Признания

Теперь было ясно, почему Джон затеял такой марш-бросок – ему нужно было выпустить пар с помощью ходьбы. Это была его обычная манера, и долгие прогулки он часто затевал для того, чтобы обсудить какой-то сложный вопрос. А иногда во время разговора прямо в кабинете или в комнате вскакивал и начинал метаться туда-сюда, и Френсис даже порой цыкал на него, мол, от такого мельтешения в глазах рябит. Но тут-то было немудрено... И всё-таки – как? Как?! Нет, дело известное, что люди порой разводятся после восемнадцати лет брака, вроде бы без внешней видимой причины, хотя потом обнаруживаются скелеты в шкафу. Но Джон и Джейн?! Вот уж на кого можно было подумать в последнюю очередь. Они считались образцовой парой, где противоположности гармонично дополняли друг друга, где царили взаимное уважение и понимание. Там не пылал пожар безумной страсти – немудрено, они вступили в брак уже зрелыми людьми, притом оба не отличались диким либидо, а то ведь некоторые и в полтинник не прочь покуролесить. Нет, у них горел ровный огонь спокойной, крепкой любви – золотая середина и своего рода идеал. Джейн была настоящим другом для Джона, и наоборот. Они вместе растили племянницу Джона Софию, родители которой погибли в автокатастрофе, и дочку Джона от первого брака, Элеонору. Между прочим, Джейн в своё время дружила с матерью Элли, которую тоже звали Элеонора, и которая была знаменитой поэтессой и филологом. И то, как Джон по очереди женился на двух лучших подругах, вовсе не выглядело цинично или одиозно. Джейн поддерживала тесную и тёплую связь с тогдашним семейством Франклин – и просто сначала оказала посильную психологическую поддержку безутешному вдовцу, ну, а вскоре протянула руку помощи и практически: капитан ледокольного флота с двумя маленькими детьми на руках – это положеньице незавидное... А сплавлять девочек в некий интернат или частную школу не было денег – но их-то можно было наскрести, главным образом, не было желания фактически выкидывать малышек из семейного гнезда и наносить им психологическую травму. И Джейн тогда заменила им мать. Они с Джоном съехались и поначалу просто вели совместное хозяйство и быт. Но поначалу чисто товарищеские, платонические чувства вскоре переросли в нечто большее – тогда они и решили закрепить статус кво и пожениться. Даже здесь всё выглядело донельзя благородно и красиво, не придраться. Всё складывалось в идеальную мозаику, скреплённую на века. Френсис всё это знал, многое видел собственными глазами, потому что не первый год был знаком с семейством Франклин, его тепло привечали в их доме. Одно время он даже был влюблён в Софию, ухаживал за ней и дважды делал ей предложение. Правда, оба раза она отказала ему... Сама, без чьего-либо давления. Джону оставалось только руками развести. С тех пор Френсис был одинок, и его не тянуло на интрижки с какими бы то ни было женщинами. Ситуация оставила осадок, но в целом отношения с Франклинами всё-таки не испортились. Просто приобрели немного иную форму. В общем и целом, это был своего рода «священный союз». И вот – на те... Все эти мысли и чувства пронеслись в голове в один миг. Хотя на самом деле Френсис уловил, что застыл на добрую минуту, в то время как Джон терпеливо ждал. - Говори, что случилось, – хрипло велел Крозье. - Не то, чтобы «случилось», а происходило на протяжении последних трёх лет, - мягко отвечал Франклин и пристально посмотрел на собеседника. Джон молча смотрел и пока ничего не пояснял. И чем дольше длилось молчание, тем больше Френсису становилось не по себе. А ведь от взгляда этих зелёных прозрачных глаз было никуда не деться. Френсис замер, как под гипнозом, в голове у него заметались догадки, и он похолодел. Он понял, что от потрясения в своих первых судорожных размышлениях кое-что упустил. То, что этот брак, как и большинство подобных браков, разумеется, был идеален чисто внешне. Нет, в таких семьях не обязательно за закрытыми дверями царит домашнее насилие, измены и... Стоп. Ну вот как раз последнее тоже не всегда идёт по тому сценарию, что муж гуляет направо и налево, спускает деньги на шлюх, а супруга плачет ночами. Нет. Иногда в подобных семействах существуют некоторые, э-э... своеобразные договорённости. Либо же они не оглашаются, и всё происходит в, так сказать, стелс-режиме. У Френсиса пересохло в горле, и он потянулся к термосу. Всё так же сочились через кроны огромных вековых деревьев солнечные лучи, всё так же раздавались в отдалении голоса отдыхающих в парке. Но вся эта картинка словно смазалась и заколебалась. Френсис сделал несколько мелких глотков чаю, пока не опорожнил чашку полностью. - Джон, не томи. Говори, как есть. Франклин наконец-то отвёл и опустил взгляд, но через миг снова посмотрел исподлобья с почти виноватым и робким видом: - В общем, Френсис, мне пришлось... я решил ей во всём признаться. Как-то раз в выходной, в промежуток между завтраком и обедом, Джейн расслабленно сидела в кресле перед камином и читала книгу на телефоне. Джон добрых полчаса маялся и слонялся туда-сюда, набираясь смелости. Наконец, супруга многозначительно подняла на него вопросительный взгляд. Джон понял: сейчас или никогда. Он подошёл, тронул жену за плечо и чуть надломленным голосом произнёс: - Джейни. Нам нужно серьёзно поговорить. - Что-то стряслось на работе? - Нет. Пойдём присядем за стол. Может, лучше было бы устроиться рядом на диване, в неформальной обстановке? Нет, чёрт его дёрнул вести дражайшую половину «за стол переговоров». Психология никогда не была у Джона сильной стороной, точнее, где-то он был молодец, а где-то попадал пальцем в небо, за что и огребал в итоге. Ну уж ладно, как есть, так есть. Итак, они уселись, Джейн смотрела на него вопросительно, а в горле точно ком застрял. Наконец она не выдержала: - Ну и? И он выпалил приглушённой скороговоркой: - Джейн, это может быть как снег на голову, всё такое, но... Джейн, я хотел бы развестись. Она уставилась на него во все глаза. Через секунду молча потянулась потрогать его лоб, проверяя, нет ли жара – но он мягко перехватил её руку. - Ты сдурел? – негромко проговорила супруга. Такой вот тихий голос обычно сулил бурю. Пока небо лишь заволакивалось тучами. - Джонни, это шутка или... - Нет. - Ты серьёзно? - Увы. - Что?.. Не поняла. - Я всё объясню... - Да уж постарайся. Постарайся объяснить, какая муха тебя укусила. Этот пинг-понг из однообразных реплик сделал бы честь Хемингуэю – который, кстати, их обоих раздражал этим своим диалоговым реализмом. Но было не до изысков. Джейн без истерики, но решительно встала, отодвинув стул, и нависла над Джоном, как фигура на носу корабля, грозящего раздавить утлую шлюпку. Но Джон тоже встал. Какие-то мгновения они смотрели друг на друга молча. Джейн развернулась и отошла в дальний конец зала, к французскому балкону с окнами в пол – и уставилась то ли на термометр, то ли куда-то в глубину сада. Джон глядел ей в спину и колебался, подойти ли следом. Пока он мялся, она сама обернулась и медленно зашагала обратно. Подойдя к столу, она снова уселась на свой стул, придвинулась, положив руки со сцепленными пальцами на столешницу, и коротко произнесла: - Так. Пронесло. По крайней мере, пока. Джон тоже опять уселся, зеркально повторив её позу. - Какова же причина, Джон? Собравшись с духом, он заговорил как можно более ровно: - Я понял, что больше так продолжаться не может. - Как именно «так»? - Я больше не могу притворяться и обманывать, - выдохнул он. - Из-за этого... мне больно и тошно, и я чувствую себя недостойным тебя. Тебя и девочек. Да, я о них помню и помнил всё время, и я понимаю, всё выглядит так, будто я хочу всё разрушить, но... В случае гангрены лучше отнять гниющую конечность. Эта конечность – я. Джейн вскинула брови. Нет, она знала, что её муж не отличается стабильной самооценкой, но чтобы так? - Понимаешь ли, Джейни, - продолжал он, - я не тот, за кого выдавал себя долгие, долгие годы. Это вышло не нарочно. Я долго лгал самому себе – но теперь, когда всё осознал, больше не хочу лгать вам. Да уж, недоумевала Джейн. Ну и что мог учинить её любимый Джонни? Играл в казино? Торговал наркотиками? Может, когда-то на полярной станции кого-то укокошил, расчленил да ещё и съел? - Джон, меньше пафоса, - перебила она. – Что ты такого натворил? Франклин старался не отводить взгляда, хоть это и давалось тяжко. - Понимаешь ли, Джейни... Я оказался человеком с двойным дном. Мне нравятся... – Он сглотнул. – Мне нравятся не только женщины, но и мужчины. И... даже, пожалуй, в большей степени. Да. Он сказал это. И замер. Джейн распахнула глаза. Но не с отвращением или возмущением. Странно, но лицо её как будто смутно подсветилось изнутри, а во взгляде сквозило сочувствие. Нет, не жалость, как к убогому – а именно сочувствие. - А как давно ты это понял? - В принципе... может, оно и всегда как-то так было... но понял я это, ну, буквально в последние годы. Три-четыре года назад. Джейн со вздохом медленно протянула руку через стол и накрыла ею руку мужа. И произнесла совершенно чудные слова: - Знаешь, Джонни... Я не осуждаю тебя. Я понимаю. Такое бывает. Уж не был ли это сон наяву?! Джон выглядел таким ошеломлённым, что она так же осторожно продолжила: - Мы принадлежим к такому поколению, что в наше время мало того, что говорить о подобном не полагалось – многое не осознавалось чётко. Людям приходилось скрываться. И не только от окружающих, но и порой неосознанно от самих себя. Да, людям нашего возраста... осознавшим себя – им непросто. У Джона всё внутри перевернулось. Не такой реакции он ожидал – да вряд ли он вообще мог бы сказать, какой именно. Но происходящее казалось неким эфемерным чудом, которое он боялся спугнуть. Пока что всё было слишком, неправдоподобно хорошо. - Я тебя не осуждаю, Джон, - повторила она. Джейн, его строгая Джейн, могла бы превратиться в полицейского на допросе – а превратилась в стереотипно-всепонимающего психолога. От когнитивного диссонанса его так перемкнуло, что он мог бы начать расспросы, мол, а не замечала ли ты во мне чего-то этакого и так далее – нет, он рубанул сплеча: - Джейни, но я изменял тебе! С мужчиной! Она убрала руку. Так, всё становилось несколько правдоподобнее – зловещее чувство, как ни странно, отпустило, настало облегчение. Да, да, вот теперь пусть кричит и возмущается – Господи, пожалуйста!.. Но Джейн, пусть и изумившись, делать этого не стала. Она лишь с любопытством склонила голову набок: - Так-так-так, а вот это уже интересно. Хм. Это было недавно? - Да. - О!.. Вы занимались сексом? - Эм... нет. Не совсем. - Ласкали друг друга? - Да. - Целовались? - Да. Эта игра в угадайку оказывалась ещё мучительнее. Но деваться Джону было некуда, он уже перешёл Рубикон. А Джейн продолжала: - Это был кто-то из нашего ближнего окружения? Уж точно, вряд ли её супруг стал бы сидеть на сайтах знакомств. - Да. - Кто-то из коллег по Институту? - Да. Боже, на лице Джейн промелькнула тень улыбки. Мысленно Джону хотелось кричать. А она продолжала: - О, а это ожидаемо! Могу предположить. – Она теперь чуть ли не открыто усмехалась, и эта усмешка резала по живому. Ничего, операцию нужно было перетерпеть. – Дай-ка угадаю – Джеймс Фицджеймс?! Ох, чёрт. Ну да, ну да, учёный секретарь Фицджеймс. Ему место было, скорей, на экране или на обложках журналов, чем среди сотрудников учреждения, что занимается кадровой и учебной подготовкой моряков действующего флота. Но он выбрал более серьёзную стезю. Этот одарённый молодой человек и вправду был Джону очень и очень симпатичен, бывал у них в гостях. И Джейн вряд ли могла не заметить, какими восторженными щенячьими глазами он смотрит на Джона, стремится подсесть поближе, да и как сам Джон невольно загорается и цветёт при разговоре с ним – таково уж было обаяние Джеймса. Он действительно будто заряжал энергией. Однако – мимо. - Нет. Джейн удивлённо покачала головой: - Вот уж тогда не представляю, кто. Вы... выглядели бы красивой парой. Фактурной. Эти рассуждения рвали душу. - А может... Джонни, может, ты скажешь тогда, кто? Если не хочешь, не говори, твоё право, - поспешно прибавила она. Но его уже несло. Да и просто стоило идти до конца. - Нет, мне нечего скрывать. Это Френсис. - Какой Френсис? – вдруг непонимающе сощурилась Джейн. И Джон твёрдо произнёс: - Френсис Крозье. И я хотел бы сделать ему предложение.