Хранительница Драконьего Логова

      Я знала, что желание изменить свою жизнь к лучшему часто толкало людей на отчаянные и, временами, дурные поступки. Дженне с Дрифтмарка, дочери конюха и кухарки, была уготована незавидная судьба обычной крестьянской девицы — выйти замуж лет в четырнадцать, обзавестись кучей детишек, утратить из-за постоянных родов свою красоту и до гроба терпеть упрёки мужа и, скорее всего, его бесчисленные побои и измены. Столь горький удел ожидал многих женщин, которым не повезло родиться в Вестеросе, в краю, где девы почитались лишь как матери, хранительницы очага и… шлюхи. Но в тот день, когда я нашла Дженну в трюме нашего корабля, то отчётливо поняла — у неё есть сила воли бороться со сложившимся укладом.       — Прошу тебя, Сейра, помоги мне! — молила она, хватаясь за мои руки в надежде, что я поддержу её. — Я хочу выбраться из этого дерьма! Рано или поздно отец точно убьёт меня… А мать и слова против не скажет! Молю тебя, милая!       Пока она трясла меня, словно тряпичную куклу, я боролась с приступами тошноты и буйством Мейгона, который угрожающе шипел на незнакомого человека. Он вновь сидел на моей голове — и я отчётливо чувствовала, что в любой миг лицо Дженны начнёт плавится из-за драконьего пламени, если она не отступит на шаг назад. Драконы не испытывали нужды различать врагов и друзей. Поэтому я выпуталась из её рук и оттолкнула от себя, понимая, что иного выхода не было.       — Успокойся, — сказала я, судорожно выдыхая через нос и пытаясь проглотить ком, вставший в горле. Моя морская болезнь однажды непременно убьёт меня. — Почему именно наш корабль? Что ты вообще будешь делать в Гавани без денег, без связей… Хочешь отправиться в бордель? Думаешь, там будет лучше?!       — Нет, — замотала головой Дженна, и в глазах её полыхнуло пламя воодушевления, когда она указала пальцем на Мейгона. — Я тоже хочу заботиться о драконах, как ты! Пожалуйста, молочная девочка, помоги мне — я не останусь в долгу. Правда! Твой дедушка, кажется, занимает важный пост в ордене… Поручись за меня, пожалуйста!       Я покачнулась, когда волна ударила наш корабль о борт, и схватилась за бочку, стоящую рядом. От накатывающей дурноты темнело в глазах, но теплое тело Мейгона, что обвился вокруг моей шеи, самую малость успокаивало вмиг усугубившееся здоровье. Я глянула на Дженну, которая с беспокойством потянулась ко мне в наивном желании помочь, но я лишь протестующе махнула головой. Дракон точно поджарит её, если она сейчас дотронется до меня. Мейгон уже в столь юные годы отличался ревнивым нравом.       — Ты сумасшедшая, — процедила я, глядя в её сияющие надеждой глаза. Впрочем, в моём ли праве обвинять забитую собственными родителями девчонку в том, что она просто желала лучшей жизни — я ведь и сама хотела этого. И хочу до сих пор. — Помоги мне подняться на палубу. Но прежде… Дай-ка клетку.       Невзирая на возмущения Мейгона, нам удалось вновь поместить его в заточение, хотя мне отчего-то было горько и стыдно — он и без того был заперт в яйце столько времени… А теперь я вновь отбирала у него последние крупицы свободы, обретённой столь непосильным трудом. Дарио, узнав о том, что на наш корабль пробрался неожиданный «заяц», вмиг переменился в лице. Он разглядывал щуплую двенадцатилетнюю девчонку, которой хватило выдержки просидеть всю ночь в трюме, с настороженностью и раздражением — он не любил неожиданные трудности, как не любил незнакомых людей. Дарио твёрдо вознамерился развернуть когг, который ещё не успел сильно отдалиться от берегов Дрифтмарка, и ссадить беглянку обратно, на родную землю. Но Дженна вмиг залилась слезами и, бросившись ему в ноги, попросила не возвращать её. Хоть я и не была сентиментальным человеком, желающим помочь всем и каждому, но искренность и неподкупность чувств этой девчонки отчего-то тронули меня.       — Пусть плывёт с нами, дедуль, — робко попросила я, зная, что Дарио не рискнёт отказать мне. В отличие от Айлин, он всегда потакал моим желаниям. — Из-за Вхагар ряды блюстителей несколько сократились, поэтому… Пусть Дженна станет одной из нас. Я помогу ей освоиться и научу всему, обещаю!       Дженна вскинула на меня слезящиеся голубые глаза, прозрачные и сверкающие, словно цветное стекло. В будущем она обещала стать красавицей, но на Дрифтмарке её дивная внешность сгорит под палящим морским солнцем, увянет, словно роза, под гнётом бытовых обязанностей. И мне искренне хотелось уберечь её от столь печального удела. Дедушка поглядел на меня строгим взыскательным взглядом, обменялся несколькими фразами на валирийском с остальными хранителями, которые поддержали мою идею, и в итоге сдался.       — Lo ziry dīnagon zirȳla bartos isse se zaldrīzes's relgos, — сказал он нетерпящим возражений тоном, в котором звучала сталь. — Ao'll jiōragon ziry aōla.       Стоящий рядом Беллами весело хохотнул, распознав каждое произнесённое слово, в то время как Дженна поглядывала на нас с недоумением и настороженностью — основы валирийского ей только предстояло познать. Я помогла ей подняться, хотя сама едва заставляла себя стоять на ногах, и вытерла мокрые щёки платком. Мой настоящий возраст в такие моменты начинал невольно пробивался наружу, но я ничего не могла с этим поделать — когда вижу рыдающего ребёнка, мне жизненно необходимо его успокоить и утешить. А Дженна была ребёнком, несчастным и забитым ребёнком, который родился не в той семье и не в том мире.       — Ухаживать за драконами — это не то же самое, что ухаживать за лошадьми, — строго проговорила я. — Ты уверена, что понимаешь, на что идёшь?       — У меня нет выбора, — устало отозвалась Дженна, шмыгнув раскрасневшимся носом. — Если для выживания мне нужно убирать драконье дерьмо, то я с радостью это сделаю…       — Самое главное не упасть в это дерьмо лицом, — язвительно хмыкнул Беллами, который ко всем новым лицам в нашем коллективе относился с долей скептицизма и мальчишеского высокомерия. Как будто забыл о том, как сам прудил в штаны первое время от одного только вида драконов. — Аккуратнее, куколка, перед драконами твои слёзы не помогут.       Он передразнил её, а Дженна в ответ покраснела от ярости и, нахмурившись, явно раздумывая над достойным ответом. Я же смотрела на них с усталостью и изнеможением, вызванным не только приступами тошноты, но и внезапно проявившейся мигренью. Чёрт бы побрал эту морскую болезнь… Пока Беллами и моя новоявленная подопечная о чём-то жарко спорили, я окончательно лишилась сил — и весьма неизящно рухнула в обморок, растянувшись посреди палубы под испуганными взглядами драконоблюстителей. На этом, стоит признать, мои воспоминания о путешествии из Дрифтмарка в Королевскую Гавань закончились. Потому что все дни плавания я пролежала в своей каюте, неспособная ни есть, ни пить, ни уж тем более подниматься без посторонней помощи. Поэтому я спала, спала беспробудно долго, ощущая сквозь сонный морок прохладные ладони Дарио на лбу и тёплое чешуйчатое тельце, оплетающее мою шею.       Дедушка выпустил Мейгона из клетки, позволяя ему быть подле меня всё то время, что я пребывала в беспамятстве. Должно быть, он давно догадался о природе той связи, что сплела наши души воедино. Это было рискованным шагом — столь открыто демонстрировать подобную привязанность друг к другу, но Дарио я доверяла, как себе. Он — семья, он никогда не предаст. Каким бы кошмарным ни был этот мир, какими бы жестокими ни были люди, его населяющие, но у меня всё ещё есть те, на кого можно положиться. А теперь появился и Мейгон, которого я должна была защищать — любой ценой. Потому что друг для друга мы были единственной надеждой на выживание в войне, которая неотступно наступала нам на пятки.       По возвращению в Королевскую Гавань меня настигли обыденные трудовые будни, которые я, тем не менее, приняла с большой охотой. После всего того вороха событий, что произошли на Дрифтмарке, мне было даже приятно вновь окунуться в быт Драконьего Логова, которое, как и всегда, не отличалось особой оживлённостью, но имело свою неповторимую атмосферу. Первое время я не отлипала от Айлин, потому что смертельно соскучилась, и ходила за ней буквально по пятам. За все эти годы здешние гроты стали для меня вторым домом, в которых я готова была поселиться на всю оставшуюся жизнь. А теперь, когда родился Мейгон, я уделяла ему практически всё своё свободное время, чутко наблюдая за его взрослением — а рос он неплохо, я бы даже сказала, замечательно. Лучше, чем могло бы быть. Но, увы, к моим повседневным обязанностям теперь прибавилось ещё несколько…       — Doharot…       — Dohaeragon, — недовольно поправила я и вновь ткнула пальцем в книгу. Знал бы мой прадед, что его труд воспитает сразу трёх новых драконоблюстителей — от гордости бы лопнул. — Bisa iksis quba, Jenna. Драконы точно убьют тебя, если будешь обращаться к ним подобным образом.       — Но валирийский такой сложный, — застонала она в ответ и уронила голову на стол. Деревянная тарелка с остатками пригоревшей каши невольно подпрыгнула, едва не соскользнув на пол. — Почему драконы не говорят на нашем языке…       — Потому что у них есть свой, — невозмутимо заметила я, но сжалилась, увидев искреннюю усталость на девичьем лице. В конце концов, мы посвятили занятиям весь вечер. — Ладно, закончим на этом. Однако до утра ты должна выучить все основные команды, потому что завтра будешь убирать со мной грот Пламенной Мечты. Не справишься — она отобедает тобой, так и знай.       Дженна вмиг побелела — с драконицей принцессы Хелейны её связывали не самые лучшие воспоминания. В первый свой день пребывания в Драконьем Логове она из чистого любопытства сунулась к ней в пещеру, желая одним глазком посмотреть на взрослого дракона, и, разумеется, получила соответствующий приём. Дженне повезло, что рядом оказался опытный драконоблюститель, который успокоил Пламенную Мечту и вывел перепуганную до смерти девочку. Дарио, прознав об этом инциденте, был в шаге от того, чтобы выставить мою непутёвую подопечную за тяжёлые бронзовые двери — и более никогда её сюда не пускать. Я же, как и всегда, воспрепятствовала этому решению.       Дженна теперь жила в Драконьем Логове, в отдельном крыле, где располагались комнаты учеников. Но в большинстве своём там жили беспризорники вроде Беллами, которые подались сюда не от лучшей жизни. Даже зная этом, Дженна не жаловалась, совсем напротив — воспринимала своё новое жильё с улыбкой, несмотря на то, что обстановка была откровенно скудной. Старая кровать, пара тумбочек, платяной шкаф да комната с ночным горшком. А кухня — одна на всех. Не самые лучшие условия для двенадцатилетней девочки.       — Здесь меня никто не бьёт, так что всё замечательно, — со смехом говорила Дженна, когда я интересовалась из беспокойства. — Только вот тот дурень здесь постоянно ошивается… Замучил он меня!       «Дурнем» в её устах вполне заслуженно стал неугомонный Беллами, который жить не мог без своих бесконечных шуток и едких замечаний. В Дженне он, видимо, нашёл свою новую жертву, над которой можно было подтрунивать без опаски. Я к его язвительному норову за годы жизни бок о бок привыкла и не обращала на подобное внимания, но вот моя воспитанница терпением отнюдь не отличалась. И как бы я не пыталась примирить их — всё кончалось очередной склокой. Которая однажды едва не переросла в драку посреди драконьего грота.       — Ну поплачь, козявка! Давай, беги, пожалуйся наставнику! Только на это и годишься.       — Жаловаться — твоя прерогатива. Только и можешь, что языком трепать! — цедила сквозь зубы Дженна. На её хорошеньком лице вдруг мелькнула злая тень. — А, точно… Полагаю, в борделях этому с малолетства учат? Работе языком?       Я опасливо глянула в сторону Беллами, который побагровел от злости, что раздирал его изнутри. Когда его пальцы стиснулись в кулаки — я испугалась. Он был скор на гнев и не отличался кротостью и отходчивостью характера, а тема, касающаяся его матери и родословной, всегда приводила его в ярость. Беллами был частым зачинщиком драк и в свои двенадцать лет заслужил славу драчуна, который не разменивался на слова. Он просто бил сразу, не предупреждая. Вот только для такой малышки, как Дженна, его удар может стать первым и последним в жизни. Поэтому я, поправив цепь на шее встревоженной криками Тессарион, поспешила вклиниться между ними, пока дело не дошло до рукоприкладства.       — Белл, успокойся, — попросила я, заметив, с какой силой сжались его челюсти. — Следите за языком, вы оба. Драконы чувствуют вашу злость. Если не хотите сгореть заживо, то умерьте пыл!       — Ей необычайно повезло, что я не поднимаю руку на женщин, — пренебрежительно выплюнул Беллами. Глаза его сделались чёрными, словно дёготь. — Но будь уверена, все здесь видят тебя и твои намерения насквозь.       Признаться честно, его слова повергли меня в ступор, потому что я не замечала в поведении Дженны ничего дурного. Она была улыбчивой и милой, стремилась понравиться всем вокруг и послушно бралась за любые дела, пусть первое время с трудом справлялась с ними. Но я видела — Дженна старалась, как могла, оступалась, делала ошибки, но никогда не опускала руки. Упорно и ежедневно, день за днём. К драконам она питала тёплые чувства, подкреплённые живым детским любопытством. В действительности, самый обыкновенный двенадцатилетний ребёнок. Но когда я попыталась завести этот разговор с Беллами и расспросить его о причинах подобного поведениях, он с презрением выплюнул:       — У неё повадки шлюхи. Я уже видел таких, Сейра. Всё, что её интересует — это нажива и целостность собственной шкуры. И ради этого она пойдёт на любые жертвы, — он пристально поглядел на меня и нахмурился. — Не верь ей. Уверяю тебя, рано или поздно эта мерзавка подставит тебя.       — Мне кажется, ты предвзят, — робко возразила я, не зная, как стоило реагировать на подобное предупреждение. Я неплохо разбиралась в людях, а потому доверяла своей интуиции — и рядом с Дженной она молчала. — Постарайся не задевать её, хорошо? Я уверена, что вы привыкнете друг к другу — и она откроется тебе совсем с другой стороны.       К сожалению, этого не случилось ни через день, ни через месяц, ни через много лет. Для меня Дженна стала глотком свежего воздуха в череде бесконечных будней. Она была лёгкой на подъём и необычайно общительной, настолько, что иногда я даже уставала от её общества. Однако меня радовало осознание того, что теперь мне было с кем поговорить о всевозможных девичьих глупостях. В ордене драконоблюстителей и без того мало женщин, а юных девочек, исключая меня, — так и вовсе не наблюдалось. Но после появления Дженны в моей жизни — стало проще. Мы вместе ходили на рынок и всевозможные ярмарки, кормили драконов и убирали их пещеры, проводя вместе целые дни. Беллами готов был перегрызть глотку моей новоявленной воспитаннице при любом удобном случае и первое время страшно ревновал и обижался. До той поры, пока я не сказала, что Дженна для меня — просто подруга, а он — часть семьи. Мой брат и извечный хвостик, всегда готовый прийти на помощь.       — Подруги приходят и уходят. Но семья всегда остаётся на твоей стороне, — улыбнулась я и потрепала насупившегося Беллами по голове. Всё время нашего разговора он то краснел, то бледнел — и явно вёл какую-то мысленную войну с самим собой. — Поэтому перестань вести себя, как малое дитё. Лучше познакомься с какой-нибудь симпатичной девицей! Помню, дочка пекаря засматривалась на тебя в прошлый раз…       — Оставь при себе свои советы! Сваха мне тут сыскалась.       К счастью, после это мы более не поднимали тему Дженны. Мои мысли постепенно вновь охватывала тревога. И она стала ещё сильнее, когда всё королевство огласила страшная весть — сир Лейнор Веларион, муж наследной принцессы Рейниры, трагически погиб на ярмарке в Спайстауне. Очередной виток в назревающей череде трагедий, которые неминуемо влекли за собой войну. А следом за этими вестями ещё удар — смерть Харвина Стронга и его отца, Лионеля, во время пожара в Харренхолле. Простой люд не мог перестать судачить и строить теории на счёт того, были ли связаны эти смерти или же нет. Тени вокруг принцессы Рейниры Таргариен и её сыновей сгущались ещё пуще. И хотя никто не осмеливался говорить этого вслух, но после всего случившегося практически каждый третий в Королевской Гавани был убеждён, что все рождённые в браке Веларионы на самом-то деле — вполне обыкновенные Стронги.       И пусть я знала, что совсем скоро народ огорошит ещё одна новость о женитьбе Деймона Таргариена на своей племяннице, но не могла не отметить удивительную недальновидность политики будущей Чёрной Королевы. Всё равно, что сперва самостоятельно усадить себя в лужу, а после всеми возможными способами стараться выплыть из неё, утягивая за собой судьбы невинных людей. Зелёную партию отличала куда более тонкая и осторожная стратегия — они знали, что в случае войны их драконы окажутся в меньшинстве. Эймонд, пусть и неосознанно, но сделал ценнейший вклад в боевую мощь своей семьи, однако это не решало всех их проблем.       — «Чёрная ящерка с зелёными крыльями», да? — проговаривала я вслух по ночам пророчество Хелейны, адресованное мне. Она задала мне красивую загадку, которую предстояло разгадать. — Мои «зелёные крылья» — это Мейгон. Но кто мой «хвост» и почему мне нужно его отбросить, чтобы стать драконом…       Мысль о том, что мне придётся кем-то пожертвовать ради того, чтобы стать «драконом» внушала лишь ужас. Да и что крылось за этим словом на самом деле? Не так давно я уже убедилась, что от судьбы нельзя убежать — чем отчаяннее твоё сопротивление, тем яростнее будет ответный удар. Попытки изменить пророчество и исправить его могут привести к тому, что я поспособствую его претворению в жизнь. Поэтому, раз уж я невольно стала частью этой хитрой игры, мне стоило тщательнее обдумывать каждый свой шаг. Для этого я стала чаще просить Дарио сыграть со мной в Кайвассу. Подобные настольные игры отвлекали меня от тягостных размышлений и закаляли ум, который в грядущем будущем должен мне ещё пригодится.       — Ты действуешь слишком осторожно, — со смешком сказал дедушка, снимая с доски моего белого дракона. — Держать Дракона в тылу — ошибка не менее очевидная, чем выставлять его на передней линии. Ты слишком полагаешься на свою защиту.       — Поспешность и импульсивность в стратегической игре — ещё более глупый ход, — ворчливо отозвалась я, созерцая весьма неприглядную картину. Мой дракон съеден, из двух слонов остался лишь один, оборона прорвана, а требушет разрушен. Дарио достаточно пары удачных шагов, чтобы забрать моего короля. — И что мне прикажешь с этим делать?       — С этой партией ты уже ничего не сделаешь, ñuha jorrāelagon, — засмеялся он, щуря свои синие глаза. И вдруг бросил мне в руки белоснежную фигурку дракона, вытесанную из слоновой кости. — Просто в следующий раз чуть больше полагайся на свою огневую мощь. Ты ведь драконья хранительница — цени драконов и их силу. Используй её.       Дарио определённо обо всём знал — я видела это по его внимательному взгляду, по усмешке, таящейся в уголках губ. Мейгон мог стать моим козырем в грядущем кровопролитии, но мог стать и ахиллесовой пятой, если я не смогу грамотно распорядиться столь ценной фигурой.       — Дракон не всегда является залогом победы, — сказала я. — Без него партия близится к провалу, но всё ещё имеет шансы на успех. Ты ведь и сам учил меня этому, разве нет?       — Учил, — спокойно кивнул дедушка и принялся убирать с поля оставшиеся статуэтки. После того, как заканчивается игра — и короли, и драконы, и самые обыкновенные ополченцы оказываются в одном коробке. Как иронично. — Результат сражения определяет не дракон, а тот, кто руководит им. Всадник — вот то, что действительно имеет значение.       Дурная я, должно быть, всадница, раз столь позорно проигрывала вновь и вновь. После этого я всерьёз задумалась над тем, что стоило основательнее подготовиться к войне, которая потрясёт весь Вестерос в 129 году. У меня ровно девять лет на то, чтобы подстелить себе соломку на случай неминуемой беды. От идеи отправиться за Узкое море я всё ещё не горела желанием отказываться, потому что из всех возможных вариантов — именно этот был наиболее простым. Трудности начнутся уже после, когда настанет черёд, чтобы стать частью нового окружения и найти своё место в нём. Но что случится с Мейгоном, если я покину Вестерос? Его точно бросят в жерло бойни при любом удобном случае, найдут подходящего всадника и отправят на верную смерть. Да и Деймон Таргариен не позволит мне так просто сойти с игровой доски… При подобном раскладе мне оставалось лишь готовиться к худшему, уповая на лучшее.       — Дедуль… как думаешь, какое оружие мне подойдёт?       Этот вопрос я задала одним погожим вечером, когда багряное солнце катилось за горизонт, заливая улицы Королевской Гавани кровью и золотом. На внутреннем дворе сражались несколько драконоблюстителей. Вместо привычных посохов в их руках пела сталь — деревянные посохи для драконов, ну а мечи для людей. В конце концов, мы никогда не были лишь слугами. Иногда и драконоблюстителям приходилось проливать чужую кровь.       Я не всю жизнь буду ребёнком, которого будут оберегать от бед и тревог. В 129 году мне исполнится восемнадцать — и к этому моменту я должна научиться защищать себя самостоятельно. Дарио, не удивлённый моим вопросом, глянул на меня с плутоватой усмешкой.       — Если ты возьмёшь в руки оружие — твоя бабка меня четвертует.       — Ничего страшного, я защищу тебя, — невозмутимо откликнулась я и повторила настойчивее: — Так какое оружие мне подойдёт?       — Шпага. Голову ты ей не срубишь, конечно, но тебе и не нужно. Сделаешь пару дырок в нужных местах — и замечательно.       Я даже и не намеревалась спорить. К тренировкам мы поступили буквально на следующий день. По всей видимости, Дарио уже довольно давно ожидал от меня подобной инициативы. Остальные драконоблюстители поговаривали, что и моя мать, Эдда, взялась за меч в том же возрасте — и первым же своим ударом разбила себе нос. Каким образом, чёрт его знает, но, видимо, именно поэтому Айлин нашу с дедушкой идею не поддержала. От слова «совсем».       — Ты что, мальчишка?! Зачем тебе эти опасные игрушки, Сейра? — сокрушалась она, пока я вертела в руках тренировочный клинок, затупленный и совершенно неопасный. Тонкий и лёгкий, вполне подходящий моей маленькой руке. — Ну что это такое, вся в свою мать…       — Такая вот у меня натура, бабуль. Что же я могу поделать?       На протяжении первых дней я старательно отрабатывала удары. Именно тогда я с огорчением осознала, насколько слабым и неподготовленным было моё тело. Руки отчаянно дрожали, но не столько из-за тяжести, сколько из-за непривычки.       — Согни ноги, — строго донеслось из-за спины и деревянный посох несильно ударил меня по коленным чашечкам. И следом за этим — по ладоням. — Неправильный хват, повтори. Пятнадцать раз, если снова не получится — ещё столько же.       Когда Беллами жаловался на Дарио и приходил едва живым с его тренировок — я ему, честно говоря, не верила. Но теперь убедилась во всём сама. Подобным физическим испытаниям меня не подвергали даже школьные учителя, оставшиеся в том далёком мире, куда мне уже не было дороги обратно. Я обливалась потом, изо всех сил пытаясь удержать выскальзывающий из мокрых ладоней меч и проклинала этот мир за то, что в нём не было огнестрельного оружия. Слабо, ужасно слабо. Прежде чем постигать основы фехтования, явно стоило заняться собственным здоровьем.       Но уже на пятый день мне отчаянно хотелось всё бросить. Из-за постоянных занятий я почти не виделась с Мейгоном, не ходила к драконам и не пересекалась с Дженной, которая изредка передавала мне сладкие булочки с вареньем в перерывах между тренировками. Всё тело вопило о том, что ему требовался кратковременный отдых, хотя бы минутный перерыв. Я с ужасом и слезами разглядывала свою ладонь, украшенную раздувшимися мозолями. Это лишь отработка ударов, самое начало, впереди — столкновения с настоящим противником, который тоже будет вооружён мечом. Эстоком я, может, и смогу продырявить кого-нибудь, но не факт, что раньше этого мне не снесут голову чем-то потяжелее. Айлин, накладывающая мне лечебные повязки, каждый раз норовила переубедить меня, вынудить бросить всё на половине пути. И я почти сделала это — почти отказалась. Но когда в одну из ночей мне вновь приснилось разрушенное Драконье Логово, охваченное пламенем грядущей войны, я неожиданно для самой себя воспряла духом. Это походило на ушат ледяной воды рано утром. Меч нужен мне не просто для вида, это не прихоть — это способ выживания, моя попытка стать сильнее. В мире средневековья спасаются лишь те, кто может постоять за себя. Да, у меня есть дракон, который однажды вырастет, но будет ли он рядом со мной в той ситуации, когда мне нужно будет отстоять свою жизнь?       — Твой враг не будет стоять на месте, как истукан, — насмешливо сказал Беллами, наблюдающий за мной со стороны. Иногда его советы были весьма действенными, потому что Дарио предпочитал лишь наблюдать, а в случае ошибки — заставлять отрабатывать одно и то же движение раз за разом. Пока не будет получаться идеально. — Начинай двигаться, мелочь. Чем быстрее ты начнёшь это делать, тем легче будет в дальнейшем.       Я послушно кивнула и сделала робкий шаг в сторону, не останавливаясь и не замедляя движения руки. Чем дольше длились мои тренировки — тем сильнее мне хотелось в действительности кого-нибудь продырявить. Но с таким тупым лезвием мне не поддастся даже соломенное чучело. Деревянный посох вдруг легонько ударил мой локоть, опущенный от усталости вниз. Дарио ничего не сказал, но я понимала его в такие моменты уже без слов. А потому послушно согнула руку под прямым углом, старательно игнорируя боль в мышцах. И, как бы сильно мне не хотелось рухнуть на землю от усталости, я безмолвно повиновалась, до скрипа сжимая челюсти. Никто и не говорил, что будет легко.       Вот только когда во время одной из тренировок я потеряла сознание, то перепугала всех до ужаса. Хотя, признаться честно, всему виной была не столько усталость, сколько палящее солнце, которое окончательно меня добило. В тот день мне думалось, что бабушка самолично прирежет Дарио своим тесаком для резки мяса — я отчётливо слышала её ругань, доносящуюся с кухни. После этого меня выхаживали, словно маленькую, а я и рада была ненадолго позабыть о тяжести клинка. Тогда мне очень хотелось, чтобы Мейгон снова оказался рядом со мной — с ним всегда становилось лучше.       — Ну и куда ты собралась? — сварливо спросила Айлин, когда я с деловым видом оделась и направилась к выходу. Благо, моё самочувствие уже вполне позволяло это. Хотя тело, конечно, болело невыносимо. — Снова хочешь где-нибудь рухнуть? Сейра!       — Да всё хорошо, — отмахнулась я с улыбкой. — Я к драконам, бабуль.       К одному конкретному дракону, если быть до конца честной. Мейгон встретил меня ликующим скрежетом и тут же забрался мне на голову, путаясь когтями в заплетённых волосах. С момента его рождения прошло около месяца — и он заметно подрос, потяжелел и больше не походил на тощую страшную кошку с крыльями. Мейгон практически сравнялся с Тираксесом, с которым они были погодками. В моё отсутствие его кормили другие драконоблюстители, которые бесконечно жаловались на непомерные для такого размера аппетиты и дурные повадки. Я же на это молчала с таинственным видом, потому что прекрасно знала причины подобного поведения — и почему-то страшно собой гордилась.       Однако теперь, когда принцесса Рейнира отбыла на Драконий Камень вместе со своим новоиспечённым мужем и детьми, Мейгон остался совсем один. Более среди королевских драконов не было детёнышей его возраста — и это не могло не удручать. Он совершенно точно скучал по мне, его единственной собеседнице и другу. Как и я по нему.       — Держи, сегодня кормиться будешь с моей руки, — сказала я и положила перед ним несколько кусочков. Ко мне в голову вдруг пришла глупая и странная мысль, но я была слишком вдохновлена идеей обладания собственным драконом, чтобы просто проигнорировать её. Я склонилась к нему почти вплотную и, придвинув еду ближе, тихо шепнула: — Dracarys, Maegon.       Сперва он посмотрел на меня с удивлением, так, словно совсем не понимал, чего от него хотели. Я умилённо улыбнулась, вновь указала на мясо и повторила чуть настойчивее:       — Dracarys.       Мейгон клацнул челюстями, принюхался к предложенному угощению и вдруг выдохнул пламя. Я едва успела отдёрнуть свой нос, который находился в опасной близости от огня. Ещё бы чуть-чуть — и красавицей я бы больше не была. Но радость от осознания того, что у меня получилось, заслоняло собой всякий страх. Никогда в жизни я подумать не могла о том, что мне доведётся сказать знаменитое «Dracarys». Сильнейшее валирийское слово-заклинание, которое одним своим звучанием стирало в прах целые страны и города. И пусть пока что нам до подобных вершин было далеко, я предпочитала радоваться и столь крохотным успехам. Если научу Мейгона прислушиваться к моему голосу и к моим командам — в дальнейшем будет проще справляться с его непокорным характером.       Но, к сожалению, мой отдых не мог длиться вечно, а потому пришлось вернуться к тренировкам и фехтованию. За несколько дней моё тело немного окрепло, а потому я чувствовала себя ещё более бодрой, чем прежде. И всё было замечательно до тех пор, пока Дарио вдруг не заявил, что отныне я буду сражаться с соперником.       — Так будет быстрее, — невозмутимо пожал плечами дедушка, решивший вновь проверить терпение бабушки на прочность. Впрочем, ладно, он явно лучше знал, что делал. — Сразишься с Беллами.       — Но он в два раза сильнее меня. У него преимущество, — возмутилась я, с недовольством оглядывая нахальную веснушчатую физиономию. Как же ему не терпелось немного повыпендриваться.       — У всех твоих врагов будет преимущество, — откликнулся Дарио и ткнул меня посохом в спину, заставляя выпрямить осанку. — Потому что ты — женщина, Сейра. Но в бою ты можешь сделать это своим достоинством. А сейчас начинайте.       Беллами атаковал в полсилы, я чувствовала, но легче от этого осознания не становилось. Он был выше и проворнее — и я просто не успевала за его движениями. До тех пор, пока он продолжал теснить меня, вынуждая отступать назад, у меня не было ни малейшей возможности нанести удар, который угодил бы точно в цель. Я решила схитрить и рискнула сделать шаг в сторону с твёрдым намерением уйти в диагональ, чтобы в итоге зайти противнику за спину. Но не рассчитала траектории движения — и весьма смачно словила по носу. Я взвыла от боли и, схватившись за лицо, почувствовала горячую кровь, струящуюся сквозь пальцы. Беллами вмиг побелел, бросил меч и наклонился ко мне, желая оценить масштабы трагедии.       — Прости, Сейра, я случайно, — виновато сказал он. — Не думал, что ты внезапно решишь сместиться в сторону…       — Но зачем по носу бить-то сразу?!       — Не вопи, дай посмотреть на твой многострадальный нос, — ворчал Дарио, которого сегодня вечером, видимо, вновь ждала взбучка. Айлин не простит ему моё подпорченное лицо. — Ну, не сломали — и хвала богам.       Я разрыдалась от облегчения, потому что перспектива ходить с кривым носом меня совершенно не радовала. Впрочем, любой опыт — тоже опыт. В следующий раз точно не полезу под руку Беллами, учитывая его неумение останавливаться вовремя. Пока мой нос медленно, но верно подживал, я занималась своими повседневными делами в Драконьем Логове. И, как назло, именно в этот день принцесса Хелейна вместе с шестилетним Дейроном решили вместе полетать на драконах. Тессарион ещё была слишком мала, а потому Хелейна иногда брала своего младшего брата с собой. Дейрон был очаровательным ребёнком — кудрявый, как барашек, и улыбчивый, словно солнышко. Удивительно непохожий ни на одного из своих старших братьев.       — Твой нос… сильно болит? — с искренним участием спросила Хелейна, оглядывая меня, смущённую и сконфуженную до невозможности. — Упала где-то?       — Всё хорошо, ваше высочество, — неловко отмахнулась я. Не очень хотелось привлекать внимание венценосных персон своей распухшей физиономией. — Просто упражнялась в фехтовании, вот и всё.       — Наш lēkia тоже дерётся на мечах! — с воодушевлением вклинился в разговор Дейрон и взмахнул своим игрушечным деревянным мечом. — Недавно он победил братца Эйгона! Раз — и Эйгон упал на землю! Когда вырасту, тоже побью Эйгона… Чтобы сестрицу не обижал.       Хелейна рассмеялась, словно вспомнила нечто забавное, погладила Пламенную Мечту по аквамариновой чешуе и аккуратно подсадила младшего брата, помогая ему взобраться в седло. Я же поспешила надёжно закрепить ремни, чтобы во время полёта не произошло чего-нибудь непоправимого. Они говорили про Эймонда — это было очевидно. С тех пор, как он стал всадником Вхагар, я более не видела его в Драконьем Логове. Древнейшая драконица Вестероса не поместилась бы сюда при всём желании, а потому была вынуждена коротать свои дни и ночи в одиночестве. Как и одноглазый принц, который не так давно казался белой вороной в стане собственной семьи. Не могу сказать, что его отсутствие как-либо меня огорчало, но я чувствовала себя так, будто крохотный кусочек моей жизни безвозвратно исчез. И вроде — невелика потеря, а всё равно… тоскливо.       — Ваше высочество, — обратилась я к Хелейне, не успев вовремя себя остановить. — Как себя чувствует принц Эймонд? Его рана?..       — Всё хорошо, он идёт на поправку, — улыбнулась она, и черты её лица сделались невероятно приятными. Одна лишь улыбка могла украсить эту девочку лучше любых драгоценных камней. — Valonqar ждёт нас сегодня для совместного полёта. Он много думает и редко говорит, но я предполагаю, что братец ждёт и тебя.       — Меня? — в непонимании спросила я. — В каком смысле, ваше высочество?       — В том, в каком тебе больше нравится, — рассмеялась она и забралась на Пламенную Мечту, когда мы вышли во внутренний двор, откуда можно было без труда взмыть в небо. Взгляд Хелейны вдруг сделался пустым и серьёзным, в одно мгновение сбросив с себя вуаль лёгкой игривости. Она, не сводя с меня пурпурных глаз, глухо сказала: — Когда слон покидает поле, на смену ему приходит король. Чёрная ящерка двигает зелёные фигурки — но чего хочет она?       Принцесса Хелейна встряхнула головой, рассыпая белоснежные волосы по плечам, сокрытым тёмно-бирюзовым одеянием всадницы, и вновь улыбнулась мне — виновато и задумчиво. Сколь многое таилось за её видимым спокойствием и растерянностью? Когда Пламенная Мечта с рёвом взмыла в небо, я едва устояла на ногах из-за ветра, поднятого драконьими крыльями. Очередное предсказание, из которого я не поняла ровным счётом ничего. «Слон», «король»? Право слово, в последнее время мне и без того хватало партий в Кайвассу, каждая третья из которых заканчивалась безоговорочной победой Дарио… А теперь нужно было вновь разгадывать очередную загадку принцессы-сновидицы, которая вполне могла увидеть в своих видениях мою возможную смерть.       — Чёрная ящерка хочет покоя, принцесса Хелейна, — прошептала я, тоскливо разглядывая удаляющиеся голубые крылья. С востока к Пламенной Мечте приближалась Вхагар, огромная, но удивительно грациозная, плывущая над облаками, словно живой корабль. — Только покоя…       В повседневных заботах и постоянных тренировках летели дни и месяцы. Я не успела заметить, как грянула осень, а мне минул двенадцатый год. А вместе с ним моё юное тело ненавязчиво напомнило о том, что оно принадлежало женщине и будущей матери. Признаться честно, когда я проснулась рано утром и увидела под собой белые простыни, измазанные кровью, то едва не закричала от страха. За всё то время, что мне довелось прожить в теле ребёнка, я совершенно забыла о менструации и о том, что с взрослением меня, несомненно, ждала эта «кровавая проблема». Впрочем, признаюсь честно, больше пугал не сам процесс, а методы предотвращения кровотечения, которые были приняты в средневековье. Ни прокладок, ни чего-либо ещё относительно… стерильного. Да что говорить, если даже нижнего белья, кроме мужских брэ, и в помине не существовало!       Я притащила испачканные простыни бабушке едва не со слезами на глазах, не знающая, что мне делать и как справиться с этой бедой.       — Боги, Сейра, почему ты рыдаешь? Подумаешь, проблема! Сейчас наберу тебе воды, погоди чуток…       Проблема ещё какая, с внутренним ужасом думала я, ощущая, как стягивало от боли низ живота, как кровь стекала по бёдрам. За столь долгий срок мне казалось, что я привыкла к новому миру, к новой жизни, что была наполнена всевозможными тяготами, но не лишена своих положительных сторон. Однако в первый день, когда у меня пошла так называемая лунная кровь, я вновь вспомнила о том, как привольно и комфортно было там, куда теперь уже более нельзя вернуться. Меня то и дело пробивало на слёзы — и я ничего с этим поделать не могла. Повышенная чувствительность, чтоб её…       Вскоре после этого на всё королевство прогремела добрая весть — принц Эйгон и принцесса Хелейна сочетались браком. Ликовали бесчисленные лорды и леди, приглашённые ко двору, чтобы отпраздновать знаменательное событие, ликовал простой люд, питавший тёплые чувства к очаровательной принцессе. Но лично я сильно сомневалась в том, что сама Хелейна радовалась подобной судьбе вместе со своим окружением. Я нашла её на следующий день после церемонии бракосочетания в драконьем гроте, прижимающуюся к тёплому боку Пламенной Мечты. А в соседней пещере, там, где обитал Солнечный Огонь, напивался вусмерть Эйгон Таргариен, новоиспечённый муж, весьма «радостно» воспринявший женитьбу с сестрой. Я не понимала, какие чувства на самом деле связывали этих двоих, но вряд ли они подходили под понятие «супруги».       Вот так, одним единственным мановением руки, королева Алисента разрушила жизни двух своих горячо любимых детей. Обрекла дочь на ту же участь, что некогда постигла и её, а сыну навязала ответственность, к которой он не был готов. Брак как формальность, дань традициям и церемониалу… Мир Вестероса и правда был мне чужд. Хотя бы в тех вопросах, что касались замужества.       Тем временем Мейгон рос вместе со мной — не по дням, а по часам, не иначе. Когда ему исполнилось три года, ему стало тесновато в пределах пещеры, где держали детёнышей, а потому его переместили в отдельный грот. Но в тот миг, когда драконоблюстители достали цепи, Мейгон словно вмиг обезумел — он заметался, зарычал столь истошно и зло, что даже у меня внутренности рухнули куда-то вниз от страха. Он едва не спалил нас всех в своём отчаянном и безотчётном желании спастись из заточения. Дарио чудом сумел застегнуть на его щее цепь, но Мейгон в отместку оставил ему внушительный ожог практически во всю руку. Казалось, ещё чуть-чуть — и под слоем кожи покажется белёсая кость.       — Вот же чудовище, — натужно рассмеялся он, кривя лицо от боли. И хватало же сил на смех. — Его не в пещеру нужно, а на просторы Драконьей Горы. К его диким сородичам.       Я со словами дедушки поспорить не могла при всём желании. Мейгону были недоступны привилегии остальных обитателей Драконьего Логова — он не имел всадника, но имел крайне дурной и вольнолюбивый нрав. Десять лет в яйце, три года в яме. Когда он станет достаточно большим, чтобы унести на себе человека, я при всём своём желании не смогу оседлать его. Не здесь, не под носом у всего честного народа и королевской семьи в частности.       — Потерпи, Vēzos. Однажды ты обязательно выберешься отсюда, — ласково говорила я, когда мы оставались наедине. Не знаю, старалась ли я успокоить его или же нас обоих. — Сейчас тебе нужно расти в том же темпе, а мне — продолжать занятия с мечом. Когда мы оба станем сильнее, то точно сможем всё преодолеть.       Мейгон продолжал упорно дёргаться в цепях, что сдавливали его шею, и самостоятельно раздирал себя до крови. Драконы рождены для неба, не для заточения. Они не домашний скот, не диковинные звери, которых можно держать в клетке на потеху толпе, они — нечто большее. Таргариены выковали своё величие драконьим огнём, но забыли о благодарности, закрыв их здесь, в тесноте удушливых пещер. Раньше я называла это «вынужденной мерой», направленной на защиту простых людей, но теперь не могла примириться с этой мыслью в силу нашей связи, что крепла с каждым годом.       Королевская семья может запирать своих драконов, заковывать их в цепи, если так им нравилось больше. Но я надеялась, что рано или поздно мне подвернётся возможность подарить Мейгону долгожданную свободу. Я точно не оставлю его гнить здесь, в темноте, в ожидании неминуемой смерти от людских рук. И осознание этого давало мне силы, чтобы вновь вернуться к занятиям с мечом, которые я теперь воспринимала с гораздо большим энтузиазмом. Пусть на моём теле всё больше синяков и всё меньше — живых здоровых мест, это лишь закаляло мою волю. Я стремилась доказать самой себе, что слишком рано было опускать руки. Чем сильнее всадник, тем могущественнее дракон.       Тем временем, незаметно для меня, грянул 126 год от Завоевания Эйгона. До Танца Драконов и смерти короля Визериса I оставалось ровно три года.