала, что, раз уж он прислал Патронуса поздним вечером и попросил о встрече, тем более, в каком-то пабе Лютного переулка — значит, что-то случилось. Что-то серьезное. И ему она сейчас была гораздо нужнее, чем собственной семье, которая в ней, казалось, не нуждалась вовсе.