Признания

Легчайший ветерок овевал лицо. Сквозь прозрачную облачную дымку солнце отбрасывало на реку голубоватые блики. Давно остались позади нарядные пряничные домики по левому борту. Теперь вокруг кудрявились только пышные древесные кроны – поверхность воды у берега обретала глубокий зелёный оттенок, и на этом фоне ярко белели пришвартованные лодки и катера. - Может, повернём обратно? А то в час не уложимся. - Да Бог с ним, на месте доплатим. Френсис сидел на вёслах, а Джон командовал, куда плыть – привычный расклад. - Давай до острова Ил-Пай, обогнём его, а там обратно, и я тебя сменю. - Ага, хитрый какой! Знамо дело, по течению грести легче. Крозье ухмыльнулся, но беззлобно: опять же, привычное дело. На самом деле, ему нравилось наблюдать, как Джон блаженно щурится на солнышке, вальяжно откинувшись на спинку сиденья. Сейчас они оба решили предаться безмятежности, пускай последние пару недель и были наполнены хлопотами – которые, впрочем, нельзя было назвать неприятными. Прошедший семейный совет затянулся, но окончился отнюдь не на тягостной ноте – хотя все его участники потом признавались, что в тот вечер заснули без задних ног. К изначальной теме подошли только во время чая, когда к столу был подан сочный малиновый крамбл, который супруги Франклин на радостях взялись приготовить в четыре руки. К этому времени все собравшиеся пришли в себя, и обсуждение полилось, словно ручей после резкой оттепели. Джейн заявила, что лично она не видит в разводе никакой объективной необходимости. - Мы все тут примерно понимаем, с чем придётся иметь дело. Вот и давайте прикинем, сколько неприятностей это принесёт, - заявила она. Бракоразводный процесс, пусть и без мучительной судебной тяжбы, всё равно означает трату и душевных сил, и времени, и денег – это было очевидно. Тем более, это значило разрыв, пусть и добровольный, но болезненный. Его в глубине души не желал никто из супругов – да и никто из присутствовавших. Джону невольно вспоминались сумбурные увещевания Френсиса, когда тот пришёл в ужас от его отчаянной выходки – в результате которой Франклин не облегчил собственную душу, не обрадовал любимого, не совершил скачок в новую жизнь, а лишь утянул Крозье, а с ним кучу народу, в пучину нервотрёпки. Элли и Матинна тоже признались, что хоть они и выпорхнули из гнезда, но было бы тяжко сознавать, что оно разорено. Здесь заодно всплывал и другой ранее озвученный тем же Френсисом вопрос: если уж разбегаться, как поступать с тем же жильём? Допустим, Джон и Джейн позовут оценщика, полюбовно располовинят названную в итоге сумму, затем и всё остальное совместно нажитое – и что потом? Муторно искать каждому свой угол, куда бы приткнуться – в их-то годы? Напоминаний о последнем не любили оба. Но закрывать глаза на очевидное было невозможно. И зеркало, и цифры в паспорте, и общее самоощущение говорили сами за себя. Это в тридцать или сорок можно сжигать корабли, а теперь... Их корабля было жаль. Стоило лишь даже этим вечером оторвать взгляд от тарелки и просто оглянуться вокруг – все детали обстановки вплоть до мельчайших, отдавались в сердце предвкушением боли. Это были не просто стены и потолки, пристроенные комнаты, материалы и работы со стоящими за всем этим вложениями, не просто отделка и сантехника, не просто мебель, интерьерные акценты и безделушки. Это были их общие годы и стремления. Их обитель. Их жизнь. Джону невольно подумалось: большой ещё вопрос, что бы ему воспринялось тяжелее – если бы они жили во времена войны и их дом был бы разрушен во время налёта Люфтваффе или если бы он был аккуратно вычищен, выскоблен изнутри, старательно обезличен и сюда бы въехали чужие люди. Он не выдержал и поделился этими мыслями с женой – как раз когда они вдвоём хлопотали в кухне. Вопреки обыкновению, Джейн не стала с тонкой усмешкой иронизировать над цветистыми сравнениями и без улыбки отрезала: - Честно? Я думала ровно о том же. - О Люфтваффе?.. – невпопад переспросил Джон. - О Люфтваффе, - совершенно серьёзно подтвердила Джейн. Он не нашёл ничего лучше, чем обнять её, прижавшись щекой к её виску с непослушными завитками тёмно-русых волос. И та не возражала, приникла теснее. Лишь смущённо пробормотала через несколько мгновений: - Ладно, Джонни, давай там, может, продолжим... а то ягоды раскиснут... А во всеуслышание объявила: - В общем, проблем тут больше, чем выигрыша. Почему бы нам просто не попробовать пожить отдельно? На том и пришли к согласию. Джон настоял на том, чтобы оставить дом в качестве «постоянной резиденции» за Джейн и Софией, при условии, что сам он мог бы взять необходимую сумму из семейного бюджета, чтобы снимать вместе с Френсисом приличное жильё. Вместе с тем несколько опешившая от такого великодушного шага Джейн горячо уверила, что Джон может появляться в упомянутой «резиденции» в любое время по любой надобности – равно как и Френсис. В свою очередь, Крозье прозрачно намекнул, что справляться со всем хозяйством двум леди может оказаться несколько затруднительно, поэтому они всегда в случае необходимости могут рассчитывать на крепкое мужское плечо и помощь. Путь воплощения этой благородной, но специфической схемы лежал на поверхности, хоть и требовал везения. Но удача таки улыбнулась Джону и Френсису. Они нашли весьма симпатичную квартирку на Онслоу-роуд – буквально в пяти минутах ходьбы от дома Франклинов на Маунт-Арарат-роуд. Объявление было совсем свежим, и Френсис принялся названивать так, словно подавал сигнал бедствия и каждая минута была на счету. В тот же вечер они с Джоном явились на место, быстро всё осмотрели, выразительно переглянулись – и без слов приняли решение. - Вы уверены? – вежливо осведомился агент в отглаженном пиджачке, на котором белел бейджик: «Дж. Ирвинг». Он не ожидал от двух пожилых джентльменов такой прыти, равно как и того, что они, похоже, собрались снимать квартиру вместе. Но Джон вынул бумажник и, глянув исподлобья, принялся медленно отсчитывать залог с видом, который красноречиво говорил: «Заткнись и бери мои деньги». Итак, они застолбили новое место – и сияли так, будто водрузили национальный флаг на полюсе или на неизвестной земле, которую только что открыли. Френсису оставалось ещё почти три недели до уплаты аренды, но он немедленно предупредил о переезде квартирную хозяйку. Понятное дело, та оказалась не в восторге. Но она была не раздражена – скорее, будто бы озадачена и даже огорчена. Наверное, потому что проживание Крозье в квартирке на Троули-уэй казалось уже чем-то незыблемым. Миссис Дженкинс, живущая в паре кварталов от Френсиса, сама примчалась к нему в тот же день. Было у неё такое обыкновение: решать вопросы не по телефону, а устраивать очную ставку, даже плату брать сугубо наличными. Порой это напрягало, особенно учитывая её страсть к разговорам. Казалось, в этой манере сквозила даже не столько тяга одинокого человека к общению – миссис Дженкинс была вдовой – нет, это она твёрдо знала, что Френсис одинок, и словно стремилась облагодетельствовать общением его. Вот это-то и вызывало досаду. Но сейчас было плевать. Френсис занимался сборами, за этим занятием его и застала миссис Дженкинс. Растерянно стоя на пороге комнаты, она развела руками: - Как жаль, мистер Крозье, очень жаль. Вы были просто образцовым жильцом! И правда, он всегда аккуратно платил за квартиру, отремонтировал котёл отопления, перекрасил стены, побелил потолки, починил ещё то да сё. В общем, в ту пору, когда изнывал от синдрома отмены, и отчаянно нужно было забить время и занять руки, он сделал из неприглядной конуры конфетку – насколько это было возможно и насколько соответствовало его аскетическим понятиям. - Мда, - снова пробормотала миссис Дженкинс, поправив ремешок часов и несколько раз взглянув на циферблат, словно не могла запомнить с первого раза, сколько времени. - Сложно мне будет подыскать кого-то вроде вас. В её взгляде промелькнуло странное сожаление, не совсем деловое. Точнее, совсем не деловое. Френсис удивился – и его запоздало осенило. Эти личные расспросы, любопытные взгляды, оценивающие улыбки, зависание в его пространстве на полчаса, пусть и раз в месяц – похоже, он всегда нравился миссис Дженкинс. Но она так и не двинулась дальше пустопорожней болтовни и нечитаемых намёков, к которым Крозье ввиду своей замкнутости оказался глух. Да и имелся ли на самом деле некий шанс? О нет. Теперь всё было ясно как день. Френсису оставалось только отметить: «Вон оно как бывает в жизни...» - а вслух произнести: - Что ж поделать, миссис Дженкинс? Понимаю вас и прошу прощения за неудобство из-за такой внезапности. Но я и так застрял в этой гавани, - натянуто пошутил он. - А сейчас подул ветер перемен – новая страница жизни, и всё такое. - Новая страница, - задумчиво проговорила хозяйка. – Ну, это хорошо! Даже отлично. Желаю удачи, капитан, - кривовато, но старательно улыбнулась она. – Как будете съезжать, киньте ключ в почтовый ящик. Больше он её не видел. В ближайшие пару дней Крозье перевёз на новое место свои пожитки. Они были немногочисленны, хотя Джон всё равно увязался за ним в Саттон под предлогом помощи. Помогал он в основном тем, что крутился рядом, время от времени подавая то и это, и исполнял роль живого радио – но «подкасты» от Франклина нравились Френсису безоговорочно. Так же, как бодрящие препирательства и только им понятные приколы. С наибольшим трепетом грузили в салон машины модель «Террора», и Френсис цыкнул: - Э, аккуратней! Глянь, как его перекосило! Не устраивай мне тут сжатия и торошения на заднем сиденье! - Да я ж как лучше хотел. - Получилось, как всегда! - Ой-ой-ой, твой корабль – ты с ним и возись! Теперь «Террор» гордо красовался на комоде в спальне и оказывался первым, что Джон и Френсис видели при пробуждении – кроме, разумеется, друг друга. Первое время они относились к новому жилищу с неким пиететом, как к гостиничному номеру. Но хотя в целом сдержанная, но не лишённая элегантности обстановка их устраивала, вскоре они начали обсуждать, что бы тут улучшить или дополнить по своему вкусу. Даже сейчас, катаясь на лодке по Темзе, то и дело обменивались фразочками между делом. - Я тут подумал, неплохо бы поставить на балконе столик. - А он туда влезет вообще? У нас же не балкон, а кишка! - Ничего, у нас дома в подвале как раз небольшой такой есть. Его Джейн как-то раз на барахолке купила. Там не пригодился, а у нас идеально впишется. - Главное, чтоб мы вдвоём туда вписались – или будем вахтами чай пить? - Главное – ввязаться в драку! Я б ещё растениями всё оживил. Кстати, а где твой кактус? - Ой. Кажется, я так и забыл его в машине под сиденьем. - Френни, ну только ты так можешь! Доставай его срочно, как домой придём. Так, ладно. Я ещё хочу к нам перетащить ту монстеру, что стоит в углу в прихожей, и фикус из ванной... - Смотри, чтоб тебе за них с Джейн судиться не пришлось! Как обычно, Джон подавал идеи, а Френсис прикидывал, как их воплотить. Несколько новых сосредоточенных гребков, новое размышление. Протарахтел мимо сине-белый речной трамвайчик, с суетливыми криками пронеслись над головой чайки. - Ещё я б заменил эти безвкусные картины в гостиной. Ну правда ведь, безлико, как в трёхзвёздочном отеле: какие-то плоские бабы в стиле музыкальных плакатов, чёрт-те что. И ещё олень этот золотой на столе. И второй на балконе – зачем? - Ну, так-то да. А что б ты предложил? - Что-то свежее, морское – да-да, мне тоже не надоедает. Пусть будет даже абстракция. Вроде тех картин, что я тебе кидал позавчера. Ты открывал вообще? Ну конечно, нет! У меня в беседе так серые галочки и стоят. - Да у меня просто режим такой выставлен! - Конспиративный, ага. Вечно норовишь от всех забиться в угол... - Да открывал я, сегодня утром! Их уже забрали, между прочим. Там остался только тот триптих в духе Поллока. - Ну, и как тебе? - Некрасиво. - Мне тоже не нравится. Наконец, впереди показался мост. На пристани Джон и Френсис доплатили за аренду лодки и начали соображать, чем бы ещё заняться – ведь впереди была ещё целая половина субботнего дня. Это сладостное осознание будто бы осторожно символизировало нечто большее, сокровенное: не по годам лёгкое, мальчишеское чувство, что у них теперь есть всё время мира.