Чужой идеал

      – Сумин, мороженое растает.       – Я не хочу мороженого. Хочу тебя.       – Мы договорились на пятьдесят процентов…       – Правильно, пятьдесят процентов не-дружбы от тебя, еще пятьдесят от меня и будет стопроцентная не-дружба. А дружеские проценты выбросим.       – Ты зачем такие вещи экономисту говоришь?!       Лицо Джиншика исказил такой искренний ужас, что Сумин не выдержал и рассмеялся.       – Еще и смеется! – возмутился Джиншик. Он попытался спихнуть Сумина с кровати, но не смог и просто пару раз в шутку ударил по плечу. – Никаких издевательств над процентами в моем присутствии, а то я нарисую маркером каких-нибудь чёртиков на всех твоих картинах.       Сумин воспользовался тем, что его больше не толкают, повернулся и уткнулся лицом ему в грудь, обняв за пояс.       – Это будет не месть, если я разрешу это сделать. А я разрешаю.       – Что еще разрешаешь?       – Всё.       Сумин именно это и имел в виду. У него были границы, какие-то он умел отстаивать давно, какие-то научился, но сейчас чувствовал, что с Джиншиком это не нужно. Не потому, что все границы резко исчезли, а потому, что он не станет их пересекать. К тому же ему до них еще нужно добраться, а это будет не так быстро.       Границы Джиншика тоже еще подлежали всестороннему исследованию, хотя некоторые Сумин уже обнаружил и запомнил. Хоть что-то Сеын сделал нормально – показал Сумину, как с Джиншиком обращаться не нужно. Но он и так не стал бы, учитывая, как его это возмущало.       Внезапно Джиншик несильно дернул его за волосы.       – Так можно?       – Можно, – хмыкнул Сумин.       – А так? – чмок в макушку.       – Так тоже, – хотелось поднять лицо и поцеловать его, но Сумину стало интересно, что он еще придумает.       Джиншик почесал его за ухом.       – Да, можно и так, – Сумин засмеялся. – Но скулить я больше не буду.       – Будешь, – шепнул ему Джиншик и, просунув руку под футболку, провел ногтями по коже. Сумин закусил губу и старался не шевелиться, хотя его все равно выдавали мурашки, но над ними он был не властен. Джиншик продолжал выводить пальцами узоры на спине, Сумин позволил себе только сжать в кулаке ткань его футболки. Он же сказал, что не будет скулить… Джиншик переместил ладонь на его живот, но, к счастью, просто оставил ее там. – Все еще ничего не запрещаешь?       – Нет, – выдавил Сумин.       – А зря, – он вытащил руку из-под одежды, но только для того, чтобы поднять лицо Сумина за подбородок и втянуть его в медленный поцелуй.       – Значит, ты согласен на мои махинации с процентами? – Сумин отстранился совсем немного, только чтобы задать вопрос, и потерся кончиком носа об его щеку.       – Да, только не говори никому.       Сумин застыл. Он понял, что Джиншик опять пошутил про свою специальность, но был еще один секрет, гораздо более важный. Тайна, которая должна перестать ею быть.       – А если я хочу рассказать? – осторожно спросил он.       – Тогда меня с позором выгонят из тайного общества экономистов.       – О нас.       Лицо Джиншика стало серьёзным.       – Я знаю, что мы договорились, – Сумин не собирался убеждать его делать то, чего он, возможно, не хочет, но должен объяснить свою точку зрения. – Помню, как я сказал, что не могу, и ты ответил так же. Что мы не можем позволить себе так поступить. Тогда я думал только о том, что я отвратительный друг...       – Ты хороший друг, – сказал Джиншик, аккуратно вытащил руку из-под его головы и сел. Сумин поднялся следом. – Спроси любого из них. И мне ты был бы просто отличным другом, если бы… Если бы я тебя не любил. Мне нужно было уйти сразу, как я это понял, но не мог себя заставить. Прости, что я так все усложнил.       Сумин придвинулся ближе и взял его за руки. Да, можно было сказать, что с появлением Джиншика его жизнь усложнилась. Раньше он прекрасно знал, что должен делать и как лучше поступить, делал, как надо, и не терзался сомнениями. Но сейчас он все больше задавался вопросом “А для кого лучше?” и то, что нужно было делать, не совпадало с тем, чего Сумин хотел.       Стоит ли оно того? В идеальном мире можно было бы получить все – и дружбу, и любовь. Но он живет не в нем, и единственное, что он на самом деле должен сделать – это выбрать. Однозначно правильно в такой ситуации поступить не получится, но один из вариантов был хуже. Он любил своих друзей, но мысль о том, что он может их потерять, не причиняла такую сильную боль.       Он потянулся и сжал Джиншика в объятиях.       – Я не могу…       – Я знаю, не нужно ничего объяснять.       – Я не могу тебя потерять, – договорил Сумин. – На самом деле я не могу только это – держаться подальше и притворяться, что мне нужно что-то еще, кроме тебя. Спасибо, что остался и подождал, пока я это осознаю.       Джиншик обнял его в ответ и выдохнул.       – Я люблю тебя, – Сумин второй раз за день произносил эти слова, но сейчас они были правдой.       – Не сильнее, чем я тебя, – тихо ответил Джиншик. Он разорвал объятия и немного отодвинулся, так, чтобы посмотреть на Сумина. – Но я боюсь, что ты потом пожалеешь.       – Я жалею сейчас, но только о том, что мы не встретились раньше, и все вышло вот так. А будущее… будет в будущем. Хотя я уверен, что не пожалею. Я убедил себя, что у меня есть все и я не могу это потерять. А потом появился ты, и оказалось, что на самом деле терять нечего, потому что, в сущности, у меня ничего не было.       Джиншик лёг и, потянув его за собой, прижал к себе так крепко, что Сумину показалось, будто они сейчас срастутся. Но он был бы этому только рад.       – Надеюсь, мы справимся.       – Справимся, – уверенно сказал Сумин. – Тем более, ты понравился моей маме, так что я б не сказал, что у тебя много вариантов, – добавил он с улыбкой.       – Может, ей все твои парни нравятся, – Джиншик притворно надулся, но было ясно, что эти слова не были полностью шуткой. На его месте Сумину тоже было бы интересно, и он не видел в этом ничего странного.       – Она ничего не знала. Конечно, может быть, что-то подозревала, но я о своих предпочтениях не говорил, потому что не видел необходимости. Хёну был моим первым парнем, и я его семье не представлял, даже в качестве друга, – Сумин вспомнил, что пару раз они могли бы пересечься, но оба раза он сделал все, чтобы этого не случилось. Внезапно он задумался о причинах, и теперь, когда было с чем сравнить, наконец понял. И Джиншику это тоже стоило узнать: – Видимо, я просто не знал, как родные могут отреагировать, и заранее не был готов бороться, если придётся. А сейчас готов. И, да, я бы точно представил тебя как своего любимого человека, и это еще предстоит сделать, даже несмотря на то, что вы уже знакомы и мама и так подозревает… – тут он резко замолчал и, приподнявшись на локтях, посмотрел ему в глаза: – То есть, если ты не против, конечно. Прости, я просто рад, а когда я радуюсь, то становлюсь немного… вот таким.       Джиншик притянул его назад.       – Я знаю. И мне это в тебе нравится, – сказал он. – Я не против. Но давай решать проблемы хотя бы по одной.       – Конечно. Но первые две нужно решить сразу.       – Четыре, – напомнил Джиншик. – Ещё Минджэ и Чонхун. Минджэ твой лучший друг, и…       – Он сам решит, как поступить, – Сумин вздохнул. – Давай сегодня об этом не думать? Скоро пора будет ложиться спать, а до этого еще есть дела.       – Какие?       – Мороженое.       Джиншик с сомнением на него покосился.       – И ты хочешь его есть?       – Нет, – Сумин улыбнулся и поцеловал его в щеку.       – Я переезжаю, – выпалил вдруг Джиншик и поджал губы. – Извини, я хотел сказать, но как-то все не находил подходящего момента, а потом…       – Куда? Когда? Далеко? – Сумин пока не понял, как отнестись к этой новости, нужно было разузнать все детали. – Надеюсь, ко мне?       Джиншик вздернул брови, а потом засмеялся.       – Просто в другую квартиру. Та слишком большая для меня. А новая к тому же ближе к университету… ну и, получается, к тебе, – добавил он смущенно. – Но я не специально. Я давно ее нашел, месяца два назад, но предыдущие жильцы съехали только на днях.       – И когда?       – Я уже все упаковал, так что завтра перевезу…       – Перевезем, – поправил Сумин. – Я ведь теперь полностью в твоем распоряжении. И не только в вопросах переезда, кстати, – он выбрался из кольца рук Джиншика и уселся ему на бедра. – До завтра еще есть время, у тебя будут какие-нибудь пожелания?       Джиншик прищурился и потянул за шнурок на поясе его пижамных штанов, развязывая узел.       – А ты точно на все согласен?       – Да.       – Есть тут кое-что…       Сумин наклонился к нему и, оставив дорожку поцелуев по краю подбородка до уха, прошептал так соблазнительно, как смог, пытаясь сдержать смех:       – Милый, я не буду сейчас писать за тебя реферат.       – Дорогой, там нужно нарисовать.       – Могу только языком что-нибудь нарисовать. На тебе. Хочешь?       Джиншик шлепнул его по колену и усмехнулся:       – Ладно, про реферат потом поговорим. Хочу.

***

      Утро для Сумина было недобрым, по большей части из-за того, что вообще наступило. Он выключил будильник и в очередной раз подумал о покупке запаса маленьких дешевых часов, чтобы их можно было швырять в стену вот в такие моменты.       Джиншик рядом резко сел, потряс головой, но потом улегся обратно ему на плечо и проворчал:       – Не хочу никуда идти.       – К сожалению, солнышку нужно вставать…       – Это ты солнышко, вот ты и вставай, – Джиншик сполз на подушку и накрылся одеялом с головой. – А я котик, они почти все время спят.       Сумин похлопал по одеялу в том месте, где, предположительно, было его плечо или спина, и вздохнул.       – Сегодня мы с тобой мудаки, и есть минимум двое человек, которым мы должны об этом сообщить.       – Точно, – Джиншик высунулся из-под одеяла и сморщил нос. – Может, напишем им большое письмо с извинениями и, не знаю, фруктов пришлем?       – Апельсинов?       Джиншик как-то странно на него посмотрел, потом хмыкнул:       – Да, с артишоками. Но ты прав, надо идти и портить всем настроение.       – Все будет хорошо, – Сумин хотел его успокоить, хоть и понимал, что хорошо не будет. Но надеялся, что не будет и слишком плохо. Он поцеловал его в лоб и попытался вытянуть из-под одеяла. – Пойдем в душ.       – В смысле “пойдем”? Один иди, я после тебя.       – Но…       – И не надо говорить, что для экономии времени! – перебил Джиншик. – Если мы пойдем туда вместе, то вообще из дома не выйдем. Кто только что сказал, что обязательно нужно попасть в университет?       Сумин рассмеялся и, собравшись с силами, все-таки вылез из теплой постели.       – И ты еще называл диктатором меня, – покачал он головой.       – У тебя и научился. Разбуди, когда вернешься, – Джиншик опять накинул одеяло на голову и приглушенно бурчал.       Утро, на самом деле, было прекрасным. Сумин улыбнулся этой мысли по пути в ванную и невольно сравнил с другими утрами, неважно, встречал он их в одиночестве или нет. Неважно потому, что он не помнил, была ли вообще разница между тем, как он вставал по утрам один, и как – с Хёну. Все эти утра были одинаково сонными, хмурыми и унылыми. Ура, очередной бессмысленный день. Когда он окончательно просыпался, это, конечно, проходило, и он сразу предупредил Хёну, что по утрам к нему лучше не лезть и просто дать ему время прийти в себя. Хёну тогда, кажется, сказал, что он такой же, и Сумин еще обрадовался, что они так хорошо друг другу подходят. Да, может, как соседи по квартире и подходили бы, но теперь он четко видел разницу. Сумин проснулся недовольным, но увидел Джиншика и подумал: “Ура! Целый новый день вместе”. Да, будут моменты, когда Сумин будет просыпаться один, и, возможно, когда-нибудь в будущем это ощущение пройдет просто потому, что вечно ничего не длится, но сейчас было так, и его это очень даже устраивало.       Выйдя из душа, Сумин собирался вернуться в спальню, но услышал возню из кухни. Оказалось, что Джиншик не уснул и теперь рылся в шкафчике. Захлопнул дверцу и повернулся к нему.       – И что я, по-твоему, должен делать с пакетом сухарей, капустой и… сейчас подсчитаю, – он снова открыл шкафчик и, прищурившись, посмотрел на что-то внутри, – четырьмя пакетами соли? А, и с ведерком растаявшего мороженого, которое мы забыли поставить в холодильник?       – Оставить их в покое, – Сумин улыбнулся и подошел. Обнял его за пояс, поцеловал в плечо и объяснил: – Я из-за этого портрета для тёти питался чуть ли не духовной пищей и забыл купить обычную. Поедим по дороге.       – Я ведь вчера спрашивал, – вздохнул Джиншик. – Надо было купить нормальной еды, как и собирался, я же так и знал, что ты не ешь ничего…       Сумин вдруг рассмеялся:       – Ну теперь ясно, почему ты маме так понравился. Почуяла родственную душу и союзника, чтоб закормить меня до смерти, – он снова поцеловал Джиншика, но уже в щеку. – Иди в душ, иначе если будем еще и выяснять, зачем мне столько соли, то поесть точно не успеем.       Дальнейшие сборы прошли мирно, но не без казусов. Джиншик, помимо своей одежды, принес еще и куртку Сумина, чтобы наконец отдать. Сумин повесил ее на вешалку, а потом прибежал за ней уже с улицы, потому что это утро оказалось холоднее предыдущих, а свою куртку Джиншик не взял.       – Думаю, бессмысленно пытаться ее мне вернуть, – заметил он, застегивая куртку на Джиншике самостоятельно, потому что он опять упирался. – Так что пусть греет тебя, пока меня нет.       – Я… – Джиншик вдруг замолчал и покачал головой. – Это как раз я тебя не заслуживаю.       – Ты заслуживаешь лучшего, а я точно не буду лучшим, если ты из-за меня опоздаешь или не позавтракаешь, – Сумин легонько потрепал его за щеки и улыбнулся. – Пора бежать.       Всю дорогу до университета и пока они в спешке завтракали, Сумина не покидало ощущение, что он утром так и не проснулся, настолько большой была разница между этим днем и предыдущими. Ему все еще предстоял неприятный разговор с Хёну и, может быть, с Минджэ и Чонхуном, но он все равно чувствовал себя так, будто тиски, которые сдавливали его грудь в последнее время, исчезли. Грызущая мысль о том, что он делает что-то не так, ушла. Теперь не нужно постоянно следить за самим собой, чтобы не писать Джиншику, не смотреть на него и даже не думать о нем. Не приходится тратить столько сил на попытки выбросить его из головы и при этом не чувствовать себя так, будто вместе с непозволительной любовью он выбрасывает половину себя. Столько времени он…       Сумин даже хмыкнул, чем заработал удивленный взгляд Джиншика, когда они допивали кофе. Но он подсчитал, сколько прошло времени, и вышло намного меньше, чем ему казалось. Они знакомы с Джиншиком около месяца, а вся его внутренняя война заняла чуть больше недели, но он так от нее устал, как если бы прошли годы.       – Ты чего?       – Ничего, – улыбнулся Сумин. – Просто такое чувство, как будто тучи рассеялись.       – Надеюсь, это пророчество и оно сбудется, – Джиншик фыркнул и указал на окно кофейни.       Сумин глянул на улицу и рассмеялся уже в голос. Утро сегодня было очень пасмурное, а он уже успел забыть об этом.       Он придвинулся к Джиншику и прошептал на ухо:       – В небе нет солнца, потому что сейчас оно со мной.       – Боже… – простонал Джиншик и опустил голову, пытаясь удержать смех. – Ты вот это все на ходу выдумываешь или заранее готовился?       – Это неопровержимый факт и об этом должны знать все, – закивал Сумин с самым серьезным видом, а потом добавил уже тише: – И я знаю, что тебе нравится, у тебя уши покраснели.       – Да уж… Еще как знаешь.       [ Я не понимал, что успел потеряться, пока меня не увидели и не нашли. Не знал, что сплю, пока не разбудили.       Но если все наоборот, и именно сейчас я сплю, то, надеюсь, этот сон не закончится, потому что я в нем не один.       И если мы потеряны, то я не хочу, чтобы нас находили. ]