Джембер и Маркус

      Маркус чувствует, как горелый гной из его щеки сочится в подушку. Он заставляет себя разжать кулак. За окном воет ветер, в стены стучатся крупные капли дождя, и они с Джембером идут на север – завтра они поднимутся, наймут повозку и снова поедут. Маркусу здесь не нравится.       Беловолосые варвары принимали бы Маркуса за своего, не будь он одет как чужак.       Стены в таверне остывают быстро. Княжич Джембер ложится в постель в одежде, но все еще мерзнет, и Маркус слышит, как он сыпет проклятия себе под нос. Они спят в одной комнате. Маркус не хочет оставлять княжича одного.       – Маркус, – шепчет он.       – Да, мессир?       – Мне холодно.       Маркус поднимается, скинув ноги с постели. Холод впивается ему в стопы. Маркус утирает гной со щеки.       – Я схожу и спрошу у трактирщика еще одно одеяло.       Белки глаз у Джембера светятся в темноте. Тускло мерцает богатая вышивка на его кафтане.       – Не ходи, – говорит он.       Маркус поднимает на него брови.       – Ляг со мной, – просит Джембер.       Маркус послушно поднимается, берет свою грязную подушку и одеяло. Кладет подушку рядом с головой Джембера. Княжич подвигается к краю узкой постели.       Маркус укрывает его вторым одеялом – оно хлопает в воздухе, а потом опускается, надувшись как парус. Маркус влезает на постель, накрывается; чувствует, как согреваются его стопы и пальцы рук.       Джембер обнимает себя, надеясь что скоро станет теплее. Маркус придвигается ближе к нему, сует одну руку под его бок, а другую закидывает на плечо. Джембер прикрывает глаза. Он напряжен; твердеют его спина и плечи. Грудь поднимается неровно.       – Ты можешь этого не делать, – говорит он.       Маркус фыркает.       – Я верю, – говорит он, – что Вы не станете до меня домогаться, мессир.       Джембер морщится. Он нечасто чувствует стыд – но сейчас что-то тяжело ворочается у него внутри.       – Можно мне обнять тебя?       Маркус кивает. Джембер обнимает его и прижимает к себе – у Маркуса тело худое и жесткое, но живое, теплое. Раньше он был тяжелее, плечи и руки его были толще. Джембер чувствует, как проклятие жрет Маркуса заживо. Он сжимает его крепче.       – Не умирай, пожалуйста, – тихо просит Джембер.       Маркус вздыхает.       – Это не в моей власти, мессир.       Джембер утыкается ему в грудь.       – Твою мать, – говорит он.       Маркус тихо смеется. Первые месяцы их знакомства Джембер не знал, что Маркус умеет смеяться.       – Уверяю вас, мессир... Моя мать здесь ни при чем.       Джембер хмыкает. Маркус как-то неловко подвигает руку под его телом – чтоб положить ладонь на затылок Джемберу, на туго сплетенные волосы.       Маркус держит его почти как ребенка.       Есть что-то в этом знакомое – но полузабытое – и Джембер вздрагивает вдруг от отвращения и от ужаса. Он жмурится.       Бледность Маркуса в темноте похожа на белые кости.