Элдийский чизкейк

Моя кропотливая подготовка к желанной встрече была почти закончена. Я оценивающе оглядела себя, стоя у большого зеркала. Вроде бы всё хорошо, а вроде бы чего-то не хватало. Кожаная чёрная юбка с высокой талией едва прикрывала задницу — превосходно для предстоящего свидания, пусть даже свиданием это считала только я. Бежевый короткий джемпер в рубчик с длинными рукавами и высоким воротом тоже не выглядел благопристойно, как я и хотела: он обтягивал грудь без бюстгальтера и мог бы задраться одним лёгким движением руки. Да, чёрт, я надеялась эта рука его непременно задерёт. — Я вроде бы не трясла ещё с тебя аренду, а ты уже решила заработать на неё проституцией? — лениво отозвалась Микаса из дальнего угла комнаты, прервав мои копошения в её туалетном столике неподалёку от зеркала. Боже, эта девушка была поразительна в своём ханжестве — ни одной яркой помады. Как же мне сейчас пригодилась бы моя косметичка. — Зачем тебе восемь оттенков коричневой помады, Мика? Есть тут хоть что-то поярче... — я игнорировала попытки подруги шутить, а она игнорировала мои причитания по поводу её косметики. Девушка увлечённо смотрела очередной тру-крайм выпуск любимого блоггера, запрокинув голову на подлокотник дивана. — Боже мой! — Микаса шумно цокнула на мой счастливый визг от находки розовой помады; кажется, я ей мешала, какая прелесть, — Странно, Микаса. Мне кажется, я раньше не видела этой помады. И для какого же мероприятия она тебе понадобилась? Красивое лицо с утончёнными азиатскими чертами зарумянилось, я громко рассмеялась. Моя подруга была не такая уж и ханжа — это интересно. Мы ведь давно дружили, но, видно, было что-то, чего я о ней не знала. В этом точно замешан Эрен, я была уверена. —Раздражаешь. Когда ты уже съедешь? — буркнула Микаса. Она нервозно щёлкала по одной и той же клавише, видео слышно перематывалось в обратную сторону. Так смутилась, что всё прослушала? Эта девочка была слишком милой для образа недотроги, которого она придерживалась. — Скоро я вернусь домой, не переживай, — уверила я подругу, не отрываясь от зеркала. Помада выглядела на моих губах хорошо: не слишком броско, но очень чувственно и заметно. То, что надо. Бросила помаду в клатч и направилась к шкафу, торопливо выискивая чужой пиджак. Я такие не носила, а вот Микаса имела целую коллекцию разных фасонов, но все обязательно тёмные. — Я возьму этот пиджак? — подруга коротко взглянула на меня и утвердительно кивнула. Строгость длинного пиджака насыщенного смоляного цвета смягчила мой смелый образ. Это было как раз то, чего мне не хватало, теперь я была довольна и уверена в себе. — Как я выгляжу? — обернулась к Микасе лицом в ожидании её дружеской оценки. — Как проститутка, но теперь в моём пиджаке, — подруга кривилась, а я смеялась, другого от неё и не ожидала, — Куда так вырядилась? — У меня свидание. Я наспех надевала туфли. Времени осталось не так много, я просто категорически не хотела опоздать. — Что?! — неожиданно воспрянула обычно спокойная Микаса, — Но... — Всё, мне пора, не скучай, — перебила я подругу и, быстро махнув рукой что-то вроде прощания, вылетела из комнаты с лучезарной улыбкой. Внутри меня всё бушевало, я не могла дождаться встречи с этим обворожительным парнем. Всю дорогу представляла, как его сияющие глаза-океаны встретятся с моими, как дрогнет в них эта водная гладь, и меня снова накроет цунами. А его губы... Боже, как бы я хотела, чтобы с этих изящных губ сыпались комплименты, а после стоны. Мои щёки вспыхнули огнём от навязчивых фантазий. К музею я добралась уже с ощутимо влажными бёдрами. Мысли о некоем привлекательном блондине заводили меня в самые опасные уголки моей души — в мой личный Содом и Гоморру. Массивная дверь открылась со слышным эхом в тишине большого здания с высокими потолками. Было совсем безлюдно и это меня обрадовало. В будничный день желающих посетить музей было гораздо меньше. Мои колени почти подкосились от одного взгляда на ожидающего меня у остеклённой кассы парня. Того самого, о котором я так мечтала всю дорогу. Он стоял ко мне полубоком, пряча руки в карманах брюк, и, видимо, о чём-то беседовал с кассиром до моего появления. Едва за мной захлопнулась дверь, парень повернулся ко мне, и я не могла сдержать улыбку, как ни старалась. Я сразу отметила, как хорошо на нём сидел костюм-тройка глубокого чёрного цвета и такая же чёрная водолазка, длинный ворот которой обтягивал точёную шею. Хотелось нагло стянуть тугой воротник и оставить хоть бы парочку следов губ на этой шее. Этот парень выглядел, как настоящий аристократ. Только чуть неряшливо разбросанные светлые волосы на лбу и поблёскивающее кольцо в ухе разбавляли его амплуа, иначе бы он действительно выглядел, как ледяной принц с его холодным спокойствием в голубых глазах и читаемой сдержанностью на лице. — Добро пожаловать в музей истории, дорогой гость. Меня зовут Армин Арлерт, сегодня я буду Вашим экскурсоводом, — отчеканил парень давно заученное приветствие. Слышать его в шестой раз было уже комично, но ответственный экскурсовод оставался предан регламенту. Синева чужих выразительных глаз не дрогнула, Армин не разглядывал меня, как мне хотелось, и с губ его слетали подавно не комплименты. Я не отчаивалась, ведь времени у меня было ещё достаточно, чтобы урвать своё, оставшись наедине с этим парнем. Экскурсия-то ведь была индивидуальной. Я терялась перед Армином, как школьница, и даже на простое приветствие была не в силах ответить, только улыбалась и неприлично пристально пялилась на красивое лицо, пока окончательно не смутила таким вниманием своего экскурсовода. Он начал своё повествование от самого начала времён Элдии. По историческим заметкам начало было положено с правления отвратительного Короля Фрица, слушать о котором без раздражения было сложно, и немногие это могли сделать, оставаясь беспристрастными — я не была исключением. На вид мужественный король с бородой и умудрённым выражением каменного лица восседал на троне в самом начале музея, филигранно высеченная из камня тога струилась по массивной фигуре. Я рассматривала его безжизненное лицо без особого интереса, слушала завораживающий голос Армина, и это было единственной причиной, почему я всё ещё оставалась возле статуи. — У скульптора золотые руки, — прервала я чужой рассказ, Армин затих, — Он ему даже прыщ на щеке высек. Парень бросил непонимающий взгляд на меня. Он приблизился ближе к статуе, будто не запомнил ещё на ней каждую складку и каждый волосок на каменной бороде. — Это просто скол. — Это точно прыщ. Король пренебрегал визитами к косметологу и точно не следил за питанием. Если присмотреться, у него и на лбу есть прыщи. — Я не буду с Вами спорить. Может быть, тогда оставим Короля, страдающего акне, и пройдём дальше? — Армин умело совладал со своими эмоциями, только водная гладь спокойствия на миг дрогнула весельем. Мы продолжили заезженную историю разговором о «достижениях» Короля, его бесчинствах на чужих территориях, что в общем-то считалось нормой в мире, сотканном из постоянного противостояния людей, но вот его эксплуатация чужой силы раздражала не меньше его характера. Сила, которая ему не принадлежала и никогда не должна была попадать в руки такого тирана. Я не должна была так мыслить, ведь он был основоположником нашей нации в какой-то мере и всё такое. Стук моих каблуков разносился по большому пустынному музею, я следовала за Армином, иногда выпадала из его повествования, отвлекаясь на широкие плечи и привлекательную задницу. Парень время от времени оборачивался в мою сторону, указывал изящной рукой на какой-нибудь экспонат, а я только и делала, что мечтала оказаться на их месте, чтобы эта рука указывала на меня, а завораживающий баритон воспевал исключительно обо мне. — Что Вы думаете об Имир? — снова прервала я чужой рассказ, — Всё могло сложиться иначе. — Моя задача, как историка-экскурсовода, констатировать исторические факты, моё личное мнение не имеет никакого значения, — Армин отвечал мягко, но строго, так привычно. — Мне хочется знать Ваше мнение, как человека, а не историка, Армин, — на его имени я сделала акцент, блеснув неуместной кокетливой ухмылкой, — Не слишком ли странная любовь к мучителю, не оправданная ничем? Больше похоже на нездоровую одержимость. Он же просто... — Не думаю, что можно любовь оправдать хоть чем-то, — перебил меня парень раньше, чем я успела выругаться, — Она либо есть, либо нет. Разве можно любить правильно или заставить своё сердце не любить, даже если это неправильно? Профиль Армина, словно написанный самым искусным художником, не дрогнул ни на одном слове. Он смотрел, вздёрнув ровный нос, на скульптуру Имир, изображённую точно настоящей богиней. Под женскими ногами были сложены погибшие воины, а её возвышающуюся фигуру окружали дочери, опустившие понуро лица. — Армин, я... Мне показалось, что это был подходящий момент, чтобы признаться в своих чувствах, но догадливый экскурсовод заруинил мои смелые попытки и, не обращая внимания на меня, двинулся дальше в глубь музея. Такое решительное игнорирование сбило меня с толку. Я не привыкла быть отвергнутой и ощутимо растерялась, но продолжала надеяться на лучшее и всё так же следовать за Армином. Шестая по счёту экскурсия меня мало интересовала, я пыталась найти возможность зацепиться за личный разговор, и раз за разом мои попытки проваливались. Да что с этим парнем не так? Час экскурсии уже прошёл, а я так и не смогла растопить лёд в этом беспристрастном голубом океане. Мы успели обойти большую часть музея и добраться, собственно, к самым значимым фигурам истории — девяти грозным титанам и спасителям, в общем-то, всего мира, если учитывать полное его избавление от присутствия титанов. Прошло столько лет, но всё ещё оставались приверженцы мнения, что полное уничтожение мира, кроме острова Парадиз, было единственным правильным решением. Только они всё чаще помалкивали. За столько минувших поколений все расы смешались — не было больше чистокровных элдийцев, в мире воцарилась эпоха гуманизма, жизнь пошла своим чередом. — Каким бы Вы стали титаном, если б пришлось выбирать? — чёрт знает в какой раз я прервала нескончаемый исторический монолог экскурсовода. Армин повернулся ко мне, его лицо не выражало ничего, кроме обидной мне тоскливости от нашего свидания. Раньше, чем он успел возразить, я вскинула листовку музея и ткнула несколько раз пальцем в рекламную надпись: «Наши лучшие экскурсоводы ответят на любые вопросы, вы не останетесь разочарованы!». — Это не касается истории, — всё же запротестовал парень, но смягчился, взглянув на мою капризную гримаску, — Я бы предпочёл не быть титаном. — Такого варианта в моих условиях нет, но что-то такое от Вас я и ожидала. Я вот, наверное, выбрала бы непреклонного атакующего титана. Он поглотил стольких титанов и даже прародителя. Такая сила... Звучит соблазнительно, Вам так не кажется? — Окажись эта сила в Ваших руках, мир бы точно был обречён, — с тихим смехом ответил Армин, я едва не поперхнулась воздухом от его внезапной шутки, слишком саркастичной для его характера, — Вы ещё так молоды, и рассуждаете по-детски. — Это было грубо, — не дожидаясь своего спутника, я уверенно зашагала дальше, словно решила сама провести ему экскурсию. Видит Бог, я действительно могла это сделать — история Элдии с некоторых пор у меня от зубов отскакивала. — Вы обиделись? — нежный голос настиг меня у скульптур спасителей, выстроенных в один ряд. По виду этим ребятам было меньше лет, чем даже мне. Однако они смогли противостоять действительно ужасающей по своей сути силе, в этом вопросе я была с Армином солидарна, пусть и моя вредность говорила громче меня. — Я перестану обижаться, если Вы ответите на мои вопросы, Армин. — Отвечу, если они касаются истории, — не сдавался парень, но его лёгкая улыбка стала моим зелёным сигналом, — Я удивлён, что у Вас ещё остались вопросы после шестого посещения музея. Мы остановились в центре большого зала, где располагался не менее большой экспонат — Бог разрушения, тот самый титан, поглотивший огромную силу. Как по мне, в целом выглядел он мало устрашающе: просто груда костей, напоминающая какое-то насекомое неприятного вида. Но вот представить себе такое насекомое в размере трёхсот пятидесяти метров — просто кошмар. Вряд ли я пережила бы встречу с пятиметровым титаном, что уж говорить об этом исчадии ада, рождённом в самом его пекле. Скинула с плеч пиджак, как только обернулась к Армину. Вещица повисла в моей руке, сжимающей нервозно ткань. Пытливый чужой взор окинул меня, и на щеках Армина чуть заметно выступила краска. Это был мой план Б, на случай полного провала плана А. — Я приду ещё, если потребуется, — твёрдо заявила я, пока взгляд парня цеплялся за мои изгибы, скудно обтянутые одеждой из разряда мини, — Так что, Армин, Вы ответите на мои вопросы? — Что Вы хотите знать? — манящая синева глаз-океанов поднялась взглядом и встретилась со мной, моя хиленькая лодка сдержанности шла ко дну в их бездонные глубины. — У Вас есть девушка? — я переживала, ведь была уверена, что Армин знал, какой ответ я ждала, но не была уверена, что он вообще ответит. Несмотря на внешнюю мягкость, этот парень был крепче скалы в своём нежелании откровенничать со мной. — Нет, — уверенно и без раздумий ответил парень, — Я ответил, хоть это и не касается истории. Надеюсь, обиды забыты. Приглашаю в следующий экспозиционный зал, там Вы ещё не были. Пришлось проглотить своё негодование, ведь это был всего один вопрос из множества, какие роились в моей беспокойной голове. И почему он был так спокоен? Даже мой провокационный внешний вид не больно-таки повлиял на настроение моего возлюбленного экскурсовода. Лишь слабый румянец на его щеках и тот исчез, как только парень заговорил. Мои планы по соблазнению Армина Арлерта трещали по швам, а на непредвиденных поворотах я хуже всего искала лазейки для решения. В следующем экспозиционном зале я действительно до этого не была. Кажется, он не входил в стоимость общей экскурсии, но был включён в тариф индивидуальной. Только вот не то чтобы это стало приятным открытием для меня. Весь зал был посвящён страшным событиям — гулу земли. Толпы титанов начисто уничтожили практически восемьдесят процентов человечества. Об этом было сложно читать, тяжело принимать за истину из документальных фильмов, трудно осознавать масштабы ужаса. Чёртов настоящий геноцид — жирное пятно на репутации элдийцев и ужас воспоминаний, передающихся из поколения в поколение. Затравленные названные дьяволы острова Парадиз стали вполне себе реальными и поступили ровно так, как ожидал весь мир. Всех жаль, и не найти теперь правды, кто был жертвой, а кто злодеем. Тяжёлая дверь с шумом захлопнулась за нами, и этот грохот громогласным эхом разнёсся по просторному помещению. Будничная тишина в этом зале ощущалась особенно пугающей. Взгляд сразу же упал на огромную ступню посреди зала размером точно с грузовик — это та малая часть колоссального титана, какую смог уместить в себе музей. Всего лишь ступня, но сколько же она наводила страха. Воображение дорисовывало настоящего исполина, какой мог бы запросто сейчас снести одним ударом весь этот музей. Страшно представить, что чувствовали люди, погибающие под пятами вот таких чудовищ. — Всё в порядке? — Армин звучал обеспокоенно, он остановился возле меня, видно, заметив моё замешательство, если не ужас на лице. Я слишком впечатлительна — это правда. — Да, я в порядке, — сглотнув ком в горле, всё же нашла в себе силы ответить и неуверенной походкой двинулась дальше, постукивая каблуками по мрамору как можно тише, точно боялась в самом деле разбудить того жуткого титана, пусть и была от него всего одна нога. Правая стена была целиком расписана вручную каким-то терпеливым художником со стальными нервами. Каждая деталь этой большой картины впечатляла, как и кошмар, изображённый на ней. По исторической справке Армина я узнала, что это была только реплика, оригинал был написан после страшных событий неизвестным автором. Его творение, наполненное кровью и болью, передавалось из рук в руки, сотни художников переписывали это произведение и вот оно дошло до нашего времени. Мне стало понятно, почему в общую экскурсию этот зал не входил, ведь часто в группах были дети, а то, что я видела перед своими глазами — зрелище не для детей. — Художник был не скуп на подробности, — тихо пробубнила я, с нескрываемым ужасом на лице отвернулась от мрачного произведения искусства, следуя дальше и игнорируя его настолько, насколько могла. Цеплялась взглядом за всё подряд и слушала рассказ Армина. Он, к моему сожалению, так же не пренебрегал подробностями, хоть ему тоже было заметно трудно говорить о таком непростом эпизоде нашей истории. Мне стало немного легче, когда мы дошли до походных палаток. Такие повсеместно использовались выжившими после той бойни. Я рассматривала мелкие вещи из обихода предков, сохранившиеся до нынешнего времени, и размышляла, насколько мы показались бы тем людям избалованными, ведь в нашем распоряжении было всё. Даже такая мелочь для нас, как электричество, для них, наверняка, стала бы настоящей роскошью, что уж говорить об интернете, разнообразии нашего рациона питания и забитых битком магазинов всем, чем только можно. Радовало одно из всей этой страшной истории – остатки человечества относительно быстро оправились, смогли постепенно вернуться к прежнему уровню жизни и даже скакнуть значительно вперёд. Едва ли только сами люди изменились — войн меньше не стало. Наверное, эта грызня человека с человеком не закончится никогда. — Это недавнее приобретение музея, — продолжил Армин возле интерактивной доски после окончания своего рассказа об особенностях быта послевоенного времени, — С помощью очков виртуальной реальности у нас появилась возможность воссоздать максимально приближенное изображение гула земли. Сложность разработки такого проекта поражает, а результат по-настоящему изумляет, Вы точно должны это попробовать, — кажется, он был в самом деле впечатлён таким ноу-хау — его исследовательский интерес сочился в каждом слове. — Не уверена, что хотела бы увидеть это, — я нервно усмехнулась, покосившись на ступню титана. Даже в искусственной реальности не хотелось оказаться под такой махиной. Армин внезапно засмеялся, и я тоже не сдержала улыбки, — мне нравился его смех, всегда такой искренний и мелодичный, как озорной ручеёк, он разливался внутри меня и обнимал сердце. — Не думал, что Вы испугаетесь, — признался парень. От его широкой улыбки глаза скрылись за завесой ресниц, и голубая гладь едва-едва поблёскивала сквозь прищур, — Я буду рядом. В любой момент Вы сможете остановить сеанс. Взял на слабо? Какая глупость, но это правда задело меня. Я была готова сделать всё, что скажет этот парень, лишь бы добиться своей цели. Окунуться в ужас виртуальной реальности гула земли? Да запросто, если это приблизит меня к своему объекту обожания ещё хоть на шажок. Объёмные и тяжёлые очки опустились на моё лицо, заботливые руки Армина затянули крепление на затылке, и длинные пальцы мягко, почти невесомо, коснулись меня. Даже этого касания мне оказалось достаточно, чтобы сердце взбунтовалось под натиском моего желания бросить эту чёртову экскурсию и кинуться в объятия обворожительного экскурсовода. — Вы готовы? Я включаю, — от мягкого голоса Армина почти у самого уха я мелко вздрогнула, как тут же всё исчезло за плотностью наушников. Даже с полным понимаем того, что ничего из происходящего перед глазами не было настоящим, и я продолжала стоять в музее рядом с Армином, мне всё равно стало не по себе. Первые секунды показались мне вечностью. Я старалась сохранять самообладание. Может быть, только неспокойное дыхание меня выдавало. Кому вообще пришло в голову показывать людям такую жуть? Я была совершенно одна на огромной вытоптанной земле. Мои шейные суставы звучно хрустели, а я всё больше запрокидывала голову, чтобы разглядеть хотя бы одного колоссального титана. Во мне укрепилось чувство своей незначительности, беззащитности, я буквально ощутила себя муравьём. Ничтожное насекомое на пути ужасающих титанов, топчущих таких, как я, и даже того не замечающих. Наушники доносили до меня только нескончаемый грохот, погружая меня глубже в реальность, в какой никогда бы мне не хотелось оказаться. Я наблюдала за уходящими титанами. Смотрела, как рассыпалась и дрожала земля под их ногами. Клубы пыли и песка вздымались, создавая песчаную туманную завесу. Кошмар. Позволила себе наконец выдохнуть. Всё же это было не настолько страшно, как я себе представляла, но, безусловно, это было последнее, что я хотела бы испытать взаправду. Внезапный треск поблизости пронзил мой слух так остро и беспощадно, что я рефлекторно схватилась за наушники. Рывком развернулась и высоко вскинула голову — оковы моей сдержанности с оглушительным лязгом рухнули. Надо мной была точно такая же стопа, как я видела чуть раньше в музее. Адреналин лихорадочно разогнал кипящую кровь по организму, и меня в одно мгновение бросило в жар. Я завизжала несдержанно и, наверняка, слишком громко, в миг позабыв, что это просто интерактивное изображение. Под гнётом мгновенного ужаса я рухнула на задницу, бессмысленно отползая, как самый настоящий муравей от зловещей неизбежности. Изображение моментально исчезло вместе с пугающим гулом смерти. Армин сорвал с меня очки и наушники. Холодные, относительно моего горячего лица, ладони накрыли щёки и сдавили. — Ты в порядке? — парень говорил со мной непривычно растерянно, без утайки эмоций. Он стоял на коленях на полу, наплевав на свой костюм, как и на дистанцию, которую так усердно держал всю неделю моих визитов. — Действительно... Изумляет, — заторможено ответила я и тут же засмеялась — такой уж характер. — Извините, — Армин прокашлялся, опомнившись от секундного забытья. Его лицо снова стало холодной маской сдержанности, — Я помогу Вам встать. — Армин... — я потянулась к нему за поцелуем или хотя бы объятием. Мне хотелось решить всё именно так. Покончить с недомолвками. Это была лучшая возможность за все шесть дней моего посещения. Но всё опять пошло не так. Шторм затих в аквамариновых глазах, а искренность затмила ледяная пелена невозмутимости. Парень поднялся на ноги, ухватил меня под локти и помог встать, а мне захотелось упасть и заплакать, своими капризами воззвать к его милосердию и закончить мою пытку. Что бы я не предпринимала, всё было зря. — Мне очень жаль, — сказал Армин, мучая меня равнодушным взглядом. Он знал, что я пойму его слова правильно. Знал и всё равно сказал. — Спасибо за экскурсию, — ответила я ровно, наперекор своему плачущему сердцу в груди. Поправила юбку, накинула пиджак, и после короткого снисходительного кивка своего спутника оставила его в одиночестве возле проклятого ноу-хау, поставившего точку между нами. Дальнейшее притворство и завершение экскурсии в последнем зале музея, посвящённом современной истории, стало для меня бессмысленным. Да и слушать это в шестой раз было действительно таким себе удовольствием. Дорога к выходу казалась бесконечной, а ведь я совсем не останавливалась, как до этого. Уже не слушала приятный голос экскурсовода. Но с каждым шагом моя уверенность в намерении покинуть музей таяла под буйством сердца, протестующего против принятия поражения. А что, если я сделала не всё? Каблуки туфель глухо звякнули о пол — я остановилась, стиснула сумочку двумя руками до скрипа, в сознании начался лихорадочный мыслительный процесс. Вид двери выхода из здания меня насторожил. Так и уйду? Сдамся? Просто выйду и забуду этого парня? — Чёрт… — рыкнула я себе под нос, гипнотизируя дверь, оказаться за которой вот так ни с чем после шести дней обхаживания Армина мне не хотелось, да это вообще на меня не похоже было, — Я так просто не сдамся, Армин Арлерт. Выудила помаду Микасы и на ходу освежила макияж губ, воспользовавшись маленьким зеркальцем из того же клатча. На войне все средства хороши, так говорят, по крайней мере. На своём амурном плацдарме я не собиралась пренебрегать даже такой тривиальностью, как банальное сексуальное соблазнение. Армин был не так прост, как большинство, но всё ещё оставался мужчиной, подвластным своим желаниям и инстинктам. Сколько бы он не сдерживался рядом со мной, я собиралась тянуть за нити его терпения, пока последняя линия его обороны не рухнет. С наибольшей вероятностью это был последний шанс для разговора с глазу на глаз и признания. Я была уверена, если он не поступится принципами, даже когда я припру его к стене — это станет моим концом. Поэтому либо сейчас, либо никогда. В пустующем музее меня никто не останавливал. Никто не заметил, как посетитель хитроватого вида торопливо процокал каблуками мимо всех экспозиционных залов, уверенно направляясь к служебным помещениям. Я знала, где искать Армина. А он точно знал, чьи шаги, преисполненные уверенности, раздавались на весь коридор между кабинетами руководства, и чья рука без колебаний распахнула дверь. Парень стоял посреди кабинета у массивного стола, казалось, перебирал какие-то документы. Он сгорбился над столом, шуршал бумагами и даже не дрогнул от неожиданного визита, как и не обернулся. Руководителя на месте не было — прекрасно; мы остались наедине в кабинете — ещё лучше. Все мои чувства, облачённые в слова, рвались прямиком из сердца, царапали горло, но я молчала, стиснув зубы. Мне нельзя было ошибиться, ляпнув что-то невпопад, только не с ним, только не с этим парнем. Замок предупредительно щёлкнул под моими пальцами. Тебе некуда бежать от меня, Армин. — Кажется, Вы заблудились, мисс. Вход в служебные помещения музея для посторонних запрещён, — слова лились из уст парня, как самый сладкий нектар, как цветочный тягучий мёд, но суть их отравляла мою душу и разъедала изнутри. Армин закончил перебирать документы, сложил их пачкой и отложил на край стола в папку с названием — «На подпись». На дрожащих ногах я подступала к нему. К единственному человеку, власть которого я признавала над собой. К единственному мужчине, способному осчастливить меня одним касанием и уничтожить взглядом. — С каких это пор я стала посторонней, Армин? — С тех самых, как мы расстались, — сухо ответил парень и обернулся ко мне. Поймала снова на себе этот взгляд, кричащий обидой. По крайней мере, его непоколебимость пошатнулась. — Как и трижды до этого. Давай поговорим? Я хочу помириться. Он злился — я видела это. Чувствовала его обиду и не сдавалась в попытках её загладить. Всю неделю этот парень игнорировал меня. С момента, как оказалась в чёрном списке всех мессенджеров, я поняла, что на этот раз вернуть Армина будет не так просто. И музей, где он работал на студенческих каникулах, стал единственной возможностью моей с ним коммуникации. Парень молчал, не отходил, не сопротивлялся моим прикосновениям, он только прожигал меня укором выразительных глаз. — Я очень скучаю, Армин, — я значительно сбавила тон голоса. Пуговица тихо скрипнула под моими пальцами, и полы мужского пиджака распахнулись, но вот к жилету костюма мне подобраться не дали — парень крепко ухватил мои запястья. Ладно, наверное, я поторопилась. — Ты не скучала в компании тех парней, так откуда же взялась эта тоска? — Да это же была просто вечеринка, Армин. Ты ведь прекрасно знаешь, я бы никогда не позволила себе ничего из того, что ты там себе понапридумывал, — в моих словах не было ни капли лжи, я всегда была честна с ним и верна, но доказывать это приходилось регулярно. Получалось уже с трудом. Я не понимала, откуда у такого парня столько сомнений, почему он вообще был так не уверен в себе, а как следствие и во мне. Он ведь действительно был самым лучшим из всех, кого я встречала. Самый чуткий, нежный, ответственный и просто невероятно сексуальный, я была бы полной дурой, променяй его на какого-то мудака из универа, какие ошивались на общих вечеринках. — Вечеринка, о которой я не знал, ведь моя девушка не посчитала нужным мне о ней рассказать, — Армин отпустил мои руки и кивнул на дверь. Это было слишком грубо и совсем на него не похоже. Сердце снова жалобно сжалось в груди, поднывая о своей печали. — Я не должна была обманывать, ты прав. И за это я извинялась уже тысячу раз, Армин. Я не хотела, чтобы ты переживал и нервничал, мне просто хотелось чуточку повеселиться, только и всего, — тщетно оправдывалась я, снова юркнув неуёмными ладонями под мужской пиджак, — Пожалуйста, давай забудем об этом? Я всё осознала и больше не стану тебя обманывать. — Ты правда не понимаешь, что дело не только в той грёбаной вечеринке? — Армин заводился ещё больше, я начинала переживать, лишь бы не прогнал, — Мы не можем быть вместе, потому что наши цели слишком разнятся, потому что ты ищешь от этой жизни того, чего я дать тебе не могу. — Я не ищу ничего, кроме тебя, детка. Ты же самый лучший, когда ты уже услышишь меня? Чёрт, да я же просто студентка, как и ты, вообще-то, студент. Когда мы ещё сможем так развлекаться? Понимала, что для него я звучала снова по-детски. Сам Армин не искал в своей молодости ни развлечений, ни веселья, он прилежно учился, был стипендиатом, успевал подрабатывать после занятий и даже на каникулах пропадал на работе. Всё потому, что у него не было никого, кто смог бы платить по счетам за учёбу и за квартиру, погрязшую в долгах, которую дед оставил ему в наследство. Он был слишком взрослым для нашего нежного возраста, думал о серьёзных вещах, в отличие от меня. Не подпускал меня и близко к своим проблемам, никогда не признавал моего желания помочь и запрещал подрабатывать. Оберегал от всех невзгод и прятал свои страхи за доброй улыбкой. — Вот об этом я и говорил, — в голосе Армина промелькнула горечь, — Я ведь не спорю с тобой, просто я — не тот, с кем ты будешь счастлива, поэтому... — Боже! Да прекрати ты уже, Армин! — неожиданно для себя я взорвалась и отпрянула от мужской груди, не успев ещё вдоволь насладиться родным запахом, — Я просто хочу тебе помочь, разделить с тобой все трудности и радости. Вместе, понимаешь? Вместе решать проблемы, а потом вместе веселиться. Моя злоба закипала, виной которой была неуверенность Армина, преследующая нас с самого начала отношений. Его постоянные сомнения и душевные метания доходили до абсурда, слова восхищения принимались за лесть, а желание помочь за проявление жалости. Почему он не мог признать простую истину, что он был моим идеалом? Молчание затянулось, Армин не торопился мне отвечать, всё буравил взглядом дверь и поджимал губы в своём неудовольствии на мои попытки с ним спорить. — Ты правда хочешь со мной расстаться? — я шагнула в сторону, чтобы загородить собой вид на дверь и поймать взгляд голубых глаз на себе. — Дело не в том, что... — Армин! Хватит! Просто, блять, ответь мне! — рявкнула я, наверное, впервые на него за наши отношения, — Ты правда хочешь со мной расстаться? — Не хочу, — признался парень, но звучал он не то, чтобы очень трогательно. Армин злился, — Ты прекрасно это знаешь и пользуешься этим. Несмотря на его злость, я была рада услышать эти заветные слова и заулыбалась. — Чего ты улыбаешься? Кажется, ты хотела извиниться, а в итоге накричала. Парень шумно вдохнул и медленно выдохнул, спрятав синеву глаз под веками. Он успокаивался, а я продолжала улыбаться, пока его взгляд вновь не настиг меня. Не успокоился. Я хорошо знала этот взгляд и на миг растерялась. Прямо здесь? Длинные пальцы подцепили край моего пиджака и без труда скинули его с плеч. Голодный взгляд Армина разгуливал по мне без стеснения. Наше примирение стало очевидным без лишних слов. — Так что там с извинениями, милая? — сбил мою самодовольную спесь возбуждённый голос парня, низ живота приятно заныл, незамедлительно среагировав на такую смену настроения, — Я всё ещё жду. Уцепившись за трикотажную ткань, Армин несколькими мелкими рывками задрал неприлично короткий джемпер. Обнажённую грудь встретила прохлада, от которой соски затвердели, а по телу прокатилась волна мурашек. — Прости меня, — тихо отозвалась я с протяжным вздохом от касаний нежных подушечек пальцев к соскам, они мягко очерчивали контур, пощипывали и приятно вдавливали в кожу, — Больше такого не повторится. — Слабо, любимая, очень слабо, попробуй ещё раз. Армин сжал соски пальцами, медленно их выкручивая, я жалобно заскулила. — Пожалуйста, прости меня, я клянусь, что больше никогда... — я вынужденно прервалась и застонала громче, боль усилилась, чужие пальцы, как тиски, крепче прежнего сдавили нежную кожу. — Плохо, — строго бросил парень, — Тебе просто нравится, не так ли? Надеялась, что я это сделаю, когда заявилась в таком виде, правда? Сквозь кривоватый сдавленный смех я судорожно закивала. Чёрт, конечно же, надеялась, да я об этом мечтала. Ноги совсем ослабели, и меня ощутимо повело от своего возбуждения. Армин заботливо подхватил меня за талию, прижал к себе так плотно, как обнимал в последнее время только в моих грёзах. Я пятилась назад под давлением сильного тела, обманчиво худощавого на первый взгляд, пока не упёрлась задницей в край стола. — Покажи, милая, как скучала, — горячее дыхание парня обжигало моё ухо, хотя я уже и так тлела от жара во всём теле. Изящная рука, указывающая совсем недавно на музейные экспонаты, теперь тянулась к прекрасному из другой области искусства — к красноречивым одам, так лестно стекающим по моим бёдрам. — Так и думал, что ты без белья. Такая предсказуемая, — шум моих вздохов заглушал голос Армина, но это его вполне устраивало. Если в моих словах он часто сомневался, то в реакциях моего тела — никогда. Он с наслаждением пачкал пальцы моей влагой, скользил между половых губ и утробно мычал на мою искренность, растекающуюся по его ладони. Дразнящие пальцы ловко вырисовывали узоры на моём клиторе. Армин был весьма искусен в языке своей любви, он продолжал совершенствоваться с пытливой страстью учёного, выискивая новые грани моего удовольствия. Мою негу оборвало резкое грубое проникновение и вырвало короткий крик из горла. — Ты должна хорошо попросить прощения, милая, — не унимался парень. Его злость всё ещё кипела, я слышала её в каждом слове, несмотря на ласковые обращения, чувствовала через грубые движения его пальцев. Разница между обычным настроением Армина была колоссальной. — Я очень виновата, правда, мне так жаль, — простонала в ответ, нетерпеливо опускаясь ниже, я до неприличия легко свыклась с грубостью: хотела чувствовать глубже, хотела большего, чего одни лишь пальцы мне дать не могли, — Теперь ты простил меня? Я, блять, умру если твой член сейчас же не будет во мне. — Ещё никто не умирал без члена, моя милая, но я дам тебе его, раз ты так просишь. Длинные пальцы ещё несколько раз звучно проникли в меня, а после исчезли, и я почувствовала себя пустым безжизненным сосудом. Только мысль о предстоящем удовольствии ощущения в себе чего-то гораздо посерьёзнее и сдерживала от грусти. — Твои извинения всё ещё никуда не годятся, так не пойдёт, — категорично заявил Армин. Не разрывая зрительного контакта, он легко коснулся языком подушечек указательного и среднего пальца перед тем, как они оба медленно погрузились в его рот. Мягкие пухлые губы соблазнительно сомкнулись, вызвав в моей груди ревностное покалывание. Я хотела бы, чтобы это был мой язык или хотя бы губы, но упоение на любимом лице, это смакующее мычание от моего вкуса на губах и языке Армина тушили всякую обиду, оставляя только румянец на моих щеках. Мой потрясающий дьявол, чьей воле я была подвластна, загнал в укромный угол обычно нежного Армина. Этот парень не умел срывать злость, как все. Он просто иногда ослаблял цепи этого зверя внутри и заставлял меня срывать голос, в буквальном смысле трахая до потери рассудка, пока последняя его обида не растечётся белёсым по моему животу. — Армин... — на выдохе протянула я, задирая юбку и забираясь на чужой рабочий стол — руководитель музея был бы точно смущён. — Разве я просил тебя залезть на стол? — недовольно спросил парень, ухватив влажными пальцами мой подбородок, — Думаешь, заслужила, чтобы я тебя трахнул, милая? Впервые с такой чертой характера своего любимого я столкнулась после его четвёрки по философии. Вместо тирады о дерьмовом отношении преподавателя я услышала одно слово — «раздевайся», а после говорила только я, точнее, кричала. Наутро Армин целовал каждый сантиметр моего тела, извинялся за синеву от засосов, красноту от укусов и дрожащие ноги от воспоминаний ночи. Он почему-то удивился, когда я попросила повторить, но всё же повторил после некоторого непродолжительного колебания и моих убедительных комплиментов шёпотом. — Ты же сам сказал... — я шумно сглотнула и послушно сползла со стола, неловко приглаживая юбку. Щёки вспыхнули ещё сильнее, этот огонь плавил кожу, как и острый взгляд Армина. Он мог бы запросто вскрыть моё горло одним лишь таким взглядом. Когда дело касалось ревности, одними укусами и неистовым сексом всё не решалось. В последнее такое примирение он несколько часов подряд меня ласкал, но эти ласки были пыткой, подлой местью. Он обрывал мой оргазм раз за разом, довёл до слёз отчаяния и умоляющего крика, и только тогда я смогла кончить от одного чёртового касания его языка к клитору. Армин наслаждался моей беспомощностью в его руках. — Я сказал, что ты получишь мой член, — Армин невесомо провёл большим пальцем под моей нижней губой, — У тебя такая красивая помада. Он с нежностью улыбнулся и кивнул на пол, так привычно по-доброму, как может только Армин. Я послушно поменялась местами с ним и опустилась на колени под слабым нажимом мужской руки на плечо. Мягкая постель оказалась бы куда приятнее для моих ног, но выбирать не приходилось. Моя жертва точно не будет напрасной, если Армин останется доволен. — Теперь это больше похоже на раскаяние, — парень удобно опёрся о край стола, под его руками тихо забренчала металлическая пряжка, от одного только этого звука я разомлела, а от вида напряжённых длинных пальцев, вытягивающих ремень из петель, просто, блять, забыла, как дышать, — Дальше справишься сама? Это было, скорее, призывом к действию, чем вопросом, мне не надо было повторять дважды. Пуговица, молния, шелест ткани, спускающейся по телу, и вот наконец я получила обещанное в распоряжение своих рук и давно тоскующих за лаской губ. Твёрдая головка поблёскивала из-за предэякулята, я обвела её кончиком языка, приняла глубже, округлив и слегка выпятив губы. Я заслужила первый вздох удовольствия, и сама не сдержала шумного выдоха. Армин скучал. Мой дьявол скучал по мне, чёрт, это ли не счастье? Сразу же ощутила во рту вкус собственной помады, она смешивалась со слюной, щедро мной источаемой, как от самого любимого лакомства. Только вместо сладости на языке была солоноватая терпкость с привкусом и ароматом знакомого кондиционера для белья. Оставлю отзыв производителю — отдушка орхидеи прошлась мне по вкусу, если состав гипоаллергенный, даже поставлю пять звёзд. Мягко сдавила член у основания, опускаясь губами ниже, я вбирала его глубже в рот, медленно и уверенно. Я оставила розовый след на своих пальцах, когда достигла своего предела, скользкая головка ощутимо упёрлась в заднюю стенку горла. Крик паники пронёсся в сознании, как и всегда, когда Армин был так глубоко внутри. Когда его член так хорошо заполнял моё горло, перекрывая доступ кислорода в лёгкие. — Ты стала справляться гораздо лучше, — простонал Армин, слегка поддаваясь бёдрами вперёд, твёрдая головка члена мягко билась о моё горло. Глаза застилали слёзы, я не выдержала и отстранилась. Жадно хватала воздух ртом, скользила ладонью по всей длине члена и ловила взгляд Армина на себе, искала в нём одобрения, но не находила. — Кажется, я поторопился с выводами. Милая, ты решила жульничать? Этот парень намеренно меня злил. И жутко заводил. Мне всего-то нужно было мгновение, чтобы дух перевести, но сердобольность Армина была далеко спрятана на задворках его ревностных обид. С завидным энтузиазмом я бросилась на его член, не отрывая от голубой бездны своего решительного взгляда. Вместо своей руки скользила влажными губами, растаскивая розовый след помады вслед за движениями рта. Армин сдерживался, поджимал губы и двигался на встречу. Я была удивлена его терпимости, ведь я точно выглядела хорошо с его членом во рту, звучала похабно и самое главное — не стеснялась, что он очень любил. — Давай-ка попробуем ещё раз, любимая. Парень зарылся в мои волосы пальцами, его ладони мягко, но уверенно надавили на мой затылок. Он непреклонно проникал глубже. Я зажмурилась, из глаз брызнули слёзы — снова слишком глубоко, я была ещё не готова. Мелко и часто вдыхала через нос, заходилась в панике, но не препятствовала. Никто не умирал от члена во рту. Никто и никогда, ведь правда? — Расслабь челюсть, милая, иначе у нас ничего не получится, — заботливо наставлял меня Армин, стягивая мои волосы в кулак и толкаясь к горлу. Я не могла показать своей слабости. Но это много, его было слишком много... Член звучно хлюпал внутри, я прикладывала максимум своих усилий, чтобы расслабиться, как просил Армин, а также, чтобы сдержать проклятый рвотный рефлекс. Я действительно справлялась всё лучше, с каждым разом мой парень кончал быстрее от моего горячего рта, но, блять, горловой всё ещё не был моим коньком. Я хваталась руками за выступающие подвздошные косточки Армина, как за край пропасти, царапая бархатную кожу и оставляя на её бледности яркие полосы. Он застонал только, когда мой нос упёрся в его пах. Вот она — моя награда за просто невероятные возможности моего горла. — Моя девочка, очень хорошо, ты справилась очень хорошо, — сладко стонал Армин. Он не останавливался и мелкими рывками терзал моё горло, не обращая внимания на мои слёзы ручьём по лицу и звуки захлёбывания, заполнившие собой тишину кабинета. Давление на стенки горла отступило — парень позволил мне выпустить член изо рта. Я шумно всхлипнула и услышала тихие беззлобные смешки сверху. Подняла заплаканные глаза, губы самовольно растянулись в улыбке от влюблённого взгляда Армина. Низ живота стянуло тугим узлом от вида довольного лица, острого кончика языка, блеснувшего между пухлых губ, благодарно приоткрытых и заманчиво влажных. Я чувствовала, видела, осязала любовь этого парня, каким бы грозным он не становился. Знала, что даже после самых грязных слов, после всех звонких шлепков и иногда пугающей, неизменно сжигающей, страсти, Армин не успеет ещё отдышаться, но уже будет шептать о своей любви, а затем испечёт самую вкусную пиццу и до утра не выпустит из объятий. Так любить может только он. Моя рука сама потянулась к бёдрам, пальцы инстинктивно провалились между изнывающих липких складочек, и так приятно сдавили клитор, что я несдержанно застонала. Этого критично мало, но я была рада любым способом справиться со своим возбуждением. Вместе с ним приливали мои силы, я самозабвенно накрыла головку члена жаром своего рта. Гладила о нёбо, щекотала её стонами, так отчаянно вымаливая прощения. Армин громко шикнул на меня и шаркнул ногой по полу, приструнив как шкодливого питомца. Мой умоляющий взгляд ничуточки его не впечатлил, он строго мотнул головой. Непослушные пальцы всё ещё ласкали клитор, не в силах оторваться, под запретом этот плод стал только слаще. Аккуратные дужки светлых бровей изогнулись в полном непонимании моего ретивого капризного протеста, и я сдалась. Вернула руку на член, крепко ухватилась за основание, сменившись в настроении с романтики на ярость. Она говорила плотностью моих губ, сжимающих член и скользящих по нему с пошлым хлюпаньем; агрессивными стонами, обиженным взглядом, вскинутым к небесно-голубому, в котором бесновались черти. — Если снова заставишь меня ревновать, я буду трахать тебя только в рот, любимая. Запомни это, — с тяжёлым дыханием обратился ко мне Армин. Я верила ему, он был совершенно серьёзен, его бархатистый тон не умалял веса угрозы. Слюна бесконтрольно стекала по члену, по моей руке, по подбородку, так изумительно прекрасно в своей неприкрытой пошлости, так возбуждающе и горячо, что я действительно сгорала заживо. Челюсть устала, губы опухли, но я продолжала. Снова и снова сосала, лизала, целовала и стонала. Потому что мне нравилось, потому что любила, потому что никого так в жизни больше не хотела. Выстроенная Армином стена отстранённости между нами с треском рассыпалась, вместо претензий он сыпал стонами и признаниями в любви заикающимся тихим голосом. Больше не в силах на меня смотреть, он запрокинул голову, его стоны перетекали в утробное протяжное рычание, отзывающееся трепетным волнением внизу моего живота. Это был пик удовольствия Армина, я должна была постараться. С мысленными мольбами к своей выдержке я позволила ещё разок нырнуть в самое горло. Всего несколько грубых толчков на грани моего бессознательного, и горло обожгла горячая жидкость, стекающая несколькими некрупными потоками подряд. Армин больше не сдерживался — слаще музыки для меня не найти, чем этот тягуче-медовый стон в момент его оргазма. Парень позволил себе пару минут отдышаться, вернуть душу в тело и успокоить сердце. Я всё так же оставалась у его ног, опиралась щекой о его колено и морозила задницу на ледяном полу — сил стоять на коленях больше не было. Кожа покраснела, ноги неприятно саднило, но всё это — ерунда. Если это была плата за печаль Армина — пусть так, я простояла бы и ночь на коленях, если потребуется, я бы не выпустила его члена изо рта, только бы сжалился. Ну, или мою челюсть бы всё-таки свело раньше, как знать. Кабинет постепенно снова погрузился в тишину, не рушимую больше моими всхлипами и блаженными стонами Армина. Он тихо зашелестел одеждой. Замок молнии коротко вжикнул, забряцал ремень, неторопливо вдеваемый в петли брюк. — У меня четыре пропущенных от Микасы, что у вас произошло? — хрипловато отозвался парень. С галантной помощью Армина я неуверенно поднялась на ноги, сразу же обмякнув на широкой груди не столько от усталости, а просто потому что теперь могла это себе позволить. Парень заботливо вытирал белым носовым платком мои припухшие губы и подбородок. Микаса больше всех переживала за наши отношения, ведь именно она нас познакомила, совершенно не имея намерения свести, но так уж вышло по счастливой случайности. Я влюбилась в спокойного скромного парня, вопреки прежним своим вкусам. Когда как Армин влюбился в сумасбродную девицу, сковав цепями своей любви крепче металла. — Я ей сказала, что пошла на свидание. Армин подхватил моё весёлое хихиканье. Он прижимал меня к себе так крепко, что я готова была заплакать от этой нежности. Неделя ада для меня закончилась, и я заслуженно нежилась где-то в раю, обласканная касаниями любимых рук, довольствующаяся тёплыми поцелуями. — Идём домой, милая. Оставалось ещё кое-что, требующее решения, что-то, о чём Армин слышать не любил, а говорить — тем более. — Армин, я бы хотела устроиться на подработку, — я отстранилась от парня, чтобы видеть его лицо. Трикотажная ткань под натяжением моих пальцев прикрыла обнажённую грудь. Я разгладила задранную юбку под внимательным взглядом Армина и напоследок прикрыла своё непотребство в его глазах пиджаком Микасы. — Я ведь говорил уже, что справлюсь сам. Тебе чего-то не хватает? Нежные ладони накрыли щёки, настороженный взгляд бегал по моему лицу, будто на нём были написаны ответы. — Мне не хватает тебя, — мы улыбались друг другу и, боже, это было самое романтичное мгновение за все наши отношения, а ведь Армин был настоящим романтиком, но искренность и любовь, искрящаяся, как тысячи бенгальских огней между нами в этот момент, обжигала моё сердце, — Тебе не придётся так много работать, а значит ты сможешь чаще готовить для меня разные вкусности. Ты ведь готовишь даже лучше моей мамы. Только поэтому. — Хитрая... — парень тщетно сдерживал улыбку, его губы предательски подрагивали. — И мы сможем хотя бы разок в неделю вместе веселиться, я покажу тебе все са-а-а-мые злачные места города. Я мечтательно закатила глаза, Армин смеялся. Он щурился от смеха, и от него в моей душе разливалось счастье от возможности просто слышать любимый голос, смотреть на родное лицо, быть рядом. Всё, что делал для нас Армин, мне хотелось удвоить своими стараниями. Прожить с ним молодость, зрелость и даже вместе встретить старость, если он не придушит меня раньше от своей ревности. Ну и ладно, это тоже звучит весело. — Раз в две недели, не чаще. Тебе лишь бы развлекаться, — строго начал парень; немного поколебавшись, он продолжил, — Но я всё понимаю. Наверное, я бы тоже хотел попробовать... Немного развеяться. Только если ты будешь уставать на подработке... — А давай сделаем парные татуировки, раз мы помирились! — внезапно громыхнула я звонким восторгом, не дав Армину закончить мысль. Если бы он начал её развивать, точно запретил бы работать — я его слишком хорошо знала. — Нет, — серьёзно осёк меня парень, его взгляд упал на моё ухо и серьгу точно такую же, как у него, — Я до сих пор не понимаю, как согласился проколоть ухо, прекрати втягивать меня в свои сомнительные авантюры. — О-о-о, Армин, но тебе ведь идёт, не будь занудой, — капризно фыркала я, — Когда нам ещё делать такие разные интересные вещи... Армин мягко поцеловал мой нос напоследок, а после потянул за руку к выходу. Его рабочий день был давно закончен, наше применение случилось, это значило, что пришло самое время забраться в постель на все выходные и в обнимку жаловаться друг другу, как сильно мы скучали. — Боже, ты так говоришь, как будто жизнь закончится после окончания университета. Мы шагали рядом, шли под ручку, я была несказанно рада, что не отступилась от своего намерения помириться. Оба синхронно помахали кассиру на прощание и счастливые покинули музей. Благодаря стараниям ревнивого экскурсовода я запомнила историю Элдии наизусть, больше мне возвращаться в него не хотелось. — Ну, потом мы поженимся, у нас будут разные взрослые проблемы, и так веселиться уже не получится. — Я не звал тебя замуж. — Но ведь позовёшь? — Не уверен. Я заливисто рассмеялась. Он же шутил? — Позовёшь. — Позову, если выбросишь эту ужасную юбку. Ты только глянь, как на тебя пялятся. — Мне выбросить её прямо сейчас? — Дурёха, — Армин смеялся, притягивая меня ближе к себе по пути к автобусной остановке.

Моё сердце — подношение тебе, мой самый благонравный дьявол.