╔══ ≪ °Вкус мёда° ≫ ══╗

Рана оказалась не настолько серьезной, как ему казалось изначально. Разве что ему пришлось разорвать свою рубашку, чтобы ещё раз наложить хоть что-то на рану. Кровотечение остановилось, кружилась голова и подташнивало, но ему нужно было идти. Ближайшую местность он изучил достаточно и знал, что ничего полезного здесь не найдёт. Продвинуться дальше ему просто не удастся. После ночи он чувствовал ужасную усталость и слабость во всем теле. Кое-как насобирав еды, разных трав и грибов, уже ближе к вечеру вернулся на место своего обиталища. Даже солнце садиться не начало, когда он поел и лёг спать. Проснулся слишком быстро и с неохотой. Кажется он неудачно перевернулся и рана сново начала кровоточить. Было странное ощущение паники, с которым он надеялся, что расправился ещё несколько жизней назад. Нет смысла бояться или страдать от боли, если она так мимолётна по сравнению со всем проведённым здесь временем. Лишь очередная помеха, но в следующий раз он обязательно распорядится этим ресурсом лучше. — Ох, чёрт! Вскрикивает учёный. Попытка снять верхний слой повязки оказалась провальной и неприятной — кровь пропитала её всю и запеклась. В голове пронеслась мысль, что это чем-то похоже на тот раз, когда одна из гончих оторвала приличный кусок кожи с его руки. Уилсон оставляет всё, как было, вынужденный только замотать сверху рукавом уже непригодной к носке рубашки. Стараясь уйти от воспоминаний, он бездумно толок лепестки растений и сырые грибы. Ему все ещё предстояло это съесть. Конечно это месиво не вылечит его, но даст время, пока он не найдёт что-то, чем сумеет обработать рану. Или умрет. Спиной он чувствует чужой взгляд. Резко развернувшись видит только несложную плетённую сумку прямо на своём спальнике. Не его сумку. По коже пробегаются мурашки, когда на плечо ложится чужая ладонь. — У тебя какой-то нездоровый вид, не скажешь? Хиггсбери молчит, стараясь придумать хоть одну причину, по которой Максвеллу было необходимо его посещать. Особенно после всего произошедшего. — Нечего сказать? Я точно знаю, что тебя разговорит. Мужчина присаживается рядом с ним на землю, оттягивая ткань брюк на коленках. Чувствующий что-то странное во всей ситуации, Уилсон пытается отползти, натыкаясь на нечто за спиной. Теперь его запястья крепко держат. Внутри нарастает паника, когда демон тянется к окровавленной повязке на бедре. — Нет. — Чётко и громко. Максвелл наверняка слышит, но не останавливается. — Звёзды и атомы, нет. Сказать что-то ещё, быть может броситься в мольбы, он просто не успевает, потому что чувствует жгучую боль. Уилсон ошеломлённо вздыхает, почти переходя на скулёж. Хочется ругать на чем свет стоит, но хватает сил разве что покрепче стиснуть зубы. Невольно он замечает, как тяжело отходит ткань от раны и его чуть не выворачивает наизнанку. Он определённо не знал, что выглядит она гораздо хуже, чем ощущается. — Неужели опять пропало настроение говорить? А мне казалось вы только этого и желали… — Зачем меня мучить? Какое в этом чёртово удовольствие? Не смотря на то, что его дерзостно перебили, Максвелл достаточно буднично и размерено продолжил говорить. Всё так же медленно отрывая от него повязку слой за слоем. — Мучить? Я бы назвал это экспериментом. Последний виток ткани и его разорванное бедро обожгло. Рана была влажной и толком не смогла покрыться корочкой, но от этого было особенно больно снимать бинты. Неотрывно наблюдая за каждым действием демона, он пытался выждать удобный момент, чтобы вырваться. Рука в перчатке прошлась чем-то вязким и холодным прямо по изодранной коже. Эти ощущения вряд ли он сумел бы передать достаточно правдиво, но на тот момент ему было очень хорошо. Вся боль, которая сопровождала его последние сутки, утихла, заставляя расслабиться и уставиться в одну точку. Он видел, как Максвелл ещё раз прошёлся пальцами по всей площади ранения массирующими движениями, втирая в кожу неизвестную субстанцию. Видел, как накладывал самый настоящий свежий бинт перевязывая необычно бережно. Даже это непривычное выражение на его лице тоже видел. — Я долго думал над вашими словами и думаю… — Наконец Хиггсбери почувствовал полную свободу и пошевелил руками. Максвелл поднялся на ноги, отряхивая штанины. — …мы можем договориться. Опустошённый, уставший, он расслабился, чувствуя за это себя ужасно неправильно. На него навалилось всё то, что перекрывалось страхом за жизнь и ноющей болью, в момент сделав его таким беззащитным и разбитым. Едва ли у него были силы хоть как-то противиться происходящему. Все ещё стоящий неподалеку мужчина не мог это не заметить, но отчего-то до сих пор ждал. Стряхнув тыльной стороной ладони выступивший пот, Уилсон подполз к спальнику. Улёгся и подтянул к себе ноги, осматривая и аккуратно прощупывая рану. Максвелл привычным движением потянулся к нагрудному карману. Вытащил портсигар, закурил. Их взаимное молчание длилось достаточно долго, чтобы начать предпринимать хоть что-то. Чувствуя на себе допытывающий взгляд, учёный, не сдержав любопытство, заглянул в плетённую сумку. Она выглядела достаточно безопасной, хотя бы потому что демон уже давно мог что-нибудь с ним сделать. Обыкновенная ловушка в сумке не звучит, как что-то интересное. — Это….детали? Шестерёнки… — Подняв голову на Максвелла, он продолжил шарить рукой в сумке. Что? — Красные самоцветы, мёд, соты. — Не думал, что вы предпочитаете цветы или шоколадки. — Фыркнул Максвелл, скрещивая руки на груди. Их глаза встретились и должно быть непонимающий взгляд Уилсона его только раззадорил. — Ладно-ладно, если вам не нравится что-то конкретное, то разумеется вы можете сказать. Ему кажется впервые было нечего сказать. Помощь, подарки, подачки — звучит так, словно его демон в один из дней неприятно ударился головой. С чего бы такое внимание после нескольких лет бездействия? Уилсон прищурился. Конечно, этот мужчина уже вёл себя странно с самого их знакомства, но ни о каких «ухаживаниях» и речи не шло. Никогда. — Ждёте благодарностей? — Совершенно спокойно выдал Хиггсбери, скрещивая руки на груди. — Если это ловушка, вам хочется, чтобы я в неё попался — тогда мне стоило бы отказаться. Но почему-то мне кажется, что всё чисто и вы ждёте, что я откажусь. Стало быть мне остаётся только согласиться. Разорвать порочный круг. — Всегда находил очаровательными ваши размышления. — Не менее бесстрастно отозвался Максвелл, делая затяжку. — Я вернусь завтра. Постарайтесь не умереть.