Годжо Сатору смотрит на часы: 24 декабря 2017 года, 17:40.
Годжо Сатору 28 лет, и он маг особого уровня, преподающий в Токийском Магическом техникуме.
Сегодня Годжо Сатору потерял себя.
***
Бескрайнее малооблачное небо переливается из бледно-голубого в темно-синее на юге границы горизонта. Совсем скоро солнце коснется запада, и на город упадут первые сумерки. Сатору сидит на самой крыше одной из многих высоток района, даже не пытаясь созерцать это небо. Оно кажется ему фальшивым и пророчащим одни лишь страдания. Знаменующим скорую ночь, которая преследовала его липкими кошмарами, сотканными из самых счастливых моментов. Ветер безжалостно хлещет тёмную куртку и треплет белоснежные волосы. Мужчина (уже давно не «парень») сидит здесь достаточно долго, чтобы не обращать на это совершенно никакого внимания. Он здесь, кажется, с рассвета? Может, даже с ночи… Совсем недавняя встреча с Сугуру в стенах колледжа (когда тот, спустя восемь мучительно долгих лет, пришел объявить об истреблении обычных людей), пощекотала каждое нервное окончание его тела, почти что вывернула наизнанку всё запрятанное глубоко в душе. Поэтому он первым вызвался дежурить в одном из главных районов Токио. Правда, сам не знает, почему решил осесть именно в Синдзюку. Вид этих улиц режет старые, давно зажившие (точно?) без обратной техники раны. Но сердце неумолимо тянуло именно сюда. Может, Сугуру появится именно здесь, проявив такую же глупую сентиментальность? Сегодня день Хякки Яко, когда будет выпущена тысяча проклятий с целью массового геноцида, готовившегося долгие годы. Сатору страшно осознавать, что происходило с Сугуру на протяжении долгих восьми лет, пока они не виделись... Нет, разумеется, он пытался его отыскать: запах и вид проклятой энергии Гето отпечатался на самой коре головного мозга Годжо. Но Сугуру ускользал от него, оставляя за собой лишь призрачный след, на который летела, осколок за осколком, надежда Сатору. Он всегда был на шаг позади. Сатору приходит уведомление от помощника директора, и он без особого интереса достаёт телефон, чуть приподнимая бинты на глазах. Иджичи отправил ему отчёт о ситуации в других патрулирующихся районах Токио, но мужчина лишь быстро пролистывает текст и отправляет в ответ нейтральное «Ок». Он блокирует телефон обратно, напоследок зацепившись взглядом за дату отправленного сообщения. 24 декабря.К чёрту.
По внутренностям пробегает мерзкий холодок плохого предчувствия. Сатору морщится и оглядывается, пытаясь уловить хоть какие-то всплески проклятой энергии, но обнаруживает лишь новоприбывших магов, среди которых Киётака, Тоге и Панда. Что ж, было правильным решением оставить Маки и Юту в стенах техникума — эти двое ещё не раскрыли весь свой потенциал, и битва таких масштабов могла бы обернуться достаточно плачевно. Маки очень способная и упорная ученица, которая, по мнению Годжо, точно добьётся больших успехов в будущем. Возможно, даже превзойдёт самого Тоджи Фушигуро… А Юта… Ну, как бы ни хотелось этого признавать, но у этого мальца просто огромнейший потенциал. Это первый маг за последние одиннадцать лет, который при первой же оценке получил особый ранг, как когда-то и они с Сугуру. И, что хотелось признавать ещё меньше, объём проклятой энергии Юты гораздо выше, чем у самого Годжо. Годжо даже может предположить, что они способны в будущем сравняться. Почти одной крови, как-никак: он лишь недавно закончил свое расследование, изучив всю родословную семейства Оккоцу, но причин выкладывать все карты на стол ещё не нашлось. За этими размышлениями солнце неумолимо приблизилось к краю горизонта, окрашивая переливы неба в свой полыхающий оранжевый. Ещё чуть-чуть и коснется далёкой невидимой линии. Вот сейчас.Сугуру Гето всегда был очень пунктуален.
Огромный грохот обрушивается на Синдзюку, когда в самом центре района, меж многоэтажек, словно из одной точки распрямляются, злобно рычат и визжат десятки проклятий. Улицу моментально переполняют мерзкие монстры: гибриды насекомых, из пасти которых стекает ядовитая слюна; пятнадцатиметровая толстая сколопендра с режущими как нож лапками; волосатые жирные слизни с человеческими лицами; огромный череп с множеством щупалец из-под него; летающий сом, сравнимый по размерам со взрослым китом. По кругу пролетают фирменные скаты Гето… Сатору поднимается на ноги и ловко спрыгивает с крыши здания прямо на землю, оценивая ситуацию по потоку проклятой энергии. Среди проклятий в основном лишь мелкие сошки, призванные больше для отвлечения внимания, чем для реального сражения. Зато по всему периметру появились новые неизвестные всплески энергии, принадлежащие магам секты. Как же забавно, что Сатору оказался прав: Сугуру и правда выбрал именно Синдзюку. Такой же мелочный, как и сам Годжо. И правда, лучший дуэт современности… — Один из них явно доставит нам проблем, — констатирует про себя, выхватив из всего потока самое мощное проклятье первого уровня. Он не двигается, ощущая, что упускает какую-то важную деталь.Где Сугуру?
— Годжо-сан! — кричит заметивший его Иджичи, подбегая ближе. — Мой отчёт… Что-то случилось? — Нет, — моментально отвечает Сатору и прикусывает кожу на большом пальце. Сугуру привлёк к себе столько внимания, но до сих пор не объявился… Разве он выбрал для атаки Синдзюку не для того, чтобы сразиться ним — Сатору Годжо — лично? Неужели он сейчас в Киото? Но верхушка точно поддерживает связь друг с другом, они бы наверняка сообщили ему о местоположении «самого опасного мага». — Ничего, — снова про себя повторяет мужчина и наконец обращает внимание на встревоженного Киётаку. — Что случилось? — Понимаю, что сейчас не время, но я постараюсь быстро, — начинает выкладывать информацию тот. — Это насчёт Оккоцу… Иджичи быстро рассказывает о ситуации в колледже, где не осталось ни одного квалифицированного мага. Годжо не глупый, он быстро понимает что к чему. — Тоге! Панда! — выкрикивает он имена своих учеников, привлекая их внимание. Внутри всё закипает от беспокойства. — Чт-...— не успевает задаться вопросом Панда, как сенсей уже оказывается рядом и хватает его за руку, тут же утягивая и сбитого с толку Инумаки. — Никаких вопросов! — твёрдо и громко перебивает Годжо. — Я отправляю вас двоих обратно в школу! — Что?! — выражает негодование сразу за обоих Панда, разочарованный, что им не дадут проявить себя в общем сражении. Но голос сенсея не терпит пререканий и от этого даже становится страшно: он ещё никогда не вёл себя настолько серьёзно. — Гето там! — впервые называет по фамилии, стараясь окреститься от прошлого или попросту спрятать его от своих учеников. — Это точно! Ошибки быть не может! Бледные похолодевшие руки рисуют на земле круг из необычных символов. — Если я прав, то Юта и Маки погибнут, — вкратце объясняет ситуацию Сатору, заканчивая с кругом. Магов Сугуру точно не убьёт — его принципы твёрже любой скалы, и Годжо в этом уверен на всю сотню процентов. Вот только Маки и Юта для Сугуру магами не считаются: для него это лишь проклятый пацан и излишне самоуверенная девчонка из рода Зенин. Панда и Инумаки понимают лишь то, что их друзья сейчас в большой опасности, и с решимостью становятся в центр круга. — Я отправлюсь за вами сразу же, как разберусь здесь, — обещает он студентам. Чёртов статус сильнейшего, принуждающий к исполнению навязанных обязательств. Ему нет дела до этих сошек в Синдзюку, но выбора особо не остаётся, если он хочет остаться на посту учителя и достичь своей цели. — Защитите этих двоих! — Понял! — отвечает уже в полной боевой готовности Панда. — Лосось! — синхронно с ним говорит серьёзный Тоге, хмуря брови. Сатору складывает руки, переплетая пальцы, и неразборчиво произносит технику. Ребята тут же исчезают, а земля на месте круга проваливается на добрые сантиметров десять. На крышу навесного перехода с ощутимым грохотом приземляется темнокожий мужчина, в котором сильнейший по одной лишь проклятой энергии тут же узнает Мигеля — одного из приспешников Гето. На лице новоприбывшего большие черные очки и гадкая ухмылка. — Особый уровень, — обращается он к Годжо, — твоим противником буду я. Сатору оборачивается к новоиспечённому противнику, и внутри у него всё закипает от ярости: он должен быть сейчас не здесь. Рука тянется к повязке на глазах. — Прости, но, — тянет белые бинты, которые, с характерным треском, тут же рвутся, — я сейчас занят. С этими словами он с силой отталкивается от земли и одним прыжком сокращает расстояние между ними, незамедлительно нанося первый удар. Кулак встречается с тонкой красной косой верёвки, и костяшки неожиданно обжигает болью. Сатору лишь на мгновение изумляется, но соперник это замечает и, с ещё более издевательской улыбкой, отскакивает в сторону. — Это ещё что? — задаёт он вопрос Мигелю, вновь сокращая расстояние, и в этот раз нанося удар ногой. — Самое действенное оружение против такого, как ты, — увиливает мужчина от ответа, блокируя удар руками и отлетая на добрых метров двадцать, но не теряя равновесия. — Занятно, — теперь ему стоит внимательнее следить за этим орудием. Он искренне считал, что после уничтожения копья небес, которое ему однажды засадил прямо в горло и череп Тоджи Фушигуро, больше ничего не могло пройти через его Бесконечность. Словно читая его мысли, темнокожий мужчина переходит в наступление: бьёт кулаком, на который заранее намотана проклятая верёвка, Годжо в плечо и, не дожидаясь контратаки, взмывает прыжками вверх — на крышу одного из домов. Сатору бы не сказал, что этот удар мог нанести ему хоть какой-нибудь существенный вред, ведь только почувствовав боль переломанной кости, он использовал обратную технику. Нет сомнений, что этот последователь секты проиграет ему, но бой, вероятно, затянется на непозволительно долгие, драгоценные сейчас минуты. Пусть даже это плетение и способно обойти его бесконечность, но против техники «Синего» она точно не устоит, не так ли? С этой мыслью Сатору собирает в ладони крохотный синий шарик, который тут же прячет в кулаке. Он преследует Мигеля, взбираясь на ту же крышу и, не сбавляя скорости, приближается максимально близко. Противник, ожидаемо, группируется, готовый принять удар. В считанных сантиметрах от цели Годжо меняет траекторию удара, вместо него хватаясь ладонью за чужое оружие. Мигель это замечает почти вовремя, отскакивая в сторону и оценивая состояние верёвки: несколько маленьких нитей прожглись, оставляя после себя лишь слабую дымку. — Какого чёрта?! — вслух ругается соперник, откровенно не понимая, как это произошло. Однако на размышления нет времени, и он отталкивается от бетона, чтобы нанести скоростной удар по Сатору, но тот легко уворачивается, значительно превосходя его в скорости. Мигель от этого теряется и тут же ловит удар коленом прямо в солнечное сплетение. — Ты и правда думал, что если нашёл лазейку в моей Бесконечности, то сможешь ударить? — насмехается Годжо над встающим на ноги Мигелем. — Я тебе плечо вообще-то сломал, — поправляет мужчина, вытирая свободной рукой небольшую струйку крови. Этот удар был гораздо сильнее предыдущих, а значит теперь всё куда серьёзнее. Главное — сосредоточиться на, собственно, скорости. — Придурок, — отпускает Годжо смешок, едва уворачиваясь от внезапного удара. Надо же, он стал гораздо быстрее… — Я лишь проверял на что ты вообще способен! Следом за этими словами прилетает новый удар, но уже проклятой верёвкой. Сатору тут же отбивает её рукой, на которой концентрирует технику. Красные нити вновь дымятся, делая шнуры значительно тоньше. Тактику приходится менять: нужно увести Годжо в закрытую локацию, где ему будет уже сложнее так маневрировать, а сам Мигель получит преимущество в виде скрытности. Маг секты пускается в бег по крыше домов, выискивая взглядом подходящую локацию. Правда, его план не успевает прийти в действие, когда в спину прилетает крайне мощный удар, заставляющий вновь отлететь на крышу соседнего здания. Меж этих двоих домов стоят приёмные дочери Сугуру: Мимико и Нанако, которые вовсю потешаются над подвешенными трупами трёх магов. — М-мигель?! — хором поражаются девушки, но продолжает только Нанако: — Ты что делаешь? — А разве не видно? — рычит в ответ мужчина, поднимаясь с места и выискивая взглядом противника. — А ты довольно шустрый, — отмечает холодный голос позади и Мигель на секунду застывает на месте: когда он только успел? Он подскакивает на ноги и тут же рассекает воздух красной верёвкой. Сатору этот удар парирует, вновь прожигая проклятые шнуры. «Больше половины уже нет», — мысленно подводит Мигель свой проигрыш. Ну, его задача была задержать Годжо Сатору, а не убить. Надо лишь ещё потянуть время. — Как ты думаешь, сколько лет потратили шаманы моей страны, чтобы сплести эту веревку? — что ж, он же сам интересовался, что это за оружие… Но Сатору его уже не слушает, потому что внезапно чувствует огромнейший всплеск проклятой энергии со стороны колледжа. Той самой энергии, которая в разы превосходит его собственную и ещё одну, до боли родную. Внутри всё сжимается в холодный узел из гнева на себя, обеспокоенности за учеников и совсем призрачной боли глубоко в сердце. Ему не стоит больших трудов догадаться, чья именно это энергия. Юта полностью высвободил Рику, что отчётливо говорило о двух вещах: во-первых, парнишка вышел на новый уровень и теперь стал по-настоящему силён, во-вторых, всё очень плохо и, вероятно, остальные ученики достаточно сильно пострадали. И если всё так, то Юта более чем способен убить сейчас Сугуру. Призрачная боль становится чуть отчётливее, но он глушит её глубоко в себе. Да, тот Сугуру, которого он знал, уже не вёрнется. Нет больше ни единого шанса, что они смогут вернуться в те времена, когда воздух разрезал их счастливый смех, а каждый взгляд был наполнен… любовью. Ничего нельзя вернуть. И убить Сугуру — задача самого Сатору. Он не имеет ни малейшего права перекладывать эту ответственность на мальчика, у которого и без того долгие годы отбирали детство.Это их с Сугуру история.
И убить его может только он сам.
— Мне плевать, — отчеканивает, почти выплёвывает в лицо собеседнику Годжо особо ровным голосом. Сколько же он уже потерял времени? — Почему ты говоришь как Бобби Ологун? — ну же, ещё немного… Со стороны слышится грохот тяжелых шагов, и над крышами зданий показывается огромная мохнатая голова проклятия, которое тянет свои почти человеческие руки к магам. К сожалению, не настолько разъярённое, как сам Сатору, который злобно скалится и, уже не скрывая, формирует над ладонью куда более крупный сине-голубой шар. — Ты. Мне. Мешаешь. Шар за мгновение преодолевает расстояние, увеличиваясь в полёте и снося половину от головы монстра. Тот, в свою очередь, замирает на несколько секунд, что позволяет вдоволь рассмотреть оставшуюся лишь нижнюю челюсть и свисающий уродливый язык. С оглушающим грохотом проклятье валится на землю. Мимико и Нанако жмутся друг к другу, полностью прочувствовав весь спектр его невообразимой силы. «Чёрт, Годжо-сан в бешенстве!» — понимает Иджичи, стоявший неподалёку. Его чуть трясёт. «Так это и есть его настоящая техника, о которой говорил Гето?.. Точная проклятая сила, что контролирует всё на совершенном атомном уровне…» — наконец осознает весь масштаб ранее сказанных слов Мигель. Он нервно сглатывает: встречается взглядом с бушующим тайфуном глаз Сатору. — «…И всё это возможно благодаря этим глазам!» Ноги Годжо медленно отрываются от земли. — Если я сейчас погибну, то буду преследовать тебя до конца твоих дней, Гето, — зачем-то сейчас говорит это вслух Мигель. Он задержал Сатору на целых десять минут, а значит пора умывать ноги.Солнце почти скрывается за горизонтом, окрашивая всё в свой огненно-оранжевый.
Закатные лучи захватили каждый дюйм, до которого только были способны дотянуться. Этот почти яркий, завораживающий свет мерзко слепит глаза Сугуру Гето. Он прижимается к стене дома в одном из переулков, не в состоянии самостоятельно идти ровно. За ним тянется след из густой тёмной крови, сильно пахнущей металлом. Он успел кое-как увернуться, но техника Рики пришлась на правую руку и ухо, полностью стерев их из этого мира. На месте плеча висели обрывки кожи, мяса, и чуть выступала кость. Должно быть, ему стыдно быть единственным магом особого уровня, который так и не овладел обратной техникой. Может, это своеобразное наказание за его многочисленные грехи?.. Даже этот паршивец Оккоцу освоил её лишь за считанные минуты боя. — Прекрасно… Просто прекрасно… — надломленным, высоким голосом он вторит сам себе. — Это и была сила, способная изменить мир… Сила, которая вполне может сравниться с Годжо Сатору. — Если бы у меня была Рика… — этот запас проклятой энергии, эта разрушительная мощь… — Мне бы больше не понадобились другие проклятия… Он бы смог наконец построить тот мир, к которому стремился долгие восемь лет. Мог бы принести его на блюдечке Сатору и Сёко, радостно объявляя, что теперь можно всё вернуть. — В следующий раз! — он сможет, обязательно сможет. Он близок, как никогда. И улыбается сквозь страшную боль. — В следующий раз точно! Взгляд падает на возникшую перед ним фигуру, и сердце куда-то падает, исчезает, словно и его стёрла Рика своей силой. Перед ним стоит Сатору с нечитаемым выражением лица, но с бушующим океаном эмоций в глазах. Вот они: страх, трепет, боль, решимость. Удивительно, что даже после стольких лет он остаётся для Сугуру открытой книгой, даже не пытаясь хоть как-то спрятать свои мысли. Сейчас всё предельно ясно: сегодня он сможет убить. — Ты опоздал, — выдавливает Сугуру тихим, по-своему нежным голосом, а на губах какая-то глупая и фальшивая улыбка, — Сатору. Гето медленно оседает на землю. Больше ему идти никуда не надо.Здесь всё и закончится.
— Подумать только, что ты найдёшь меня, — столько долгих лет игр в прятки пошли коту под хвост, и от осознания этого даже как-то обидно. Почему именно сейчас, именно сегодня? Он ведь почти достиг своей цели… — Как там моя семья? Да, восемь лет назад у Сугуру появилась вторая семья. Две маленькие девочки, которые пережили множество страданий от рук глупых, подлых и жестоких обезьян. Порой человеку даже не нужна сила, чтобы творить зло. Он забрал несчастных под свое крыло, удочерил и чувствовал себя почти счастливо. С годами круг этой семьи вырос, пополняясь понимающими Гето людьми. — Они все сбежали, — понимает о ком идёт речь Сатору. И ему ненавистно-горестно в глубине души осознавать, что его самого для Сугуру не существовало все эти года. Он постоянно убегал, завёл новую семью и даже не вспоминал о них с Сёко. — Даже те, кто были в Киото. Ты ведь сам им приказал, разве нет? — Ну, в отличии от тебя, я парень добрый, — уже естественнее, от радостной новости, улыбается Сугуру. — Ты ведь специально отправил ту малышню, надеясь, что их смерть подтолкнёт Оккоцу стать сильнее? — Нет. Это потому что я доверился тебе. Лицо Сатору становится заметно мягче, а глаза в разы печальнее, и сердце Гето снова даёт о себе знать, кровоточа и болезненно изнывая. — Я знал, что твои принципы не позволят тебе убить молодых магов, — уже чуть тише поясняет Годжо, опуская взгляд, ибо он не в силах больше смотреть на такого израненного и медленно умирающего Сугуру. — Ты?.. Доверился?.. Мне?.. — по частям вопрошает самый близкий сердцу Сатору человек, изумлённо округляя глаза. Он правда едва верит этим словам, но глаза впервые за всю жизнь начинает неприятно печь.Всё, через что они прошли вместе, никогда не было забыто.
Сугуру правда помнит каждый день, каждый час, каждое мгновение и каждый вдох, которые они прожили вместе. В его голове, и даже в глубине сердца, до сих пор хранится папка с личным досье на имя Сатору Годжо. Но он причинил слишком много боли, чтобы заслуживать хоть крупицу доверия этого человека. Он ведь сам не раз повторял дочерям, что их истории давно пришёл конец. — Подумать только, — шепчет едва различимым голосом, но Сатору всё отлично слышит. — Ты до сих пор мне доверяешь…Всегда, Сугуру.
Он всегда тебе доверял.
— Я возвращаю это тебе, — Гето лезет в карман единственной уцелевшей рукой и легким движением отправляет в мага напротив пластиковую карточку ученика. — Так значит в начальной школе беспредел тоже был твоих рук?! — Сатору старается злиться, рассматривая потерянное Ютой удостоверение студента магического техникума, но выходит излишне неправдоподобно. — Может быть, — Сугуру, замечая поддельную ярость, отпускает тихий смешок. Да, Сатору, тебе ещё учиться и учиться… — Ах ты, — ненадолго зависает Годжо, подбирая нужные слова, — пропащая душа. Сугуру медленно улыбается и не сводит глаз с Сатору, отпечатывая у себя на сетчатке его фигуру, тонущую в последних закатных лучах. Сатору не шевелится, спрятав пластиковую карточку, и понимает: ещё минута и он точно не сможет. Сбежит, отпустит, проиграет. Да просто разрыдается, как глупый, наивный и влюблённый первокурсник. Слова упрямо не лезут в горло, и приходится сделать глубокий вдох, собирая в себе остатки сил. — Последние слова?.. Сугуру тоже молчит, прежде чем ответить, но лишь потому что глубоко задумывается. Вот к чему они пришли… — Мне не важно, что говорят другие: я всё равно ненавижу обезьян. Но это не значит, что я ненавижу кого-то из колледжа. Маленькая исповедь провалилась, ведь это совсём не то, что ему хотелось сказать Сатору напоследок. Совсем не те слова, которые он таил в себе много лет. Совсем не то, в чём он хотел признаться. Но пусть лучше Сатору его ненавидит, презирает и считает поехавшим, чем Сугуру окончательно его сломает. — Просто в таком мире, — выдыхает единственную истину, — я никогда не смогу смеяться от души. — Сугуру, — зовёт его Сатору в последний раз, а голос предательски дрожит. Слова получаются настолько тихими, почти что безмолвными, что Сугуру приходится задержать дыхание, чтобы расслышать: — Я тебя люблю. У Сугуру немеет тело с осознанием сказанного. Даже в студенческие годы Сатору никогда не говорил ему этих слов… Так почему сейчас? А, кажется, он понимает… Впервые за столько лет, из саднящего горла вырывается искренний смех, и он опускает голову, пряча скопившуюся влагу в уголках глаз за тёмными прядями. Возможно, он всё это время заблуждался, и его тот самый мир заключался лишь в одном человеке? — Лучше бы проклял напоследок, — последнее, что он говорит, когда солнечные лучи окончательно покидают землю, оставляя после себя лишь вечерний мрак.Сегодня, 24 декабря, Сатору Годжо убил своего самого лучшего друга — Сугуру Гето.
Сегодня, 24 декабря, Сатору Годжо убил не только друга, но и самого себя.