***
— Чертова грязнокровка!.. — прошипела в бессильной ярости прелестная белокурая девушка, скрывающаяся в густой тени деревьев по другую сторону танцевальной площадки. Гладкий полированный настил, на котором могло свободно разместиться пар тридцать, не меньше, окружали со всех сторон парящие в воздухе шары бело-золотистого света. Они прекрасно освещали ту часть сада, в которой проходило празденство — однако за пределами их досягаемости сумерки казались еще синее и гуще, чем были на самом деле, и двух девушек в этой тени никто не замечал. — Поосторожнее со словами, Даф, — предостерегла её вторая. — В приличном обществе такими нынче не бросаются. — Да плевать я хотела на приличное общество! — топнула ножкой Дафна. — Сначала он ей кланяется, потом ручки целует, а теперь и вовсе танцевать повел!.. — Так и ты иди, — пожала плечами Пэнси. — Кто тебе мешает? — Я всем отказала! — воскликнула Дафна, и в голосе зазвенели слезы. — Я думала, он меня пригласит, думала, мы проведем этот вечер вместе, а он… даже не подошел ко мне!.. Поздоровался — и только! Зато с этой!.. Гриффиндорская шлю… — Угомонись! — жестко оборвала её Пэнси. — Ты же не дура, должна понимать, что дело вовсе не в Грейнджер. Ей твой Забини и даром не сдался — она с Поттером пришла, сама же видела! Это все интриги Франчески, только и всего. Хочет показать всем, что с героями на короткой ноге. Возьми себя в руки, надень свою лучшую улыбку и иди веселиться. Сам приползет, вот увидишь. — Не приползет, — всхлипнула Дафна, а затем глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. — Его после этой поездки на Ривьеру как подменили. Вежливость — да и только. Да сдалась мне его вежливость!.. — Может быть, ты сама… немного переборщила? — осторожно предположила Пэнси. — Ну, тогда, с Пьюси?.. — Как будто у меня был выбор!.. — вспыхнула Дафна. — Меня мать скоро василиску скормит за то, что я всем отказываю. Но я ведь ясно Блейзу объяснила, заранее, еще когда мама начала привечать… этого, что там ничего серьезного, это так, просто для развлечения, не собираюсь я за него замуж!.. И Блейз все понял! — Ну, может, как-то не так понял… — попыталась поддержать подругу Пэнси; впрочем, не очень успешно. У неё самой на душе скребли кошки. Очередной бал, на котором мать готова была предлагать её каждому встречному, как живой товар — до чего же унизительно!.. Она бы с большим удовольствием осталась дома — но разве кто спрашивал? «Такая возможность, никак нельзя упустить!..» Да было бы что упускать!.. Под деревья она сбежала, едва завидев проталкивавшегося к ним мистера Гриди — при одной мысли о том, что этот старик осмелится пригласить её на танец, Пэнси начинало мутить — но даже эта передышка не могла длиться вечно. Рано или поздно придется возвращаться — и лучше бы рано, пока её отсутствия не заметили, но на это не было никаких сил. — Что ты сказала?.. — рассеянно переспросила она. Погрузившись в свои мысли, Пэнси пропустила часть монолога Дафны мимо ушей. Едва ли что-то интересное, но надо же хотя бы сделать вид, что интересуешься. — Я сказала, что пойду! Возьму и пойду туда! Не собираюсь я слезы лить, пока он развлекается!.. — И правильно, — одобрила Пэнси. — Иди. А я через пару минут приду. Увидишь мать — скажи ей, что я в дамской комнате. — Ждешь кого-то? — подозрительно спросила Дафна. — Нет. Просто не хочу… туда. — Ну ладно, — неуверенно протянула Дафна. — Только не задерживайся! — Не буду. Иди уже, а то и второй танец пропустишь! Оставшись в одиночестве, Пэнси вздохнула с облегчением и потянулась за сигаретами. Дафна была милой, но временами невероятно раздражала. Вот какого черта она набросилась на Грейнджер?.. Пэнси и сама отнюдь не пылала к той теплыми чувствами, но она хотя бы отдавала себе отчет в том, что это — от зависти. Ей самой никогда не хватило бы смелости явиться на бал с тем, кто не приходится ей ни отцом, ни мужем; не хватило бы смелости надеть тот наряд, что нравится, а не тот, что предписан этикетом. И пусть ей осточертели белые платья, символизировавшие невинность, которой давно и в помине не было; осточертели матери, свято блюдущие непорочность дочерей до их замужества и охотно закрывающие глаза на любые пороки — после, она продолжала играть — нет, жить! — по этим нелепым правилам, в то время как Грейнджер так легко и просто ими пренебрегала. В этом была свобода — свобода, о которой Пэнси осмеливалась только мечтать. И завидовать — что ж, почему бы и не признать неприятную правду?.. Более неприятной она уже не станет. Бросив на землю окурок и раздавив его каблуком туфли — надо бы, конечно, убрать, но кто берет с собой на бал волшебную палочку?.. — Пэнси начала осторожно пробираться к другому краю площадки, чтобы сделать вид, что возвращается из дома. Но в тот момент, когда уже собиралась выйти из-под тени деревьев, она заметила движущуюся фигуру — и решила переждать. Это оказалась Грейнджер: её алое платье было ни с чем не спутать даже в темноте, не то что в освещенном сотнями огней саду. Она шла к дому — то ли спрятаться ото всех, то ли по естественной надобности, — но вдруг остановилась на полпути. С минуту постояла, о чем-то размышляя, а потом быстро огляделась по сторонам — и, сменив курс, направилась к оранжерее. Интересно!.. Что это она забыла в оранжерее, которую этим вечером для гостей не открывали — Реджи извинился за это в самом начале праздника, сказав, что она еще не готова — да еще одна?.. Чертовски интересно! Выждав некоторое время, чтобы не попасться на глаза объекту своего интереса, Пэнси бесшумной тенью выскользнула из-под тени деревьев и последовала за ней.***
Оттанцевав обещанный Забини вальс и не без труда отделавшись от немедленно последовавшего приглашения на следующий от Лестрейнджа, Гермиона наконец вырвалась на свободу. Первым делом она отыскала Гарри: тот, хоть и не танцевал, по-прежнему страдал от повышенного внимания, стоически претерпевая эту пытку с вежливой улыбкой на лице. Поймав его взгляд, она слегка кивнула — и получила такой же едва заметный кивок в ответ. Они друг друга поняли. Придерживая юбку, чтобы ненароком об неё не споткнуться, она пробиралась сквозь толпу, обступившую помост. Звуки разговоров, взрывы смеха, звон бокалов смешивались с лиричной мелодией, которую играл невидимый оркестр — все это создавало ощущение праздника, чего-то прекрасного, манящего, но Гермиона, как ни старалась, не могла даже на мгновение забыться и почувствовать себя его частью. Она была здесь чужой — такой и останется. Путь к дому был ярко освещен — и Гермиона двинулась по дорожке, обдумывая на ходу, с чего бы начать. Они с Гарри так и не пришли к общему мнению, где могла бы располагаться лаборатория; можно было, пожалуй, исключить разве что первый этаж: при таком скоплении народа туда мог забрести кто угодно, а вряд ли Лестрейнджу нужны подобные случайности. Это упрощало задачу, хоть и весьма незначительно: помимо первого, было еще три этажа, а еще, возможно, чердак, подземелья и флигели. Эти были поменьше — может, с них и начать?.. Тут рядом с левым флигелем она заметила еще одно строение — точнее, крышу. Довольно высокая, из стекла или чего-то похожего — оранжерея?.. зимний сад?.. А ведь это отличное место для содержания веретенниц! Куда более подходящее, чем чердак или подземелье: они все-таки насекомые, им наверняка нужен солнечный свет и свежий воздух. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, Гермиона сошла с освещенной дорожки и направилась туда. Из стекла была не только крыша, но и целиком все немаленькое строение. Сквозь густую зелень пробивались тусклые желтые огоньки светильников — но ни теней, ни какого-то другого движения внутри она не заметила. Дверь оказалась заперта. Это вдохновило Гермиону: раз заперто, значит, хозяин не хотел, чтобы сюда совались!.. Открыв клатч, она запустила руку в бисерную сумочку и достала волшебную палочку, предусмотрительно оставленную на самом верху. Аллохоморы оказалось достаточно; она вошла, плотно притворив за собой дверь. После ярко освещенного сада царивший здесь полумрак показался непроглядной тьмой — крохотных огоньков, спрятанных в густой листве, было явно недостаточно. Но зажигать Люмос Гермиона поостереглась: кто-то мог заметить свет снаружи. Она постояла несколько мгновений на месте, чтобы зрение привыкло к полумраку, а потом осторожно двинулась вперед. Дорожка была извилистой, и, несмотря на то, что большинство растений отнюдь не поражали размерами — видимо, их высадили совсем недавно, — оранжерея не просматривалась целиком. Гермиона шла и старательно вертела головой по сторонам. Было бы чуть проще, знай она, что именно ищет. Клетку?.. Вольер?.. Стеклянный аквариум?.. Как бы то ни было, веретенницы отличались ярко-синим, сапфировым окрасом брюшка. Синих мельтешащих насекомых сложно не заметить — и на это была вся надежда. Вдруг она ощутила движение воздуха по обнаженной коже плеча. Позади раздался едва слышный стук. Дверь! Кто-то вошел!.. Взгляд испуганным зайцем заметался в поисках укрытия. В кустах не спрячешься — особенно в таком платье, черт бы его побрал!.. Она заметила что-то темное у дальней стены — и, подобрав юбку повыше, стараясь ступать на носочки и не стучать каблуками, побежала туда. Это оказались бочки с водой для полива; укрытие не слишком надежное, но лучше, чем ничего. Она протиснулась между ними, пригнулась и затаила дыхание, держа палочку наготове. Шаги приближались.