***
- Какого дьявола тут происходит?- Ворвавшийся в свой собственный кабинет мужчина застывает на пороге, с удивлением уставившись на открывающуюся перед ним картину. Педантичный ко всему, что касалось порядка в его личном пространстве, коим являлся и его кабинет тоже, он просто потерял дар речи, когда быстро обвёл взглядом помещение, выхватывая то тут то там стоящие коробки, в которые пара служащих складывали сейчас его личные вещи, на полу были разбросаны бумаги, маленький встроенный шкаф был распахнут и висевшие на плечиках отутюженные рубашки и пиджаки, которые он хранил тут на случай если было нужно срочно переодеться, сейчас хаотичной кучкой валялись на подлокотнике кожаного диванчика. Но больше всего его поразило не это, а сидящая в его кресле его собственная жена, которая смотрела сейчас на него совершенно нечитаемым взглядом и стоящий у окна, сцепивший за спиной в замок руки мужчина, его несостоявшийся родственник и по совместительству его деловой партнёр.- Что тут происходит?- Однако уже не так уверенно. - Готовим кабинет для нового владельца,- не дрогнув ни единым мускулом выдала его жена.- Ты вовремя, сможешь сам забрать свои вещи. - Ты совсем выжила из ума?- он почувствовал закипающий в нём гнев.- Какого ещё владельца? - Законного.- Она просит служащих выйти ненадолго и подвигает к нему лежавшую перед ней на столе бумагу.- Ты можешь ознакомиться. - Что это?- он коситься на листок, но брать его не торопится. - Говорю же, ознакомься. Тебе всё станет предельно понятно. Он всё же берёт в руки документ, читает и с каждой секундой его лицо вытягивается. - Что это за хрень?- Он трясёт листком, покраснев от не сдерживаемых эмоций.- Это всё подделка! - Подделка это то, что ты пытался выдать за действительность.- Мужчина у окна наконец подал голос.- Да ещё пытался втянуть в это мою дочь. В данный момент твой адвокат под следствием и даёт показания, что под твоим руководством он состряпал фальшивое завещание. - О чём это вы тут мне рассказываете? Да я вас по судам затаскаю за клевету! - Ты можешь начинать это делать прямо сейчас,- мужчина кивает головой и снисходительно улыбается.- А сейчас будь добр, освободи кабинет. И, да, хочу донести до твоего сведения, что мой договор с тобой больше не действителен, я разрываю его. Но мои дела с фирмой конечно же останутся прежними, только решать я их буду теперь с новым её владельцем. - Какое ты имеешь право прогонять меня из моего кабинета?- Еле сдерживается.- Кто ты такой чтобы указывать мне? - Я с твоего позволения доверенное лицо твоей супруги, которая является владелицей, заметь настоящей владелицей, основного пакета акций. И сейчас мы ожидаем тут настоящего независимого адвоката, чтобы подтвердить передачу акций твоему сыну. - Ты не посмеешь.- Он шипит и едва не плюётся, с ненавистью глядя на жену. - Ещё как посмею.- Она по прежнему смотрит бесстрастно.- Я много лет терпела твою тиранию и то, что ты не подпускал меня к ребёнку. Благодаря всем Богам Чонгук не вырос похожим на тебя по характеру. И я как его мать не позволю тебе разрушить его жизнь. Ты больше ничего не сделаешь ни мне ни моему сыну. А иначе... - А иначе что?- Надменно вскидывает подбородок. - А иначе весь город узнает о твоей безупречной репутации и поведает всем о ней твоя любовница, по совместительству секретарь, которая свои показания уже дала и достаточно хорошо на этом заработала. Её расколоть оказалось сущим пустяком, она оказалась такой продажной. - Вы ничего не докажете! - Возможно. Но испортит это тебе жизнь основательно, будь уверен. Ведь слухи всё равно поползут. Так и представляю себе статью в газете, "Грязная сторона личной жизни одного из самых уважаемых членов светского общества, примерного семьянина". Захватывающе, не находишь? - Сука.- Выдыхает, сжимая кулаки.- Какая же ты... - Тебе лучше закрыть свой рот.- Мужчина наконец отходит от окна и предостерегающе хмурится. - Что, Ли, старая любовь не ржавеет?- Он хмыкает.- Уж в этом я тебя обошёл, да? Хотя сказать по правде ни дня не был рад, что отнял у тебя в своё время эту. Эту...- Он не находит слов и кривится.- Она оказалась ни на что не годной, только и смогла произвести на свет такое же бесхребетное существо, как и она сама. Да пропадите вы пропадом оба!- Он выскакивает из кабинета, громко хлопнув дверью, отчего несколько валявшихся листков отрывает от пола сквозняком. Сидящая в кресле женщина наконец расслабляется и прячет лицо в ладонях. Если бы кто только мог знать, как ей было сейчас страшно. Но мысли о сыне давали ей сил не свернуть с этого пути. - Дорогая. Ты всё делаешь правильно.- Мужчина подходит сзади и опускает руки ей на плечи.- Он ничего не сделает тебе. Я не позволю ему.- И она верит. Она всем сердцем верит, что теперь всё будет хорошо.***
- Гу, зачем всё это, я не хочу, я не могу.- Чимин смотрит умоляюще.- Я не справлюсь. - Но ведь когда-то нужно начинать. Тебе ведь нужно искать работу, вот теперь она у тебя есть.- Чонгук безучастно смотрит в окно. Сегодняшний день очень утомил и всё, чего он сейчас желал, это скорее оказаться дома, в тишине. Подальше отсюда, от всего, что хоть как-то связано с его семьёй. - Но ведь владелец ты,- тихо бормочет Чимин.- Это твоя обязанность. - Теперь твоя.- Отворачивается от окна. Взгляд пустой.- Я вряд ли когда-то ещё тут появлюсь. Ты осваивайся. Скоро в твоём распоряжении будут люди, которые поддержат на первых порах, введут в курс дела. А мне пора. - Гуки. Ты. Ты ведь не сделаешь никаких глупостей? Долго смотрит в ответ. А потом качает головой. - Я не смогу. Это огорчит его и поэтому я не смогу. - Кого, его?- Смотрит не понимающе. Но Чонгук не отвечает, выходит из кабинета и тихо затворяет за собой дверь. Он встречает её в фойе, хочет пройти мимо но его окликают заставляя остановиться. - Сынок.- Голос дрожит, взгляд взволнованный и виноватый.- Мы можем поговорить? Он не знает о чём можно с ней разговаривать, но послушно плетётся следом, в кабинет для переговоров, который сейчас пустует. - Как ты?- наконец спрашивает после долгого молчания. Очень странно на самом деле слышать этот вопрос от матери. Странно и непривычно. И он не отвечает, лишь неопределённо жмёт плечами. - А как у тебя с твоим...мальчиком?- Вот тут он действительно удивлён. Откуда? Но она отвечает на не заданный вопрос.- Я слышала ваш разговор с Хэун. Чонгук хмыкает, смотрит с безразличием. Этого обсуждать с кем-либо он не намерен. Но что-то такое видит в её взгляде, слишком похожее на неподдельное волнение и заинтересованность, что очень непривычно и он отвечает, сам не знает почему. - Он ушёл. Насовсем. - Как? Почему?- В голосе искреннее переживание и это не даёт ему уйти, оставив без ответа. - Я, не знаю. И ей бы хотелось сказать что-то ещё, но сердце болезненно сжимается, она подмечает и безучастный взгляд, и круги под глазами, в которых плескалась необъятная тоска, и опущенные плечи. Разве она может оставаться равнодушной, глядя на то, как страдает её единственный ребёнок. И она поддаётся порыву, делая шаг вперёд и обвивая его плечи робкими, но таким необходимыми сейчас объятиями. И он застывает поначалу, но потом всё же обнимает в ответ, так же несмело. В его воспоминаниях такому места нет, никогда такого не было. Но сейчас он жмётся к ней, как маленький мальчик, который всё детство был лишён этого и к горлу подступает комок, который он никак не может проглотить. Как оказывается не хватало ему вот этого обычного участия, от самого дорогого в жизни человека. А женщину переполняют чувства до краёв, сбивают с ног и она обессиленно падает на стоящий позади стул, но тянет Гука за собой, не в силах отпустить и ему ничего не остаётся, как опустится перед ней на пол. Его голова теперь лежит на её коленях и она гладит гладит гладит, не опуская руки ни на миг, а он кусает губы и жмурится изо всех сил, чтобы не разреветься. - Прости меня, прости,- она шепчет, потому что голос подводит.- Он запрещал мне приближаться к тебе. Я не могла. Прости что рос без моего участия. Прости меня сынок. Всё будет хорошо, всё обязательно будет хорошо, теперь я с тобой. Я не позволю ему, он ничего больше не сделает тебе. И слёзы стекают по её лицу, они капают и теряются в чёрной, растрёпанной её же рукой такой родной макушке, уже совсем взрослого сына, когда слышит совсем тихое : "Спасибо, мама".***
Всё таки любовь - самая страшная из всех болезней. Если переносить её в одиночку. А у него она ещё и неизлечимая. И возможно когда-нибудь лекарство от неё всё таки изобретут. А пока со всеми симптомами ему приходилось сталкиваться каждую минуту. Уже в первую неделю он был вымотан настолько, что и вправду чувствовал, как последние остатки жизни тихо растворяются в нём и ждал, когда наступит его последний вздох. Но кто ж знал, что он окажется таким живучим. Всю эту неделю он практически не спал, очень боясь момента, когда нужно было ложиться в пустую кровать. Он пил вёдрами невкусный кофе, выкуривал в день наверное недельную норму сигарет и ничего не ел. И о, это дало свой результат, когда однажды он очнулся на полу кухни, с пустой совершенно головой пялясь в потолок, понимая, что всё, что сопротивляться самому себе он больше не может. И кое как добравшись до спальни, заползая на кровать, с ноющим сердцем обнимая его подушку, которая всё ещё хранила его запах, который он вдыхал так глубоко, до точек перед глазами. И вырубился. На целых двое суток. И проснулся разбитым настолько, что не было сил даже пошевелиться. Он лежал и думал о том, сколько же выделено ему этой жизни, сколько он должен просуществовать вот так? Сколько должно продлиться его мучение и действительно ли он его заслужил, ведь оно было слишком для него не подъёмным. Но кто-то там сверху видимо решил, что он достаточно сильный, раз день за днём он всё ещё обнаруживал себя живым. И каждую ночь закрывая глаза, он уже без особой надежды молил все существующие силы, чтобы не пришлось открывать их снова...***
- Чёрт бы побрал это всё!- Чимин скрипит зубами и расталкивает локтями окружавшую его толпу, пытаясь пробиться к выходу, при этом не расплескать на себя содержимое сжимаемого в руке стакана. Почему тут всегда так много людей? Обычно он обедал совсем в другом месте, но не сейчас, слишком важное запланированное совещание не оставляло времени на изыски и пришлось заскочить в первый попавшийся кафетерий торгового центра, наспех перекусить сэндвичем и кофе и взять с собой ещё один стакан, он уже опаздывал и ужасно злился, проклиная всё и вся. Неделя выдалась жутко выматывающей и вся надежда была на выходные, что наконец-то он сможет отдохнуть и не в каком-нибудь клубе, а просто дома, в собственной кровати, просто выспаться. Старею что-ли, хмыкает Чимин про себя, наконец выбравшись на улицу и переводя дух. Осталось немного, лишь перейти улицу и он на месте, здание компании прямо сейчас высилось перед глазами, отсвечивая зеркальными стенами солнечные лучи. И он смотрит по сторонам, чтобы перебежать дорогу тут, не доходя до перехода и краем глаза выхватывает что-то, на что не сразу обращает внимание. Но потом... И он несётся через стоянку, уронив кофе, которым забрызгал сейчас офисный костюм, но это сейчас совсем неважно. Важно успеть до того, как нужный ему человек сядет в свою машину и уедет, пропадая из виду снова, отнимая единственный шанс, шанс неизвестно на что, но он не мог им не воспользоваться. И игнорируя с осуждением поглядывающих на него людей, не боясь показаться странным, боясь лишь одного - не успеть, Чимин набирает в лёгкие кислород и изо всей силы кричит: - Юнги!- И с облегчением выдыхает, его заметили. И он хватает его за рукав, боясь упустить, боясь того, что он не выслушает, может не захотеть слушать. И говорит говорит, хочет донести, не дав себе времени даже отдышаться и видит тысячу эмоций меняющихся на лице стоящего перед ним человека, от изумления до понимания и решимости. И забирается на пассажирское сиденье, на которое ему указали, смотрит на сидевшего теперь рядом мужчину, который тихо что-то говорит кому-то по телефону, улавливая в разговоре отдельные фразы и зацикливается лишь на одной : "Ты должен прилететь...Я только что узнал" и выдыхает. Он сделал всё что мог. И Господи Боже, если у него получилось, то нахрен отдых, он прямо сегодня просто пойдёт и напьётся в слюни, и не на миг не отводит взгляда от Юнги, который смотрит сейчас почему-то удивлённо, а потом вдруг тянет губы в улыбке и выдаёт неожиданное. - Ты и правда настоящий друг.- Качает головой.- Неужели всё это может наконец закончится.- Считывает немой вопрос во взгляде.- Он...Он приедет. Тэхён приедет. Но, я не понимаю всё равно, как же...Ведь он говорил мне, что...Чёрт, я так не люблю чего-то не понимать! И улыбающийся в ответ Чимин кивает, теперь можно забить и на совещание и игнорировать разрывающийся звонками телефон. У него тут дело гораздо, гораздо важнее. - У тебя есть свободное время? Я тебе всё, всё сейчас расскажу.***
"Тук, тук, тук" оказывается этот странный звук не доносится откуда-то, это стучит где-то в голове его собственное сердце, громко так, мешая думать. И если бы его не удерживал пол, на который он буквально стёк по стене, он бы упал ещё ниже, ниже самого первого этажа. Глаз он не открывает, потому что страшно. И когда что-то такое тёплое, родное прижимается к нему, Гук думает, какая это интересно степень помутнения рассудка, когда галлюцинация так сильно похожа на реальность. Она двигается, она обвивает руками, дышит и безумно вкусно пахнет, пахнет как настоящая. И если так и сидеть с закрытыми глазами, возможно что она не исчезнет, ещё побудет рядом, хоть ненадолго, хоть ещё совсем чуть чуть, потому что раньше это приходило слишком часто, но никогда не удавалось ухватить руками. А сейчас можно. Что он и делает. Сил правда совсем мало, но он собирает их, сжимает в ответ насколько хватает этих сил. Хорошо. Давно не было так хорошо... И расклеиться сейчас совсем не страшно, всё равно никто не увидит. Он всхлипывает, но глаза сухие, наверное свою отведённую на всю жизнь норму он уже выплакал. Дёргает рукой, случайно попадая на какой-то участок кожи, не прикрытый одеждой, ведёт пальцами. Горячий. Такой горячий, что захватило дух. Разве такое возможно? Слишком это всё знакомо его рукам, слишком похоже на настоящее, но он настолько уже свыкся с мыслью о потере, что просто отмахивается сейчас, ни на одну долю секунды не даёт себе поверить, потому что потом уж точно не вынесет, когда этот мираж рассеется, как все остальные до него. Но. Слишком явно бьётся пульс под кожей шеи, в которую он сейчас уткнулся лицом. И слишком...настоящим кажется голос, который повторял сейчас его имя, много много, бесчисленное колличество раз. И он всё же решается, осторожно, с опаской поднимает ресницы. Хрупкое плечо, неприкрытое съехавшей с него футболкой, белой, как обычно. Он понимает, но не верит не верит не верит. И если уж на то пошло, то за это время он должен был измениться, но почему же всё, что сейчас ощущали его руки так до боли знакомо, как будто и не было этих двух лет, разве что он кажется ещё меньше, ещё тоньше, чем был. Гук тихонько, боясь спугнуть отстраняет его от себя, рассматривая каждую деталь стоявшего перед ним на коленях парня. Пока не встречается с ним взглядом, к которому прикипает. И хрен бы с ней, с его давно поехавшей головой, но он не может промолчать. Пересохшие губы размыкаются неохотно и он облизывает их, сглатывает ком в горле, который мешает. Глухо, неверяще, выталкивая из себя одно единственное слово с трудом. - Тэ?... И он кивает в ответ, много много раз, обхватывает лицо маленькими ладошками, порхает губами по лицу, щекам, подбородку, скользит по губам, не останавливаясь на одном месте. А потом снова обнимает, а Гук слизывает с губ солёную влагу и не понимает, чьи это сейчас слёзы, его собственные или... Он сейчас вообще ничего не понимает, ни откуда он взялся, ни как вообще это возможно. Всё это ещё впереди, а пока он только млеет в этих руках, всё ещё боясь поверить. И думает, что после этого всего не страшно уже и умереть... - Как думаешь, как они там?- Чимин не отводит встревоженного взгляда от светящегося в темноте окна, сидя на пассажирском сидении.- Он так и не взял трубку, а я лишь хотел предупредить.- Он машинально гладил развалившегося на его коленях огромного кота, которого Тэхён оставил тут, когда выпрыгивал из машины и бежал к подъезду ещё до того, как эта самая машина остановилась. Кот громко мурчал и ему кажется совсем не было дела до развивающихся вокруг человеческих страстей. - Я думаю, они без нас разберутся.- Юнги откинувшись на спинку своего кресла устало потёр глаза.- В любом случае, мы всё что могли с тобой сделали. Ты сделал.- Он поворачивает голову, во взгляде растворяется тепло и Чимин опускает голову, чувствуя как горит лицо.- Я на самом деле так измучился за эти два года. Ни одного дня не было, чтобы я не волновался, потому что как и ты не понимал, что же всё таки произошло. Его отец звонил, спрашивал у меня, мать тоже. Они себе места не находили. А ведь он никому ничего не рассказал. Если бы я знал...Если бы я знал тогда причину, я бы клянусь сам полетел туда и приволок его обратно. Какой же он всё таки глупый. С ума можно с ними сойти! - Мне тут было ни легче.- Чимин запускает пальцы в волосы.- Если бы ты видел его хотя бы раз, после того как...- Он шумно выдыхает.- Ведь он был уверен в том, что Тэхён просто ушёл, просто оставил, не понимал почему и за что. Я его и на минуту оставить боялся. Особенно первое время. Но самая большая проблема была в том, что он не хотел никого видеть, в том числе и меня. Единственное что я смог, это отнять у него ключи, потому что знал, что будет если он сядет за руль. Он...Два года не выходит оттуда, представляешь.- Поднимает голову, встречаясь с внимательным взглядом.- Все эти два года. А я всё это время встречался каждый рабочий день с его отцом в офисе и...Если бы я знал, кто виновен во всём этом.- Голос его дрогнул и он больше не мог продолжать. - Всё уже позади. Всё закончилось.- Тёплая ладонь скользит по волосам, успокаивая и Чимин жмурится, думая как это почему-то приятно. А голос звучит кажется совсем близко, но он не открывает глаз, чтобы проверить.- Теперь всё должно быть хорошо.***
7 месяцев спустя. В огромном зале международного аэропорта Нью-йорка много народа. Самолёт сел пол часа назад и они только что наконец смогли забрать багаж и пройти зону досмотра. Зал встретил их изобилием сияющих гирлянд и расставленных то тут то там сверкающих, украшенных хрупкими шарами ёлок. Предновогодняя суета захватила всех, люди улыбались друг другу, сновали вокруг, толкали перед собой тележки с багажом, стучали колёсиками чемоданов. Встречать Новый Год именно в Америке они решили ещё месяц назад, настоял на этом Чонгук, у него на это были свои причины, но пока он об этом молчал. И теперь они тут, совсем скоро их встретят, наконец он познакомится с женщиной, которая подарила ему это чудо, которое стояло рядом и беспокойно оглядывалось, однако так счастливо и заразительно улыбаясь, что своей улыбки сдержать было трудно. Правда улыбаться тоже было трудно, он за два года настолько отвык от этого, что пройдёт наверное немало времени, пока он научится делать это вновь. Уже больше пол года прошло, а он не отпускает Тэхёна от себя ни на шаг, очень боясь казаться окружающим и самому Тэ слишком маниакальным, но ничего с собой поделать не мог. На это наверное тоже нужно время. Когда-нибудь он успокоится, это обязательно произойдёт. А пока. Он всё ещё слишком боится, снова открыть глаза поутру и не обнаружить его рядом. - Мама наверное задерживается.- Тэхён наконец смотрит на него, в глазах отражаются сияющие гирлянды и он такой красивый, красивее всех вместе взятых этих нарядных ёлок.- Гуки? Ты чего? - Уже одна минута первого по местному времени. А значит тридцатое декабря уже наступило. - И?- Смотрит игриво, наверняка ведь понял о чём речь. - Это первый твой День Рождения, который я рядом с тобой. И мне захотелось сделать тебе очень особенный подарок. И поэтому я предложил тебе прилететь сюда именно в этот день. - М?- Теперь в его взгляде сквозит неподдельное любопытство и Гук улыбается, как только может, как у него сейчас получается.- Ну говори, говори уже!- Он похож сейчас на маленького ребёнка, который в нетерпении топает ножкой и это ужасно мило. Гук опускает руку в карман, нащупывая и сжимая пальцами то, что там лежит, взволнованно выдыхает, потому что страшно вдруг до ужаса и протягивает ему на раскрытой ладони маленькую, бархатную коробочку, на которую тот смотрит кажется совсем не дыша. Смотрит долго, затем поднимает на него нечитаемый взгляд. - Что...это. - Открой. Увидишь. И щелчок крышки кажется таким громким, не смотря на несмолкаемый шум вокруг. И глаза становятся совсем огромными, когда он смотрит снова. - Гуки...Это?... - Я очень хочу, чтобы ты был моим насовсем, навсегда,- шепчет тихо, потому что от волнения голос пропал. Но главное, чтобы он услышал.- Я очень хотел сделать это тут, потому что в нашей стране это невозможно. Но если ты не согласен, если я тороплюсь, то я готов ждать сколько нуж... Но ему не дают договорить, обрывая его самым эффективным из всех способов. И тёплые губы, накрывающие его собственные, прямо вот тут, в окружении сотен людей, это самое понятное "Да" из всех возможных ответов. И он счастливо жмурится, прижимает его к себе и верит сейчас, что больше не будет страшных разлук, что этому никогда больше не наступит конец. Они не видят смотрящих на них, тепло улыбающихся пассажиров. И одной конкретной женщины, которая тайком смахивает с глаз набежавшую слезу. Ведь её сердцу больше не придётся разрываться, наблюдая каждый день медленно угасающего на глазах её мальчика. Она ещё не знала этого молодого мужчину, руки которого так по хозяйски покоились на спине её сына, но раз это его выбор, значит всё должно быть хорошо. Теперь обязательно всё будет хорошо. И никак иначе.