«Посмотри мне в глаза
То, что ты видишь, это ад
Можешь ли ты спасти меня от себя...»
Diego Garcia - Stay
Стрелка на моих наручных часах сдвинулась ровно к десяти вечера. Порко опаздывал уже как на полчаса на встречу, которую сам же назначил в этой дыре, забытой богом, на отшибе города, со звучным, но далёким от истины названием — «Парадиз». Бар был битком набит шумными, грубыми и здоровыми мужиками, некоторые из них с подозрением поглядывали на сконфуженную одинокую девушку со стаканом воды. Ровно к моменту, когда полуголый пьяный байкер в кожаной жилетке странной походкой двинулся в мою сторону, его пугающую физиономию закрыл собой Порко, появившись просто чертовски вовремя — я уже собиралась бежать. Он вполне выглядел соответствующе для этой питейной низкого пошиба под тонким флёром рок-бара. Косуха нараспашку, чёрная футболка, конечно же, обтягивающая рельефный торс — гордость мужчины, — тёмные джинсы и неизменная стрижка андеркат, с зачёсанной от лица светлой шевелюрой. Но заметный холёный лоск и бомондовские повадки всё же выделяли его на фоне неотёсанных мужланов. — Скучала, красавица? — беззаботная улыбка и ровное дыхание, не сбитое спешкой, никак не вязались с его вопиющим опозданием, недовольство кривило мои губы. Соседний стул заскрипел о старые доски пола, Порко решил сесть рядом, даже не поинтересовавшись моим мнением. Он прекрасно знал, что я буду против, но ему, кажется, нравилось нарушать рамки дозволенного, в частности — мои. — Тебе когда-нибудь говорили, что ты просто очаровательна, когда дуешь губы? — щебетал неуместные комплименты мужчина, но я на него не смотрела: разглядывала воду в стакане, дрожащую от грохота музыкантов на импровизированной сцене посреди бара. К столику подплыла на ватных ногах официантка в обтягивающем латексе, на не самую подходящую для такого смелого наряда фигуру. Она была то ли пьяна, то ли накурена, а, может, всё сразу, судя по её фривольному поведению и мутному взгляду, которым она оценивающе меня оглядела и с улыбкой обратилась к моему спутнику. Просто прелесть, кажется, я ей не понравилась. Я насмешливо ухмыльнулась и вернулась взглядом к увлекательному зрелищу в стакане. — Давно тебя не видела, Порко, дорогой! Я переживала, — её прокуренный насквозь голос был ещё неприятнее вызывающей внешности, — Что вам с подружкой принести? Она выглядит расстроенной, возьми что-нибудь покрепче. — Я недавно приехал, — любезничал Порко как с давней подругой, — Принеси нам пива и что-нибудь закусить. Женщина удалилась за выпивкой, перебивая ор на сцене стуком каблуков без набоек. Я всё ещё не смотрела на мужчину, зато чувствовала его прожигающий взгляд на своей щеке и улавливала краем глаза лисью улыбку. Так же настойчиво, как я избегала его взгляда, он не начинал разговор. Сцепила на груди руки и отвернула лицо в сторону соседнего столика, где завязывалась драка здоровяков в смешных банданах. Моя нога, запрокинутая на колено другой, неуёмно подрагивала. — Ваше пиво, — знакомый визгливый голос разрезал воздух рядом с нами, — Приятного вечера, милый, — я снова ухмыльнулась. Мужчина с довольным мычанием крупно глотал пиво, точно живительную воду, совершенно в своём репертуаре. — Попробуй, это не так плохо, как ты думаешь, — наконец обратился Порко ко мне. — Я не за пивом сюда пришла, Порко. Мы не на свидании, прекрати себя так вести, — я злилась, была груба и считала, что мужчина этого заслуживал, — И хватит пялиться на меня. — А зачем ты сюда пришла? — казалось, моя злость принималась за каприз. Порко ни разу не изменился в своём настроении. — Издеваешься? — мой спокойный тон скрывал настоящий ураган эмоций. Я повернулась к мужчине и убедилась, что он наслаждался моим настроением, или обществом, или чёрт его знает, чем, — Ты звонил мне сто тридцать четыре раза, ты написал мне пятьдесят два сообщения, Порко. И это только за сегодня. Я промолчу о твоём опоздании, но если сейчас же не начнёшь говорить, зачем позвал... — То что, милая? — глаза мужчины озорно блестели золотом, а влажные от пива губы изогнулись в кокетливой ухмылке, пустив по моим венам разряд электричества; перед глазами всплыл призрачный кадр этих же губ, настигающих меня в ярких вспышках стробоскопа ночного клуба. Я спешно отвела взгляд, — Для человека, игнорирующего моё внимание, ты удивительно точно помнишь, сколько раз я звонил. — Я считала, чтобы понять, насколько ты далеко можешь зайти в своей назойливости, Галлиард. Если кружка разбавленного мочой пива в смрадном баре — всё, для чего ты меня сюда позвал, я ухожу, — Порко смеялся и злил меня ещё сильнее, в особенности из-за цепной реакции одного воспоминания за другим, где танцпол сменился на кислотно-розовый отель, походивший больше на притон. — Ты слишком строга к напитку, который ни разу не пробовала. Сделаешь хотя бы два глотка и тогда я начну говорить, — я бросила ещё один раздражённый взгляд на улыбающегося мужчину. Он расправил грудь, откинувшись на спинку стула. Остались ли на ней мои засосы и царапины? Какой позор. Мои губы ещё помнили упругость кожи, вкус его парфюма, смешанного с текилой, ведь я пролила на мужчину тем вечером по меньшей мере четыре шота, если не больше. Он игрался со мной, а я подыгрывала, не желая затягивать волнительную встречу. Это должно было закончиться. Нет, это не должно было случаться вовсе. Морща нос, я сделала несколько глотков пива из огромной кружки, которую едва удерживала в руке. — Вкусно? — Порко сиял. — Отвратительно, — я бы ещё плюнула в подтверждение своих слов, но всё же считала себя выше собравшегося сброда, поэтому только закусила неприятную терпкость арахисом из тарелки на столе, но он оказался прогорклым и стало только хуже, — Говори, Порко, не заставляй меня мариноваться в этой вони, я и так непозволительно долго терплю. — Мне нравится твоя манерность, принцесса. Где же она была, когда ты умоляла разрешить тебе кончить? — глаза мужчины сверкнули. Раскованность слов, какие я хотела бы слышать меньше всего, выжигали на моей душе шрамы. Желудок свело и лицо бросило в жар от паники. Его глаза тогда выглядели иначе, но голос звучал так же. К моей досаде, мужчина не шутил. В пьяном экстазе я была крайне красноречива в своём непотребстве. Молила, кричала, стонала, пока он трахал меня как какую-то шлюху, и я просила ещё. — Это то, что ты хотел сказать? За этим я сюда тащилась через весь город? Дьявол! Пошёл ты, Галлиард, слышишь?! Катись к чёрту! — этот мужчина в миг разбил монолит моей сдержанности, я вскочила с места, как ошпаренная кипятком, и чувствовала себя аналогично. Порко последовал моему примеру, он вытянулся перед мной в полный рост и ухватил за талию, прижимая к себе, несмотря на моё сопротивление и упирающиеся локти ему в грудь. — Я люблю тебя, — мужчина игнорировал мою оборону, — Это я хотел тебе сказать. — Что ты несёшь?! Прекрати! Отпусти! Дай мне уйти! Ты просто идиот, Порко! — страх рвался из моего горла, и глаза вот-вот были готовы пролить первые слёзы от моей глупости — я ведь знала, что нельзя было соглашаться на эту встречу. — Я не отпущу тебя, — упрямился Порко, действительно не ослабляя хватку, — Потому что люблю. — Замолчи, — взмолилась я уже иным голосом — голосом слабости, а не ярости. Ухватившись руками за ворот его кожаной куртки, слёзы стыда катились по щекам, сердце ломано саднило в груди, ведь я такая же идиотка, и часть меня хотела, чтобы он не отпускал, — Ты всё знаешь, Порко. — Знаю, — мужчина стих до полушёпота, пропитанного горечью, он тянул меня к себе, ладони давили на мои лопатки не слишком сильно, но я поддалась. Снова. Ничего из этого не должно было происходить. Я не должна была стоять и плакать в гнилом баре, а Порко не должен был целовать невесту своего брата.***
Раздражающие сообщения Порко всплывали одно за другим, телефон без конца вибрировал и отвлекал меня от работы.«Я хочу тебя увидеть.»
«Пообедаем вместе?»
Чёрт. Меня назначали замещающим руководителя отдела финансов, пересадили в отдельный кабинет, чтобы никто не мешал авралу работы убивать меня, а я не могла даже начать отчёт по прибыли, срок которого горел ещё неделю назад. Стоит ли говорить, что теперь он стал настоящей проблемой? Но всё ещё не такой, как Порко, крепко засевший в моём сознании, вместе с ненавистью к себе и давящим чувством вины перед Марселем.«Я приду пораньше. Что тебе заказать?»
Порко не унимался, будто проигнорированных по меньшей мере тридцать предыдущих сообщений были недостаточным основанием отстать от меня. Мой взгляд скользнул к букету на окне. Это был третий за неделю. Вручивший его курьер сбежал раньше, чем я успела хоть что-то сказать. Имя отправителя было слишком болезненно очевидно. Он собрал в одном большом букете все самые яркие и броские цветы, я бы ни за что не спутала с почерком его брата. Порко пытался запихнуть как можно больше разных цветов, когда как Марсель дарил букеты исключительно одного вида и всегда в одной цветовой гамме.«Ладно. Раз ты не отвечаешь, я зайду за тобой. Я как раз совсем рядом.»
Бессмысленные размышления о цветах сменились взрывом паники, раскалывающим виски острой болью. Порко продолжал вить свою цепочку самых худших принятых решений от ухаживаний за невестой брата до усердного стремления быть раскрытым посторонними. Хотя мы и раньше часто обедали вместе, когда он возвращался в город из своих бесконечных путешествий, но, чёрт возьми, это было до того, как он трахнул меня. Лихорадка воспалённого рассудка передавалась моим рукам, я трясущимися пальцами строчила в ответном сообщении о своей резко негативной реакции на предложение, когда телефон снова завибрировал теперь уже на входящий вызов Марселя. — Марсель, — я натянула на себя мнимую маску спокойствия, меня выдавала лишь влага рук и грохот сердца, но триста километров расстояния прятали это. Не успела я отойти от предложения Порко, как меня настиг его брат, я каждый раз боялась отвечать на звонок, уверенная, что Марсель всё узнал. — Привет, милая, — мужчина слышно улыбался, я выдохнула, — Ты уже вышла? Я ждал обеда, чтобы наконец-то тебя услышать. Я взглянула на часы, мой обед действительно уже начался, но я была настолько потеряна в своих переживаниях, что всё чаще выпадала из реальности. — Собираюсь. А ты поел? — спросила я, стараясь создавать привычный вид со стороны, как и все дни последних двух недель с ночи измены. — Ещё нет. Всё в порядке, милая? Твой голос мне не нравится, — на другой стороне линии шелестел принтер, затягивая бумагу, — Это из-за назначения? Мне так жаль, что я не рядом с тобой в такой непростой период. Было невыносимо говорить с Марселем по телефону, пока он находился в командировке. Мне было проще переписываться — так я могла прятать эмоции и слёзы. С каждым его звонком я справлялась всё хуже со своим притворством. — Да, знаешь, навалилось всё... — дыхание сбилось в одно мгновение, я кусала губы и выводила карандашом завитки на бумаге, — Всё в порядке, милый, я справлюсь. Марсель звучал очень встревоженно в своём беспокойстве за меня и совесть царапала моё сердце, причитая, что я просто последняя сука и не заслуживала его заботы. — Скоро я буду рядом, потерпи немного, — поток нежности лился из динамика телефона, но слова Марселя вызывали у меня только страх, глаза тут же взмокли, и острый карандашный грифель с треском сломался под моим нажимом, — Собирайся на обед, дорогая, я позвоню тебе вечером. Целую. — До вечера, и я тебя целую, — я подавила дрожь в голосе, как тут же вздрогнула всем телом от внезапно открывшейся двери в кабинет. Пришлось сбросить вызов. Порко пускали в здание организации без проблем. К моему сожалению, он был её сотрудником. Он работал удалённо, его IT-должность это допускала, а хорошая зарплата позволяла колесить по миру и работать из любого его уголка. Это Марсель его сюда устроил, мы как раз тогда только начали встречаться и ещё прятали свои отношения от коллег. Правда вживую я увидела Порко только через полгода романа с его братом — он вернулся домой на праздники и жутко мне сначала не полюбился, ведь его характер был далёк от сдержанного и галантного Марселя. — А меня поцелуешь? — Порко прикрыл за собой дверь и подпёр её спиной, он смерил меня цепким взглядом, оглядывал растерянное лицо и не мигал. — Зачем ты пришёл? — Хочу пообедать вместе, я ведь сказал уже тебе об этом. Он не улыбался и не шевелился, казалось, даже не дышал. Одна из причин моих опасений на его счёт — я никогда не знала, что от него ожидать. Хотелось верить, что пощёчина в баре после поцелуя поубавила его напористость. — Я на диете. В другой раз. Покинь мой кабинет, Порко, — бросила я командным тоном и сдвинулась плотнее к рабочему столу, разглядывая пустой отчёт, графы которого скакали перед глазами, как кардиограмма сердечника. — За что ты так злишься на меня? — глупый вопрос застиг меня врасплох и вынудил снова посмотреть на мужчину, он мягкой поступью направлялся ко мне, — Считаешь, это я во всём виноват? — Не подходи! — я подскочила со своего кресла, когда Порко пересёк край стола и не останавливался на пути ко мне. Сердце кричало паникой, разрывая грудь. — Серьёзно? Будешь от меня теперь бегать? — мужчина не скрывал своего удивления, как и намерения меня поймать. Порко не был каким-то сумасшедшим или что-то вроде, я боялась не его, а своей реакции на него. Всё ещё слишком живо я помнила его губы, не пропустившие ни сантиметра моей кожи за ночь. Меня бросало в жар даже при мимолётной мысли о его языке, который я весь искусала в своей какой-то животной страсти. А закрывая глаза перед сном, я видела свои ноги на его плечах, и низ живота покалывало от, рисующего воображением из воспоминаний, чувства его члена глубоко во мне. Поэтому мне стоило держаться от него подальше и, безусловно, думать об этом надо было раньше — теперь я пожинала плоды своей опрометчивости в алкогольной интоксикации, сорвавшей цепи моей благопристойности. Его недавнее признание только усугубляло непростую ситуацию. Мы медленно двигались у края стола, всё ещё оставаясь друг напротив друга, выразительные глаза Порко расширялись с каждым шагом. Кажется, я выглядела дико в его глазах, но и в этом он не ошибался. День за днём я сводила себя с ума, наказывала, хлестала плетью бесконечного самобичевания и утопала в тяжести своего постыдного поступка. Мужчина наконец остановился возле моего кресла, а я бросилась от параллельного края стола к двери, Галлиард сорвался за мной в тот же миг. Дверь с треском захлопнулась под силой его руки, едва я успела её открыть. Слишком быстрый. Соревноваться с ним на шпильках офисных лодочек было глупой затеей. Да я в целом не понимала, что делала и не знала, куда бежать. — Ты умом тронулась? — Порко больно ухватился за мои предплечья, и я рефлекторно зашипела; густые брови свелись к переносице, золото глаз сжигало меня заживо, — Я тебе что, злодей? Он не был злодеем, просто я была дурой, которая испортила отношения практически с будущим родственником, предала жениха и, в конце концов, вклинилась между братьями. Кожа пульсировала под сильной хваткой, я не двигалась, понимая, что мне не совладать с силой Порко. Только пелена проклятых слёз снова застилала мои глаза и без того уже давно опухшие от бесконечного рыдания. К приезду Марселя я рисковала превратиться в одну сплошную солёную жижу и растечься от первого его касания в ответ за своё предательство. — Не вздумай, — мужчина сердито качал головой, бегая взглядом по моим глазам, наливающимся слезами, — Я никогда не причиню тебе вреда. Ведь я сказал уже тебе, что... — Замолчи! Замолчи, Галлиард! Отпусти меня! — я забилась в его руках, наплевав на боль, страх снова услышать его признание разрывал меня изнутри, — Ты придумал себе какую-то любовь и теперь мучаешь меня! Тебе это доставляет удовольствие?! Что ты хочешь от меня, Порко?! — Хочу, чтобы ты была честной, любимая.***
— Ты можешь себе такое представить? И это прямо перед носом у начальства, просто бардак. В этом филиале срочно нужны кадровые перестановки, — причитал Марсель в трубку телефона, на фоне были слышны отголоски подкаста о последних событиях на фондовой бирже и тихое бульканье соуса, который мужчина помешивал, — За что ни возьмусь — везде ошибки, половины документов вообще нет. Я время от времени мычала и угукала в ответ, не разбирая половины слов мужчины от гула мыслей в сознании. Вспоминала каждую встречу с Порко, пыталась понять, как мы пришли к таким последствиям и когда всё пошло наперекосяк.С чего ты взяла, что мои чувства зародились именно в ту ночь? Думаешь, я влюбляюсь в каждую, кого трахнул? Это было бы обременительно.
Никогда не интересовалась личной жизнью Порко, зато Марсель искренне переживал за непостоянство брата и делился этим со мной. Так что, волей-неволей я была осведомлена о жизни Порко больше, чем надо было. Они с братом очень по-разному смотрели на отношения. Один предпочитал постоянного партнёра, а другой метался в своей холостяцкой жизни от одной юбки к другой. Каждый, тем не менее, был доволен. — Милая? — обеспокоенно обратился ко мне Марсель, я слишком долго молчала, — Прости, я такой идиот, у тебя ведь сейчас куда больше проблем на работе из-за этого замещения, а тут ещё я... — Нет, Марсель, всё в порядке! — испуг отчётливо слышался в моём голосе, сердце колотилось так, будто я бежала кросс, — Я просто задумалась, отвлеклась, прости, милый. Каждый раз обращаясь к нему ласковым прежним прозвищем или слыша от него такое же обращение ко мне, я чувствовала подступающую тошноту к горлу — удушливый упрёк за то, насколько я не имела права на это. — На этих выходных я возвращаюсь домой, милая. Пожалуйста, потерпи ещё немного. Я приготовлю твой любимый десерт, свожу тебя в филармонию. Ты ведь не забыла, что у нас билеты на воскресенье? — это был мой конец, маска натянутой обыденности в один миг сорвалась, и наружу полез поток несдержанных эмоций; я зажала рот рукой до боли, слёзы уже бесконтрольно стекали по лицу и руке, — Я слышу, что ты плачешь. Всё ещё будешь говорить, что всё в порядке? — Марсель, я... — с шумным всхлипом начала я, утирая тыльной стороной ладони слёзы, совесть кричала в груди — «признайся», но страх, что я причиню Марселю боль рвал мои связки, лишая голоса правды. — Я люблю тебя, милая. Всё хорошо, я с тобой, — мужчина поддерживал меня и даже не догадывался, по какому поводу. Я не смогла признаться. Слишком слабая, слишком трусливая. Мне удалось временно вернуть самоконтроль, чтобы извиниться перед Марселем за истерику, уверить его, что это просто от завала на работе, пожелать спокойной ночи и пообещать утром написать о своём самочувствии. — Дерьмо! — взвыла я в тишине пустой квартиры и дала волю ярости, — Сука! Грёбаное дерьмо! Я швыряла в стену всё, что попадалось под руки: подушки дивана, книги со шкафа, дорогие статуэтки из путешествий, рамки с фотографиями, совершенно забывшись в своей истерии, что это всё надо будет убирать, и как-то объяснять Марселю разбитые сувениры — он их коллекционировал. Он выбрал самое, блять, скучное хобби из всех возможных. Я хлестанула себя по лбу — я не имела права хоть в чём-то его осуждать.Я не собирался влезать в отношения брата. Я бы оставался в стороне, всё тем же наблюдателем со стороны твоего счастья не со мной. Но это твои губы терзали меня поцелуями, и твой голос шептал мне на ухо, умоляя трахнуть. Я справедливый и честный человек, но не святой, чтобы сопротивляться той, кого люблю.
Присела на край дивана и уткнулась взглядом в истерзанную моими стараниями стену, возвращаясь сознанием в реальность. Мысли плавно перетекали из одной в другую: от Марселя к Порко, от блонда к каштану, от теплоты взгляда одного к горящему огню глаз другого. Если бы не поразительное сходство в чертах лиц, можно было бы смело сказать, что эти двое друг другу чужаки. Они были, как пылающий огонь страсти и безмятежное спокойствие воды, сверкающее солнце, опасно опаляющее душу, и загадочная луна, утешающая в своих объятиях, непреклонное упорство и мнительная осторожность.Не называй меня лжецом. Я не собираюсь врать Марселю. Я расскажу ему, когда ты будешь готова.
Я не должна была их сравнивать или оценивать, точно не в моём положении, но ночь, проведённая с Порко, сломала меня. Не хотела бы, но задумалась, почему вообще согласилась выйти замуж за Марселя? Наверное, потому что так было правильно. В первую очередь, по правилам самого Марселя. Я получила предложение уже через год отношений и решила, что так и должно всё быть. Он замечательный человек, вежливый, галантный мужчина, заботливый, внимательный и уютный, как живое воплощение женской мечты. Наша жизнь была настолько спокойной, что почти скучной, но я не жаловалась — меня всё устраивало, стабильность всегда меня привлекала. Или нет?Ты не выйдешь замуж за Марселя. Твои чувства — ложь. Можешь сколько угодно спорить. Я вижу то, в чём ты боишься признаться, любимая.
Сдавила ладонями глаза, чтобы эта нестерпимая головная боль отступила, но она только усиливалась, стягивала воспалённый мозг в тиски, выжимая всё из него, вынуждая продолжать метаться в своих переживаниях. Две таблетки обезболивающего и две таблетки снотворного сделали своё дело — остудили лихорадку разума и помогли мне уснуть, но этот сон, как и во все предыдущие ночи был далёк от спокойного. За закрытыми глазами в бессознательном меня целовали губы Порко и упрекал голос Марселя.***
Сложная неделя близилась к своему завершению, красный календарный курсор настольного календаря под моим пальцем сдвинулся к четвергу, пусть и не очень своевременно — рабочий день уже давно закончился. Настолько давно, что охранник заходил проверять, не уснула ли я в кабинете. Работа помогала хотя бы немного отвлечься от нескончаемой агонии, в которой я была виновата сама же. В субботу возвращался Марсель, и я ждала его приезд в убийственной панике. Не знала, как говорить с ним, как смотреть в его глаза, как позволить себе коснуться и как реагировать на его объятия. И что будет делать Порко, когда вернётся его брат? Что, если он решит всё-таки рассказать? Было страшно представить реакцию Марселя. Со вчерашнего вечера моё состояние не сильно изменилось: я всё ещё изводила себя размышлениями, почему согласилась выйти замуж, зачем напилась до отказа мозга и какого чёрта моя спокойная жизнь внезапно обернулась настоящим адом с пытками, болью и литрами пролитых слёз. Порко был прав, мне всё равно рано или поздно придётся во всём признаться Марселю, я не смогла бы жить со спокойным сердцем, как в ни в чём не бывало. Только вот любовный треугольник, где двое из него были родственниками — просто хуже не придумать условий для решения задачи. Мой телефон задребезжал под кипой документов, сваленных за рабочий день в одну кучу. Это был Марсель. Я и так чувствовала себя выжатой, боялась услышать его нежный голос и снова расплакаться, что стало уже моим хобби. Кажется, я что-то говорила о самом скучном хобби? — Марсель, — я улыбалась, сцена театра пустовала без моего таланта. — Милая, ты ещё не спишь? — его неспокойный голос меня насторожил. — Я на работе, как раз собиралась домой, — придерживая плечом телефон, я поднялась со своего места, взаправду взявшись за сборы, — Что-то случилось? Ты, кажется, взволнован. — Порко... — начал Марсель, и я тут же рухнула обратно в кресло, будто меня кто-то толкнул, желудок свернулся в узел от ужаса и руки задрожали. Он ему рассказал? Нет, тогда бы Марсель не говорил со мной так. Тогда что?! Попал в аварию? Этот чёртов его мотоцикл! Сердце забилось, как неистовое. — Марсель, что случилось? — твёрдым, как сталь, голосом я обратилась к мужчине, не понимая, какого чёрта он вообще тянул и мямлил. — Прости, я знаю, что он невыносим, когда пьян. Мне неудобно тебя просить, но не могла бы забрать моего брата из бара? Адрес я тебе напишу в сообщении. Он там у них завсегдатай, мне позвонил бармен. Кажется, Порко перебрал, — Марсель говорил почти неслышно, ему было сложно просить меня о таком, а мне было страшно представить, что устроит Порко в пьяном угаре, если я появлюсь на горизонте. Это просто какое-то издевательство. Почему всё складывалось именно так? Марсель носился за Порко, как нянька. Как ответственный старший брат, вытягивал его непоседливую задницу из передряг, забирал полуживого из баров, когда младший напивался до беспамятства и предотвратил уйму драк. Я не могла отказать Марселю. Во-первых, это было бы подозрительно, во-вторых, грубо, а, в-третьих, он не смог бы спокойно спать, переживая за брата. — Я заберу его, напиши мне адрес, — ответила ровно, насколько смогла, — Не волнуйся, если возникнут проблемы, я позвоню тебе. Я осторожно положила телефон на стол, глубоко вдохнула носом и медленно выдохнула через рот, ещё раз, и ещё, мне нужно было взять себя в руки. Этим я занималась всю дорогу к бару. Машина такси ехала быстро, под покровом ночи город опустел, все разбрелись по своим норам, а мне, как на зло, хотелось поторчать подольше в пробках, чтобы оттянуть встречу с Порко. Его голос гулким звоном проносился внутри меня, слова роились под моей кожей, будто стаи насекомых, бесконечно бегали по мне, царапали плоть, щекотали кости.Я люблю тебя.
Я не отпущу тебя.
Стиснула челюсти, дыхание сбилось, и тошнота подступила к горлу.Будь честной.
Ты не выйдешь замуж за Марселя.
Я расскажу ему, когда ты будешь готова.
Чувство копошения под кожей усилилось. Я закатала рукава бежевого плаща, руки покрылись мурашками и вздыбились мелкие волоски, я вцепилась ногтями, расчёсывая нестерпимый зуд до боли.Я вижу то, в чём ты боишься признаться, любимая.
Мои пальцы соскребали мнимую живность с рук, ногти оставляли неглубокие, яркие рытвины, но это противное чувство не проходило. Я загоняла под ногти эпидермис и была бы готова стесать мясо до костей, если потребуется, лишь бы прекратилась эта пытка. — Приехали, — отвлёк меня голос водителя, и Порко, как по щелчку, исчез из сознания вместе со свербящим зудом рук, оставив после себя жжение расчёсанной в кровь кожи. Бар находился в спальном районе недавней отстройки и совсем неподалёку от дома Порко, я помнила адрес, мы ведь с Марселем гостили на новоселье. Была надежда, что встреча не продлится долго, раз мы рядом с его домом — всё зависело от состояния Порко. Мне удалось быстро найти мужчину, как только переступила порог полупустого бара. Я заметила его руки, обвивающие чужую шею и растрёпанный хохолок вместо опрятно уложенной причёски. Он опасно балансировал на барном стуле и держался за официанта несчастного вида, которого обнимал, как родного отца. Кажется, Порко не больно-таки вызывал сочувствие у парня, его лицо было повёрнуто к такому же растерянному бармену. Оробелая стойка и считываемый страх пошевелиться кричали: «Уберите кто-нибудь его от меня». Хорошо, что вслух он ничего такого он не произносил. Порко становился слишком обидчивым, когда выпивал, и опасно вспыльчивым. — Отстань от него, Порко, — не скрывая раздражения в голосе, обратилась я из-за спины официанта, который, кажется, выдохнул, услышав мою просьбу, — Я думала, ты только к девочкам пристаёшь. Светлый хохолок дёрнулся, лицо Порко соскользнуло с чужого плеча и выглянуло, склонившись на бок. Стеклянные глаза щурились, пытались сфокусировать взгляд на мне. Отвратительно пьян. Это проблема. — Чёрт, — глупо рассмеялся мужчина, наверное, я его веселила — просто прекрасно. Он грубо развернул парня перед собой в мою сторону, его рука всё так же удерживала чужую шею под собой, дрожащий кадык упирался прямо в сгиб локтя Порко, и я напряглась, — Посмотри на неё. Это моя любимая. Правда, красивая? — бледный официант был готов заплакать, он торопливо закивал, Галлиард смеялся, — Если влюбишься, я тебя убью, парень. — Хватит паясничать, Порко! — взорвалась я и схватилась за мужское запястье, оттаскивая руку от напуганного работника — он сбежал, а я его, выходит, заменила. Цепкая хватка рук сомкнулась на моей пояснице. — Любимая, — хмельной взгляд блуждал по моему лицу, губы растянулись в широкой улыбке, Порко был бы похож на чеширского кота, если б пушистый, конечно, тоже был пьяницей, — Я так рад тебя видеть. — Заткнись, Порко. Собирайся, я пришла отвести тебя домой, Марсель звонил, — отчитывала я мужчину и выпутывалась из длинных рук, силе которых можно было позавидовать, учитывая его состояние. — Блять! — мужчина раздражённо крикнул и покосился на бармена, — Это ты ему позвонил?! Предатель, — икота перебивала его. Просто невыносимо шумный. — Пойдем, — я шипела и цокала, пока стаскивала с барного стула Порко, хотя была бы не прочь бросить и убежать. Я боялась его пьяного не меньше работников бара. К слову, это было у них семейное. Марсель тоже терял самообладание из-за алкоголя, и пугал в своём разительном перевоплощении, поэтому он не пил, в отличие от непутёвого брата. Порко выглядел куда менее тяжёлым со стороны, чем чувствовался, когда опирался всем весом на меня и держался за хрупкие, относительно его крепкой руки, плечи. Мы тащились, как черепахи. — Останешься у меня? Моих родителей нет дома, — криво шутил и заигрывал Порко, шумно шоркая ботинками по асфальтовым дорожкам сквера. — Заткнись. — Ты такая грубая, мне даже нравится, — ухмылялся мужчина, — Мне всё в тебе нравится. — Тогда, надеюсь, тебе понравится, если я вырву твой язык и засуну тебе в зад. Галлиард, ты просто невыносим, — я злилась и пыхтела, как дряхлая старуха, не выдерживая тяжести этого пьянчуги, он тянул меня вниз, а я пыталась его удержать. Свежий воздух ни капельки не отрезвил Порко, даже, казалось, опьянил больше прежнего. С каждым шагом он становился медленнее. — Мне надо отдохнуть, — устало пожаловался мужчина и потянул меня к скамье неподалёку — я сопротивлялась. — Мы уже рядом! — Я сказал, хочу отдохнуть, — мои зубы скрипели и ноздри гневно раздувались на упрямство Порко. Баран упёртый и тот покладистее. Мужчина упал на скамью с шумным стоном заметного неудовольствия от своего состояния. Я не сочувствовала. Нечего было так напиваться. Тихо опустилась на дальней части скамьи, пригладив предварительно тренч на задней стороне бёдер, чтобы не помять ткань. Порко был недоволен. — Слишком далеко. — Отстань. — Ты, конечно, очаровашка, но мне всё же обидно, — мужчина с надрывными вздохами, как будто предсмертными, полз по скамье ко мне, не обращая внимания на мой кричащий, наэлектризованный раздражением, взгляд. Растрёпанная шевелюра опустилась на мои ноги — этот бессовестный пьяница решил использовать меня в качестве подушки, но спать он не собирался. Всё щурил в мою сторону глаза, разглядывая теперь снизу-вверх. — Я постоянно о тебе думаю, — хриплый тихий голос Порко в такой близи резал меня без ножа признаниями, которые я никогда не должна была слышать. — Замолчи, Порко, — я отвернула лицо в сторону, юркнула руками в щели между деревянных брусьев скамьи, хватаясь за окрашенную поверхность пальцами, лишь бы куда-нибудь деть руки. — Я так завидовал Марселю. Даже не представляешь, как это раздражает, когда любимая девушка в объятиях другого, — виски запульсировали от резкой боли — мужчина продолжал говорить то, чего не следовало, — Если бы он не был моим братом… — Замолчи сейчас же! — перебила этот поток чужой откровенности, от которого становилось только больнее. — Ты любишь его? Бездомный пёс выскочил из кустов поодаль от нас, я отвлечённо провожала взглядом его, удаляющийся ещё дальше, пушистый хвост. Мне не хотелось продолжать разговор. Как только я открывала рот, Порко заводился ещё больше. Может быть, если я буду молчать, он прекратит меня мучить? — Этого бы не случилось, если б ты любила его, — мучить мужчина меня не перестал. Я блуждала взглядом по зелёному скверу от одного фонаря к другому. Замолчал. Уснул? Я решилась опустить взгляд, и, да, глаза Порко больше не прожигали меня своим взглядом — он задремал. Беспокойные веки и густые ресницы подрагивали, нос тихонько сопел, плотные губы приоткрылись и привлекли моё внимание. Раньше не замечала, какой красивой формы были его губы, пока не начала видеть их слишком часто и наяву, и даже во сне. Краска с дерева скамьи заскрипела под моими пальцами, скалываясь мелкой крошкой и прилипая к ладоням. Лезвие стыда и вины снова полоснуло моё сердце, но даже сквозь боль оно всё равно умоляло не отрывать взгляд от мужчины. Когда мы впервые встретились с Порко, я подумала, что он просто кретин. Особенно на фоне вежливого и сдержанного Марселя, его брат был, как заноза в заднице со своими пассивно-агрессивными шутками и страстью к спорам. Мы превратили семейный вечер в несмолкаемый диспут. И это в первую-то встречу. Со временем я привыкла к его характеру, да и сам он смягчился. Даже начала понимать его шутки и, кажется, одна из семьи с них веселилась. Порко оказался довольно приятным человеком, его прямолинейность не отталкивала меня, я научилась с ним общаться, а он охотно принял моё общество. Но теперь я не была уверена в причине его радушия, как и своего дружелюбия. Когда мужчина находился в городе, мы часто виделись, ведь у них с братом прекрасные отношения... Были, по крайней мере. Раньше, чем я оборвала мысль, слеза из уголка глаза соскользнула на щеку мужчины. Порко открыл глаза, и в вечерней темноте они красиво переливались янтарным блеском. — Я надеюсь, это была не сопля, — сонно отозвался мужчина, и я неожиданно для себя прыснула со смеху. Кажется, моя психика уже не справлялась. Губы Порко тоже дрогнули в улыбке, я давно не видела его таким спокойным, можно было бы подумать даже, что он счастлив. — Наконец-то я снова услышал твой смех, — мужчина говорил слишком нежно, а на нежность в последнее время у меня была одна реакция — скребущая боль в душе. Я вскинула взгляд на небо, запрокинув голову, и искала в нём поддержки, чтобы справиться со всем, что наворотила. Потому что в глазах Порко я находила только свою погибель и больше не могла в них смотреть, не сгорая. В какой момент это началось? Я так много об этом думала. Но никак не могла признаться себе честно, что этот пожар начался задолго до ночного клуба. Не могла принять истину, что отвечала на его смешные картинки в мессенджере не из вежливости, слушала его истории о детстве с Марселем по телефону не потому, что хотела слушать, а потому, что хотела слышать голос Порко, и осуждала его частое отсутствие не только из-за тоски Марселя, но и своей собственной. Признаться себе в этом значило признаться, что я не просто изменщица, а бездушная обманщица, которая согласилась выйти замуж без любви, просто из удобства. Я настолько запуталась в себе, что привязанность к Марселю и чувства к Порко смешались во мне, и в один миг эта гремучая смесь взорвалась, как реактивный химикат от одной неосторожности. — Я не хочу видеть твоих слёз. Если ты правда счастлива с ним, я оставлю тебя в покое, — мужчина говорил ещё заторможено, но даже в такой степени опьянения в его голосе слышалась печаль, — Не забуду, но никогда тебе не стану об этом напоминать. Я снова уеду. — Неужели? Слабо верится, — с губ сорвалась горькая усмешка, которой я не хотела, но внутри снова закипала тревога, она ослабляла мой самоконтроль, и без того сомнительный. — Обещал, что не отпущу тебя, я помню. Я готов сделать вид, что ничего не было, если ты перестанешь себя изводить. Ты когда ела в последний раз? Видела себя вообще в зеркале? Если ты любишь моего брата и счастлива, просто скажи мне это честно и можешь всё забыть. Его идея была не так уж плоха, но почему так болезненно заныло сердце? — Иди домой, Порко, я устала за день, — лёгкий ветерок приятно остужал моё раскрасневшееся лицо, и я хотела бы видеть небо, только сырость, застывшая на глазах, мешала разглядеть звёзды. — Оставайся у меня, я лягу в гостиной, — мужчина звучал вполне искренне, и, наверняка, догадывался, что я откажусь. Привал на отдых в сквере только сильнее разморил Порко, да и меня, видимо, тоже — дорога казалась невыносимо трудной. Даже в лифте многоэтажки мне приходилось подпирать мужчину, чтобы он не сполз по стене. Как же, наверное, замучился Марсель за столько лет. Я никогда раньше об этом не задумывалась, а он никогда на это не жаловался, поразительное братское всепрощение. — Код, Порко, введи код, — тормошила я мужчину возле цифрового замка его двери. — Мой день рождения, — с жутким вздохом перегара ответил Порко, опираясь о стену боком, его глаза вдруг сверкнули подозрением, — Ты хоть помнишь, когда он? — Ты такой простак, удивительно, что тебя ещё не обокрали, — я ввела код и замок одобрительно щёлкнул под счастливую ухмылку мужчины, впустив нас внутрь квартиры. Помогла скинуть ему бомбер и обувь, сама тоже сняла сапоги, чтобы не пачкать чужие полы грязью с улицы. Как всегда, в этом доме царил порядок и холостяцкий минимализм. Кроме небольшого беспорядка на рабочем столе в гостиной, глазу и не за что было зацепиться. — Давай, ещё немного, — по пути в спальню подбадривала мужчину на последнем рывке к его спокойному сну и скорому похмелью. Откинула одеяло за край, и Порко обессиленно упал лицом в подушку. Просьба Марселя наконец-то была выполнена. — Не уходи, — буркнул мужчина в толщу подушки, как только я двинулась к выходу, простыни под ним зашелестели — он развернулся, чтобы видеть меня, — Просто побудь здесь немного, а завтра можешь обо мне забыть. Едва ли это было действительно так. Я знала, что не забуду его ни завтра, ни послезавтра, ни в другой день, даже если очень захочу. — Спи, Порко, — я присела на край постели, уважив чужую просьбу и прихоть своего сердца. Мужская ладонь вынырнула из-под одеяла и потянулась ко мне. Это было бы мило, романтично и сладко, словно сахар — то, как трогательно Порко держал меня за руку, если бы я не пугалась каждого прикосновения. Моя кожа под его пальцами горела. Он заметно боролся со сном, раз за разом поднимая тяжёлые припухшие веки, будто и правда хотел запомнить моё лицо прежде, чем мы расстанемся. Даже если он уедет, сделает вид, что ничего не было, перестанет мне писать и звонить, закрыв глаза на свои чувства, ни ему, ни мне не станет легче — это было настолько очевидно, что никто из нас не озвучивал это вслух. Но, может быть, в руках Марселя я смогла бы обрести привычное спокойствие? Может, я смогу понять, что чувствую на самом деле, когда снова его увижу. Пока я размышляла, Порко уснул и тихо посапывал, я осторожно вернула его руку под одеяло. Погасила перед уходом свет в спальне и прикрыла за собой дверь. Всё обошлось спокойнее, чем я ожидала, однако лишняя встреча с этим мужчиной оставила ещё одну рану на душе, которая поднывала в груди всё больнее с каждым шагом к выходу. Я задержалась у рабочего стола в гостиной. Чего там только не было, из рабочего — один лишь ноутбук. Небольшой фотоаппарат, кружки, с засохшими чайными пакетиками внутри, какие-то исчёрканные бумажки, листовки с доставками, ручки с погрызенными колпачками, фантики и внезапно стопка фотографий в прозрачном небольшом футляре. Знала, что Порко любил фотографировать, он часто нам с Марселем показывал фотографии из своих путешествий, но этих я не видела. Море, горы, на другом снимке небо, снова море, Марсель — кажется, это был его день рождения. Фотография родителей, снова Марсель, но уже со мной, я расстроилась, что испортила кадр своей болтовнёй и выглядела смешно. А следом моя фотография в одиночестве, но почему-то я не помнила этот снимок. Фотографировал исподтишка? На каждой следующей карточке была моя фотография, я сглотнула ком в горле прежде, чем продолжить смотреть. Порко не врал, он действительно был сторонним наблюдателем моей жизни, все фотографии были с разных мероприятий, где-то я одна, а где-то с Марселем. Если с Марселем, мы смотрели в объектив и улыбались. Если одна, то всегда с удручённым видом и задумчивым взглядом куда-то вдаль. Не помнила и не видела, чтобы меня фотографировали, я настолько витала в прострации, когда была одна? Я даже не представляла, насколько меланхолично выгляжу со стороны. На последнем изображении тоже была я, эту фотографию помнила. Это был единственный кадр из всех, где я одна и где я улыбалась. Улыбалась и слушала смех Порко. Он пошутил про мой нос, сказал, что губы у меня странные и брови смешные. Признался, что вообще не понимает, как меня выбрал Марсель, а потом сфотографировал. Пообещал, что распечатает фотографию и отдаст брату, чтобы он ещё раз подумал над своим выбором. Теплота воспоминаний заставила меня снова улыбнуться, как тогда, когда ещё всё было на своих местах, без сложностей и душевных терзаний.***
— Тебе помочь? — Марсель с улыбкой выглянул из-за моего плеча в отражении зеркала. Я поправляла вечернее платье: строгое и аккуратное. Чёрная ткань спускалась чуть ниже колена и длинные рукава прикрывали истерзанную ногтями кожу. Вложила подвеску в протянутую мужскую ладонь и собрала одной рукой волосы в хвост на затылке, придерживая, чтобы Марсель надел мне украшение. Я держалась молодцом, даже ни разу не заплакала при нём с его вчерашнего приезда, смогла дотерпеть, пока мужчина не уснул. Только вот целовать его было подобно тому, как если бы с меня заживо сдирали кожу. Не почувствовала в его объятиях желанного спокойствия, всё глубже увязая в чувстве вины перед ним. Порко не появлялся с последней встречи, как и обещал, не писал, не звонил, никаких цветов — он больше никак не напоминал о себе. Может быть, даже уже уехал. В филармонию мы добрались заблаговременно. Это было историческое, красивое и величавое здание с колоннами снаружи, и такое же помпезное внутри. Я бы с удовольствием пропустила скучную часть свидания и пошла сразу в ресторан, но Марсель очень любил это место. А я просто привыкла любить то же, что и он. — Подожди, милая, — остановил меня мой спутник на пути в концертный зал, ухватив за запястье, я непонимающе нахмурилась, — Давай дождёмся Порко. — Что? — мой голос задрожал, я закашлялась, подавившись от резкого вздоха, сердце испуганно стучало будто бы прямо в моих ушах. — Неужели я забыл тебе сказать? О, прости, милая, — Марсель скорчил что-то вроде виноватой гримасы и поджал губы, — Брат уезжает завтра, я с трудом уговорил его провести с нами этот вечер, он ведь не самый большой фанат оркестровой музыки, сама знаешь. Я надеюсь, ты не против? — Нет, я... — начала я с натянутой улыбкой, ладони жутко вспотели буквально за мгновение, я с трудом удерживала клатч в скользкой дрожащей руке, — Конечно, не против. Порко не заставил долго ждать, появился за пятнадцать минут до начала концерта. Выглядел он лучше обычного: строгий костюм сидел превосходно на атлетичной стройной фигуре, волосы как всегда уложены, только вот сам он был чернее тучи. Я почувствовала себя неуютно под его мрачным взглядом, а от угрюмого кивка вместо привычного улыбчивого приветствия у меня и вовсе холодок по спине пробежал. Зачем он вообще пришёл? Мы с Марселем шли впереди, Порко за нами, и я чувствовала кожей прожигающий взгляд золотых глаз на своей спине. Я паниковала и оступалась на высоких каблуках от своей рассеянности — Марсель заметно запереживал. Наши места были практически посередине зала, который уже активно заполнялся гулом разговоров, шорохом одежды, и даже отголосками детского смеха откуда-то с первых рядов. Марсель привёл меня за руку к мягкому креслу с номером из моего билета и удалился к автомату в фойе за водой, я выдала своё состояние за обычное переутомление и недосып. — Прости, — отозвался Порко, точно знающий причины моей тревоги, он сидел по левую руку от меня; я уткнулась взглядом в щель между волнами обширного белого занавеса, умоляя мысленно мужчину не говорить со мной, — Я был против, правда. Но Марсель... — Всё нормально, Порко, наслаждайся концертом, — я бы не скрыла такое волнение в голосе, поэтому даже не пыталась, наплевать, если это его заткнёт. Мужчина замолчал, и вскоре вернулся Марсель. Он обеспокоенно меня оглядывал, трогал лицо и руки, пока я отпивала судорожно воду из маленькой бутылки и всё отчётливее чувствовала подступающие слёзы. — Марсель, пожалуйста, хватит, — я мягко убрала его руки от своего лица и откинулась на спинку кресла, — Сейчас уже начнётся. — Ты точно в порядке? — не унимался Марсель. Он забрал из моих рук бутылку и снова гипнотизировал опекающим теплом карих глаз. Я кивнула, изобразила подобие улыбки дрожащими губами, мужчина мало впечатлился, но оставил в покое, и я была ему за это благодарна. Дьявол. Я была совсем не в порядке. Мне хотелось провалиться куда-нибудь, пусть даже в ад, лишь бы не сидеть между Порко и Марселем. Хотела домой, хотела убежать, спрятаться, исчезнуть, не быть вовсе. Свет плавно погас в зале, и занавес развели в стороны. Взору открылась большая сцена, полностью заполненная музыкантами с инструментами и каждый со своим пюпитром, было всё: духовые, струнные, ударные и даже, выделяющаяся среди всего антуража, арфа. В зале повисла тишина, настолько глубокая и пугающая, что от неё звенело в ушах. Боялась, что шум моего дыхания и громыхание сердца услышит Марсель. Мои пальцы в туфлях подрагивали и сжимались, я не могла сглотнуть ком в горле, от ног к лицу ощутимо поднимался жар, как будто меня медленно опускали в кипяток. Порко поёжился слева, моё колено нервозно дёрнулось от него в сторону, из-за чего другой ногой я коснулась Марселя и так же испуганно отскочила. Это точно выглядело ненормально. Я чувствовала себя обнажённой до моей поганой души, тело покалывало, как будто тысячей иголок изнутри, кожа горела, мышцы ног пульсировали от напряжения. В самом страшном сне я бы погибла на месте, окажись в такой ситуации, но это была реальность, где я сидела между двух огней, и моё сознание медленно тлело, то подкидывая воспоминания о мягкости губ Порко, то рисуя лицо Марселя, искажённое болью. Заскрипела первая скрипка, и, хотя это было лёгкое касание, чистый и тихий звук — внутри меня словно что-то оборвали, то ли нить слабого сердца, то ли натянутый, как такая же скрипичная струна, нерв. Дирижёр взмахнул палочкой, издалека она казалась мне совсем тоненькой и была похожа на длинную иглу, которая тоже внезапно пугала, особенно после того, как от её взмаха разом воспряла половина оркестра, припечатав режущим слух шумом меня к креслу намертво. Я сжала тонкий клатч двумя руками, чтобы сдержать дрожь, и, отвлекаясь на них, пропустила новый взмах колющего холодного оружия со сцены — все струнные слились в унисон в своём стремлении разорвать моё сознание на лоскутки. Тональность постепенно возрастала, тревога скрипичных стонов нарастала, чтобы взволновать души слушателей звучным драматизмом мелодии.Ей должно быть стыдно.
Сердце задрожало. Кто это сказал? Я услышала женский голос и судорожно забегала глазами по залу — никто не смотрел в мою сторону.Она ещё имеет наглости улыбаться.
Мужской неприятный бас донёсся сверху. Вздрогнула всем корпусом и резко обернулась, но встретила только такие же растерянные взгляды. Кто-то знает? Вернулась на место, Марсель поймал мою руку, я её вырвала, поперхнувшись воздухом. Своим кашлем я вызвала неодобрительное шуршание шёпота в зале. Волнообразные отголоски скрипок дополнились мелодичным свистом флейты и резко стихли, но лишь на мгновение перед тем, как громогласно со сцены отозвались ударные и внушительная труба. От этого, будто грозового, грохота что-то разорвалось в моей голове, я схватилась за виски, зажмурила глаза и снова услышала чужие голоса.Чей член тебе понравился больше, а?
Ты просто шлюха.
Из груди рвались крики, я глотала один за другим, лицо горело и намокало под струящимся потом со лба.Ты не достойна никого из них.
Всё замолкло, кроме неясных ударов со сцены, мало похожих на реальные, они стучали прямиком по моим вискам, перед глазами мелькали яркие вспышки вдали и разрывались ослепляющим светом, будто под звуки пушечных выстрелов.Я люблю тебя.
С острым щелчком шейного сустава я резко дёрнула головой в сторону Порко. Он был напуган, молчал, глядя на меня и сжимая челюсти, как тиски. Я свихнулась? Блять. Свет на сцене погас, весь зал погрузился во тьму и в тот же миг голубой неон прорезал мрак десятками лучей под возобновившуюся взволнованную трель скрипок. Чёртовы смычки резали моё горло вместе со струнами и звучали, как пила, этот звук сверлил меня изнутри.Он просто идиот, если согласится жениться на этой шлюхе.
Лучи света задрожали и пропали, а потом снова замигали. Они ломались, гасли, загорались красным, сливались с жёлтым, сменялись зелёным, и всё под динамичные колебательные скачки музыки. Из глаз брызнули слёзы, я спрятала лицо за ладонями.Вы посмотрите, эта потаскуха ещё плачет.
Даже лейтмотив со сцены как будто сменился на осуждающий. Я кричала в душе в такт обвинительным аккордам. Они все всё знают! Они всё знают. Марсель всё знает. Он ненавидит меня. Он не простит. Знакомое чувство копошения под кожей вернулось. По всему телу. Сотни насекомых. Тысячи скребущих цепких лап на костях. Десятки тысяч крохотных зубов, впивающихся в мясо. Громко. Ярко. Мне было больно. Я не могла вдохнуть, лёгкие перестали сокращаться. Страх выкручивал внутренности до спазмов. Очередная волна рваных звуков музыки совершенно разных ладов отбросила моё тело на кресле, заглушив чужие голоса лишь на блаженную секунду, и всё началось снова.Просто дрянь.
Она не заслуживает его.
Тебе понравилось трахаться с его братом, ведь правда?
— Хватит! — я взвыла и вскочила с места, Марсель и Порко синхронно подскочили следом. Часть зрителей зашелестела раздосадованным бубнежом и уставилась, пугая меня до дрожи порицательными взглядами. Холодные мужские ладони опустились на моё взмокшее лицо, я отпрянула от Марселя, как от огня, и ударилась спиной о грудь Порко, снова истерично взвыв. Бежала, как в бреду, спотыкалась о людей, падала на чужие ноги и с криком вскакивала, задыхалась в лихорадке. Синие лучи резали глаза — я не обращала внимания, всё исчезло для меня, кроме одной лишь манящей двери в верху концертного зала. Только бы добраться. Только бы продержаться ещё немного. К чёрту сбитые колени о ступеньки — встань и беги, дура! В желудке разливалась лава, толкая к горлу поток желчи. Я вывалилась на пол фойе из-за громоздкой двери, открывшейся слишком шумно, колени и ладони встретил холод мрамора, клатч отлетел в сторону. Скинула сломанные туфли, ухватила сумку, и босыми ногами стремглав бросилась к выходу, сдерживая надрывный вой ужаса в груди. — Милая! — донёсся звон голоса Марселя, но я не обернулась, навалилась всем телом на тяжёлую дверь и наконец-то покинула эту комнату пыток. Меня встретил остужающий ливень, раскаты грома и пугающая темнота вечерней непогоды. Даже небо гневалось на меня. Прорываясь сквозь завесу дождя, я заскочила в первое попавшееся такси и ломаным криком попросила водителя ехать. Я напугала его, но, к счастью, он непременно сорвался с места. Ладонь Марселя успела только мазнуть с глухим стуком по стеклу пассажирской двери. Не слышала, что он кричал, мой отчаянный плач перебивал его голос.***
Ледяной душ вернул мне рассудок, осознание своего ужасающего поведения и публичного позора грызло остатки моей гордости. Я сплюнула в кухонную раковину слюну, смешанную с кровью искусанных в истерике щёк, слизистую саднило. Туже затянула пояс старенького атласного халата и перевязала заново, растрепавшийся после душа, пучок на макушке. Я вернулась с мероприятия в свою старую квартиру: мне нельзя было видеться с Марселем, точно не после того, что я устроила. Ему надо было остыть и принять это, а мне собраться с силами для признания. Мой прежний район был благоприятно удалён от центра и старенькая раритетная трёхэтажка, как всегда, оказалась ко мне радушна. Я почти ничего отсюда не забрала, когда переезжала, только одежду да всякую мелочь, даже немытые чашки с высохшим кофейным налётом стояли на том же месте, и, наверняка, уже присохли дном к кухонной столешнице. Телефон на обеденном столе коротко звякнул, я была уверена, что это Марсель, и, конечно же, это был он. Я так и не ответила ни на один из его звонков.«Я не буду лезть с расспросами, только скажи, где ты, я переживаю.»
Другого от него и не ожидала. Я в самом деле не заслуживала Марселя. За его понимание, заботу, опеку и любовь я отплатила предательством и интрижкой с его братом. Таких невест впору сжигать на кострах.«Прости, Марсель, я всё объясню тебе завтра. Я в своей квартире.»
Не успело ещё высветиться уведомление в мессенджере о доставке сообщения, как, до боли в сердце, знакомый голос завопил с улицы. Что уж, мне и правда не стоило надеяться на такое же благородство со стороны Порко. Чёрт знает, откуда он вообще взял мой адрес. Мне определённо нельзя было выходить на балкон, ни в коем случае не должна была поддаваться этому зову, и, вот, я уже стояла, обдуваемая вечерним ветром в свете тусклого единственного фонаря на всю улицу на открытом балконе. Держалась за поручень и глядела с высоты второго этажа на, пошатывающегося в полумраке закоулка, Порко. Он был пьян, мне стало совестно вдвойне. Одного из братьев обманывала, другого вынуждала спиваться. — Давай поговорим, — мужчина запрокинул голову, пятясь к стене соседнего дома, находящегося почти впритык, — Я хочу всё исправить. Даже в сумерках и скудном освещении я точно видела его истрёпанность. Ещё недавно безупречный костюм был измят, испачкан, пиджак неестественно болтался, волосы были снова спутаны. На лице я заметила подозрительные тёмные подтёки, спускающиеся с виска. Голос разума уговаривал не смотреть, не волноваться, не показывать виду, когда как сердце уже рвалось на части. — Как ты это исправишь, Порко? — Будь со мной, любимая. Я смогу решить все проблемы. Марсель поймёт, когда я всё ему объясню. Всё будет хорошо, я обещаю тебе, — мужчина звучал непривычно тихо, изнеможённо, я чувствовала его боль. Но после всего, что произошло, я не видела просвета в будущем рядом с кем-то из Галлиардов, не верила в реальность счастья, ведь сама всё растоптала. Лучшее, что я могла сделать для них обоих — исчезнуть. — Всё уже решено, Порко, пожалуйста, возвращайся домой, тебе нужно отдохнуть, — я обуздала эмоции, хотя бы временно вернула контроль над сердцем, и даже голосу вернулась прежняя строгость. Не дожидаясь ответа, отвернулась к двери балкона, мне не стоило больше смотреть на Порко, чтобы ненадёжный самоконтроль не рухнул окончательно. — Думаешь, только ты себя паршиво чувствуешь?! — от крика Порко я вздрогнула и застыла на месте, не решаясь ни покинуть балкон, ни взглянуть на мужчину. Первые кирпичи самообладания с треском посыпались. Я слышала всхлипы и неразборчивую ругань снизу, руки сжались в кулаки, а глаза незамедлительно взмокли. — Я бы предпочёл никогда не любить вовсе, чем влюбиться в девушку своего брата, — Порко звучал то тихо, то громко, каждое слово ему давалось не просто, — Лучше бы мне никогда тебя не знать, — я снова вздрогнула, теперь уже от глухого удара ноги мужчины по металлическому мусорному баку вблизи, — Он мой брат! Ты понимаешь это?! Блять! Я же просто идиот... Я сжалась почти в комок, зажмурила глаза, опять это дурацкое состояние и назойливая ненависть к себе. Почему я не могла уйти? — Никто в этом не виноват, слышишь? — тон смягчился, но лишь на миг; Порко судорожно вздохнул, — Ты не виновата, ты не должна всё взваливать на себя! Посмотри на меня! Посмотри! Я прошу тебя! Чёрт! Посмотри же ты на меня! Маленький переулок снова наполнился грохотом ударов по железу, он эхом отскакивал между домами. Мужчина срывал свою злость, из его горла рвались крики ярости и безнадёги. Я пристыла ногами к месту и слушала, как Порко бесновался в такой же ненависти к себе, как и у меня, пока он совсем не обессилел и вконец не запыхался. — Разреши мне подняться, — совсем слабо отозвался мужчина, — Я больше не могу смотреть, как ты плачешь. Но ответом ему была только тишина ночи. Я кусала губы, почти сгибалась под гнётом тяжести своего желания в самом деле броситься вниз и потеряться в крепких объятиях. Позволить ему сейчас коснуться себя — было равно принять свои чувства, поддаться слабости сердца и впустить Порко в свою жизнь, вероятно, сломав этим душу его брата окончательно в довесок к признанию об измене. — Знаешь, я ведь опытный альпинист, — с непонятной ухмылкой снова обратился ко мне мужчина, — И я слишком устал от твоего упрямства. Скрежет металла оглушил меня и напугал до визга, я кинулась к балконному ограждению, свиснув едва ли не наполовину от внезапного безрассудства Порко, который с опасным треском старой конструкции под руками хватался за ливнёвку, протянутую до самой крыши. Неужели он действительно рассчитывал забраться по скользкой трубе? Такое глупое бесстрашие было очень в его духе. В любом случае Порко сам толкнул меня к непростому решению — я сдалась. — Не смей этого делать, Порко! Я впущу тебя, только не лезь в окно! Ты и правда идиот! Мужчина спрыгнул на землю и тут же бросился за угол — вход был с другой стороны. Сердце бушевало в груди, как неистовое, пока я бежала к выходу. Шумный топот Порко по лестнице настигал меня всё отчётливее, я открыла нараспашку дверь, и ждала, теперь уже бесповоротно отпустив себя на волю судьбы с ужасным чувством юмора. — Боже, Порко... — едва мужчина успел захлопнуть за собой дверь, я уже забила тревогу от вида его вблизи: по правой стороне лица действительно стекала кровь, я не ошиблась, когда заметила её с балкона. Мне было страшно спросить, что произошло, я только выла в свою ладонь и боязливо тянулась свободной рукой к чужому лицу, не зная, как коснуться и не причинить боль, ведь даже не понимала, откуда начинала свой путь эта чёртова кровь. — Просто царапина, любимая, не бери в голову, всё будет хорошо. Ничего не бойся, мы справимся, я обещаю, ты мне веришь? — протараторил мужчина быстро и взволнованно, он не ждал ответа, и в отличие от меня, смело сгрёб в охапку сильных рук. Ему не нужен был мой ответ, ведь я уже его впустила, показала своё небезразличие и негласно призналась в том, о чём Порко и так знал. Его губы в ту же секунду нашли мои, утянули в поцелуй, такой неправильный с точки зрения морали и такой желанный с точки зрения наших влюблённых сердец. Вкуса горького виски, крови и слёз, он был пропитан болью, как и полагалось для поцелуя, который никогда не должен был случаться. Чувствовала и слышала судорожные вздохи на губах каждый раз, когда Порко ненадолго разрывал поцелуй, чтобы втянуть больше кислорода — он задыхался, как и я, а я роняла слёзы, как и он. Никто из нас не хотел причинить боль Марселю, но, вот уже в который раз, утопая в объятиях друг друга, мы не оставили себе другого выбора. — Нужно обработать раны, — чуть слышно я шепнула в губы мужчины, во рту плотно застоялся металлический привкус, — Идём в ванную, у меня точно должно быть что-то в аптечке. Порко ответил кивком и послушно проследовал за мной в ванную комнату, не выпуская моей руки из своей, будто мне было куда бежать от него в собственной квартире, будто у меня хватило бы на это сил, будто я сама не держалась за него, как безумная. Внутренний стержень сломался. С первого касания его губ. Мужчина опёрся о стиральную машинку и непривычно послушно выполнял мои просьбы: снял с себя то, что осталось от пиджака, следом рубашку, позволил оглядеть на предмет наличия других ран без своих раздражённых комментариев. Кроме лица и рук всё оказалось целым — это немного успокоило меня. — Как ты поранился? — кровь больше не бежала по лицу Порко и даже начала присыхать местами, я осторожно смачивала кожу мокрым насквозь полотенцем. Мужчина ухватил болтающийся край влажной ткани и со слабой улыбкой вытер свою же кровь с моих губ и подбородка. — Я просто немного разнервничался, потерял равновесие после остановки мотоцикла, — он говорил примерно то, что я и ожидала от него услышать. Благодарила вселенную, что этот дуралей по крайней мере не влетел в какую-нибудь машину на своём проклятом мотоцикле. С той скоростью, какой он любил похвастать — это было бы смертельно. — Мне хочется тебя ударить, — ответила я со свистящим выдохом раздражения и беспокойства одновременно, полоская махровое полотенце в раковине от впитавшейся крови. — От твоих рук я готов даже умереть, — слишком искренне признался Порко без ухмылок и улыбок, но я всё равно закатила глаза. Молча вернулась к его лицу, оттирая кровь и аккуратно подбираясь ближе к чёлке, где был самый большой кровяной сгусток. Мужчина сильно стесал кожу, но более серьёзных ран не оказалось. Никаких рассечений, которые я так боялась обнаружить. Я обработала антисептиком лицо, особенно задержавшись на подранном об асфальт лбу и правой брови. Смыла с мужских ладоней, грязь и кровь, а после так же обработала. — Голова болит? — спросила я, приглаживая растрёпанную чёлку Порко наверх, чтобы волосы не раздражали раненую кожу. Он выглядел спокойным, даже заметно был доволен моими прикосновениями, осторожно накрыл стёсанными руками мою талию и легонько потянул к себе. — Немного, — плотные губы, больше не скрытые за слоем крови, изогнулись в мягкой улыбке. Я сама потянулась к ним, без недавних колебаний отдалась поцелую. Просто наслаждалась моментом, оставив отвращение к себе и стыд на потом, когда последний след нежности Порко растает на моих губах. Ладони поползли по мужским рукам, плавно огибая рельеф мышц, пока не добрались до широких плеч. Ровное дыхание мужчины было встревожено, он прижимал меня к себе ощутимо плотнее, я чувствовала, как наливалось его возбуждение на уровне низа моего живота, как подрагивал сквозь брюки его член от одного лишь поцелуя. Я выпустила его губы из плена, коснулась подбородка, не спеша спустилась к шее, с нескрываемым удовольствием покрывая кожу влажными поцелуями, которая стала точно гусиной, видимо, от неожиданных ласк с моей стороны. Кровь вскипала, окрашивая широкую грудь в красный, подбираясь к шее и лицу. Крикливый голос совести перебивало моё влечение. Моя сдерживаемая до этого страсть и желание управляли ненасытными губами, направляли мой язык вдоль точёной длинной шеи и зарывали мои руки в золотистую шевелюру. Снова потеряла рассудок рядом с Порко и не хотела возвращаться в реальность. Мужчина запрокинул голову со стонущим вздохом, выпирающий кадык беспокойно ходил под кожей, я сомкнула на нём губы в поцелуе, а после прошлась всей поверхностью языка, довольствуясь его изящной остротой. Повела дорожкой мелких поцелуев по сгибу между шеей и плечом, кожа ощущалась под моими губами тугой и одновременно нежной. Я с упоением прижималась к Порко, позабывшись в своём медовом сне наяву. Не сдерживала своего восторга, и моё дыхание всё чаще обрывалось короткими стонами. Этот бархат на губах меня опьянил. Будто голодный зверь, я внезапно для себя и для Порко вонзилась зубами в его плечо, которое до этого целовала. Мужчина мелко вздрогнул — это меня отрезвило, и я отскочила от него к раковине, словно прошибленная током. — Прости, я... — со сбитым дыханием я судорожно пыталась что-то сообразить и оправдать свою навязчивую похоть; прокашлялась и продолжила всё ещё неровным голосом, — Забылась. Я найду тебе сейчас что-нибудь от головной боли, — за зеркальной дверцей узкого шкафчика над раковиной скрылось раздосадованное лицо мужчины, я загремела флаконами с таблетками в поисках обезболивающего. Крепкая рука накрыла мой корпус поперёк, горячая грудь прижалась к спине, и я почувствовала, как подкашиваются колени. — Ты — моё лекарство, — нежно протянул мне на ухо Порко, он закрыл дверцу и вернул обзор на отражение в зеркале, где я была теперь не одна, — И мой яд. Его губы коснулись моей шеи, я откинула голову на мужскую грудь, принимая ответные ласки на недавние свои. — Только ты меня исцелишь, любимая, — шептал сквозь поцелуи мужчина, вызывая в моём теле дрожь и буйство бабочек в животе — только бы это была не моль. — Или убью? — мой голос совсем скомкался смятением и возбуждением, Порко легко потянул за узелок моего пояса, и атласная ткань покладисто зашелестела под его рукой. — Или убьёшь, — согласился мужчина и исказился фирменной ухмылкой, встретившись взглядом в зеркале с моим. Он смотрел почти одержимо, я точно поняла, что этот мужчина не отказался бы от меня так просто, как обещал. Продолжал бы рваться ко мне. Будь я и правда смертельно опасна, как яд, он бы выпил меня без остатка. Я чувствовала то же самое. Длинные пальцы поддели края халата, и вещица легко соскользнула с моих плеч. Мужская грудь снова гостеприимно приняла меня, согревая своим теплом. Я практически обмякла на Порко, он увлечённо целовал обнажённые плечи и шуршал брюками, то и дело цепляя костяшками пальцев мой копчик. Его желания, спевшиеся с моими, затмили сознание и накалили воздух в маленькой ванной. Раз он решил не медлить, я тоже не стала, пока ещё не начала слишком много думать. Отпрянула от груди и, ухватившись за борты широкой угловатой раковины, приподнялась на носочках. Твёрдая головка члена коснулась половых губ и это уже само по себе было приятно. Она мягко скользила между складочками, направляемая рукой Порко, задевала клитор. Я поджала губы и прикрыла глаза, рефлекторно покачивая бёдрами, чтобы заполучить ещё больше ласк. — Чёрт, — мужчина негодовал, ему никак не удавалось протиснуться в меня. В пустыне и то было, наверное, более влажно. Слишком много стресса и переживаний в последнее время сказывались на реакциях моего тела. Порко сплюнул себе на пальцы под мой сдавленный смешок, и вскоре влажная головка мягко проникла в меня, погружаясь глубже без промедления. — Это было очень элегантно, браво, Галлиард, — отозвалась я с шумным вздохом и нервозной ухмылкой от нарастающего давления члена внутри меня. — Ещё скажи, что у тебя случайно завалялась смазка, и я просто варвар, — съязвил мне на ухо Порко, он закончил фразу с томным придыханием, от него моё лицо бросило в жар. Мужчина входил до возможного предела, не дав мне и пары секунд свыкнуться, двигался ровно и размеренно, не создавал лишнего шума; лишь тихо скрипела керамика под моими цепляющимися руками за края раковины. Он ненадолго задерживался внутри, когда член полностью был во мне, смаковал момент, почти полностью выходил и повторял. — Ты сущий варвар — это правда. Сияющие золотом глаза не сводили с меня взгляда в отражении, я не выдерживала такой настойчивости для деликатного интимного момента, краснела и постоянно опускала взгляд, ведь во мне не было ни грамма алкоголя, отравляющего разум и размывающего рамки нормального поведения, как это было в прошлый раз. Однако, к моему стыду, оказалось даже приятнее чувствовать Порко так глубоко в себе совершенно трезвой. Он очень умело обращался с моим телом, чтобы я точно не могла сдерживать свои эмоции. Достаточно плавно и даже грациозно настигал бёдрами, прижимаясь к мягкой заднице. С меня сыпались стоны, сдерживаемые стиснутыми зубами и перетекающие в мычание. Мне хотелось ещё. Хотелось быстрее. Глубже. Мысли о настоящей жизни за пределами ванной, в которой меня трахал Порко, просто испарились. Всё мироздание сузилось до нас двоих. Меня не терзало ни чувство вины, ни поруганная честь, всё стало вдруг таким пустым и тленным. Наверное, это было эгоистично, но я позволила своему сердцу любить, а счастью разливаться по телу, истекать по венам и заполнять пустоту в сознании. Я медленно опускалась всё ниже, почти уже упираясь лицом в зеркало, отгибала поясницу и рвано подёргивала бёдрами, обиженно хмыкая, что Порко не поддерживал мой порыв страсти и только крепче стискивал в руках мою талию. — Что такое, любимая? — ласково спросил мужчина у самого уха, он одним мягким рывком пригвоздил меня к своей груди, не прекращая медленно скользить внутри меня. — Быстрее, Порко, — тихо взмолилась я. Затуманенными глазами я ловила в зеркале взгляд мужчины, он искрился лукавым озорством. Чуть припухшие губы, поблёскивающие влагой, подрагивали в улыбке, приоткрывая вид на ровные зубы, между которых иногда проскальзывал кончик языка. Порко даже не пытался скрыть написанного удовольствия на его лице от чувства власти надо мной, от контроля ситуации и от моего умоляющего вида. — Вот так? — в один миг уголки губ мужчины изогнулись в лисьей улыбке и уже в следующий я закатила глаза и похабно застонала от целой серии резких толчков. Что-то посыпалось в тумбе под раковиной, мои несчастные колени снова саднило от неожиданного соприкосновения с деревянными створками, но я все равно кричала — «ещё», какая разница до какой-то глупой боли, когда я уже тонула в своём удовольствии и захлёбывалась в стонах. Порко остановился во мне с глухим шлепком бёдер, я чувствовала слабую пульсацию внутри и слышала в его капризном притворстве подвывающие вздохи — ему было так же хорошо, как и мне. — О, любимая, это будет слишком по-варварски, я не могу так с тобой поступить, — ехидство сочилось с губ мужчины, я отозвалась беззлобной усмешкой, сморгнула блаженную пелену с глаз и встретилась с горящим взглядом в отражении. — Я должна загладить вину перед твоей уязвлённой гордостью, Галлиард, правильно понимаю? — Порко сверкнул белозубой улыбкой и задрал курносый нос, его игривость даже заводила, хоть и красила мои щёки в яркий пунцовый. Мужчина снова начал двигаться, медленно и осторожно. Шероховатые от ссадин ладони спустились с талии к бёдрам, контролируя железной хваткой мои движения, не позволяя и миллиметра лишнего. — Пожалуйста, — скованным голосом попросила я, — Порко, пожалуйста. Бёдра мужчины участились в своих поступательных движениях лишь самую малость, его член всё ещё был глубоко, но скользил медленнее, чем требовало моё неутолимое желание. — Пожалуйста, Порко, ещё, — его слетающее имя с моих губ возымело свой эффект. Дыхание Порко возле уха становилось прерывистее, а удары бёдер ощутимее жёстче. — Только ты можешь произносить моё имя так, что я готов кончить, любимая, — мой слух ласкали его новые признания с шумными вздохами после каждого толчка внутри. Я чувствовала себя слишком слабой рядом с этим мужчиной, — Попроси меня, я хочу слушать, как тебе нравится. Я сделаю всё, что ты попросишь. И я просила. Снова и снова стонала его имя. Порко уже фактически держал меня, сдавливал твёрдой рукой мои рёбра и не позволял сползти; я заходилась в дрожи, не могла стоять ровно, не хватало сил держать вес на носках. Утыкалась в зеркало щекой, оставляла отпечатки своих ладоней и влагу от несмолкаемых стонов, рвущихся из меня с горячим дыханием. Я бы попросила ещё сотню раз, если потребуется, чтобы жар внизу живота не стихал, чтобы Порко не останавливался, и чтобы этот долбаный мир сгорел дотла, на тлеющих углях которого мы смогли бы никогда не расставаться, не осуждаемые за свою любовь. — Любимая... — Порко сдавленно стонал, он изливался прямо в меня, в очередной раз наплевав на моё мнение, бился в сладостном оргазме, опасно сдавливая мои рёбра до полного отсутствия дыхания, до потемнения в глазах от смешанных чувств. Его бёдра умерили свой темп, хватка стала мягче и мои кости перестали трещать под сильной рукой. Порко прижимался ко мне всем телом, целовал взмокшее лицо, и зеркало запотевало ещё сильнее теперь от жара уже двух, открытых в своём восторге, ртов. — Ты кончил в меня, Порко, — начала я диалог с упрёка, но голосу не доставало взыскательности. — Да, и это, блять, было просто божественно, — моя спина вибрировала от бесстыдно счастливого смеха и слышно рваного от отдышки. Порко медленно вышел из меня, развернул к себе и тут же усадил на холодный край раковины, из меня похабно потекла его сперма, крупными вязкими каплями ударяясь о напольную плитку. Последняя усмешка исчезла с красивого розовощёкого лица вместе с блеском задоринки во взгляде, осталось только кипящее золото — оно плавило мою душу. Я знала, что Порко собирался сделать. Всё ещё твёрдый возбуждённый член скользнул в меня и снова заполнил всю без остатка под моё хмыканье сквозь поджатые губы. Мужчина удерживал мои бёдра от падения с узкого края, ловко подхватив под ноги, да так, что они просто свисали с напряжённых сильных рук. Он требовал невозможного от моей растяжки, но было так приятно чувствовать его под этим углом, что я мирилась с болью растяжения мышц и только вжималась лопатками в навесной шкаф. — Кажется, так тебе нравится больше, — хриплость Порко возбуждала, он был прав и так поразительно легко меня читал. Моё лицо было чистым холстом, а краски и кисть держали его руки. Он просто дьявол, ломающий принципы физиологии, не знающий усталости, теряющий чувство меры в своей страсти. Так было и в прошлый раз. Несмотря на усталость и критическое количество алкоголя в крови, Порко мучил меня всю ночь с небольшими передышками. Никогда раньше не могла себе представить такое в жизни, а подобным историям коллег шёпотом за кофе-брейком я скептически улыбалась и не верила ни одной. Поэтому с ним я теряла чувство реальности, проваливалась раз за разом в эту, пугающую своей глубиной, бездну наслаждения, граничащего с безумием и потерей сознания. — Ты не варвар, Порко, — еле переводя дыхание, я пыталась говорить внятно; одной рукой сжимала запястье мужчины, а ладонью свободной накрыла его шею, которая стала определённо моей слабостью, и я снова позволила себе оставить несколько царапин поверх заживших следов моего удовольствия в прошлом, — Ты. Просто. Блять. Одержимый. Дикарь, — я запиналась на каждом движении его бёдер, мой возбуждённый голос сливался с хлюпаньем члена внутри меня от спермы и моей влаги, стекающей по всей его длине. — Но ведь тобой одержим, задира, — Порко улыбался, между его губ всё так же иногда проскальзывал кончик языка и манил меня. Мне больше не было смысла отпираться, я приняла и осознала, что этот мужчина буквально был моим неидеальным идеалом. Со всей своей эксцентричностью, несдержанностью, язвительными шутками вкупе с его пленительной харизмой и нежностью нескрываемой любви во взгляде. Зеркальная дверца глухо билась под моей спиной о шкафчик, я благодарила Порко стонами, хваталась за его горло, постоянно соскальзывая к груди, и это было единственное, что я могла делать в своём положении. — Поцелуй меня, — лицо тут же загорелось огнём, я чувствовала себя так, словно призналась в любви, а ведь это так и было. Признание куда откровеннее, чем казалось на первый взгляд. Дословно звучало бы как: «Я больше не хочу тебя отпускать». Порко остановился, отпустил бёдра и обвил моё тело руками, холод зеркала на спине заменило тепло ладоней. Его лицо застыло перед моим на счастливое мгновение. — Я люблю тебя, — сказал он, и, конечно, не ждал ответа, он ему был не нужен, как и все до этого, потому что всё знал и чувствовал без слов. Мне понадобилось лишь мягкое касание его губ, всего несколько нежных толчков его бёдер, чтобы почувствовать, как оргазм растекается по телу, не яркой вспышкой, не взрывным импульсом, а медленным тягучим потоком, сливающимся с, истекающим внутри меня, Порко. Прижимаясь к его груди, погибая во власти его губ, я взяла наконец-то на себя ответственность за боль Марселя и разрешила себе не отказываться от шанса быть счастливой, а не правильной. — Это надо повторить, — впечатлялся Порко, обжигая мои губы рваными вздохами и забирая взамен мои. — Отстань, — буркнула я, посмеиваясь; голова кружилась, и в ушах шумело сердце, — У меня уже задница отваливается, пусти меня. — Ты такая слабачка, я ведь мог бы заставить тебя кончить ещё по крайней мере пару раз, — мужчина бахвалился, но сдался моему отказу. Порко опустил меня на пол. Мне пришлось хвататься за него, как за опору — ноги дрожали, и этому комплименту мужчина улыбался. — Я должна завтра поговорить с Марселем, — настроение нашего разговора резко изменилось, Порко кивнул, — Мы не можем себе позволить быть вместе, но я действительно этого хочу. — Я пойду с тобой. — Не пойдёшь. Это будет и без твоего присутствия тяжело принять ему. Думаешь, Марсель улыбнётся, похлопает тебя по-братски по плечу и благословит? — мужчина нервозно сжимал губы, отводил взгляд, хмурил брови, прекрасно понимая, что я права, — Я, наверное, никогда себе этого не прощу. Марсель не заслужил такую поганую невесту. — Ему и с братом не свезло, — заключил Порко и прижался губами к моему лбу.***
Мягкий снег окутывал меня своими холодными объятиями, зимнее солнце совсем не пригревало в такой мороз, но я была довольна этим днём и каждым предыдущим. Я сняла стесняющий шлем и сразу же сощурилась от слепящего солнечного света, отражающегося в вездесущем снегу. Неподалёку на другой стороне горного спуска резвилась компашка молодых парней и девушек. Громогласный блондин наставлял друзей, заботливым красноречием возмущался на их пренебрежение правилами безопасности, но получал только — «Затухни, Райнер». С оглушительным скрипом снега целенаправленно в мою сторону скользила цветастая рыжая доска для сноуборда со знакомой фигурой в алом горнолыжном костюме. Я вскинула руки, хотя была уверена, что Порко меня и так видел. Под мой смех он влетел рядом в тот же сугроб с торжествующим коротким криком. От его экстренного торможения мне в лицо и за шиворот плеснуло снегом. Мужчина стянул свой шлем. — Ты перестанешь заваливаться вперёд на доске, только когда соберёшь все сугробы, детка? — Порко скинул объёмную перчатку с руки и смахнул с моего лица снег, — Может быть, стоит уже начать слушать, что я говорю? — Может быть, ты плохо объясняешь? — Язва, — мужчина хмыкнул и утянул меня за высокий воротник куртки к себе, яркая жёлтая ткань звучно шелестела под его руками, — Марсель звонил. Моя игривость тотчас же испарилась, я затихла, уткнувшись носом в мужскую шею, кожа была приятно тёплой под воротом. — Он спрашивал, когда мы приедем. Нам уже действительно пора определиться. Сколько ты ещё будешь бегать от него? Марсель давно всё отпустил и простил, будь и ты к себе благосклонна, — Порко гладил мои волосы, он знал, как я не любила говорить на эту тему и как не любила возвращаться домой, — Он просил тебя позвонить. Наверное, хочет услышать лично от тебя согласие на его приглашение. Ты всё-таки не чужая ему, милая. — Мне обязательно ехать? — родной запах меня успокаивал, но я всё равно разнервничалась, судорожно вдыхая аромат парфюма, как спасительный кислород, — Появление сбежавшей невесты на семейном празднике будет неуместным. — Боже! Да хватит уже, детка. Два года прошло. У него скоро будет ребёнок. Думаешь, его сейчас сильно заботит прошлое? Я думаю, этот задрот уже активно изучает рынок памперсов, чтобы найти самые безопасные и биоразлагающиеся, — мужчина отвёл меня от себя, сразу же заглядывая в мои краснеющие глаза от слёз и приглаживая волосы за уши, — Эй, всё будет хорошо, любимая. Тебя никто не осуждает, родители тоже тебя ждут. Для них вообще мало что изменилось, ты всё ещё их невестка, — Порко заразительно смеялся, и я тоже заулыбалась. В сознании пронеслась внезапная мысль о том, что я могла быть сейчас женой и, возможно, даже беременной вместо новой девушки Марселя. Это так странно — как может измениться жизнь за одну ночь. Я была рада, когда узнала об отношениях Марселя. Как будто бы стало не так совестно жить счастливо. Может быть, всё случилось так, как и должно было? Ведь я ни о чём не жалела, кроме боли на лице Марселя, простить которую я себе не могла. — Я позвоню ему, — пообещала я, — Честно. — Хорошо, что мы договорились наконец-то. Тогда давай возвращаться, у меня ещё есть работа на сегодня, — холодные губы подарили мне морозный поцелуй. — Ничего не хочу слышать, сначала мой отчёт за квартал, а потом можешь хоть всю ночь работать. В следующий раз будешь смотреть, куда садишься своей прекрасной задницей. Пока ты не купил мне новый ноутбук, я буду работать на твоём. Порко рассмеялся, виновато пряча глаза. Он выдержал паузу прежде, чем растянуть свою лисью улыбку и спросить: — Правда считаешь мою задницу прекрасной? — Ну, — я задумчиво протянула и взглянула вдаль, тыча пальцем в блондина, застёгивающего шлем, — Мне кажется, у того здоровяка лучше. Порко схватился за мой сноуборд, щёлкая креплениями с недовольными усмешками на мой заливистый смех. — Пусть тогда его задница и везёт тебя, — я поймала мужские руки, вернув их к своему лицу, искрящемуся счастьем, — Теперь глазки мне будешь строить? — Я люблю тебя, Порко Галлиард.