***
Зеркальное покрытие слегка серебрилось от попадающего света тусклых ламп. Между тем это было пока единственное освещение в комнате, где нет окон, выходящих на сторону того же Запретного леса или на склоны, где за верхушками гор проглядывал диск восходящего раннего солнца. Подземелья славились другими пейзажами: Чёрное озеро, где плавал тот самый Гриндилоу. Увидеть его было и интересно, и страшно в то же время. Однако эти существа были поразительны. Такое вряд ли увидишь где-то ещё и так часто. Хотя с последним можно все же поспорить, но тем не менее те, кто находился в Хогвартсе, могли иметь возможность видеть подобных существ. Не всегда, но все же. Комнаты же были будто изолированы; пусть здесь были все удобства и обустроено специально для привыкших к богатствам детишек, но солнца катастрофически не хватало. Андромеда Блэк размышляла над этим уже не раз. Да вот толку-то? Девушка кинула взгляд на стоящий будильник, большая стрелка которого только была на римской цифре десять. Без десяти семь утра. Совсем скоро подъём, но она уже в это время стоит бодрая на ногах. Привычка ещё с детства вставать ни свет ни заря, когда на улице ещё бывает темно. Андромеда помнила, как на первом курсе все время заводила себе будильник, боясь проспать уроки. Пусть и знала, что встаёт она намного раньше. Все же некоторые сомнения были. А уже на втором курсе она перестала пользоваться этими часами для пробуждения. Теперь это исключительно прибор для узнавания времени. Для неё так точно. Девушка завязала аккуратно зелёный галстук, пряча его под ворот белой блузки и жилета. Ещё один значительный минус подземелий — постоянный холод. Даже жарким летом. И мантии здесь нужны постоянно. Либо же согревающие чары, коими владели более старшие курсы. И хотя профессор Слизнорт, по совместительству их декан, пытался устроить удобства для своих студентов, но тщетно. Поэтому в гостиной был камин. Хоть какой-то источник вечного тепла. Андромеда даже не заметила, как за этими раздумьями пролетели те самые десять минут. Пришла она в себя, когда по комнате зазвенели сразу два будильника. Девушка от неожиданности чуть вздрогнула, а после через отражение в зеркале посмотрела на Кассандру и Кэтрин, которые мычали, пряча лица в подушках. Никак на это не отреагировав, девушка надела свою мантию с маленьким гербом Слизерина. И, прихватив учебную сумку, покинула комнату ещё до того, как её соседки заметили это. Блэк спустилась по красивой лестнице в гостиную почти неслышно. Даже её школьные туфли с каблучком не издавали ни единого звука. Ещё одна детская привычка — ходить так, будто ты призрак. Сразу её взору предстала уже знакомая непослушная копна темных как ночь волос. Несомненно, Беллатриса. Её-то нельзя спутать ни с кем. Шестикурсница восседала на диване с бархатной зелёной обивкой, закинув ногу на ногу, из-за чего ее черная юбка немного оголила девичьи ноги выше колен. В руках у нее был довольно внушительный фолиант с уже потрёпанной тёмно-синей обложкой. Эту книгу Андромеда уже видела не раз. И знала ее содержимое, отчего поджала губы в явном неодобрении. — Разве это положено по школьной программе? — разрушила эту сквозящую тишину третьекурсница, подходя ближе к дивану, где сидела старшая сестра. Беллатриса даже ухом не повела в намеке на испуг от неожиданного появления Андромеды. — Школьная программа стоит на месте, — ответила та, перелистывая страницу. — Чтобы действительно достичь определенных высот — надо полагаться на более обширные знания. — Родители знают, что ты забрала эту книгу из нашей библиотеки? Тебе ведь прекрасно известно, что это запрещено. — Девушка села рядом, скопировав позу сестры. — Отец мне её сам дал, — ровным тоном сказала она. — Он совсем не против моих увлечений. Да и ты, вроде как, тоже любительница подобного, — напомнила ей Беллатриса, повернувшись лицом. — Не путай мою любовь к чтению и пристрастие к темной магии, — хмыкнула Андромеда. — Это больше по твоей части. — Ты же знаешь, что для нашей семьи подобное вполне нормально. Нечему тут удивляться. — Меня это уже не удивляет, твое дело, — пожала она плечами, вставая в полный рост. — Родители просили передать, что часики тикают, — в спину ей бросила Беллатриса. И Андромеда застопорилась, когда же спина ее напряглась. — Меда, тик-так, тик-так… — издевательски протянула она; и даже спиной младшая Блэк чувствовала усмешку той. — Мне прекрасно это известно, сестра, — процедила Андромеда, почти сразу получая в ответ смешок. — Но мой ответ не поменяется, — через плечо бросила она. — Глупо, — ответила старшая. — Тебе ведь известно, что в таком случае родители найдут другую партию. И если ты будешь давать такие же ответы в дальнейшем, то можешь не рассчитывать на щедрость отца или матери. То, что они тебе позволяют выбирать, — огромный шанс. — Давай начистоту, — повернулась к ней Андромеда, — родители специально предлагают самые отвратительные партии. Они всё ждут, когда я попрошу их выбрать какого-нибудь Нотта или Малфоя, чтобы прекратить этот спектакль, где мне призрачно дают право выбора. — Глупая ты, Меда, — покачала головой Белла. — Да и Люциус уже помолвлен на Нарциссе, не забывай, — только и сказала она, будто даже не слышала остальных слов младшей. — Плевать, — выставила она вперёд одну ладонь. — Родители знают мое отношение ко всем предложенным парням. И мой ответ — нет. Девушка к концу диалога вспылила, покидая гостиную под молчание старшей сестры и ее провожающий взгляд почти черных глаз. Белла не так уж и часто могла застать эту черту характера Андромеды. Для неё больше свойственно спокойствие, холодность ко всему. Она прямой пример того, какой должна быть истинная Блэк. То ли дело она сама: имела твердый, неукротимый характер. Даже буйность в своем поведении с примесью нездоровой маниакальности. Но эту черту на людях демонстрировать нежелательно. Не в этом замке так точно. И Нарцисса. Самая младшая из сестер Блэк. Девочка-второкурсница, что была холодна как лёд и не менее красива уже в таком возрасте. Сестры Блэк в целом обладали схожими чертами и выразительностью. Их внешние данные были поистине привлекательными, так что не было ничего удивительного в том, что стать их мужьями в будущем стремились многие завидные женихи. И тем не менее двум девушкам уже были подобраны подходящие партии. Малфой для младшей и Лестрейндж для старшей. Рудольфус уже окончил школу, и помолвка должна будет состояться в День рождения самой Беллатрисы — на ее семнадцатилетие. И тот факт, что родители по каким-то неведанным причинам давали средней дочери выбирать, сильно напрягал Беллу. Девушка словно догадывалась, что родители хотят что-то. И последние слова Меды касаемо этого перед уходом только дали ей пищу для размышлений. Девушка резко захлопнула книгу, когда услышала издали голоса, означающие лишь то, что скоро гостиная начнет наполняться студентами. В том числе и первокурсниками, коих Беллатриса терпеть не могла по той простой причине, что они были маленькие, любопытные и глупые. И слишком любознательные до дрожи. Девушка намеревалась покинуть обитель всех слизеринцев раньше, чем ее заметят те же однокурсники или приближенные к ней знакомые. Девушка терпеть не могла навязчивость. А у нее имелись даже в близком кругу таковые. И лучше сразу им дать понять, как ты к ним относишься, нежели потом будешь мириться с их компанией неизвестно сколько времени. Блэк покинула гостиную до того, как вниз спустились все первокурсники, которых дожидались старосты — семикурсники Амикус Кэрроу — старший брат Алекто, и Лидия А́бронс. Кассандра была в первой линии, стоя напротив старост, а рядом стояла Кэтрин. По правилам детей должны отвести в Большой зал на завтрак, а после к нужному кабинету, где и пройдет их первый и волнующий урок. Дисциплина была важным критерием, поэтому никто из первокурсников, что прибыли в замок только вчера, не смели ослушаться. Почти никто… Кассандра шла и тихо переговаривалась с Кэтрин, когда громкий мужской крик заставил всех остановиться, а Амикус с Лидией, переглянувшись, последовали на шум, велев детям оставаться на месте. Но насколько сильно любопытство будет говорить обратное? Ответ: очень. Дети выждали немного, а после пошли следом, гадая, что же произошло. На первом этаже, недалеко от Большого зала, как оказалось, все дело было в проказнике Пивзе — приведение, что постоянно устраивало розыгрыши, которые могли выйти за пределы шуток. — Будь уверен, тебе это просто так с рук не сойдёт! — свирепо кричал молодой парень, полностью облитый непонятно чем. Но запах был ужасный, отчего подбежавшие дети сморщили в отвращении носы, зажимая их двумя пальцами. Амикус ни слова не сказал, лишь взмахнул палочкой и тот парень выглядел опрятно, как и изначально. — Чёртов Пивз, — процедил он, но все же поблагодарил Кэрроу лёгким кивком головы. — Если ты рассчитываешь, что он прекратит после того, как ты расскажешь все, то напрасно, — кинул напоследок Амикус. — Пошлите, завтрак не будет длиться вечно, — встряла Лидия, снова ведя первогодок за собой к Главному залу. — Надеюсь, этот Пивз не станет трогать нас, — проговорила Кэтрин. — Ага, надейтесь, — раздалось за девочками, и они синхронно повернули головы. — Дарвин! — воскликнула радостно Касс, набрасываясь на брата. И тем самым останавливаясь. А ещё привлекая внимание старост и однокурсников. — Не отстаём, — произнес достаточно холодно Амикус. И Касс, чуть смущаясь, кивнула, но все ещё с улыбкой. — Пошли, нечего себя голодом морить, — произнес Дарвин, вкладывая уже по давней привычке руку Касс в свой локоть. — И приятно познакомиться, — обольстительно улыбнулся Дарвин Кэтрин, заставляя ту кивнуть, смущённо улыбаясь. — Мой старший брат, Дарвин, а это Кэтрин — представила их друг другу Касс, и Кэтрин открыла рот в понимании, кивая, мол, приятно познакомиться. Несмотря на неодобрительные взгляды слизеринцев, Дарвин без всякого стеснения сел рядом с сестрой по одну сторону, а Кэтрин — напротив. И как заботливый брат он наложил сестре на тарелку всего понемногу, кажется. — Слушай, я не слон, в меня не влезет столько, — прокомментировала это скептично Кассандра, заставляя Эштон хихикнуть. — А я не хочу ловить тебя потом по ветру, когда похолодает. Так что ешь. Тем более тебе необходимо, потому что силы нужны будут. У вас начнется практика, и ты начнёшь тратить свои магические силы. А это наилучший способ их восполнить. — Правда? — встряла Кэтрин, кладя ложку с овсяной кашей в рот. — Кривда, — в унисон проговорили двое одинаковых парней, когда упали на скамью рядом с Эштон, буквально с обеих сторон окружив ее. — Решили побольше территорий оккупировать? — усмехнулась Касс на эту выходку брата и Пруэттов, в то время как Кэтрин опустила глаза в тарелку. — А как же, принцесса, — ответил Гидеон и внаглую забрал с тарелки Кэтрин одно печенье. — Эй! — возмутилась та, ударяя ложкой по его наглой руке и выхватывая лакомство обратно под смех остальных. Гидеон потирал больное место, во все глаза глядя на такую, казалось бы с виду тихую и скромную слизеринку. — Так сильно хочешь, возьми с той вазы или у себя поешь за столом. — У мышонка прорезались клыки, — улыбнулся Гидеон. И Кэтрин начала ему что-то колкое отвечать в ответ, не желая оставлять за ним последнее слово. — Ставлю на пятый курс, — произнес вдруг Дарвин сестре, не сводя внимательного взгляда с напротив сидящих. — Принимаю, — пожала она его руку, когда заключила пари. А сама как и брат смотрела на развязывающуюся перебранку. — Десять галеонов. Фабиан ничего не понял, но встрял и разбил их руки. — А теперь объясняйте, что это было сейчас, — потребовал он и, наконец, заставил брата и Кэтрин прекратить битву за печенье. — Да так, — уклончиво ответила Кассандра, усмехаясь уголком губ. А сама опустила глаза в тарелку с творогом и бананом. А рядом лежали ещё те же печенья, чай, ватрушки и что-то ещё с неприятным запахом. Фабиан переглянулся с братом, пока Кэтрин запихнула то самое печенье себе в рот. — Эй! — Гидеон заметил это, но было уже поздно. Кассандра прыснула, опуская голову. — Я сказала уже: хочешь — возьми оттуда, — и махнула головой на стоящую недалеко вазу с печеньем. Девочка изо всех сил старалась делать вид, что рядом не сидят эти два абсолютно бестактных близнеца. Каких только усилий ей стоило это спокойствие, в то время как в груди сердце стучало как у калиби: так быстро, словно скорострел. И она чувствовала, как из-за этого учащается дыхание. Из-за волнения, которое сопровождало ее уже который день подряд. А все началось с того самого письма о зачислении в Хогвартс. 28 июля, 1971 год, Тоттенхэм-Корт-роуд Покинув очередной магазин со звоном колокольчиков, Кэтрин устало выдохнула, махая свободной рукой на себя, чтобы хоть как-то избавиться от душной жары. Лёгкое дуновение прохладного ветерка было спасением от ужасного летнего зноя. Однако это удовольствие было несколькосекундным. И снова девочка плавилась как мороженое под палящим солнцем. Кэтрин ненавидела лето. Ей по душе больше был холод. В особенности зимний. Это кусачее чувство мороза, который касался твоего лица во всевозможных местах. Волшебный момент первого снега. Это чудо, когда ты смотришь в окно и видишь крупные белоснежные хлопья. А после радостный выбегаешь на улицу и, запрокидывая голову кверху, открываешь рот, чтобы поймать снежинки. Вот это ей нравилось. А такая жара — нет. Девочка поставила пакет с продуктами на асфальт, стирая тыльной стороной ладони пот с лица, что стекал целыми ручьями. Спе́нсер — отец девочки — вышел следом за Кэтрин. — Почему именно в такую жару нужно было идти за покупками? — хныкала девочка. — Эти несчастные помидоры не доживут до дома. Они сами сварятся. И можно на асфальте ещё яичницу к ним пожарить. Ну чтобы уж дополнить этот обед по-фэншую. Мужчина разразился мягким смехом. — А питаться чем? У нас дома закончились продукты. — А с этого дня, моя любимая еда — вода, — проговорила она с некой упертостью, веселя отца ещё больше. — Ну правда, я могла дома остаться. — Так, — к ним подошла женщина, всучая мужу ещё два пакета с мучными изделиями и молочными. Кэтрин кинула на молоко тоскующий взгляд. И это заметила Эмили — ее мать. — Что такое? — обеспокоилась она. — Оно же скиснет всё… — жалостливо проговорила она, мысленно уже хороня тот же йогурт и творог. Эмили закатила глаза, а Спенсер рассмеялся. — И в кого ты такая ворчливая пошла, — покачала она головой, обходя мужа и дочь. — В деда! — гордо парировала она в ответ, семеня следом за матерью хвостиком. — Твоего отца, между прочим. — Мой отец не такой ворчливый, — ответила она, опустив взгляд на дочь, что пристроилась рядом. — Ещё какой такой! Он только позавчера целый час ворчал на телевизор! Эту… коробку с экранчиком! Как бы Эмили не пыталась выглядеть строгой матерью, но это воспоминание заставило уголки ее губ дрогнуть в смешливой улыбке, когда она наровилась перерасти в смех. Спенсер забрал все пакеты у женщины и девочки, складывая всё в багажник своей машины. — Ну что, а теперь можно и прокатиться с ветерком, — обрадовал он дочь. — Наконец-то, — взвыла она, подходя к дверце машины. Но резко отскочила назад, когда в стекло врезалась сова, весьма комично падая на асфальт с характерным уханьем. Кэтрин так и стояла разинув рот, пока ее родители позади переглядывались в таком же шоке. Но упавшее в ноги девочки письмо говорило лишь об одном: — С поступлением меня… — ошеломленно пробормотала Кэтрин. Наше время Девочка взвизгнула, когда ощутила, как ее ткнули щекотно вбок. И тем самым она обратила на себя внимание, но лишь свирепо глянула на спокойное лицо Гидеона, который специально вырвал ее из воспоминаний. Просто увидев, как та ушла куда-то в себя, он поспешил это исправить. Всё-таки ему больше нравилось, когда во время разговора на него обращали внимание, а не игнорировали, пусть и неосознанно. Девочка нахмурилась, продолжая пилить его взглядом, ожидая, когда он хотя бы ради приличия начнет раскаиваться. Но всё, что он сделал, так это просто повернулся к ней со спокойным выражением лица. — Чего так смотришь? Влюбилась уже? — спросил этот… наглец. Такой непринужденный и притом прямой вопрос на секунду обескуражил девочку, а после заставил смущённо покраснеть, что сам Гидеон принял за свою победу. А оттого чеширская улыбка незамедлительно растянулась по его губам. — Кэт, не давай ему шанс быть победителем, — с усмешкой вставила Касс. И это будто подтолкнуло Кэтрин на следующие слова, когда она собрала свою волю в кулак и фыркнула: — Такой павлин как ты, понравится, разве что, не менее самоуверенной самке попугая. Близ сидящие расхохотались, привлекая к себе ещё больше внимания. Но никто не счел нужным извиниться или хотя бы обратить должного внимания. — Брат, она тебя сделала! — давился смехом Фабиан, глядя на ошеломленного близнеца. А сама Кэтрин не могла сдержать победной улыбки, потупив взгляд в тарелку с едой. — Да я!.. — Гидеон так и не нашелся в нужных словах. Поэтому выпалил первое, что пришло на ум, даже не подумав: — Вот увидишь, ты в меня ещё влюбишься! Кэтрин поперхнулась после такого заявления, во все глаза уставившись на этого наглеца. А Гидеон, кажется поняв, какую глупость ляпнул, застыл. — Прости… что? — растерянно переспросила она, видя, как он начинает смущаться. Но ее это уже не интересовало как минутами ранее. Каждый из новоиспечённых знакомых прокрутил слова Пруэтта в голове. А следом Кассандра, Фабиан и Дарвин заинтересованно уставились на этих двоих. И никто так и не понял, что сподвигло Гидеона на такую фразу. Кажется, он и сам от себя такого не ожидал. — Я… то есть… — Пруэтт зарделся, чувствуя на себе все эти взгляды, понимая, что от этого теряет сноровку. А язык не слушался, совершенно точно не желая говорить более связно. Но это ведь не в духе Пруэттов, чёрт побери! Второкурсник посмотрел на девочку с утерянной в те мгновения уверенностью, заставляя ее удивлённо хлопать ресницами от такой резкой переменчивости эмоций. Казалось, всего каких-то несколько секунд назад он и сам смущался, а сейчас снова был тем же Гидеоном Пруэттом. — Считай, я бросаю тебе вызов, — проговорил он, ожидая ее реакции. Но какого же было его удивление, когда в глазах напротив проснулась былая решительность и… азарт. И, чёрт возьми, он солжёт, если скажет, что ему это не понравилось. — Хорошо, принимается, — проговорила она на его явную провокацию, и рядом послышалось некое одобрительное завывание Фабиана. Кэтрин протянула руку, которую Пруэтт скрепил рукопожатием. Но совсем она не ожидала, что тот вдруг ухмыльнётся, когда оставит на ее тыльной стороне ладони едва ощутимое касание губ. Девочка резко выдернула руку, отворачиваясь в надежде на то, что он не успел заметить ее смущения, пока она продолжала чувствовать на коже его прохладное прикосновение губ. То, как почти невесомо он коснулся ее кожи, притом не сводя с нее хитрого лисьего взгляда, заставило её пульс участиться вновь. Дыхание на миг спёрло, когда она старалась изо всех сил показать, что это его обезоруживающее действие никак на неё не повлияло. Кэтрин вздрогнула, исподлобья глянув на Кассандру, которая пнула ее слегка под столом ногой. Аддерли в вопросе подняла брови, но Кэтрин только поджала губы, возвращая взгляд на еду. Но уже не испытывая того аппетита от всего этого изобилия. Кассандра ещё раз обвела взглядом потенциальных друзей, не сдерживая кроткой улыбки. Что-то ей подсказывало, это будет весьма увлекательное школьное время. — Есть в их знакомстве свои плюсы, — шепнул Дарвин на ухо сестре, получая ее согласный кивок.***
Оказавшись снова в комнате, где юный Люпин мог хоть какое-то время побыть в уединении, мальчик присел на кровать. Недочитанная книга оказалась в его руках, и он открыл ее на той странице, где лежала закладка. Глаза его пробегались по строчкам, но мысли все равно были далеки от увлекательного сюжета. Римус все прокручивал в голове два случая за эти дни. Первый, когда с ним пытались познакомиться ещё в поезде, и второй, когда его будто специально подселили к тем трём мальчикам, что первые заговорили с ним. Он чувствовал себя и виноватым перед ними за то, что оттолкнул, когда они сами протянули ему дружеское рукопожатие, и в то же время он понимал, что так будет лучше. Ни к чему заводить себе друзей, когда скрываешь такой секрет внутри себя. Не за чем пугать их. Лучше он просто сразу даст понять, что с ними он не будет общаться. Для их же безопасности. Вдруг в какой-то момент его тайна вскроется? И что будет тогда? Да его же сразу возненавидят! Начнут бояться… И в конце концов расскажут об этом всему замку, и прости-прощай его славные деньки в Хогвартсе. А ему бы не хотелось этого, тем более когда предоставили такой шанс. Дамблдор помог ему, и он не смеет подводить его. Поэтому никаких знакомств, а тем более дружбы. От всех этих мыслей мальчик отвлекся, когда дверь отворилась, и в комнату вошли его соседи. На какой-то миг Сириус, Джеймс и Питер замерли в проходе, глядя на Люпина. Но мальчик лишь спрятался за книгу, чувствуя, как жар прилил к щекам. Трусливо? Да. Но по-другому никак. Джеймс переглянулся с друзьями, снова возвращая взгляд на их четвертого соседа. Как раз того мальчика, что довольно грубо отверг попытку Кассандры познакомиться с ним и проигнорировал до этого их самих. Поттер всегда был уверенным в себе мальчишкой, но сейчас всё это куда-то пропало. И он неспеша, будто даже опасливо подошёл ближе к кровати мальчика, не замечая, как тот напрягся. — Слушай… может… всё-таки познакомимся? Я Джеймс, — Поттер улыбнулся, но Римус не то, что не ответил, он даже взгляд не поднял. И Джеймс почувствовал себя неудобно. Сириус пришел ему на помощь, не давая затонуть в пучине неловкости. — А меня Сириус, хотя ты, наверное, уже знаешь это все и нам незачем представляться. Мы ведь в поезде уже сказали свои имена. — Он говорил легко, не пытаясь как-то задеть мальчика. Но Люпин от этого упоминания залился в краске пуще прежнего, сгорая от стыда. Закусив щеку изнутри, он сжал пальцами края книги, по-прежнему ничего не отвечая. И только услышав огорченные вздохи, Римус прикрыл глаза. Мне жаль, — промелькнуло у него в голове, когда он услышал отдаляющиеся от его кровати шаги. Римус все же рискнул и выглянул из-за книги совсем немного. Сириус и Джеймс сели на кровать Питера, когда тот переводил взгляд с одного на другого, видя их понурое настроение. И лишь на долю секунд Люпин пересекся взглядами с Петтигрю, когда тот посмотрел на него. Но сразу же он спрятался обратно за книгой, мысленно ругая себя за то, что вообще решил посмотреть на тех. Питер так и продолжал пилить их соседа взглядом, будто пытаясь понять причины того ни с кем не идти на контакт. Он мог бы понять его, если б тот просто боялся знакомиться. Не так и плохо это; он и сам такой же был в поезде. И ему крупно повезло обрести сразу двух друзей, с которыми он по итогу делит комнату. Однако здесь было что-то другое. Что-то Римуса останавливало познакомиться в ответ. Джеймс дёрнул Питера за руку, привлекая его внимание. И он покачал головой, поняв, куда тот смотрел. Все трое стали что-то обсуждать и, казалось, потихоньку между ними снова возобновлялось веселье. То самое, перерастающие в задорный смех, который лишь удушливо напоминал Римусу, чего он лишается из-за своей «болезни». Римус изо всех сил старался делать вид, что ему неинтересно, о чем там переговариваются соседи, переодически смеясь. И ему совсем не хотелось к ним в компанию. Такую… уютную и заманчивую. Вовсе нет. Ему