Отраженная

Зеркало может лгать, оно не показывает нам, что внутри. Деми Ловато

      Ночью я спала плохо. Все казалось, что я куда-то проваливаюсь, лечу спиной вниз, а голоса родителей звучат где-то впереди. И я тянусь к ним, тянусь, чувствуя, как погружаюсь все глубже в темноту. Проснулась рывком, не совсем понимая, где я нахожусь и что здесь делаю. Черт. Как ложиться обратно? Растерев лицо руками, я свесила ноги с кровати, собираясь отправиться в кухню. Проходя по коридору, между лопаток я почувствовала уже знакомый холодок и обернулась. Лиса смотрела на меня из темноты. Растянутая папина футболка, спутанные волосы. Такой же настороженный взгляд и сонный вид. Словно все было сном, а сейчас я проснулась, и все в порядке. Как обычно. Лиса шагнула вперед, прижимаясь ладонями к стеклу. — Ты в порядке? — Нет. Хочу все обратно. — Это больше не зависит от тебя. — Я знаю, — помолчала я. — Но добровольно во все это постараюсь не лезть. И одного раза хватило.       На кухне выпила стакан воды и, шлепая босыми ногами по полу, вернулась, надеясь не провалиться в кошмар. Почему ловец снов не работает? Лиса тихонько постучала в оконное стекло. — Что? — Я посторожу, спи.       Контрольную, я, кстати, написала на твердую четверку. Как и Катя. Было немного страшно смотреть на подругу и знать, что она могла исчезнуть. Подруга казалась мне фарфоровой, и я впервые несла ответственность за чью-то жизнь. Один раз мне даже показалось, что её отражение само мне благодарно улыбнулось. — А что чувствует отражение? — позже, дома спросила я, расчесывая волосы у зеркала. Это, наверное, единственное действие, которое мы все так же делали вместе. Волосы темной волной скользили под гребнем, мерные движения успокаивали, вводя в некое подобие транса. — Что чувствует? — Лиса немного помолчала. — Чувствуешь себя сосудом, губкой, из которой жмут энергию. Безвольной вещью. Тебе больно, а ты ничего не можешь сделать. Так что да, Катино отражение тебе очень благодарно - они обе живы, и ты вытащила её быстро. Ужасные ощущения. — Тебе… Приходилось? — Все в этой жизни случается. Лишь бы повторялось не слишком часто, — Лиса поднялась и тряхнула головой. Расслабленная, с распущенными волосами, она одновременно казалась моей ровесницей, но взгляд не давал повода для сомнений — ей было намного больше лет, чем мне. И сейчас ей явно было не по себе от разговора. Мне стало неловко. — Хочешь, отпущу погулять? — Да, — она бросила на меня недоуменный взгляд. — Спасибо.       Я пожала плечами и помахала на прощанье. За время её отсутствия я сделала уроки, прибралась по дому, приготовила пирог на ужин. Хотелось порадовать бабушку. Слабости не было, видимо, Лиса учла предельно допустимое расстояние. Вот только вернулась она не одна.       Я ошеломленно уставилась в зеркало и потерла глаза. Лиса и маленький зареванный двух-трехлетний мальчик никуда не делись. Стоял в светло-голубой пижамке, прижимался к боку отражения, размазывая по лицу слезы. — А… Что? Как? — бессвязным потоком выдала я. — Он потерялся. Скорее всего, провалился в зеркало и потерял из виду, когда отправился погулять, что не удивительно. Отражение его не нашла, но оно тоже где-то здесь, иначе бы не было вот этого, — Лиса слегка подтолкнула малыша к зеркалу, и от прикосновения ручек серебряная гладь пошла рябью.       На несколько мгновений мне показалось, что мальчик вывалится наружу, прямо мне в руки. Но нет, зеркало успокоилось, а Лиса вновь прижала расхныкавшегося ребенка к себе. Я смотрела, как она бережно гладит его по светлой макушке, уговаривает не плакать, и откровенно висла. Слишком это не сочеталось с её обычным поведением. — А почему не получается? — задала более насущный вопрос я. — Ему нужно, чтобы кто-то помог. Дал руку, как бы банально это ни звучало. У мальчонки дар, но вот управляться с ним он совершенно не умеет. Да, мой хороший? — тот заулыбался и цапнул наклонившуюся Лису за нос пальчиками. — Я так понимаю, спрашивать адрес у него бесполезно, — малыш потянул кончик косички Лисы в рот и снова захныкал. — Ему ничего не будет от того, что он в зеркале? — Не должно, — отражение пожало плечами, подхватило ребенка на руки и принялось укачивать. — Он уже не один, а с остальным можно разобраться. Хорошо, что я нашла его раньше, чем другие отражения. — А как ты вообще его нашла? — поинтересовалась я. — Не часто услышишь плач в зазеркальном мире, — усмехнулась Лиса. — Погрей ему молочко, пожалуйста.       Я безропотно подчинилась, понимая, что опыта у меня здесь никакого. М-да, почему я снова попала в передрягу, стоило только вырваться из предыдущей? Молоко погрела, капнула на запястье — посмотрела в интернете — и перелила в старую детскую кружку с некогда красным яблоком на боку. Ее и пришлось пропихивать в зеркало. С ней в руках и тихо хнычущим ребенком Лиса устроилась на кровати и принялась тихо напевать. — Обернусь я белой кошкой, Да залезу в колыбель. Я к тебе, мой милый крошка, Буду я твой менестрель. Буду я сидеть в твоей колыбели, Да петь колыбельныя, Чтобы колокольчики звенели, Цвели цветы хмельныя.       Песня поплыла по комнате, слышалось причмокивание малыша. Я сидела тихо, завороженная, впитывающая мгновения чуда. Мама тоже пела мне эту песню перед сном, я помнила. — Обернусь я белой птицей, Да в окошко улечу, Чтобы в ясно небо взвиться К солнца яркому лучу. Будут с неба литься звонкие трели, Трели все весенния, Чтобы колокольчики звенели, Цвели цветы хмельныя.       Самой захотелось спать, но было не время и не место. Вздохнув, уселась за комп и принялась искать объявление о пропаже ребенка. Сайты пестрели давно пропавшими и лишь изредка найденными людьми. Зато домашних питомцев почти всегда находили. Нашего потеряшки нигде не было — видимо, провалился в зеркало совсем недавно, или же родители еще не успели написать и разместить объявление. Я оставила вкладки с поисковыми страничками открытыми и вернулась к зеркалу. Неудобно ходить в коридор, а в карманное не поглядишься. Надо купить в комнату зеркало побольше. Лиса вышла откуда-то из-за спины и приложила палец к губам. — Спит? — шепотом осведомилась я. — Да, — она мягко улыбнулась. — Но долго ему быть здесь нельзя, он все же не из этого мира. — Где ты его нашла? — поинтересовалась наконец я. — Недалеко от Ярославской, на перекрестке. — И куда он шел? — нахмурилась я. — А я почем знаю? Вообще странно, что он зашел в зеркало, на самом деле, — вдруг нахмурилась Лиса. — Дети, конечно, не всегда умные, но чтобы попасть сюда, надо очень захотеть. Ну или хотя бы сознательно знать, зачем ты это делаешь. — Что ты хочешь сказать? — Ты бы пошла куда-то далеко из дому, если потерялась? Ну, допустим, он походил по дому, а потом все равно попытался выйти. Да и куда смотрело его отражение? Ловкости в таком теле, конечно, никакой, но все же. — А оно не могло выйти вместо него? — уточнила я, собираясь мысленно сделать пометку на будущее. — Нет, это не так просто как кажется. Даже если оно бы вышло, у "живого" больше прав на реальность, и стоит малышу выйти обратно, они поменяются. — Как у вас сложно, — покачала головой. Как будто тот, кто за зеркалом и в самом деле узник. — Мир никогда не был простым, — покачала головой Лиса. — А уж наш, так и подавно. Но где его отражение? Я вижу, что оно где-то здесь же, в зазеркалье, — она бросила на меня взгляд и пояснила: — Мне не нужно проливать кровь, чтобы видеть соединительные нити. Но почему отражение его не ищет? — А с ним могли что-то сделать? Опять украсть? — похолодела я только от одной мысли об этом. — Если бы украли, нити вообще бы не было. Нет, — отражение нахмурилось. — У меня ощущение, что его заманили в зеркало. Яркой игрушкой, конфеткой, вот почему его искреннего желания хватило, чтобы зайти. А дальше уже легче вести по зеркальным путям. Большинству отражений плевать на судьбы друг друга. — Да уж. А мы можем как-то найти его отражение? За нить там потянуть? — Это будет не приятнее, чем было, когда ты её рвала. — Ну и что? Это поможет найти? — Да, — помедлив, ответила Лиса. — Но и будет, как звон в гонг посреди толпы… Сюда много кого набежит. — Разве у вас не только отражения? — недоуменно спросила я. Мне до безумия хотелось услышать положительный ответ. — Отражения, — кивнула Лиса. — Но не у всех них есть хозяева. И зеркальные двери всегда открывались легче всего. Давай я так поищу, он должен быть где-то поблизости. А ты последи за мальчиком.       И, собственно, что мне делать? Я заглянула через зеркало в приоткрытую дверь комнаты. Вроде спит еще. Главное, чтобы он не проснулся до возвращения Лисы и не расплакался. Впрочем, моим мечтам не было суждено сбыться. Я сидела в комнате, когда услышала, как малыш завозился. Через маленькое зеркальце мне было видно, как он потер ручками глаза и огляделся по сторонам. Личико его сморщилось, и я поняла, что он приготовился заплакать. — Эй! — тихонько позвала я и покачала перед зеркалом небольшим мишкой — брелком с рюкзака. — Смотри, что у меня есть. Хочешь? Нет? А машинку? Тоже нет?       Вскоре все мои небольшие игрушки оказались за зеркалом. Мы переместились в коридор, чтобы лучше видеть друг друга. Поиграли в прятки — я закрывала глаза, а малыш прятал всю мелочевку в обозримом пространстве коридора. И искали мы тоже вместе — я открывала ящички, поднимала вещи здесь, в реальности, а он повторял за мной, бурно радуясь, когда те находились. Но вскоре ему это надоело, и пришел черед последней и отчаянной моей придумки — я достала свою помаду и принялась рисовать на зеркале облачка, солнышко. Мальчик завороженно наблюдал за мной, а потом протянул ручки. — Хочешь тоже? — я пропихнула помаду внутрь и проследила, как он с удовольствием принялся ее размазывать по стеклу.       Эх, боюсь, под конец от нее ничего не останется. Но тишина ведь, что мне еще надо. За этим занятием нас и застала Лиса. Она выступила откуда-то слева и присела перед малышом на корточки: — А чем это мы тут занимаемся? — малыш радостно захохотал и попытался раскрасить и Лису. — Нет, меня красить не надо. Давай-ка мы вытрем ручки и будем кушать, — мальчик собрался захныкать, потому что ему не хотелось прерывать столь интересное занятие — дома-то ему никто точно не давал рисовать помадой, да еще и на зеркале, но Лиса выудила откуда-то из кармана леденец и проворно отвлекла его. Мальчик тут же переключился на яркую сладость и потянул к ней ручки. Каким-то хитрым образом он моментально оказался на руках Лисы, а леденец все еще не был в зоне его доступа. Как так, интересно? Подмигнув мне, Лиса направилась в ванную. — Ты нашла? — я проследовала за ними и включила воду, наблюдая, как они моют руки, а Лиса пытается заодно и умыть ребенка. Тот тянулся к леденцу и всячески изворачивался. — Нет. Такое ощущение, что он где-то рядом, но то ли не может, то ли не хочет попадаться на глаза. Ты не смотрела, о пропаже ребенка не объявили? — Нет, но я подумала, что мы можем сами заявить, что найден мальчик. — Неплохая идея, — отражение ловко утерло мальчишке лицо и звонко чмокнуло в макушку.       Как любящая мать, ей-богу. Нет, я понимаю, что у нее большой опыт с детьми, но видеть, как я — школьница — профессионально вожусь с ребенком, было странно. На объявление ни через час, ни через два никто не откликнулся. Вечерело, скоро должна была вернуться бабушка. Я понимала, что она не увидит и не услышит ребенка, но все равно напрягалась. Да и мальчик все больше волновался и явно хотел домой. Я бы отвела тебя, милый, но не знаю куда. Где, блин, твои родители? Я же написала везде, где только можно! Наконец, ждать уже не представлялось возможным, и я обреченно спросила: — Что, оставляем его на ночь или "бьем в гонг"? — Боюсь, что результат будет одинаков в обоих случаях. Что так набегут, что ночью здесь небезопасно. Стучим, — Лиса погладила мальчика по волосам и подтолкнула ко мне. — Но забери его отсюда. И нужно будет сделать пару вещей для вашей безопасности.       Я сидела на полу в очерченном кругу, поджав под себя ноги, малыш разместился на моих коленях и теребил в руках медвежонка. Оставлять его одного во время ритуала мы посчитали опасным. Как вытаскивали из зеркало - отдельный момент. Страшно было прикасаться к зеркалу. в этот момент казавшемуся чем-то затягивающим и темным. Впрочем ощущения при вытягивания ребенка были схожие — словно тянула кого-то из вязкой, липкой жидкости, а та цеплялась всеми силами и не хотела отпускать свою добычу. Бр-р-р-р…       Поймав взгляд отражения, кивнула. Давай. Я готова. Лиса сама в этот раз взялась за нить. В реальном мире я видела ее, чуть прищурившись и сосредоточившись на её выходе из груди ребенка. Лиса дернула её раз, другой и торопливо отскочила, когда нить задрожала. От нее расходились еле заметные волны куда-то вглубь зеркала — Будем надеяться, что он просто не мог прийти до этого, а сейчас появится здесь как можно раньше и успеет забрать мальчика до всей этой свистопляски, — напряженно отозвалась Лиса и села поближе к зеркалу.       Они подтягивались потихоньку, как я поняла потом. Таились за рамками зеркала, лишь изредка мелькая по краю зрения, заставляя вскидывать голову. Спина Лисы все больше каменела, но я не обращала на это внимания, увлеченная отвлечением ребенка и пресечением его попыток слезть с моих колен. Я подняла голову лишь тогда, когда уловила тихий вскрик Лисы и сама едва удержалась от такого же. Они были здесь. Облепили все зеркало, смотря на меня пустыми глазами. Их ладони с силой давили на зеркало, пытаясь прорвать тонкую границу. И она медленно прогибалась под их скрюченными пальцами, вспухая горбами то там, то тут. Чужие отражения скалились, разевали бездонные рты и пытались вылезти наружу. — Не смотри на них! — крикнула Лиса, но было уже поздно.       Поймав мой взгляд, они начали плавиться, меняться. Их голоса проникли в голову, зазвучали манящим шепотом. — Иди к нам, иди, — звала меня миловидная женщина. — Здесь хорошо. Дай нам руку — Здесь так холодно. Обними меня… — плакала девочка, дрожа от холода. Словно тоже потерялась.       Вперед вдруг выбралась тень, до ужаса похожая на маму. — Лисавета, Лисонька, — она плакала, отчаянно тянулась ко мне, вытесняемая другими. — Помоги мне выбраться отсюда! Я потерялась!       Мама? Я смотрела в знакомые серые глаза и разрывалась между желанием вскочить, вытащить или отвернуться. Это тень, чужая тень, которая хочет лишь выбраться наружу. А что, если это действительно моя мама? Что, если она только сейчас смогла найти меня, потерявшись в зеркальных лабиринтах? Родные глаза смотрели на меня из зеркала, манили. Хрупкая фигурка терялась в мареве теней. Её образ дрожал, словно туман. словно зеркало засасывало внутрь единственного родного человека. — Доченька, дай мне руку! Помоги мне! — её снова оттолкнули от зеркальной поверхности, но она все равно пробилась обратно, отчаянно заглядывая мне в глаза. — Лисавета! — Мама? — робко шепнула я, вставая и делая шаг. — Мам, это правда ты? — Да, неужели ты мне не веришь? Доченька! — малыш заплакал, дергая меня за штанину. Уйди, не до тебя! Я отмахнулась от него, не в силах оторваться от мамы. — Не смотри! Не слушай её! Это не твоя мать! Я знаю, как она умерла! Не она это, не она! — Лиса оттолкнула навязчивую тень и дернула за волосы, вцепилась в лицо, срывая маску.       Тело матери задрожало, она страшно закричала, теряя на глазах свой облик и становясь вновь бесформенной черной тенью. — Опусти глаза! Не смотри!       Но я не могла. Я видела, как тени заметили уже моё отражение. Я помнила, что Лиса говорила не высовываться. Именно потому она до этого не препятствовала попыткам сущностей выбраться наружу. Не давала обнаружить себя. А теперь, отогнав "маму" от зеркала, она словно подняла флаг, дала наводку — "сюда! иди сюда". И теперь гора теней набрасывалась на неё, пытаясь подгрести, подмять, выпить имеющиеся силы и сделать такой же, как они. Гора все высилась, погребая под собой Лису, а я все никак не могла оторвать взгляда от мелькавшей в просветах между телами голубой рубашки. Точно такой же, как была на нашем потеряшке.       Лиса глухо застонала, пытаясь выбраться, и я наконец “отмерла”, шагнула вперед, оставляя плачущего мальчика в круге. Страшно не было. Ничего не было. Лишь горчило на языке от осознания бесполезности затеянного. Что зря искали отражения. И что зря сейчас рисковали. Зеркало под моими ладонями прогнулось, задрожало, неохотно впуская в свою обитель. Взвыли тени, стремясь ко мне — живому, другому существу, чья жизнь так сладка на вкус. Прихваченная из круга соль полетела прямо на них, пока я зачитывала наговор: — Нет для вас больше ни входа, ни выхода, мир зеркальный станет могилой навечно. На правах хозяина, на правах живущей, на правах Видящей — не будет вам ни вздоха, ни жизни, ни полжизни. Не коснетесь больше стены зеркальной, да умрете в водах ее хрустальных. Забери мать, властительница детей своих названых, к душам более не привязанных. Ибо Я так сказала. Да будет так!       Тени взвыли. Ожоги от соли все больше и больше расползались по их телам. Я не ведала, что говорила и откуда взялись эти слова. Знала лишь, что пока не развеется весь пепел, нельзя вынимать рук, чтобы не забрать частичку потерянной души в реальный мир. Не принести с собой даже мельчайший оставшийся кусочек, ибо тварь, выросшая из чужого осколка души, не будет знать жалости. Мысль эта возникла в голове, призывая не торопиться. Держать до конца. Мир снова мерк перед глазами, а тени все не кончались. И я держалась, держалась из последних сил, наблюдая, как встает Лиса, как чужие отражения исчезают, оставляя за гранью лишь двоих.       Последним, что я запомнила, была торжествующая улыбка отражения нашего потеряшки.       Разбудил меня тихий разговор. Снова болела голова, снова мутило. Кажется, пора было привыкать к этому состоянию? Я хотела пошевелиться, спросить, с кем разговаривает Лиса, но замерла, услышав вопрос: — Почему ты хотел его убить? Ты бы ведь тоже без него долго не прожил. Зачем? — я прислушалась, пытаясь не выдать себя звуком или движением. — За прошлую жизнь, — холодно ответил другой голос, и я с трудом поняла, что отвечало отражение мальчика. Голос был тот же, детский, высокий, а вот тон. Жесткий и холодный. — Он мне всю жизнь испортил, хотя казалось бы, куда хуже? Зря вы его спасли, он бы помучился и умер. Какая тебе-то разница? — Он еще ребенок, он даже не помнит, что было до этого. — Мне плевать, — оборвал тот. — Я помню. Я не забыл. И я найду способ отомстить, не в этот, так в следующий раз. А вы не будете опекать его вечно. Вы лишь отсрочили его конец, — что-то зашуршало. — А я вас запомнил. Прощайте. — послышались удаляющиеся шаги. — Что же он сделал такого? — крикнула Лиса.       Повисла тишина. — Забрал последнюю видимость свободы. Тебе в этом плане повезло, — грустно рассмеялся он. — Но все мы знаем, что свободы нам всегда будет мало.       Снова наступила тишина. Значит и Лисе будет мало той свободы, что даю ей я? Чем же я отличаюсь от того мальчика? Ох, как не вовремя эти мысли, но как страшны.       Под боком сопел ребенка. Я, наверное, вставала в полусне. Встречала бабушку, прятала мальчика, потому что на краю сознания мелькали размытые картинки. Но сейчас это было неважным. Значит, мне не показалось тогда? Хотелось ведь верить, что мальчик просто потерялся. Не судьба. Зато новый урок — отражения злопамятны и мстительны. И им совершенно плевать на все, кроме их самих. Вспомнилась Лиса, бережно держащая мальчика на руках. Ну, может, и не всем.       А с утра мне позвонили. Я как раз собиралась в школу и иногда смотрела на малыша в зеркале. Лиса не отходила на него ни на шаг, поглядывала на меня внимательно, хотя, наверное, и не знала, что я слышала их ночной разговор. Но как сейчас поступить с ребенком? Безопасно ли оставлять его в зеркале или оставить дома под присмотром Лисы? А я? Мне тоже боязно оставаться без отражения, после вчерашнего. Телефон неожиданно завибрировал, отвлекая меня от тягостных мыслей. Я подскочила, торопливо взяла в руки. На экране высветился незнакомый номер. — Да? — Это вы разместили объявление, что нашли мальчика, голубая рубашка, светлые волосы? У него еще родинка над правой бровью, — мужской голос дрожал, срывался. — Егорка у вас? — Да, это я, — в трубке рвано выдохнули. — Хотите, сфотографирую и отправлю вам фото в мессенджере, чтобы вы убедились, что с ним все в порядке? — я знаками позвала мальчика ближе и сфоткала.       Какая разница, что в зеркале, по фото-то не поймешь, а родителей стоило успокоить. Переподключившись на наушники, свернула окно звонка, скопировала номер звонящего. Лиса в зеркале приобняла мальчика, я же скорее фотографировала, надеясь, что родители нашлись. — Смс скинула. Это он? — Да, — на заднем фоне что-то упало, возбужденно заговорила женщина. — Куда я могу подъехать, чтобы его забрать? — Ярославская, четыре, квартира сорок два, — я пересеклась с Лисой глазами и кивнула: "Да, это его родители". — И возьмите его уличные вещи, пожалуйста, он совсем раздетый.       Сбросив вызов, зажмурилась. Господи, пусть хоть эта история хорошо закончится. — Скоро приедут мама с папой, — мягко произнесла обращаясь к Егору. — Давай я помогу тебе выйти и мы подождем их на диване?       Обрадованный малыш тут же потянулся ко мне. — Вот так, — вытянула его я и бросила взгляд на Лису. — Его отражение больше не появлялось? — Нет, — та покачала головой, с сожалениям глядя на малыша. — Думаю и не появится, пока он у нас.       Родители Егора приехали быстро, буквально через пятнадцать минут. Заплаканная женщина бросилась на колени, прижала сына к груди. Мужчина же молча провел рукой по голове мальчика и перевел взгляд на меня. Было видно, что он тоже еле сдерживается, чтобы не сесть рядом с вновь заплакавшей женой и не начать ощупывать сына. — Спасибо большое. Где вы его нашли? — он все же сместился и положил руку женщине на плечо, принялся тихонько поглаживать, пытаясь успокоить.       Но ту, кажется, накрыла запоздалая истерика, а, может, и повторная. Она крепко прижимала сына к себе, до побелевших костяшек, и рыдала. Я сходила за стаканом воды на кухню, буквально впихнула в руки и заставила женщину сделать пару глотков. Та принялась пить мелкими глотками, не прекращая одной рукой прижимать сына к себе. — На перекрестке, около Ярославской. — отозвалась я, принимая пустой стакан.       Мужчина нахмурился. Немолодой и явно очень уставший. он пытался понять, как малыш мог уйти так далеко. — Далеко от дома. Но все равно вам спасибо, что не прошли мимо.       Я кивнула, не зная, что отвечать, и наблюдая, как женщина потихоньку успокаивается, перестает так судорожно цепляться за мальчонку и успокаивает уже его, потому что, глядя на мамины слезы, тот тоже собирался разреветься. Мгновенно включился режим мамочки, она начала что-то рассказывать, параллельно одевая Егора и заставляя отвечать на какие-то вопросы. Пару минут муж наблюдал за этой идиллической картиной. Наконец, еще раз поблагодарив, мужчина вышел, пообещав вернуться, а женщина обернулась ко мне, благодарно улыбнувшись. — Я отошла на кухню буквально на пять минут. Вернулась — а его нет. Дверь входная закрыта, а его нет. Перевернула всю квартиру вверх дном, а нашла только окно открытое, — она прижала мальчика крепче и всхлипнула. Я задумалась. Отражение вполне могло его открыть, я помнила включенный Лисой чайник. Много ли сил нужно, чтобы повернуть оконную ручку и толкнуть створку? — Первая мысль была - выпал. Но он видимо, просто ушел, а дверь захлопнулась. — она поцеловала сына в лоб и вновь перевела взгляд на меня. — Как я могу вас отблагодарить? — Мне не надо ничего. Я ему подарок сделала, ему очень понравился мой камешек, — показала на подвеску с оберегом на шее мальчика. Цепочку пришлось немного укоротить. — Не выкидывайте ее, пожалуйста. Вырастет, сам выкинет, если не нужна будет. И еще просьба, — я бросила взгляд на зеркало. — Будьте аккуратнее с зеркалами, пожалуйста. Не оставляйте его без присмотра рядом.       Я знала, что слова звучат глупо, и после этого шансы, что они выкинут амулет, будут велики, но не могла не предупредить. Женщина кивнула и скомкано попрощалась. Надеюсь, она запомнит предупреждение и не станет от него отмахиваться. Вернулся мужчина, и не слушая моих возражений, оставил в около двери два больших пакета с продуктами и красную пятитысячную купюру. Закрыв за мужчиной дверь, ошарашенно замерла. Постояв пару минут, спохватилась, что я еще успеваю в школу, и, торопливо взяв рюкзак, тоже выбежала из квартиры.       Уроки пролетели быстро. Оставалось радоваться, что удалось списать домашку у Кати на перемене. С этими постоянными проблемами я ничего не успевала. Ладно хоть пока удавалось как-то крутиться. Зато дома обнаружилась пропажа ключей. Дверь-то я захлопнула, когда выходила, и сейчас мне предстояло куковать в коридоре до прихода бабушки, если Лиса не найдет их в ближайшем доступе.       Настроения не было. Безумно клонило в сон, хотелось не думать, что с мальчиком что-то случится, хотелось просто жить, так, как было раньше. Мысли крутились в голове, как заезженная пластинка. Я сползла вниз по стене, свесила руки между коленей и прикрыла глаза. Да не будет уже как прежде, как ни бейся. А если позволить себе задуматься о словах того злобного отражения, так это еще и не выход. Ведь лишить последней свободы — приковать к себе намертво? Ведь и до этого Лиса имела свободу, когда я не отражалась в зеркале, а теперь и вовсе больше не повторяет за мной движения и может уйти на небольшое расстояние. Поступи я, как Егор в прошлой жизни, не обреку ли следующую свою жизнь на страдания? — Я нашла, — выдернула меня Лиса из размышлений. — Ты их вчера давала Егору прятать, они под стулом были. — Спасибо, — я устало улыбнулась и с трудом поднялась. — Что бы я без тебя делала? — Сидела бы тут до прихода бабушки, — отражение улыбнулось и протянуло мне ключи. — Иди давай.       Металл был холодный, словно Лиса отдавала мне его не из теплой квартиры, а как минимум из морозилки. Странно, что ничего такого я вчера не чувствовала. Кстати, о вчера. — Вчера, когда та сущность приняла облик моей мамы, ты сказала, что знаешь, как она умерла, — я зашла в квартиру и закрыла за собой дверь. Сон слетел, как только я собралась задать волнующий меня вопрос. — Ты действительно знаешь или просто отвлекала вчера? — Отвлекала. Но у нее тоже был дар. Небольшой, но был, — Лиса помолчала и перевела тему: — Зачем ты отдала амулет? — А зачем ты взяла с собой потерявшегося мальчика? — вопросом на вопрос ответила я, чувствуя разочарование и облегчение одновременно. Мне и хотелось побольше узнать о маме, но все же о смерти лучше знать поменьше. — Но ты теперь без защиты, — возразила Лиса и демонстративно обвела рукой зазеркальное пространство. — Что-нибудь придумаю. Или куплю новый. Или заговорю сама, — я плюхнулась на кровать. Немного передохну и уроки делать пойду. — Сама? — тихо переспросила Лиса, и я невольно напряглась. — И откуда ты вчера слова знала? — Не знаю, — я села прямее и уперлась головой в ладонь. — Просто знала. Они словно были здесь, в голове. И я была уверена, что они подействуют. Это плохо? Я ведь спасла нас. — Нет, — чуть помедлив, ответило отражение. — Скорее всего, это знание из прошлой жизни. Там у тебя было больше опыта. Я просто удивилась. — А кем я была в прошлой жизни? — заинтересовалась я. — И какие у нас отношения были? — Нормальные отношения, деловые можно сказать — пожала плечам Лиса и уселась напротив меня на стул. — А была ты мальчиком! Таким, знаешь, рыжим, курносым… — Ну не-е-ет, — я поморщилась. — Издеваешься, да? Знаешь же, что мне такие не нравятся. Только если издалека. Не везет мне на рыжих. Рыжих… Блин, рыжик! — я подскочила с кровати и вылетела в коридор. — Вчера Егор куда-то моего котенка спрятал, с которым я сплю! — Шестнадцать лет, ума нет. До сих пор с игрушкой спит, — съязвило отражение. — Не ворчи, лучше помоги найти, он же у тебя прятал, — жалостливо отозвалась я, принимаясь заглядывать под мебель.Мои поиски ничего не дали, поэтому продолжились по ту сторону стекла.       Пока Лиса открывала-проверяла все ящики, кармашки, я заглядывала ей через плечо в надежде заметить рыжий хвост своего плюшевого кота. Наверное, только поэтому я и углядела незнакомую синюю тетрадь в кожаной обложке, когда Лиса начала проверять шкаф на наличие моей игрушки. Интересно, чья она? Бабушкина, может? Я потянула дверцу шкафа в реальности, но никакой тетради на полке не увидела. — Это как? — поинтересовалась я. — Чье это? — Это твой дневник. Прошлый. Я его помню, — Лиса замерла, не прикасаясь к тетради. — Я раньше жила в этой же квартире? — удивленно подняв бровь, уточнила я. — Нет. Вообще в другом городе, — в голосе отражения слышалось напряжение. Ей определенно не нравился этот дневник. — Тогда как он оказался здесь? Ты принесла? — продолжала допытываться. Иначе как бы вещи из прошлой жизни здесь оказаться? — Нет, — Лиса сложила руки на груди. — Я не могу его даже в руки взять. А оказался - ты, наверное, и привязала к себе. Теперь эта книженция будет следовать за тобой из воплощения в воплощение. — Ух, ты! — восхищенно ахнула я. Неужели в прошлой жизни я и такое умела? —.А я могу ее взять? — Конечно, она твоя, — подтвердила Лиса. впрочем без энтузиазма.       Я завертела головой по сторонам. Забирать через большое зеркало не хотелось, все же я ни разу не засовывала руки в зеркало, если не считать вчерашний день. На полочке для шапок мелькнул рыжий хвост. Ого! А вот и пропажа. — Лис, рыжик! — я указала на кота, удивляясь тому, как он там оказался. Закинул он его туда, что ли? — Достань, пожалуйста!       Та пожала плечами, отвлекаясь, и я цапнула с подставки на столе свое зеркало. Повернула над ящиком и быстренько дернула тетрадь на себя. Что же там такого, что прошлый я привязал её к душе, да еще и спрятал её содержимое от отражения? Лиса кинула в меня котом, явно недовольная, что я забрала тетрадь. Ну и пусть. Мне вообще-то интересно, да и не думаю, что там есть что-то страшное.       Тетрадь действительно оказалась дневником. Я прижала к груди игрушку и раскрыла его на первой странице. Лиса не соврала — прошлым владельцем действительно был парень. Он кратко написал о себе — дар открылся в пять лет, с отражением был заключен договор. Родители у него тоже были Видящими, так что он быстро во всем разобрался. Здесь же в тетради нашелся и мой ночной заговор, и немного правил зеркального мира.       "Не разглядывать долго зеркальный лабиринт. Отражение обретает множество воплощений и, если не уследить за всеми его действиями, может утянуть за собой". М-да, не зря я опасалась это делать. А ведь в магазинах в примерочных всегда создавалось ощущение, что отражение живет своей жизнью.       "Вход в зеркальный мир возможен через любое зеркало. Но ни в коем случае не пытайся ни зайти, ни выйти через осколки. Верный способ умереть". Спасибо. Я запомню. Жить все же хочется.       "Отражение не может само выйти в реальный мир. Что здесь, что там работает закон равновесия. Если один уходит, то второй обязательно остается. Зато вы можете поменяться".       Интересно, он это проверял? Я бросила взгляд на зеркало. Меня вот не тянет. Лиса все еще обиженно молчала, демонстративно не смотря в мою сторону. А ведь все это она и сама могла мне рассказать.       "Не верь отражению. Никогда". А вот и ответ на мои мысли. В чем-то владелец дневника прав - не всему можно верить. Но все же пока всему верному меня научила Лиса, и без её помощи я не смогла бы помочь Кате. А то, что она спасла малыша? Неужели и в этом была какая-то выгода?       "В зеркалах можно прятать вещи, — ну, это я уже поняла. — Но стоит знать, что их может забрать любой другой видящий человек. Или ваше отражение". Хм, интересно. Может еще что удастся найти?       Вообще, отчасти тетрадка напоминала самый настоящий учебник. Свод правил, факты о зазеркалье, причем не всегда нужные. К примеру, зачем мне знать, что если поесть в зеркале, то это все равно не повлияет на реальный организм, а лишь притупит чувство голода? Словно я путешествовать буду. Или что отраженная радуга может окрасить отражение в один из цветов случайно? Я даже задалась вопросом, как эта информация выяснялась.       Имелась глава об оберегах, что я запомнила, и глава о потусторонних зеркальных сущностях. Это стоило изучить, но потом. Сейчас мной завладел исследовательский интерес, и я принялась уговаривать Лису походить еще по квартире и поискать что-то, что есть в зеркале, но отсутствует в реальности. Та упиралась, видимо, для приличия, а потом все же согласилась. То-то же, явно самой интересно. Мы нашли: два зеркальца, которые мне строго-настрого запретили открывать, старую фоторамку с выцветшим черно-белым снимком, нитяной браслет с непонятным камнем внутри и всякую мелочевку, которая, такое ощущение, просто закатилась, упала или случайно провалилась в зеркало.       Кстати, в ходе поисков выяснилось, что я могу видеть эти предметы и без зеркала. Для этого мне нужно было сосредоточиться, и тогда в воздухе проступали едва заметные контуры предмета. Голова от этого раскалывалась жутко, так что я решила этим не злоупотреблять.       Фотографию я оставила на столе, хотела потом спросить у бабушки — может, она знала, кто жил здесь до этого. Зеркальца убрала на угол стола, а браслет забрала Лиса, пообещав разузнать, что это за камень. На этом мое небольшое поисковое приключение кончилось. Пришлось садиться за уроки — привычное и понятное действие, которому я, если честно, была рада. Лиса снова ушла гулять, и я надеялась, что никого нового она не найдет.