Сам как думаешь, ваше графское величество?
Думаю, что ты прямо сейчас идёшь за ней. Не кажется ли она тебе знакомой?Возможно. Она, кстати, вполне в моём вкусе.
Антон свернул в переулок, срезая путь к парковке, куда как раз направлялась его сегодняшняя жертва. Не знал, что ты имеешь право западать на кого-то, кроме меня. Это сообщение Шастун прочёл уже после того, как аккуратно вонзил нож в рёбра девушки, «случайно» столкнувшись с ней. Поздний вечер, камеры на окраине города фальшивые. Безлюдное место, идеально. Коротко вскрикнув, жертва обмякла в его руках, оставалось лишь отнести тело подальше. Антон всё же вспомнил, кого он убил. Клуб, несколько коктейлей, съёмная квартира и оставленный на утро номер телефона, который он тут же бросил в урну. Шаст немного удивлённо хмыкнул, приподняв бровь, и наконец открыл телефон, выходя на оживлённую улицу. Значит так, да? Ну что ж, посмотрим, кто-кого.***
Дверь кабинета открывается тихо, но Арсений тут же поднимает голову, осматривая позднего гостя. Антон опёрся плечом о дверной косяк, внимательно глядя на Графа. Казалось, что оба они вернулись в тот вечер, когда впервые встретились. Даже стакан с виски был тут же, на столе, поблёскивая в свете электронного камина янтарными лучами. — Не знал, что ты настолько ревнив. — с усмешкой сказал киллер, проходя, наконец, внутрь, и закрывая за собой дверь в и без того пустой офис. Граф лишь пожал плечами и улыбнулся. — Почему ты решил, что я захотел её смерти только из-за того, что ты с ней спал? — Я делаю выводы. — Шастун взъерошил волосы, подходя к столу и опираясь на него руками. — А вот ты, пожалуй, нет. — Нет? И почему же? — Арс поднялся с места и поправил пиджак, висящий на спинке кресла. — Ты мог бы понять, что если ты заявляешь права на меня, то я заявлю свои права. — Антон сорвался с места, хватая мужчину за плечи и прижимая к стене. Губы согрело чужое дыхание, дразня и разжигая огонь внутри. Арсений усмехнулся, не отводя взгляда от горящих зелёных глаз. — А ты мог бы понять, что у меня есть свои развлечения. И выводить тебя на эмоции — лучшее из них. — Граф смотрит прямо, не отводя глаз, в которых горит по меньшей мере адское пламя, улыбается дерзко, хитро. По-лисьи. Антон коротко рычит и целует первым, не размениваясь на словесные игры. Они останутся на потом. Арсений отвечает с жаром, не сдавая позиции, лишь тихо зашипев после болезненного укуса в нижнюю губу. Киллер улыбается в поцелуй, прижимаясь всем телом и тут же оказывается сам прижат к стене под напором Графа. — Думал, всё будет так легко, Тоша? — Арс усмехается, с наслаждением наблюдая за непонимающими зелёными глазами. Взгляд Антона слегка поплыл, но по-прежнему горел злостью и желанием. Ударить, пристрелить этого невозможного человека. Вжать в стену и вытрахать всё… Великолепие, чёрт его возьми. Эту бесконечную власть в глазах. Заменить эту хитрую улыбку, что ложится на шею петлёй, буквой «о», чтобы губы обхватывали член, сжимая ствол. Сжать шелковистые тёмные, как ночь, волосы, управляя королём преступного мира. Граф проводит языком по нижней губе, собирая несколько капель крови, проступивших на месте укуса, и забирается рукой под худи и футболку, царапая короткими ногтями низ живота. Помнит же, сволочь… Тело подводит киллера, покрываясь мурашками вместе с дрожью, выгибаясь навстречу руке, но Антон тихо рычит, сжав зубы, и с силой толкает Арсения в сторону небольшого диванчика, стоявшего в углу кабинета. — Так быстро готов сдаться? — тут же усмехается Граф, но его тут же затыкают поцелуем. Яростным и сводящим с ума. Идеально гладкая рубашка рвётся на спине под напором длинных увитых кольцами пальцев. Киллер знает, что делает. И знает, чего хочет. Но, самое главное, — он добивается этого. Они падают на диван, не выпуская друг друга из объятий. Хотя, объятиями это трудно назвать. Это переплетение, борьба, продолжающаяся даже сейчас, когда рубашка Арсения же валяется на полу, а вслед за ней летит ремень, звякнув бляшкой о деревянный пол. Граф медленно, но верно сдаётся, проигрывая битву. Он тихо стонет под чужими губами, оставляющими энный по счёту след на аристократично-бледной шее. Антон сдёргивает с мужчины брюки вместе с бельём, наваливаясь сверху и отрезая пути отступления. Оторвавшись от шеи, киллер приподнимается, глядя в небесно-голубые глаза, блестящие гипнотическим звёздным светом. — Какая же ты всё-таки сука, Арс… — на выдохе, почти неслышно. — Я тоже, Антон. — тихо усмехается, Граф. — Если ты сейчас же не сделаешь что-нибудь, я лично убью тебя. Антон тихо рычит, смотря на стол, откуда в прошлый раз Арс достал смазку. — Это потерял? — слышится снизу и перед глазами мелькает заветный бутылёк, который киллер тут же выхватывает из чужой руки, наспех смазывая пальцы. — Я вытрахаю из тебя… — Антон на мгновение замирает, не зная, что сказать. Душу? Спесь? Этот блядский завораживающий блеск? — Что, красноречие растерял? — усмехается Арс и тут же сжимает зубы, тихо рыча, когда в него без предупреждения толкается палец. — Я смотрю, ты тоже. — Антон усмехается в ответ, добавляя второй и болезненный стон снизу кажется самым настоящим раем. Ему туда путь заказан, но здесь и сейчас, кажется, куда лучше, чем в самых смелых людских фантазиях. Граф выгибается навстречу до зубного скрежета красиво, двигает бёдрами, намекая, что хочет большего, но Шастун замедляет пальцы, второй рукой лихорадочно расстёгивая ремень собственных джинс. Наслаждение — наблюдать за Арсением, гордо сдерживающим в себе жалобные просящие стоны. Антон знает, что будет ещё большим удовольствием: заставить его выпустить их наружу. — Я вытрахаю из тебя тебя самого. — наконец шепчет он в чужое чуть покрасневшее ухо, чуть сжимая шею, покрывшуюся красными пятнами засосов. Головка, истекающая смазкой, кружит около входа, игнорируя дёргающиеся навстречу бёдра. Всё тело умоляет. Осталось лишь услышать голос. Антон наклоняется ниже, прикусывая мочку, согревая ухо горячим дыханием, и тут же слышит его. Тихий, но отчётливый стон. На секунду замерев, киллер удивляется, как не кончил, только услышав его. Слишком прекрасный, чтобы сдерживаться ещё хотя бы мгновение. Киллер толкается внутрь резко, без предупреждения, срывая с губ новый стон, а затем ещё один. Щёки Графа покрылись румянцем, - это видно даже в ночном полумраке кабинета, - ресницы дрожат, губы приоткрылись, облегчая дыхание, ставшим вмиг огненным воздухом. А глаза всё также блестят. Будто не его, могущественного и опасного главу корпораций и группировок сейчас имеют в собственном кабинете. Антон тихо рычит и двигает бёдрами, наращивая темп до невозможного. Чувствует, как сзади его обхватывают ногами, а руками прижимают вплотную. — Блять. — сил хватает на искажённую оскалом усмешку. Слышать это сейчас, вживую, куда лучше, чем фантазировать о сообщениях, которые выдавали своего отправителя с потрохами. Антон опускается губами на плечи, оставляя новые и новые укусы. Слизывает появляющиеся на коже капельки крови на следах собственных зубов. Он ведь киллер. Он всегда охотился за чужой кровью. На спине расцветают алые полосы — Граф в долгу не остаётся. Шастун не выдерживает, кончая первым с звучным гортанным стоном, а за ним следует Арсений, запрокидывая голову назад. Кабинет наполняет сбитое дыхание. Его разрезает тихий шорох — Антон устало садится на диван, откидываясь на спинку. — Думаю, нам стоит видеться чаще. — наконец выдыхает он, сбрасывая со лба влажную от пота чёлку. Граф приподнимает бровь, садясь рядом. — Да? — хмыкает он, проводя ладонью по лицу. — Я думал, ты меня ненавидишь. — Тебя слишком легко прочитать, ваше графское величество. — фыркает киллер, тут же получая тычок под рёбра, но даже не шевелясь. — Какая же ты сука, Антон. — Я тоже, Арс. Человек, забывший законы морали и жизни не может любить. Они как раз такие. Бездушные, вознёсшиеся над миром в оковах собственного могущества. Но могут ли они испытывать то же самое, что и мы? Участившееся биение сердца, стоит только подумать о нём, нестерпимое желание увидеть, прикоснуться, зарыться в самые глубины чужой сгнившей души, такой же, какая теплится где-то внутри собственного разума. Они, пожалуй, могут. Хотя и забыли уже, как произносится слово любовь.