Двадцать пять лет спустя

Скорпиус Салазар Малфой натянул теплый свитер от Пако Гробано и хмуро посмотрел в окно. Небо ответило ему тем же. Рваные темно-серые куски туч будто угрожали скорым дождем. Подумав, Скорпиус надел сверху пухлую черную куртку и выбрался на крышу. Здесь его никто не найдет: ни мать, ни отец, ни эта странная девчонка Уизли, разглядевшая его стыд и срам.     Скорпиус лег на шершавую каменную поверхность, отозвавшуюся неприятной дрожью во всем теле. Блондин фыркнул. Поморщился. Поднял глаза к клочковатому серому небу и понял, что дождь определенно заявит свои права. И правда: на лицо начало накрапывать мелкой моросью. Все тело снова сотряс озноб.     - Скор?     Блондин повернулся.     - Макс! Как ты меня нашел?     - Никак, - хмыкнул брюнет, растянув полные шоколадные губы. - Мы загорали здесь прошлым летом, забыл? Люблю это место...     - Не особо-то и позагораешь, - пессимистично заявил Скорпиус, не отрывая взгляда от неба.     Ему казалось, что он что-то потерял там — в этих гигантских кусках ваты, которая будто насквозь пропиталась лондонскими выхлопными газами.     - Зато воздух свежий, - Макс быстро нашел аргумент в пользу погоды.     Он растянулся на крыше рядом с другом, только в более опасной близости от края. Макс наивно надеялся, что ему повезет, благодаря изящному медному прутику, который служил ограждением. Впрочем, Максу Забини всегда везло. Он был таким оптимистом, что все его жизнелюбие не влезало в некогда тощее тело, и колдун немного располнел.     - Слышишь, Скорп? - Макс с энтузиазмом взмахнул длинными, как у гориллы, руками. - Я тут на выходных мужика одного видел. Ну, в Хогсмиде.     - И че? - спросил Скорпиус, не поворачивая головы.     - С усами, с бородой, в деловой мантии, но в кроссовках — в черных таких, с синими шнурками и с синими полосами по бокам! - Макс так увлеченно рассказывал, что не замечал брызгавшей изо рта слюны.     - И че? - так же скучающе отозвался блондин. Он явно не понял юмора. - Кроссовок, что ли, никогда не видел?     - Ты не дослушал! - обиделся Макс, смешно надув пухлые губки. - Прикинь, идет он, короче, по улице и ка-ак заржет! Просто, без повода и громко, согнувшись от сотрясающего его хохота! Потом встал, кое-как опираясь на мусорку, и спокойно пошел дальше.     - Блин, ну прокляли мужика, с кем не бывает, - зевнул златоволосый друг.     - Ничего не прокляли! - возмутился Забини. - Он вспомнил, наверное, анекдот, вот и засмеялся. А у пасмурных прохожих сразу такие улыбки на лицах расцвели...     Макс растянул губы в мечтательной улыбке романтика, но тут же, впрочем, испортил романтическое впечатление похрюкивающим смехом. Скорпиус даже не улыбнулся. Забини скосил на него большие радостные шоколадные глаза. Блондин лежал с полуопущенными серебристыми ресницами, ветер мягко трепал длинную косую челку. При виде этого, сердце Забини наполнилось приятным теплом, жалостью и приязнью...     * * *     Очередной день в Малфой-меноре прошел спокойно. Завтракали, обедали и ужинали отдельно, ибо на всех напала такая леность, что эльфам пришлось разносить подносы с едой по комнатам.     После ужина, когда Гермиона спустилась в гостиную, там сидели Драко с Асторией. Миссис Малфой, повязав немного на своей подстилке и, конечно же, поворчав, ушла в свою лабораторию. Гермионе стало скучно, и она захотела было перекинуться с Драко парой слов, но тот неожиданно уснул прямо в кресле. Подумав, колдунья сняла плед с подстилки Астории, накрыла им Малфоя, после чего удалилась в свою комнату — читать. Ее вполне устраивала новая жизнь.     На следующее утро Роза неожиданно спустилась на завтрак — жизнь затворницы ей не нравилась. В кухне была только чета Малфоев.     Гермиона не знала, чем ее дочь так очаровала Асторию — скромностью ли, талантом к зельеварению или миловидным личиком, но в тот же день восточная колдунья сжалилась над миссис Уизли и дала ей несколько капель редчайшего молодильного зелья, варить которое умел далеко не каждый.     Гермиона с радостным изумлением обнаружила, что в рот вернулись все некогда сгнившие и выпавшие зубы, дряблая кожа подтянулась, исчезли «гусиные лапки» вокруг глаз, поредевшие волосы стали почти такими же, как прежде.     - Только не думайт, что после это я тебя резко полюбить! - сурово предупредила Астория, погрозив Гермионе пальцем с нанизанным на него старомодным перстнем. - Но я не злой людь! Твой дочь сказайт, что ты очень страдать!     Гермиона почувствовала благодарность и к Розе, и к миссис Малфой.     - Спасибо.     - Спасыбо в стакан не наливайт! - фыркнула Астория и удалилась, пряча густые черные волосы под пурпурный платок.     * * *     Тем же утром Скорпиус и Макс совместно посетили банную комнату. Отмокнув в круглой металлической, похожей на бассейн ванной с голубыми лавандовыми и зелеными мятными пузырьками, юноши тщательно вышоркались под проточными струями воды и вылезли на пол, где были набросаны мягкие полотенца — разумеется, серебристо-зеленые, самой что ни на есть слизеринской расцветки.     Скорпиус машинально бросил взгляд на гладкое черное зеркало, растянутое в половину стены, и с досадой отвернулся. Под мышкой появилось очередное темное пятно, а на плече алел багровый узелок, которого не было еще два дня назад. Скорпиус быстро сбросил мокрую светлую челку на лоб, на котором уже проявлялись новые пятна. Скоро это невозможно будет скрыть даже под толстым слоем волшебной пудры.     Волосы прилипли ко лбу, холодные капли упали на лицо. Скорпиус размазал их полотенцем и, оперевшись руками на раковину, заплакал — так некогда плакал его шестнадцатилетний отец, которому тогда тоже угрожала смертельная опасность.     Макс молча обнял Скорпиуса за худенькие дрожащие плечи.     - Не переживай ты из-за этих пятнышек, - посоветовал он, извлекая что-то из кармана длинного красного халата. - Вот, я взял у матери тональный крем. Она выписала его из нового каталога с Лысой горы.     Блондин поднял на Макса заплаканные глаза и пасмурно уставился на него.     - Издеваешься? Меня и так за пидора принимают из-за пудры и косой челки...     Макс вздохнул и положил подбородок ему на плечо. У Забини тоже имелись в наличие пятна с узелками, но на шоколадной коже это не сильно бросалось в глаза. Если не рассматривать слишком внимательно.     - У тебя под мышкой, кажется, бородавка разрослась, - печально заметил Скорпиус. - И на большом пальце правой ноги.     Макс заметно скуксился.     - Скор, мне страшно. Может, скажем твоему отцу? Мама у тебя талантливый зельевар, она нам поможет!     - И что мы им скажем? Что заразились драконьим сифилисом от парочки шлюх?! - почти со злобой выкрикнул Скорпиус и так хватил рукой по зеркалу, что по нему прошла рябь, а на костяшке указательного пальца треснула кожа.     Пугающая, ярко-вишневая пульсирующая струя, хлынувшая из раны, потекла на пол. Скорпиус тупо смотрел, как кровь насквозь пропитывает серебристую голову змеи, вышитую на полотенце. Вскоре к багровым пятнам прибавилась рвота: Макс Забини не выносил вида крови.     А дело все было в том, что в Хогвартсе ходила страшная эпидемия драконьего сифилиса, коснувшаяся уже чуть ли не каждого третьего ученика. Джейн Нотт и Мэри Мазгроув тоже оказались носителями вируса, который хоть и случайно, но весьма любезно передали своим парням — теперь уже бывшим.     Драконий сифилис отличался от обычного тем, что протекал в более тяжелой форме и был неизлечим с того момента, когда на коже появлялись пятна. Кто-то успевал лечиться, некоторые умирали, а бестолковые школьники по-прежнему пренебрегали средствами предохранения.     - Фигово, что на каникулах нельзя пользоваться палочками, - проворчал Макс, сбрасывая с открытого окна кучу полотенец. - Блин, Скор, замотай уже чем-нибудь свою руку, у тебя костяшка кровоточит! Неужели ты ничего не чувствуешь?     - Мне все равно, - равнодушно отозвался блондин.     - Пу-упс! - возмущенно воскликнул Макс. Скорпиус ответил ему таким кислым взглядом, что в желудке Забини свернулся йогурт. - Не, правда, хорош хандрить! Нам помогут! Пали, это там не девчонка Уизли?     Скорпиус выглянул в окно; точно — она. Вместе с его матерью. Роза и Астория находились в положении полуприсяди и старательно рассматривали сухие листья. Скорпиусу показалось, что дамы справляют естественную нужду, но позже он понял, что они просто искали ингредиенты для зелий. Блондин устыдился.     - Твоей матери понравилась девчонка Уизли, - задумчиво заметил Макс. - Почему, интересно?     Скорпиус знал ответ — Роза была лучшей по зельеварению, пока школу не бросила.     - Плевать. Идем.     Блондин сбросил с глаз косую челку.     * * *     День оказался насыщенным. Когда все только-только поудобнее устроились на послеобеденный сон, дом сотряс истошный вопль, исходящий из гостиной. Драко с женой, Роза, Скорпиус с Максом и два верных эльфа нашли там голосящую Гермиону Уизли. Над ее головой летала старая лысеющая сова, противно хрипя и хлопая длинными кожистыми крыльями.     - Что случайтса?     - Грейнджер, что произошло?     - Мама, в чем дело?     Вопросы посыпались на женщину один за другим.     - Н-ничего, - дрожащим голосом отозвалась Гермиона. - Я, должно быть, прикорнула в кресле, а птица меня напугала.     Все стали расходиться. Первыми убежали юноши, за ними Роза. Процессию замкнула, крепко матюкнувшись, шелестящая подолами Астория.     Драко Малфой остался. Казалось, он чувствовал Гермиону лучше, чем кто-либо — лучше даже, чем ее родная дочь. Тонкая нить, установившаяся между ними за этот небольшой период знакомства, как будто передавала чувства от одного другому.     Бледная, тонкая, с дрожащими белыми губами, Гермиона обессиленно прислонилась к стене. Из ослабевших пальцев выпал желтый клочок бумаги. Не встретив никаких препятствий и возражений, Драко поднял письмо и прочитал.     «Дорогая Гермиона!     То, что случилось сегодня утром, было ужасно. В Хогвартс заявился Рон. Он ничего не украл, никому не причинил вреда, но выглядел как настоящий убийца в бегах. Нет. Хуже — как спятивший убийца! Он расспрашивал меня о тебе и Розе, угрожал, даже пытался применить легилименцию, но так ничего и не выведал.     Тогда он стал заставлять меня разыскать тебя, грозясь смертью мне, Луне и Августе с Алисой. Семью я надежно спрятал, тебя прошу только об одном: будь осторожнее! Не выходи одна, а лучше не выходи вообще.     С любовью, твой Невилл Длиннониз »     Драко отложил письмо. Он понимал, почему Гермиона испытывает такой суеверный ужас, ведь этот сумасшедший псих убил ее сына и чуть не отправил на тот свет ее саму. Колдунья боялась Рона, Малфой — нет. Как и Невилл, который, к удивлению Драко, оказался прочнее, чем многие думали.     Малфой, однако, знал, что Рон Уизли лишь нежный цветочек, который сломается, стоит только ветру подуть сильнее.     Ягодки были впереди.