╭──────────────────────༻🐰༺─╮
Шаг за шагом, мы оказались здесь
╰─༻🐿༺──────────────────────╯
О. План, да. План заключался в том, чтобы заставить Минхо трахнуть его. Это должно быть довольно просто, ведь Минхо не то чтобы ненавидел его трахать. Джисон принял долгий душ, в котором тщательно растянул себя, даже не стремясь получить удовольствие, а затем вставил свою самую большую вибрирующую анальную пробку, чтобы быть готовым к действию, как только его план на вечер будет осуществлен. Мог бы он просто попросить Минхо трахнуть его? Конечно, но что в этом интересного? Поэтому он решил одеться в свои самые подходящие спортивные штаны, которые как надо обтягивали его задницу, и не стал надевать футболку. Он положил на тумбочку рядом с кроватью пульт управления, а также их любимую ароматизированную смазку и направился в гостиную, чтобы выбрать фильм на вечер. Они могли бы немного расслабиться за просмотром фильма, а потом он мог бы начать поддразнивать Минхо, блуждая руками по его бедрам… а потом по члену, и бам! Ночь хорошего секса гарантирована! Простой, но эффективный способ затащить Минхо в постель, не говоря прямо, но действуя очевидно. После этого они могли бы даже заказать что-нибудь вкусненькое, ведь в этом месяце у Джисона были лишние деньги. Минхо вернулся домой примерно через тридцать минут, выглядя немного измученным, но при этом невероятно горячим: весь потный после танцевальной тренировки. Джисон не хочет ничего, кроме как наброситься на своего парня, и Минхо, похоже, готов сделать то же самое, сканируя тело того взглядом хищника. Взгляд останавливается на его груди, затем на талии, куда он кладет руки, чтобы притянуть Джисона для поцелуя. Черт, Джисон так и хочет наброситься на своего парня… но он сдерживается — он будет придерживаться своего плана. Он говорит Минхо, что хочет посмотреть фильм и что подождет, пока тот сначала может не спеша принять душ. Не подозревая о другом плане своего парня на этот вечер, Минхо легко соглашается с ним, шлепая его по заднице перед тем, как пойти в ванную, и позволить потоку воды снять напряжение с его плеч. Первым признаком того, что его малыш затеял шалость, становится не закрытый флакон со смазкой, который они держат в душе, но Минхо списывает это на то, что Джисон озабоченный засранец, и днем он уже успел развлечься без него, что, в общем-то, не так уж и редко случается. Второй признак более красноречив. Минхо идет в свою комнату, чтобы одеться, и, к своему удивлению, не находит там своих любимых шорт. Тогда он направляется в комнату Джисона, ведь тот, должно быть, стащил их. Розовая бутылочка со смазкой и маленький черный пульт рядом с кроватью Джисона вызывают озорную улыбку на губах Минхо. Сразу видно, что тот не собирается просто спокойно смотреть фильм, и Минхо не может умиляться с того факта, что Джисон все еще чувствует необходимость идти на такие меры, чтобы получить то, что он хочет, когда он мог бы просто попросить. Но опять же… в этом вся прелесть, верно? И если его малыш хочет развлечься, Минхо обеспечит ему веселье. Поэтому, прихватив пульт, он возвращается в свою комнату с новым настроем. Выражение лица Джисона, когда Минхо появляется в гостиной, стоит того, чтобы уделить лишнее время приготовлению: взгляд парня пробегает по его телу вверх и вниз, задерживаясь на серых штанах для йоги, которые почти как вакуум облегают его бедра, а затем на черной футболке, которая как надо обтягивает его грудь. Да, Джисон не единственный, кто умеет играть в эту игру. Не прошло и десяти минут фильма, как Джисон вздрагивает, почувствовав вибрацию: Минхо вытащил пульт управления из-за пояса своих штанов для йоги, чтобы начать игру. Когда Джисон смотрит на него, тот изображает невозмутимость, как будто ничего не происходит, хотя он — единственный другой человек в комнате, а руки Джисона зажаты под одной из рук Минхо, где они сидят, прижавшись друг к другу. Пульт должен был находиться в его комнате, где Джисон собирался завершить вечер, но, судя по всему, Минхо нашел его, и теперь ему точно пиздец. Ну, зато можно надеяться, что в конце концов его трахнут, но, черт возьми, теперь его ждало нечто большее, чем просто порка до одурения — Минхо будет трахать его мозги, прежде чем тот получит то, что хочет. Но, как и во все игры, в эту Джисон был готов тоже сыграть. Интенсивность вибрации, которую устанавливает Минхо, очень низкая, достаточная для того, чтобы Джисон почувствовал ее, но не настолько, чтобы полностью возбудить его. Но от этого Джисону становится еще хуже — как будто лакомство лежит прямо перед ним, а он не может даже откусить кусочек. Так продолжается целую вечность, хотя на самом деле минут десять, и вдруг Минхо усиливает вибрацию. Джисон вздыхает, его рука крепко сжимает руку Минхо, а губа зажата между зубов, чтобы сдержать вырывающиеся наружу звуки. — Все в порядке, милый? — Да, Мин, все в порядке, — Джисон отвечает сквозь сжатые губы, и слышит, как Минхо хихикает рядом с ним. Нахуй его парня и его идеальный смех. Через тридцать минут после начала фильма Джисон уже задыхается, его член пульсирует в штанах, его твердость отчетливо видна сквозь плотно прилегающую ткань, и Джисон не хочет ничего, кроме как прикоснуться к нему, но рука Минхо, обхватившая и зажавшая одну из его рук, говорит достаточно — прикосновения запрещены. Когда первый стон вырывается наружу из уст Джисона, Минхо решает, что пора действовать. — Ханни, не мог бы ты подать пульт с той стороны дивана, пожалуйста? — спрашивает Минхо, освобождая Джисона из объятий и отодвигая его в сторону, чтобы он почувствовал пробку. Пробка движется внутри него, упираясь теперь в простату, когда он полностью садится на задницу, а не слегка в сторону, как когда он сидел в обнимку с Минхо. По его виску стекает капелька пота, и Минхо быстро вытирает ее мягким прикосновением, на которое Джисон поддается. Минхо почти уверен, что он будет хорошим мальчиком и сделает все, что ему скажут. Но это было бы слишком. Джисон ведет себя немного дерзко, потому что его план идет не так, как он хотел, поэтому он отказывается от этого. Его голос напряжен, но в нем все еще слышны нотки неповиновения: — Если тебе нужен пульт, почему бы тебе не взять его самому, хен? — Минхо похвалил бы его за то, что его голос дрогнул только на одном слове из всего предложения, но это не значит, что его глаз не дернулся от такого поведения Джисона. Он бросает взгляд на своего парня, но, не желая отказываться от вызова, тем более от вызова Джисона, сам тянется за пультом. Вместо того чтобы встать, он перелезает через Джисона и, перебираясь на другую сторону, демонстративно садится на него, а затем ползет на четвереньках, открывая Джисону прекрасный вид на свою задницу в этих божественных штанах для йоги. Он берет пульт и уменьшает громкость телевизора всего на одну единицу, демонстрируя Джисону, что просто таким образом хотел поиметь его мозг. Возвращаясь обратно, он разворачивается, все еще стоя на четвереньках, его футболка плотно облегает плечи и грудные мышцы, давая Джисону намек на то, за что он мог бы ухватиться, если бы не был маленьким засранцем и просто попросил бы того, что он хочет, как Минхо всегда ему говорил. Тот тяжело сглатывает, когда Минхо движется обратно, проводя одной рукой за другой по его коленям — сначала по одной из ног — при этом его рука оказывается в безумной близости от промежности Джисона, а кончики пальцев касаются внутренней поверхности бедра Джисона, — затем по другой — двигаясь медленно, чтобы продлить страдания Джисона, ведь чем дольше Минхо играет в эту игру, тем больше ему приходится ждать, когда руки Минхо окажутся на нем. Наконец он делает то же самое своими ногами, перемещая одно колено между ног Джисона, но они не так уж далеко друг от друга, и его колено больно упирается в промежность Джисона, когда Минхо опускает его между ними. Ожидаемая реакция — поморщиться, попытаться оттолкнуть своего парня, но, конечно же, вместо этого он рывком поднимает бедра, и его тело пронизывает волна удовольствия и боли, и он прерывисто стонет, хватаясь за бедро и плечо Минхо. Джисон не знает, хочет ли он удержать его на месте или отодвинуть. Но Минхо знает. Минхо слишком хорошо знает об этом, судя только по выражению лица Джисона, когда через несколько секунд тяжесть не спадает. В комнате нарастает напряжение, и Джисону остается только молиться за свое несуществующее достоинство, потому что он уверен, что вот-вот снова его потеряет. Минхо опирается на спинку дивана, не желая переносить весь свой вес на член Джисона, не зная, сколько тот сможет выдержать, и сдвигается так, чтобы оказаться лицом к лицу с ним, при этом его колено оказывается поверх возбужденного члена Джисона. — Б-блять, хен… — Джисон задыхается, глаза плотно закрыты, рот приоткрыт, обе руки вцепились в бедро Минхо, чтобы заземлить себя. — Ах, больно, милый? — воркует он. — Почему бы тебе не открыть глаза и не сказать хенни какой у тебя цвет, а? — он убирает волосы Джисона со лба, сдерживая хихиканье, когда Джисон жалобно хнычет, его глаза медленно открываются, а на ресницах собираются слезы. Как будто пламя лижет внутренности Джисона, он чувствует тепло, но ничего не может сравниться с болью между ног, когда Минхо внимательно наблюдает за ним. Прежде чем Минхо начинает волноваться, Джисон кусает внутреннюю сторону щеки и проглатывает свою гордость, хотя его ответ тихий, чтобы просто избежать унижения: — Зеленый, хен… Минхо улыбается, проводит пальцами по его волосам и слегка почесывает кожу головы. — Значит, тебе понравилось, как я стою на коленях на твоем члене? — Хееен… — Джисон хнычет, и Минхо невольно чувствует тепло в груди. Боже, его малыш самый милый на свете. — Хорошо, тогда я не буду этого делать, раз уж ты не хочешь, — дразнится он, поднимаясь с колен Джисона и убирая свою ногу. Джисон не успевает опомниться, и первая слеза скатывается по его щеке, когда он жалобно смотрит на Минхо: — Мин… — Что еще? — Минхо притворяется раздраженным, скрестив руки перед собой. — Пожалуйста… — Пожалуйста, что? Я не читаю мысли, милый. — Хееен, пожалуйста, не заставляй меня говорить это, — Джисон дуется, а Минхо обычно не может отказать ему в такие моменты, но сейчас ему представилась возможность, которую он так просто не упустит. — Ах, малыш дуется, да? — говорит он, также демонстративно надувая губы, кивая, как будто понимает и соглашается с ним, хотя оба они знают, что Минхо в этот момент не может быть равнодушен к смущению Джисона. Он ждет, неподвижный, как гора, и Джисон начинает беспокоиться. Вибрация внутри него не прекращается ни на секунду, слабая, но неумолимая. Его бедра подергиваются, и Минхо замечает, что Джисон все ближе к краю, все еще не собираясь отвечать ему. Ему кажется милым, что Джисон думает, что он выйдет из этой ситуации невредимым. Он выключает вибрацию, наслаждаясь всхлипами Джисона и подрагиванием его бедер в попытке угнаться за удовольствием, которое медленно, но верно ускользает от него. Когда Джисон снова поднимает на него глаза, он не ждет, пока тот снова начнет умолять: — Я думаю, тебе стоит встать на колени, милый, — негромко говорит он, и на его милых губах появляется дьявольская ухмылка. Джисон еще больше дуется и топает ногами, как ребенок: — Хееен, не издевайся! — О, но тебе же нравится, когда я тебя дразню, Джисонни. Джисон обиженно смотрит на Минхо, но тот вскидывает бровь, осмеливаясь не соглашаться, осмеливаясь вести себя еще хуже, чем он уже вел, и вот уже Джисон хнычет еще громче, стоя на коленях на пушистом ковре, который будет нелегко почистить, когда они закончат, его щеки и уши раскалены, как лава, глаза опущены в пол, а руки спрятаны за спину, сжимая друг друга, как тиски. На этот раз Минхо не выдерживает и требует: — Посмотри на меня, милый. Джисон подчиняется и, используя все свое обаяние, снова пытается убедить Минхо: — Пожалуйста, хен… Минхо лишь улыбается и качает головой: — Ты можешь сделать это лучше, милый. Ты ведь можешь быть хорошим для хена, так ведь? Если он будет хорошо себя вести, Минхо даст ему именно то, что он хочет. Минхо забавляет, что это не мешает ему дуться и, конечно же, не мешает ему ерзать на месте, пока тот ждет, что парень скажет то, что он хочет услышать. Джисон уже вдоволь нахныкался, но Минхо гордится тем, что его руки все еще за спиной, несмотря на очевидную и сложную проблему, возникшую у него между ног. То, чего так жаждет Джисон, находится прямо над его промежностью, и Минхо совсем не смущает, что он буквально издевается над парнем в этот момент. Джисон жалобно смотрит на него, словно если он будет смотреть так долго, то волшебным образом убедит его надавить на его член и немного облегчить его страдания. Минхо осторожно приподнимает его подбородок, чтобы тот посмотрел ему в глаза, как полагается. — Что скажешь, Ханни? Готов признать это? — тихо говорит он, его голос заглушается звуком фильма, идущего на заднем плане. Зрачки Джисона расширяются, и Минхо ласково улыбается ему, радуясь, что тот все еще рядом и слушает его, а не фильм. Джисон выглядит таким красивым, крошечным и уязвимым, стоя на коленях у его ног. Он не может понять, как на Джисона действует то, когда Минхо даже не пытается наклонить голову, чтобы посмотреть на него, просто опускает взгляд, как будто тот не достоин даже этого. Но он понимает, в какой момент тонкая ниточка контроля Джисона над собой окончательно обрывается. — П-пожалуйста, хен… — вдыхает, пытаясь выговорить слова, не обращая внимания на ком в горле, но его голос дрожит, когда он наконец выдыхает, — …я х-хочу, чтобы ты на-наступил на м-меня, пожалуйста, — всхлипывает он под конец, совсем расплакавшись у ног своего парня. Минхо воркует и успокаивает его, прижимая его к себе, целует в лоб и каждый глаз, вытирая слезы. Он чувствует, как напряжение постепенно покидает Джисона, видит, как увеличивается темное пятно на его штанах, когда он говорит ему, что он молодец, что он так гордится им за то, что тот сказал ему об этом. — Мой очень хороший мальчик, мой Ханни… такой идеальный для меня, правда, малыш? — Джисон кивает, его рот раскрывается в протяжном стоне, когда Минхо опускает голую ступню на его промежность, сначала осторожно, но потом все сильнее надавливая, пытаясь найти на лице Джисона хоть какие-то признаки реального дискомфорта. Джисон лишь преследует это чувство давления, приподнимая бедра и сильнее вжимаясь членом в ногу Минхо. Он задыхается в стонах, но, насколько бы отчаянным он ни был, у него нет ни одной клетки мозга, которая бы напомнила ему, что ему должно быть стыдно за то, что он вот так вот трахает ногу Минхо. Минхо удовлетворенно хмыкает и достает из штанов свой член, чтобы потрогать себя, наблюдая за тем, как его парень использует его ногу, чтобы кончить. Спустя мгновение Джисон замечает это, а еще через секунду его руки исчезают из-за спины и почти больно хватают Минхо за бедро, когда он наклоняется вперед, чтобы взять в рот его член. Тот стонет от этого зрелища — Джисон отчаянно нуждается в его члене и толкается в его ногу, как собака во время течки, глядя на Минхо стеклянными глазами. Он чуть не кончает сразу же, когда Джисон открывает рот. Черт возьми, он даже не может подумать о том, чтобы заставить Джисона устно попросить его об этом, он сам теряет терпение и просто подает ему свой член — мальчик с готовностью позволяет ему трахать себя в рот, стонет вокруг него, когда Минхо сильнее давит ногой на его член. В какой-то момент Минхо вспоминает, что контролирует пробку Джисона, и со злобным хохотом включает ее на половину мощности. Джисон задыхается и давится вокруг его члена на секунду, затем вскрикивает и вскидывает бедра, еще сильнее вжимаясь в ногу Минхо. Тот чувствует, как его собственные конечности превращаются в желе, когда он наблюдает за тем, как глаза Джисона закатываются, а бедра судорожно вздрагивают, когда он кончает себе в штаны, а влага просачивается сквозь них и прилипает к ноге Минхо, когда он трет ею член Джисона, чтобы продлить его оргазм. Он выключает вибратор и отстраняет ногу и свой член, когда Джисон дотрагивается до его бедра, но его малыш слишком сильно жаждет притянуть его ближе и снова засунуть его член в свое горло. Минхо хватается за волосы Джисона, когда тот заглатывает его с таким мастерством, на какое способен только тот, кто слишком много в жизни сосал члены, и, ругнувшись, кончает ему в горло, а его ноги окончательно подкашиваются под ним. Джисон ловит его к себе на колени и укладывает их обоих на пушистый ковер. — Вау, — это все, что говорит Джисон после нескольких минут, пока они оба восстанавливали дыхание. — «Вау» — это еще не то слово, просто пиздец, — смеется Минхо, притягивая Джисона к себе и целуя его. — Ты в порядке? — Я более чем в порядке, Мин. Мне кажется, я на секунду увидел врата рая, — хихикает он, прячась на груди Минхо. — Спасибо тебе за это. — Я с удовольствием, милый. Буквально, — он берет в ладони лицо Джисона и целует его в нос, улыбаясь, когда Джисон краснеет. — Нам нужно убраться… Джисон хмурится и морщит нос: — Что? Нет, хен… — Нет? — Минхо вскидывает бровь. — Ну же, хен, ты ведь сможешь поднять его еще разок? — глаза Джисона сверкают, а его улыбка слишком невинна для того, кто просит о подобном. Минхо вздыхает так, словно на его плечах лежит вся тяжесть мира: — Думаю, мы не можем допустить, чтобы та бутылочка со смазкой пылилась у тебя на тумбочке… — Джисон радостно хлопает в ладоши, а Минхо закатывает глаза. — Но! — он смотрит, как меняется выражение лица Джисона, и ухмыляется. — Только если ты признаешь это. Джисон жалобно стонет и бьет ногами в воздухе: — Хен! Минхо пожимает плечами: — Это моя цена, милый. — Ну и ладно… — ворчит Джисон. — Я мазохист, и что с того? — выкрикивает он, как раз когда дверь их квартиры открывается, и Хенджин застывает на месте с открытым ртом. Минхо усмехается, глядя на румянец на лице Джисона, и, не обращая внимания на Хенджина, говорит: — Хороший мальчик, Ханни. Иди и жди меня в своей спальне, хорошо? Джисон хнычет, но хватает подушку с дивана, чтобы прикрыть свой испачканный перед, и бежит в спальню. Минхо с нежностью наблюдает за ним, зная, что ночь будет долгой, и с нетерпением ожидая каждой последующей секунды. — Мне нужно минут десять, я уверен, что ты проглотил мою душу вместе с моей спермой! — кричит он, когда Джисон уже ушел из гостиной, наслаждаясь ответным слабым «Хееен… Я ненавижу тебяяя!» из коридора. Затем он смотрит на Хенджина, стоящего у входа и сдерживающего смех. Ах да, он же дал Хенджину запасной ключ, чтобы тот мог забрать у него сумку, упс. — Я же говорил тебе, что ты можешь прийти завтра утром… Смех Хенджина затихает, и он судорожно вздыхает: — Прости, хен… — Какая температура и как долго? — 180ºC на 20 минут… — затем он выходит из оцепенения и выбегает из квартиры. Минхо улыбается про себя. Завтра он возьмет сумку, которую хотел одолжить у него Хенджин, с собой на занятия по танцам, чтобы поблагодарить того за то, что он зашел в самый удачный момент. А сейчас ему нужно позаботиться о своем взволнованном малыше.