Типа-Смотри-Короче-Ван Пис

До пятого класса Каку били. Просто так, между делом. Не сильно — леща там дадут или пенделя. И без злобы. Каку до пятого класса был очень маленький, потому и получал. А так его даже любили — за необидчивость и готовность посмеяться чужой шутке. Между пятым и шестым он неожиданно вырос. До каникул стоял на физре вторым с конца, теперь — вторым с начала, сразу за здоровяком Ророноа. И сразу как-то подзатыльники прекратились. Попробуй дотянуться до такого затылка! И в баскетбол стали брать. В общем, жизнь наладилась. Старушка Кокоро из Ватер 7, когда гостила у родителей Каку дома, даже сказала уважительно: — Как вымахал! Настоящий мужчина! — Мужчина! — фыркнула мама. — А носки за собой до сих пор убирать не научился. Впрочем, — добавила она, выразительно глядя на папу, — некоторые взрослые мужчины этого тоже не умеют. — Причём тут носки? — папа уже пригубил пива и потому был благодушен. — Мужчиной по-другому становятся. Он игриво подмигнул Кокоро, та укоризненно покачала головой, а мама нахмурилась: — Хватит пошлить! И, повернувшись к сыну, сказала наставительным тоном: — Мужчина — это тот, кто ведёт себя ответственно! Кто защищает девочек, помогает маме… Каку сразу захотелось зевнуть. Если бы мама заметила, как ему надоели эти нравоучения, она завелась бы надолго. А так удалось дождаться паузы и смыться в свою комнату «готовить уроки». Стреляя очередного фашиста на экране, Каку подумал: «А почему в „Контре“ только за мужчин можно играть? Думают, что не женское это дело — убивать окаянных?» Но додумать до конца не успел — окаянные вдруг полезли из всех углов. * * * В конце шестого класса начались проблемы. То один, то другой одноклассник обгонял Каку по росту. К маю он уже стоял на физре пятым. Всё лето Каку украдкой проверял рост, но макушка словно упёрлась в какую-то невидимую преграду. «Так и так, — думал он с тоской, — мне скоро опять пенделей отвешивать начнут». Конечно, седьмой класс — это вам не второй-третий, тут люди уже серьёзные, но… а вдруг? В самом конце августа он уговорил отца отвести его в секцию. Хотел в какое-нибудь тейквондо или ушу, но папа решительно заявил: — Всё это наносное и не наше! Пойдёшь на самбо! Каку согласился. Во-первых, он смутно себе представлял и тейквондо, и ушу, и самбо. Вдруг самбо самое крутое? Во-вторых, если что, потом можно и перейти в другую секцию. Хотя, в "Сайфер Пол 9" тоже неплохо было. Первого сентября опасения Каку подтвердились: многие из одноклассников заметно вытянулись. Теперь он был среднего роста, и ехидный Усопп уже прошёлся по этому поводу. До подзатыльников, правда, не дошло, но Каку не собирался их дожидаться. Надо было срочно учиться драться самбисткими методами. Но на тренировке драться не учили. Учили падать. Всю тренировку, все полтора часа. И всю следующую. И потом ещё три тренировки подряд новички только и делали, что шмякались на ковёр, ударяя по нему рукой. — Резче! Резче! — покрикивал тренер Спандайн. — И не выставлять руки, плашмя бить! Когда Каку уже окончательно решил бросить это бессмысленное занятие, их вдруг поставили в пары и показали первый приём: переднюю подножку… * * * К третьей четверти Каку снова оказался в строю на своём законном втором месте сзади. Но никто и не пытался дать ему подзатыльника. То ли на самом деле посерьёзнели, то ли уважали за накачанные мускулы — на тренировках теперь уже не учили падать, зато заставляли тягать тяжёлые предметы, например, партнёров по спаррингу. Это называлось «ОФП». Но однажды Каку всё-таки попытались побить. Нелепость ситуации была в том, что в драку полез Хельмеппо из параллельного класса, мелкий пацанчик, даже Каку по плечо. Полез из-за ерунды: они столкнулись в коридоре, после чего Хельмеппо сердито заявил: — Чего толкаешься?! И схватил за рукава куртки. Каку даже обидеться не успел. Всё-таки чему-то его за полгода на самбо научили, потому что руки сами собой сорвали Хельмеппов захват. Оппонент свирепо зарычал и бросился на Каку головой вперёд. Тут уж Каку поступил обдуманно, сделал шаг в сторону, подставил ногу, подкрутил соперника — и мягко шлёпнул его на пол. Очень аккуратненько, чтобы не сломать ничего. А потом ещё зачем-то лёг сверху и зафиксировал Хельмеппо в задержании. Тот чуть не плакал, вырываясь, а Каку мучительно соображал, чего же теперь делать. Драться он совершенно не собирался, а лежать так было глупо. Хорошо, что одноклассники подоспели, оттащили Каку (тот и не сопротивлялся), подержали Хельмеппо за руки, пока тот орал: — Я тебя достану, понял! У меня брат в дозоре! Каку не очень понял, причём тут брат — Хельмеппо ведь сам полез драться. Криво ухмыляясь, чтобы скрыть смущение, он подобрал свой рюкзак и двинулся к выходу. * * * Брат Юрки действительно оказался дозорным. Юнгой, правда, но тем не менее! К тому же по возрасту на два класса старше. На голову выше и заметно шире. Они стояли на пустыре друг напротив друга и молчали. За спиной у каждого на приличном удалении топтались одноклассники. Младший брат нервно вертел головой. Юнга таращился на Каку без всякого выражения. Каку чувствовал себя идиотом, да и всю ситуацию идиотской. Он драться не собирался, но на большой перемене подошёл Айсберг из восьмого "А" и строго сообщил: — После уроков за стадионом тебя Хельмеппов братан ждёт. — Зачем? — удивился Каку. — В смысле? — уставился на него Айс. — Ты же его брату навалял. Вот, махаться будете! Каку смотрел в ясные глаза старшеклассника и понимал, что следующий вопрос, «Зачем?», будет понят неверно. Айс просто решит, что Каку испугался. И раззвонит всем. Поэтому Каку промолчал. И сейчас не знал, что сказать. Он видел пару драк «один на один», но там соперники сами лезли в бой, долго обзывались и грозились. А тут — стоят и молчат. Хельмеппо не выдержал первым: — Чё, заснули? Давайте уже! Его брат, не меняя выражения лица, неожиданно махнул рукой. Перед глазами Каку резко потемнело, и на этом фоне особенно хорошо были заметны ярко-золотые искры, похожие на метеоритный дождь. Каку однажды видел такой в бабушкиной деревне. Он поморгал немного и понял, что лежит на земле. Это его удивило — он не помнил, чтобы падал. Брат Хельмеппо равнодушно смотрел сверху. «Нелепость, — подумал Каку. — И чего теперь?» Подлетел Хельмеппо. Полюбовался Каку и сказал: — Всё? Понял? Каку кивнул, хотя по-прежнему не въезжал в происходящее. — Пошли! Братья ушли, и тут Каку вдруг почувствовал, что голова очень болит. И особенно — левый глаз. Кто-то помог подняться и дойти до квартиры, но Каку не заметил кто. Он всю дорогу думал только о том, как скрыть фонарь от родителей. Так ничего и не придумал, потому что башка трещала всё больше. А ещё потому, что чувствовал себя всё глупее и глупее. Войдя на кухню, обнаружил там папу, который по случаю отгула сидел за столом в майке и шортах, с банкой пива в руке. — Ого! — отец уставился на фингал. Каку понял, что очень устал, и плюхнулся на стул. — Гопники, что ли? — отец с угрозой поднялся над столом. «Он что, — отрешённо подумал Каку, — собирается гопников сейчас ловить?» — Нет. Просто побились. Один на один. Папа сразу успокоился. — Ясно… Ты ему хоть накидал? Сил врать не было никаких. — Нет. Он на два класса старше. И дозорный. — И ты всё равно с ним махался? Мужик! Тут папа вдруг открыл холодильник и выудил оттуда неоткрытую банку пива. — Держи! — сунул он банку Каку. — Я сейчас. Оставшись один, Каку повертел банку в руках. Ну, а с другой стороны, почему нет? Он ведь теперь мужик, а мужики пьют пиво. Открыл банку и осторожно отхлебнул. Пиво оказалось противным — горьким и кислым. Но Каку мужественно сделал ещё один глоток. Настоящим мужикам приходится и не такое пить. «И всё-таки, — спросил он сам себя, — зачем мы дрались? В чём смысл?» — Господи! — раздался над ухом голос мамы. — Ты ещё и пьёшь! Она выхватила банку из рук сына. — Это папа… — попытался оправдаться тот. Мама тут же обернулась к отцу. — Я же не для этого! — папа клятвенно прижал руки к груди. — Это же… к глазу приложить! Холодненькое! Потом мама охала и ахала, требовала, чтобы Каку сказал, кто его побил, попутно набивая полотенце льдом из морозилки. — На, приложи! А ты… — обратилась она к отцу. — У тебя вообще мозги есть? У него, может быть, сотрясение! А ты ему пиво! — Спокойно! — отец уже сидел на своём законном месте во главе стола и чувствовал себя уверенно. — Это анестезия! — Какая анестезия! Это же ребёнок! — Ничего подобного! — отец отхлебнул из банки. — Это настоящий мужчина! Да, сын? Каку слабо кивнул. Теперь он знал, как себя чувствует настоящий мужчина: немного глупо, немного шумит в голове и очень болит глаз.