* * *
Если бы не сфера недвижимости Хёнджин бы точно подошёл на роль отличного сыщика. Он взял пару отгулов на работе, чтобы погрузиться в расследование с головой. В то, которое подразумевает найти компромат, да лучше сразу несколько, чтобы всё до кучи, тогда у него будут стопроцентные шансы на победу. Альфа воюет, но с кем? С опекой? С дочкой? С омегой? — он сам не понимает. Снова это тупое чувство получить то, что хочется — здесь и сейчас. Ещё один минус, когда держишь всё в себе, а потом готов чуть ли не на потолок лезть. Хёнджин удваивает свою слежку, но начинает её с не с самого приятного, но, пожалуй, самого подозрительного — это с Джи-Хёна. Он ездит за ним по пятам. Конечно, он держится на безопасном расстоянии, чтобы его не заметили, но ему хватает и этого. Если бы он оказался хоть на пару шагов ближе к этому альфе, точно бы не сдержался и врезал ему. Раздражение к нему начало расти сразу, ещё впервую их встречу, но теперь, когда он творит такое со своим омегой — хочется вообще его прибить и закопать где-нибудь подальше в лесу. Нет — альфа не думает о том, что испытывает какие-то чувства к омеге, ему просто больше не хочется видеть на этом прекрасном личике хоть одну царапинку. Феликс ведь такой необычный — точно это слово подходит омеге — даже может неземной. Его черты лица такие мягкие, голос глубокий, но такой нежный, что ласкает слух. Его характер не сахар, да, местами вспыльчивый и непокладистый, но это только разжигает его интерес. А его запах и вовсе пробуждает то, что так давно уже не чувствовал Хёнджин. Слишком нелогично, чёрт. Альфа не собирался влюбляться, ведь именно это он теперь чувствует. Хёнджин запасается двумя литрами кофе и сидит в машине как в засаде, пока Джи-Хён паркуется у незнакомого подъезда и поправляется, чтобы зайти внутрь, а потом где-то через полчаса выходит под ручку с каким-то молодым человеком. Хёнджин тут же спохватывается и хватает фотоаппарат, навыки съёмки, кажется, снова ему пригодились. Он делает пару снимков, так чтобы было видно крупным планом лица и взаимодействия людей. Джи-Хён целует в щёку высокого фигуристого парня, а тот ему улыбается, когда они садятся в машину. Хёнджин думает проехаться за ними, но зачем? Впринципе, у него есть всё что нужно, а больше его и не интересует. Он отправляет снимки своему юристу, тот их одобряет и говорит, что этого вполне достаточно, также сообщается, что тест на отцовство готов и никто не сомневался, что он окажется стопроцентным и Хёнджин — это биологический отец Йоны. Все эти бумаги пригодятся опеке и если нужно то и до суда дойдёт. Позже они встречаются с другом юристом на обеде. — Как ты Хёнджин? Как твой настрой? Готов? — Ещё бы, думаю особых проблем не будет. Йона хорошо расположена ко мне. — А что с тем омегой? Её опекуном? — А что с ним? — Я к тому веду, что не будет ли у нас с ним проблем. Омеги как матери очень чувствительные, хоть и дочка не его родная, всё же он с ней пробыл долгое время. Хёнджин как-то об этом и не задумывался, а ещё о том, что будет чувствовать Феликс. Казалось ему вообще должно быть всё равно на омегу и его реакцию, по крайней мере, так было с самого начало, но теперь альфа не уверен в этом, но он не может давать заднюю, только не сейчас, когда он так близко к своей цели. — Я просмотрел снимки. Очень хороши. Прям профессиональные я бы сказал. Могут подумать, что на заказ сделали, — смеётся юрист. — В молодости я занимался профессиональной съёмкой, — улыбается Хёнджин. — Ладно, только на суде это не ляпни, — юрист делает пару глотков кофе. — Что на счёт того, о чём ты говорил мне ранее? Домашнее насилие? — Да, этот мудак ударил Феликса, — недовольно фыркает Хёнджин и тоже отпивает из своей кружки. — Думаю не один раз, а тот терпит. — Тогда я подам анонимный запрос в соцслужбы и попробую их убедить провести проверку, чем скорее, тем лучше, я так понял. Они кивают друг другу. — Ох, Хёнджин, приятно с тобой работать, — вытягивается в улыбке юрист, когда получает заветный конвертик с наградой за проделанную работу. — Может у тебя ещё пару детей есть, которых нужно отжать у кого-то. Если что пиши. Его друг встаёт с места и прощается с ним, оставляя Хёнджина наедине со своими мыслями. Альфа погрузился в них так глубоко, что пробыл в кафе ещё два часа, думая о том, насколько ли ему действительно безразличен Феликс?* * *
Утро Феликса начинается не с чашки кофе и тостов, а с резкой боли в животе, что вынуждает его просидеть в туалете больше часа. Он просит Джи-Хёна отвезти Йону в садик вместо него, тот сразу соглашается и начинает собираться с дочкой, даже не поинтересовавшись самочувствием омеги, которому по одному его виду, можно было понять, что тому крайне хреново. Одна Йона не хотела вообще идти в сад и просилась остаться дома с Феликсом, но это не обсуждалось даже. Она не должна пропускать ни один день, потому как опека всё ещё присматривает за ними. Феликс умывается прохладной водой. После того как освободил свой желудок, теперь даже ничего не хочется кушать. Он плетётся до кухни только чтобы найти таблетки по рецепту и принять сразу несколько, потому что боль такая, что невозможно терпеть. Запивает большим количеством воды и ложится на диван, свернувшись колачиком, в ожидании того, что скоро ему полегчает. Через пару часов он просыпается с высокой температурой, весь потный и влажный, и сильно пугается, когда чувствует, что все его штаны насквозь мокрые. Омега бежит, на сколько может, в быстром темпе в ванную комнату, думая, что у него пошли красные дни, но нет, кажется, у него началась течка. Он набирает тёплую ванну, это всегда ему помогало по молодости в такие периоды, и снимает всю липкую одежду с себя. Ему становится легче, мыщцы ненадолго расслабляются в тёплой воде, и Феликс делает погоречее. Он прикрывает глаза, чтобы попытаться абстрагироваться от таких острых и ноющих ощущений внизу живота. Как же давно он этого не чувстовал, уже и забыл, что это такое и как с этим справляться. Через полчаса он понимает, что не может встать самостоятельно. Его голова кружиться, а перед глазами всё темнеет. Омега пытается еле как выкарабкаться из ванны и падает на пол, теряя сознание. Сколько он так пролежал, Феликс не в курсе, но когда открывает глаза видит, что он не дома. Оглядывает помещение и понимает, что он в больничной палате, в той самой где белые стены и постоянно пахнет фенолом и ему это не нравится. Омега пытается самостоятельно встать, но слышит как в палату кто-то заходит и восклицает. — Немедленно лягте! — молодая медсестра подходит ближе, а в руках у неё капельница. — Сколько времени? Кто меня привёз? Сколько я тут лежу? — затараторил омега. — Моя дочь в садике, мне нужно позвонить мужу! — Успокойтесь, пожалуйста, и не нервничайте. Вам нельзя. Феликс странно косится на медсестру. Что значит нельзя? Он не собирается тут прохлаждаться, пока не узнает, где дочь и забрали ли её из садика. Он успокаивается ненадолго, когда девушка просит не шевелиться, пока вводит катетер и ставит капельницу. Омеге хочется плакать, вот прямо именно сейчас, и он не отказывает себе в этом. По его лицу тихо стекают соленые капли, и он отворачивается от медсестры. — Вас привёз ваш муж, — спокойно произносит девушка. — Потом он сразу уехал. Наверняка он уже забрал вашу дочь, не беспокойтесь. — Можно мне, хотя бы позвонить ему? Медсестра достаёт свой личный телефон и протягивает Феликсу, тот набирает знакомые цифры, но в ответ слышит долгие гудки и сброс. Он почти не удивляется, но омега всё равно расстроен, потому что не знает где сейчас его дочь. Феликс даже предполагает почему его муж не берёт трубки и даже это его уже не так сильно заботит, как мысль о Йоне. Пролежав ещё час, чтобы прийти в себя. Феликс встаёт на ватных ногах и хватает свои вещи, что лежат на стуле рядом. Ищет глазами свою сумку, но видимо его привезли без неё, ну и ладно. Он одевается и как настоящий шпион выбирается из больницы незамечанным. Просит какого-то прохожего заказать ему такси, пообещав позже перевести в два раза больше, и через полчаса уже стоит под дверями своей квартиры. Из очевидного становится понятно, что у него нет ключей, и он громко стучится, в надежде, что муж дома. Джи-Хён открывает ему, немного растрёпанный, потому что ранее был не один. Феликс даже не хочет выяснять чем его муж тут занимался, пока он был в больнице. — Где Йона? — омега оглядывается по сторонам, ища дочь глазами. — Так она ещё в садике? — неуверенно переспрашивает альфа. — Шутишь? Ты время видел? — Феликс сам смотрит на часы, которые показывают семь часов вечера. Он раздражается и быстро идёт до спальни, чтобы забрать свою сумку и поехать в сад. Омега мельком оглядывает растеленную кровать и отводит взгляд в сторону, внутри пылая от наглости мужа. Он точно кого-то приводил в их квартиру. Омега приезжает к садику, который уже закрыт. Он стучится в двери и пытается зайти, но на пороге он пересекается с воспительницей Йоны. — Здравствуйте, извините, задержался. Где Йоночка? — Здравствуйте, Феликс, а вам ещё не звонили? — странно косится она. Омега мрачнеет — кто должен был ему позвонить? — Её забрала служба опеки. Кстати, вот, — женщина достаёт листок с адресом. Феликс хватается за сердце, которое сейчас так больно сжалось в груди. Ему становится тяжело дышать и он медленно опускается на колени, держась за входную дверь. Женщина помогает ему подняться и интересует нужна ли скорая помощь, но омега матает головой. Сейчас не время отлёживаться. Он вызывает такси и мчит по указанному адресу до соцслужбы.* * *
Омега влетает в двери кабинета как ошпареный, но когда видит дочь немного успокаивается. — Ликси! — девочка подбегает к нему и обнимает его, уткнувшись в его живот. Феликс много-много извиняется, что не успел вовремя забрать её из детского сада, но когда его взгляд поднимается выше он видит Хёнджина. — А ты что тут делаешь вообще? — тут же повышает голос омега. — Так давайте как взрослые люди успокоимся и сядем за стол переговоров, — произносит работник соцслужб. Феликс садится, а Йона забирается ему на колени. — Итак, Ли Феликс, до нас поступила некая информация о том, что вы не справляетесь со своими прямыми обязанностями опекуна, а сегодня вы ещё наглядно это продемонстрировали, тем, что никто из родителей не забрал дочь из детского сада. Из-за того, что никто не выходил на связь с воспитателем ей пришлось вызвать полицию. — Я могу всё объяснить. Прошу, это был единичный случай. Мне стало плохо и меня увезли на скорой, — тараторит в панике омега, а дочка грустно смотрит и обнимает его за шею. — Такого больше никогда-никогда не повториться. Я клянусь. — Хорошо, я понимаю, что причина у вас была весомая. А что же ваш муж не соизволил забрать дочь с сада? Вы же понимаете, что у ребёнка должны быть два ответственных представителя? — Да-да, конечно. Он-он, — Феликс даже не знает, что сказать в оправдение Джи-Хёну. — Он просто был занят. Конечно. Такое бывает, когда брак трещит по швам, и альфы начинают ходить налево, — холодно констатирует факты работник соцслужбы. Феликс начинает отнекиваться, но когда ему показывают прямые доказательства измены в виде фотографий с другим омегой, ему становится некомфортно. Он среди альф, а на руках у него ребёнок и ему тычат в лицо тем, что он не смог сохранить свою семью, выставляя его мужа изменщиком, а его безответственным родителем, что крайне неприятно. Он расстерянно озирается по сторонам, смотря на молчащего Хёнджина напротив и до сих пор не понимая, а что он тут забыл. — Помимо этой видимой проблемы в вашей семье, есть проблемы и с вашим здоровьем я так понял, — снова начинает сотрудник. — Поэтому вы не можете сейчас отвечать за ребёнка, вы даже не можете позаботиться о себе. К счастью какая удачная картина вырисовывается. Нашёлся родной отец девочки. Феликс шокированно округляет глаза и думает, что ещё должно сегодня произойти, чтобы его добить окончательно. Его руки начинают трестить, но Йона их держит и тоже боязно смотрит на сотрудника соцслужбы. — Хван Хёнджин, — сотрудник смотрит на альфу. — Я так понимаю вы именно сейчас хотите подать заявление на восстановление родительских прав? — Альфа кивает, а на его лице полная невозмутимость. И тут Феликс всё понимает. В его голове начинает собираться пазл из такого настырного внимания альфы к нему, а к Йоне особенно. — Ты, — коротко произносит омега. Он даже не знает, что сейчас ему хочется сильнее всего сделать — ударить альфу или убежать с дочкой подальше от этого цирка. — Феликс, — начинает Хёнджин, но его никто не собирается слушать. Феликс резко встаёт и забирает дочь, выходя с ней из кабинет. Он знает, что его никто не имеет право останавливать, по краней мере, не сейчас, когда у него ещё есть полноценные права и опекунство. Альфа срывается и догоняет их. — Феликс, давай поговорим! Стой же ты! — Хёнджин хватает его за руку, но Феликс выдёргивает её. — Убери свои грязные лапы от меня, Хван Хёнджин! — омега с особой злостью выговаривает последние слова. — Так вот к чему была вся эта забота. Я как чувствовал, что тебе что-то от меня нужно. Ты ничем не отличаешься от других тебе подобных альф. Йона стоит рядом и сжимает руку омеги, пока он кричит. Ей не очень нравится, что два её любимых человека ссорятся, но она продолжает испуганно смотреть и молчать. — Я всё объясню. Мы можем всё решит мирным путём. — Ах, да? Ты мне ещё условия выдвигаешь? Козлина! — Ликс, — Йона не выдерживает и тянет его за руку. Феликс её не слышит. Он так зол от нового предательства, что не может себя контролировать. Омега снова облажался, доверевшись не тому. Он кричит на Хёнджина, покрывая его отборным матом, а когда сил совсем не остаётся у него начинает кружится голова, и он обессилена падает в обморок, но альфа успевает вовремя его подхватить на руки.