(Не Вполне) Смертельная Битва. Том Первый

Морт проснулся от того, что его трясли за плечо. Какое-то время он еще цеплялся за остатки сна, в котором они с Микки Маусом гуляли по зеленым шотландским лугам, но вскоре пропали и они. А вот тряска исчезать не спешила. Перед глазами появилось бледное пятно. Пришлось пошарить в темноте в поисках очков. Обнаружив их, Морт водрузил оправу на нос, и пятно трансформировалось в перепуганную до полусмерти Юри. Она пыталась что-то сказать, но навалившаяся паника не давала словам выйти наружу. В глазах стояли слезы. — Ч-ч-ч-чуж… — бормотала она, захлебываясь воздухом. — Что такое? — спросил Морт, — кто тебя напугал? — З-з-з-зд-зд… здесь… ч-ч-ч… — силилась Юри выдавить из себя слова, но упрямая глотка никак не желала сотрудничать. — Кто здесь? — задал вопрос Морт, — все на месте вроде. Ты в безопасности. — Не-а, — заявила Нацуки, поднимаясь и разминая плечи. Голос ее звучал неожиданно сухо и настороженно, — что-то неладно здесь. Надо шерифа разбудить, что ли. Крис Харрис выбрался из уголка, усеянного измятыми бумагами. Сайори, зевая, последовала за ним. — Сделаю, — коротко бросил Крис, стряхивая остатки дремы. Он не замедлил исполнить сказанное и выбежал из общего зала, предусмотрительно щелкнув выключателем. Под потолком зажглась желтая лампочка и нехотя принялась расплескивать повсюду свет. Тем временем Юри наконец совладала с собственным организмом и затараторила: — В участок кто-то проник… странный человек… как тень… нет лица… мистер Фриз вступил в бой… — По порядку давай и не торопись, — гаркнула Нацуки, — не понимаю ни хрена! — В-времени нет, ч-черт возьми, — с той же горячностью ответила Юри, — там ч-человека могут уб-б-бить! Их остановило громкое «Ш-ш-ш». Даже едва проснувшаяся, помятая и непричесанная Моника излучала какую-то сверхъестественную уверенность в себе. Любая из участниц литературного клуба могла бы поставить все свое движимое и недвижимое имущество на то, что их предводительница способна даже ад заморозить, если приложит к этому достаточно усилий. Это, конечно, было не совсем так, но Моника не стремилась никого разубеждать. — Слушайте, — осторожно произнесла она. Со второго этажа действительно доносился шум, что-то падало, каталось по полу. Поскрипывали старые доски, как будто по ним перемещалось нечто тяжелое. — Так че мы стоим-то, м? — вопросительно заявила Нацуки, — там щас толстячка уработают. Я посмотреть хочу! Морт неодобрительно покосился на нее и быстрым шагом пошел к лестнице. — Не спешите, чуваки, — раздался глумливый незнакомый голос. Его владелец вскоре явил себя и сделал это весьма эффектно — запрыгнув в разбитое окно. Лицом он был похож на какого-нибудь актера из латиноамериканских стран. Тяжелый взгляд, густые брови вразлет, аккуратная козлиная бородка — готовый злодей для мыльной оперы эпизодов этак на пятьсот-шестьсот. Облачен незнакомец был в рыжий выцветший жилет с каким-то принтом на спине и отвратительно гармонирующие с ним зеленые брюки из парусины, — мы пришли весточку вам передать. С этими словами он пихнул в бок находящегося в глубоком отрубе Рэйдена. — Вот печаль-то. И абонент, оказывается, не абонент. Что тут сказать, — латинос притворно развел руками, — сдал старик, конечно, за последние годы. — Да он и нам изначально не очень понравился, — ответила Нацуки. — Слушай, ты когда-нибудь затыкаешься? — огрызнулся Морт. Вредная коротышка сложила руки на несуществующей груди. — Пошел на хуй, Морт. — А мне нравится твой характер, — отметил незнакомец в жилете, — ты агрессивная. — И ты пошел на хуй, чучело, — не купилась она на похвалу. Тот обиделся. — К твоему, блядь, сведению, перед тем, как встать на кривую дорожку и познать всю сладость преступной жизни, я был моделью! — Ой, правда? — воскликнула Нацуки, — и что ты рекламировал? Мазь от геморроя? Незваный гость смутился. — Почему же сразу мазь? Свечи… — Класс, значит, ты привык к ощущению, когда в жопу что-то пихают! Юри, хватай свой чемодан! Та кивнула и, нервно закусив губу, щелкнула замком. Чемоданчик отомкнулся, и на свет появилось больше десятка ножей самых разных видов и размеров. Быстро пробежавшись по ассортименту глазами, Юри остановила выбор на длинном, больше фута, клинке с рукоятью из слоновой кости и зазубренным лезвием. — Вообще тебя, пигалица, я хотел пощадить, разумеется, после того, как убью всех твоих подружек, но теперь даже и не знаю! — ядовито произнес мужик. Отступив от окна, он рванулся в сторону Нацуки, но она, вместо того, чтоб пригнуться или отбежать, сократила расстояние и заехала ему коленом в пах. — Ух, о-о-о-о, — затянул он чистым фальцетом, оседая на колени. Нацуки не стала терять время и от души треснула латиносу в глаз. Получилось смачно, и на завтра после такой затрещины обещал появиться прекрасный фингал. Если бы, конечно, Джарек дотянул до этого завтра. — Я тя убью, сука, — выдохнул он, — теперь уж точно. — Ты такой же дебил, как тот, кто сшил твои штаны, — насмешливо ответила Нацуки. Именно эта фраза почему-то окончательно вывела мужика из себя. Его глаза засветились ярко-красным, стена позади Моники и остальных задымилась. — Никому не позволено насмехаться над моими навыками кройки и шитья, — взревел мужик, — умри! Заготовленный удар должен был снести Нацуки башку. Однако внезапно на его траектории оказалось предплечье Моники. Она поморщилась, но выдержала, а получившееся секундное замешательство даже позволило перейти в наступление. Кроссом в челюсть попала неплохо. Еще лучше зарядила в солнечное сплетение. Следующий удар, правда, был перехвачен, и Монике в горло прилетело жесткое ребро ладони. Воздух как будто перекрыли. В попытках вдохнуть она опустилась на пол и была нейтрализована. — Пхах, деретесь как девчонки, — ухмыльнулся оппонент, — видать, у Рэйдена совсем упали стандарты. А я знал, что потребление стекломоя его до добра… уф… Нацуки прервала эту тираду, прописав говорящему классическую «двоечку». — Я тебе так наебашу щас, почти как твой абьюзивный бойфренд каждую пятницу, — пообещала она, протягивая руку, чтобы дернуть мужика за бороду. Это оказалось ошибкой. Враг перехватил конечность, резко дернул ее на себя и пригнулся. Нацуки оказалась лежащей у него на плечах. — Отпусти меня, пидор ссаный, иначе я тебе всю ебучку расколочу! — заверещала она. Мужик хохотнул. — Да как скажешь, — с этими словами он швырнул дергающееся тело на оглушенную Монику и помогающую ей прийти в себя Сайори. Все трое растянулись на полу. Страх накатил на Юри с новой силой. Подруги беспомощны, единственный, кто мог бы сейчас хоть что-то противопоставить столь подготовленному противнику, валяется в пьяном угаре, да еще и Кристофер запропастился в попытках разбудить шерифа. Шансы у нее были совсем невелики, если уж говорить начистоту. Но вместе со страхом пришла и неожиданная решимость. Ничего. Наверняка Неудачники ощущали себя примерно так же в Битве Камней против Бауэрса и его банды. Юри стиснула рукоятку из слоновой кости и вскинула голову. — Сейчас дядя Джарек с тобой поиграет, — сладко пропел соперник, — не бойся, больно не будет. Мне. Юри выставила нож вперед. Совсем как несколько часов назад в сортире «Дудки и трубника». Да, она знала, что прошлое иногда повторяется, но не так же скоро, черт возьми. Полученные «впечатления» были еще слишком свежи. Руки подрагивали. Несмотря на свою напыщенность и отвратительный вкус в одежде, Джарек оказался опасным противником. «Или так, или вы просто никуда не годитесь!» — заметил внутренний голос. Несмотря на очевидные доказательства, Юри больше хотелось верить в первый вариант. Спокойней как-то. Хотя о каком спокойствии можно сейчас говорить? — Давай-ка уравняемся, — вкрадчиво сказал Джарек. Его глаза снова засветились красным. Рукоять ножа раскалилась за доли секунды и Юри, ойкнув, выронила клинок. — Ну, блядь, — горько выплюнула Нацуки. Юри только успела бросить на подругу растерянный взгляд, прежде чем Джарек сшиб ее плечом. Она повалилась наземь, и теперь литературный клуб в полном составе барахтался на полу. Вся схватка длилась не дольше минуты, и ее результаты, что индивидуальные, что командные, порадовать не могли. «Не стоило лорду Рэйдену все-таки верить в нас» — тоненько пропищал червячок сомнения в сознании Моники. И как ни печально, но сейчас она была с ним полностью согласна. Джарек тем временем нагнулся и подобрал оброненный Юри нож. На его лице появился плотоядный акулий оскал. Приближаясь, пришелец насвистывал какую-то веселую мелодию, и Нацуки с ужасом узнала в ней основную тему мультсериала Happy Tree Friends. Нагнувшись к уху Моники, она зашептала: — Мони, придумай что-нибудь, умоляю тебя, я не хочу умереть в каком-то свинарнике от рук психопата, выросшего на садистских мультах. Моника, наконец оклемавшаяся после массажа гортани, прохрипела. — Отползаем к кулеру с водой, девочки. — А дальше? — А дальше пока не придумала. Давайте, вперед! Осуществили этот маневр они с неожиданной резвостью — жить хотели все четверо. Но Джарек лишь посмеялся. — Как вам будет угодно. Мне несложно сделать пару лишних шагов, я, знаете ли, парень не ленивый. К тому же, — он проверил остроту лезвия и удовлетворенно чмокнул, слизывая кровь с пальца, — мой партнер наверняка уже закончил свои дела, поэтому спешить особо некуда. — А когда ты хер своего «партнера» в рот берешь, тоже так аппетитно чмокаешь? — хихикнула Нацуки. Лицо Джарека вытянулось. Всю расслабленность и истому с него будто пылесосом сдуло. Их место заняла чистейшая, незамутненная ярость. — Сейчас я тебе язык-то отпилю, — пообещал он, поигрывая клинком, — потом поджарю и заставлю всех вас его… В этот момент многострадальный потолок затрещал, и на рабочий стол Морта шлепнулось что-то бесформенное. Стол, разумеется, проломился, монитор, клавиатура и мышь полетели на пол. В воздух вновь поднялись густые, удушливые клубы пыли. Джарек уставился на все происходящее в недоумении. Лампочка под потолком, в котором теперь зияло две дыры, закачалась. Было удивительно, как вообще балки умудряются поддерживать второй этаж целым и надолго ли их еще хватит. Воспользовавшись тем, что противник оказался заворожен зрелищем, Моника выхватила из его руки нож и, даже не отдавая себе отчет, вогнала лезвие глубоко в обтянутую зеленой тканью мякоть бедра. Джарек охнул и перевел растерянный взгляд на рукоятку, торчащую из ноги. — Ты чего наделала? — с неподдельной обидой спросил он, оседая наземь. Моника ничего не ответила, испытывая сильное и страшное желание утыкать его ножами как подушечку — иголками. Тем временем Джимми Фриз, постанывая, поднялся с обломков компьютерного стола. Несмотря на немалую высоту падения, он, к вящему удивлению, ничего себе не сломал. Единственной травмой оказалась рана от засевшей в плече деревянной щепки. Довольно болезненно, но отнюдь не смертельно. Возможно, за мягкую посадку стоило поблагодарить противника Джимми, но если тот на что и нарывался, так на пиздюли. Едва Фриз поднялся, тот тоже очухался и постарался провести хитрую подсечку. Джимми перепрыгнул ее и от всего сердца, по-футбольному пнул злодея в поясницу. — Ты заебал меня, — сообщил он, — сил нет уже. — У тебя их и не было, жалкий тюфяк, — прошелестела тень, вскакивая, — если громовержец выбрал вас в представители Земного Царства на турнире, то судьба этой дурацкой планетки предрешена. Уже скоро Шао Кан завладеет всем, что и так принадлежит ему, он воцарится во всех мирах, как и подобает императору Вселенной! — Какая у него, однако, самооценка высокая, — заметил Джимми. — Да что ты можешь понимать, вонючее насекомое, — неприятно рассмеялась тень, — император велик, и его силе покорятся даже самые вольнолюбивые и свирепые народы! — А здорово этому так мозги промыли, — оценил Морт, — идеальный слуга. Тупой, исполнительный, безотказный — о чем еще мечтать поехавшему диктатору? — Нам велели лишь передать послание громовержцу. Но за крамолу в адрес императора мне придется вас убить. Из предплечий теневика появились зазубренные шипы. На том месте, где у человека должно быть лицо, впервые проступили глаза — холодные, синие, ненавидящие. Таких фокусов Джимми и Морт явно не предвидели. А как соорудить план Б, когда у тебя даже плана А не имелось? Фриз задержал дыхание. «Прости, мама, я так и не стал айтишником, кинооператором или, на худой конец, иллюстратором молочных пакетов, как ты хотела. Всем пока в этом чятике!» — подумал он, уже предчувствуя, как холодное острие вонзится в его мягкое, приспособленное исключительно для нежного обращения тело. Но оно не вонзилось. Джимми приоткрыл один глаз и увидел Чапа, держащего в руках половинку раритетного глобуса. Воин-теневик бесформенным мешком валялся у его ног. Тяжело отдуваясь, Чап сообщил: «Кавалерия прибыла, сержант. Щас всех тут откавалерим!». Не в силах сдержать эмоций от новообретенной жизни, Джимми обнял шерифа. Тот на радостях отпустил свою ношу, и она едва не расколола башку тени. Не обративший на это никакого внимания Чап возвратил объятие. Через некоторое время к ним присоединился Морт, положив голову на плечо Джимми и обхватив шею Бодески. — Сосунки, — фыркнула Нацуки, — Это называется тимбилдинг, — сказала Сайори, — очень важная штука для укрепления дружбы. Жаль, мобильник разрядился, я бы их щелкнула. Такие милые! — Ох не знаю, — заявила Нацуки, — выглядит по-гейски. По комнате снова разнеслись странные сухие щелчки, и вскоре владелец таверны «Хромой Шкилет» Рубен Осорио в полной комплектации стоял посреди помещения. Быстро оценив ситуацию, он устремился к полицейским. — О, обнимашки! Я тоже хочу, тоже! Возьмите меня к себе, пацаны! — загундосил он. Морт пожал плечами, но немного отступил, позволяя Рубену поднырнуть под руку Джимми и обхватить Бодески за шею. — Бля, у тебя пальцы жесткие, — пожаловался Чап, — не дави сильно. Рубен не смутился. — Это руки рабочего человека, сына земли, мальчик! Я впитал соль ветра своей кожей и жар солнца своей кровью. — Но сейчас-то ни того, ни другого у тебя нет, — заметил Морт. Скелет склонил желтеющий череп и пристально заглянул в собственные лохмотья. Произведя тщательную инспекцию, он беспечно отмахнулся. — Да и хуй с ними. Главное, ребята, что все мы… все… — голос, идущий непонятно откуда, задрожал, — все мы сегодня здесь как одна большая семья. — Вот это поворот, — пробормотал Джимми. Он уже отошел в сторонку и сидел на корточках рядом с Мортом, разбиравшим останки своего рабочего места. Тот выглядел донельзя расстроенным, хотя Фриз не очень понимал, почему. И на стол, и на компьютер из бюджета полицейскому участку выделялось от силы баксов пятьдесят, а потому качество у них было соответствующим. Если уж о чем и горевать в таком случае, так лишь о том, что ты сам вовремя не сдал эту рухлядь в комиссионку. — …Только посмотрите, сколько у меня чудесных детей! Парни — настоящие desperados, а девочки — красотки, хоть сейчас на выданье! — вдохновенно вещал Рубен, хрустя пальцами. Подобравшись к кулеру, он брезгливо отпихнул бессознательное тело Джарека и потрепал Сайори по щеке. — Здравствуй, золото мое, выпьешь чего? — Нет, спасибо, — смутилась та, — мне еще нельзя. — Как говаривал мой папаша, если очень хочется, то можно, — возразил Рубен, — щас мы в этом кулере пошаманим и все будет блестяще! Нацуки подбоченилась. — А ты кто такой-то, кощей? — Артист больших и малых академических театров, — туманно ответил скелет, — бармен, гений, плейбой, мизантроп, возможно, будущий король этой вселенной. Так что будь со мной поласковее, — он упер костлявый палец в подбородок Нацуки, — вообще мне, по большому счету, похуй на страну, на мир, на Земное Царство и все остальное, но пока что приходится состоять в союзе с этим божественным обрыганом, да будут его дни коротки так же, как тайные уды новорожденного гномика. Чап поднял бровь и затянулся дешевой папиросой. Миг наслаждения оказался короток — вскоре поток воздуха, влетевший в комнату сквозь разбитое окно, затушил окурок. — Так это ты Стиви-42 и лорда Рэйдена напоил? Рубен стянул с черепа прохудившееся сомбреро. — Я, товарищ жандарм. Вернее, пили-то они сами. Ваш коллега уж очень хлебать горазд — едва ли не полбутылки одним глотком выжрал. Удивительная выносливость организма! В мое время его бы затолкали в клетку и возили по городам и весям вместе с прочими бородатыми женщинами, карликами и лютеранами. Последнюю реплику Чап оставил без ответа. Болтливый скелет нравился ему все меньше с каждой минутой. Главным образом потому, что нарушал всевозможные вселенские законы одним фактом своего существования. Вдобавок по способности вывести из себя он стремительно приближался к уровню ослика из мультипликационной франшизы про Шрека. Но у того хотя бы был обаятельный голос Эдди Мерфи. Рубен же был лишен даже этого достоинства, а иных у него и не имелось. Чап вздохнул и в очередной раз задумался о том, с какими же отбросами приходится иметь дело каждый божий день. Славная, тихая пенсионерская жизнь, раньше вызывавшая только скуку, неожиданно показалась мечтой. Вот только дотянуть бы… каких-то сорок лет еще… За окном все еще стояла ночь. Полицейский участок был единственным зданием на улице, в котором горел свет — все остальные глазели во тьму пустыми, мутными окнами. Сделав затяжку и выпустив неаккуратную струйку дыма, Чап неожиданно почувствовал себя крайне неуютно. Уязвимо. Если эти два хуесоса проникли в здание с такой вопиющей легкостью, как говорится, по стелсу, и были обнаружены только по чистейшей случайности, то что бы сделал кто-нибудь более компетентный? — Перерезал бы всех и съебался, — ответил сам себе Бодески. Только увидев недоуменные взгляды Морта, Моники и Сайори, он понял, что сказал это вслух. — Спокойно, это не мой план на ближайшие сутки, просто задумался, — примирительно заявил Чап. Остальные более-менее расслабились, и только Сайори осталась настороженной. Подогреваемая страхом и гневом мысль о том, что сегодня он мог несколько раз распрощаться с жизнью, заставила Бодески подойти к одному из нежданных гостей. Джарек валялся на полу в полуотключке и тихонько стонал. Левая штанина успела из зеленой превратиться в темно-бурую. Отметя в сторону такие бесполезные в эту минуту сдержки, как мораль, милосердие и сострадание, Бодески опустился перед ним на корточки. Латинос приоткрыл один глаз и с ненавистью взглянул на шерифа. Чап в ответ лучезарно улыбнулся. Его ладонь нашарила нож, плотно вошедший в ляжку, и надавила на рукоять. Всего одно короткое мгновение, но Джареку оказалось достаточно. Он заорал, расточая повсюду слюну и запах фруктовой жвачки. Бодески отдернул руку. — Ох, я тебя потревожил? Прости, ради бога, я не хотел, — сказал он с усмешкой, — руки, знаешь, некуда деть, когда нервничаю, вот и случаются всякие казусы. Однако, раз уж ты взбодрился, давай-ка побеседуем. Джарек приподнялся на локтях. — С ищейками трепаться не собираюсь, — отрезал он, с присвистом вдыхая, — и вообще я не обязан вам ничего говорить без своего адвоката, сосунки. Чап удовлетворенно кивнул. Казалось, именно такого ответа он и ожидал. — Деньги у тебя есть? — спросил он Джарека внезапно, — при себе, я имею в виду. «На взятку напрашивается, что ли?» — подумал тот, — «я, конечно, предполагал, что провинциальные копы нечисты на руку, но эти-то лопухи совсем в открытую чешут! Хуй ему на воротник, а не наличка!» — Нет, — сказал он вслух. К горлу подкатила тошнота. Кровопотеря мало-помалу начинала сказываться. — А что ж так? — осведомился Бодески, — начальство не снабдило? — Да нет, — ответил Джарек, — просто вчера все на гондоны истратил, когда к твоей мамке собирался. Шериф побагровел. На шее запульсировала тонкая жилка, и Джарекпонял, что выебываться таким образом позволяется только тогда, когда в уязвимом положении находится твой оппонент, а не ты сам. Рубен неожиданно разразился каркающим хохотом. К нему присоединились Нацуки и (неожиданно для самого себя) Крис Харрис. Однако по мере того, как Бодески обводил тяжелым взглядом смеющихся ценителей шуток про мамаш, они замолкали. — А ты сатирик, блядь, юморист, оказывается, — ровным, чересчур ровным голосом заметил Чап, — что ж, у меня в запасе тоже есть парочка неплохих острот. С этими словами он еще сильнее надавил на торчащую рукоять, а потом ухватился за нее покрепче и начал поворачивать. Джарек нечеловечески заревел и забился на полу. Бодески понимающе кивнул и усилил нажим. Вопль взмыл к потолку, вынесся в разбитое окно и изрядно перепугал двух незадачливых бедолаг, живших по соседству с полицейским участком — пожилую супружескую пару. Обычно-то в цитадели закона Трес-Кабронес царила благостная тишина, но сегодня ее сменил хаос. Такая встряска не пришлась по нраву старикам, но кому на них не насрать? Незваный гость продолжал верещать, пока не выдержавшая этой звуковой пытки Нацуки не подошла к нему и не запихнула в рот скомканный клок жакета. Заткнув его импровизированным кляпом, она кивнула и отошла к кулеру, с которым продолжал возиться Рубен Осорио. — Что же ты не шутишь теперь, гнида? — приговаривал Чап почти ласково, — мы бы с нетерпением послушали твой бенефис. Или мало домашних заготовок наделал? Джарек пускал бессильные слезы и невнятно мычал. Дергался он тоже вяло — вместе с багровой жижей из него уходила и способность сопротивляться. Веки стремительно тяжелели. Слабеющим взором Джарек скользил по лицам присутствующих. На них застыло безразличие и холодность, впрочем, кое-где ее щедро разбавляло презрение и… алчность? Он не ошибся. Высокая девица с копной длинных темно-фиолетовых волос смотрела на него, как гурман — на хорошо прожаренный кусок свинины. Странно… и страшно. Додумать мысль Джарек не успел, потому что измученный мозг начал отключаться. Латинос приготовился поприветствовать забытье, но тут шериф (проклятье!) потрепал его по щеке. — Эй, брат, оставайся с нами, — радушно произнес он, — готов продолжить беседу? Или еще покрутим? Джарек замычал и попытался выплюнуть слюнявую тряпку. Бодески воспринял это как знак готовности к сотрудничеству и не ошибся. Все-таки аргумент, которым он располагал, был довольно весомым. Можно даже сказать, переломным в конфликте. — Итак, ответь мне сначала, — сказал Чап, подымаясь на ноги, — зачем ты и твой дружок-черный пластилин сюда явились? Джарек тяжко вздохнул, словно готовился отвечать на изъезженный вдоль и поперек вопрос. — Приказ нам отдал император Внешнего Мира, великий Шао Кан, да будет славно его имя и ныне, и присно, и во веки веков, бла-бла-бла, то-се-пятое-десятое, — устало пробурчал он, — мы должны были передать послание вон тому херу в шляпе. Зачетная, кстати, шляпа. — Еще какая, — согласился Бодески, — и в чем же состоит послание? — Если коротко, то в том, что лорд Рэйден обманщик, жулик и пидорас. Моника, до сих пор ощущающая последствия удара по горлу, с содержанием послания была всецело согласна. Доверие к богу грома и его обещаниям она потеряла в ту секунду, когда переступила порог трактира Барни Боба и познакомилась с его обитателями в естественной среде. На каком-то этапе ей даже показалось, что этот невменяемый старпер начудил с порталом и переместил их не в подлинную реальность, а в ее дурную, искаженную копию. И пока что все происходящее только убеждало в этом. Моника исподволь оглядела подруг. Нацуки, перемазанная чьей-то чужой кровью, ошивалась возле шерифа — ей хотелось поприсутствовать на допросе. Сайори, руки которой тоже покрывала засохшая корка, о чем-то вполголоса шепталась с Крисом и Мортом. Юри, которой повезло меньше всех — после стычки и аж двух посягательств на ее честь жакет пришел в негодность, а тело благоухало ароматами загаженного мужского туалета — читала какую-то книгу, взгромоздившись на краешек стола. «А ведь мы могли бы сейчас попить чаю с кексами в аудитории, потом погулять, а ближе к ночи навестить ГП» — с грустью подумала Моника. Так что да, Рэйдена она и правда считала пидорасом. — Допустим, — произнес Чап, не сводя глаз с Джарека, — а людей моих бить зачем? Тот кашлянул. Изо рта потекла багровая струйка. — Так для усиления эффекта. Шао Кан счел необходимым продемонстрировать вашу неспособность противостоять угрозам из Внешнего Мира и, следовательно, отсутствие шансов на победу в турнире. — Что, прямо так и сказал? — усмехнулся Бодески. — В общих чертах. Чап зажег еще одну сигарету. К разбитому окошку отходить не стал — и так амбре в зале кошмарное, чуток табачного дыма погоды не сделает. Джарек посмотрел на пляшущий огонек с жадностью. Ему тоже дико захотелось затянуться. — Ну так как по-твоему, говнюк, что у нас с шансами? — все так же радушно спросил Бодески. — Хм, учитывая, что… кххх-х… вам пришлось проткнуть мне ногу, чтоб одолеть, а моему напарнику расколоть череп какой-то хуергой… кх-х, я бы сказал, что… — Да насрать мне, что ты скажешь, — перебил его Чап, — твое время на Земле уже истекает. А я покойников если и слушаю, то только в плейлисте. Джарека разбила мелкая дрожь. Вот так умереть — истечь кровью в какой-то шараге на краю неведомого Усть-Перепиздюйска, было страшно и горько. К тому же обидно получилось с новогодней клятвой. Зимой он пообещал себе научиться складывать оригами и даже накупил цветной бумаги, но пачка ярких листов и по сей день лежала нераспечатанной в его халупе близ курортного города Канкуна. «Надо уломать этого Коломбо ебаного открыть портал обратно во Внешний Мир, местные лекари меня подлатают!» — заметалась в свинцовой голове мысль. Однако за такую услугу надо что-то предложить, верно? Верно, но что же именно? Джарек принялся размышлять над этим животрепещущим вопросом немедленно и, пока искал ответ на него, помер. «После сегодняшней ночи бродячие псины неделю пировать будут, ей-богу» — подумал Чап, туша сигарету. Выкинув окурок, он окликнул Джимми Фриза: — Джим, ну-ка подсоби мне с этим. Тот повернулся. Лицо было недовольное — манипуляции, которые производил со старым кулером Рубен Осорио, его заворожили, и Джимми отчаянно не желал отвлекаться от действа. — Что, прямо сейчас? Бодески обозлился. — Нет, блядь, через неделю, когда вызревание пройдет. Мы его тогда нарежем, завялим и на сэндвичи класть будем. Деликатес высшего уровня! — Прости уж, голова отчего-то мутновата, соображаю плохо. Интересно, почему? Уж не потому ли, что я двадцать минут назад со второго этажа пизданулся? — не остался в долгу Джимми. Чап промолчал, но счел этот аргумент вполне обоснованным. Тем не менее, в помощи Фриз не отказал. Они подхватили новоприбывшего в Ад на руки и уже приготовились разместить его по соседству с Туми Авокадо, когда их остановил возглас: — С-с-стойте! К ним направлялась Юри с выражением крайней обеспокоенности на лице. Чап чертыхнулся про себя. «Ох уж эти снежинки, черт подери. Щас наверняка начнет заливать про неподобающее отношение к телам усопших, надругательства и все такое. Рэйден и правда пидорас, конечно. Нет бы послать в помощь кого-нибудь действительно могущественного типа Дюка Нюкема, Гордона Фримена или Думгая. Так нет же, нянчимся с кучкой девчонок». Тем временем Юри, игнорируя остекленевшие глаза Джарека и не выказывая ни малейших признаков дискомфорта, ухватилась за рукоять, до сих пор торчавшую из бедра мертвеца, и извлекла нож на свет божий. Тут же невесть откуда явился флакон с чистящим средством и мягкие салфетки. — В-все, теперь м-можно. Чап и Джимми молча переглянулись, после чего уставились на Юри. — Ч-что т-такое? — спросила она, спрыскивая лезвие пахучей жидкостью, — он стоил мне немалых денег и не заслужил т-того, чтоб остаться на-навсегд-да в теле какого-нибудь у…у…уб-блюдка. — Резонно, — заметил Бодески. В следующее мгновение труп плохого актера и не менее плохого убийцы Джарека отправился за окно и присоседился к куску копченой человечины, ранее известному как Туми Авокадо. Чап брезгливо потер ладони друг о друга. Однако от ощущения чего-то липкого и гадкого на руках это его не избавило. Нужно было что-то посильнее. Посущественнее. Идея пришла практически сразу. — Э-эй, — встрепенулась Юри. Бодески вырвал из ее рук флакончик с чистящим средством и обильно побрызгал им на руки. Потом проделал то же с потными лапами Джимми Фриза. Оба с облегчением вздохнули и стали выглядеть чрезвычайно довольными. Закончив импровизированные гигиенические процедуры, Чап возвратил флакон хозяйке. — В-видимо, п-понятие о н-нормах ч-человеческого общения об-б-бошло ваш город стороной, не так ли? — холодно сказала та. — Тому, кто не касался трупа, не дано меня судить. Юри хотела сказать, что вот ей-то как раз и доводилось это делать, когда она вместе с подругами волокла мертвую Нацуки на кладбище, но решила благоразумно промолчать. Ни к чему ссориться с союзником, пусть даже он придурок. Чап зевнул и уже вознамерился вернуться в каптерку, когда раздался удивленный голос Криса Харриса: — А это что еще за хрень… Бодески обернулся и увидел, что тело поверженного воина-теневика начинает терять форму. С каждой секундой оно становилось все более зыбким и расплывчатым, темные частицы поднимались к потолку и растворялись. Больше всего этот процесс, как ни странно, напоминал таяние мороженого, с той только разницей, что пломбир свое существование не прекращал. Сайори ахнула, глядя на развеивающуюся черноту. Вот уже остались только отдельные клочья, а вскоре ветер, задувающий через открытое окно, развеял и их, поэтому теперь о существовании воина из тени напоминали только синяки и ссадины на опухшей морде Джимми Фриза. — Что ж, — подытожил увиденное Чап, — одной проблемой меньше. Теперь предлагаю всем лечь спать. Завтра с утра я поболтаю по душам с этим пропойцей, — он кивнул на храпящего Рэйдена, — полагаю, он может кое-что знать о наших гостях. Если я кому-то понадоблюсь, найдете меня в комнате охраны. Всем доброй ночи! Нацуки шагнула вперед. Гнев и страх отражались на бледном лице. Одернув мятую юбку, она заявила: — Погоди-ка, шеф, так не пойдет. Чап посмотрел на нее усталыми красными глазами, в которых плескался немой вопрос: «Ну что еще?». Нацуки, однако, его не заметила или решила не замечать. — Полагаю, теперь никто не будет спорить, — продолжила она, — что этот хер из Внешнего Мира имеет на нас нехилый такой зуб. От одной угрозы с его стороны мы кое-как отбились, и то с большим трудом. А где гарантия, что он не послал никого, кроме этих ублюдков, чтоб нас угандошить? Рэйден, конечно, говорил, что он тупой, но для того, чтоб перестраховаться, гением быть не нужно. Не знаю, как вы, а я точно не хочу проснуться утром с перерезанной глоткой. Ощущение не из приятных. В зале воцарилось молчание, нарушаемое только треском костей Рубена и дружным храпом двух пьянчуг. В словах Нацуки определенно имелся смысл, и каждый в полицейском участке это понимал. Чап скрестил руки на груди. — И что ты предлагаешь? — спросил он, глядя на нее в упор. — Вахту, — коротко бросила Нацуки в ответ, — будем дежурить. Как только увидим кого-нибудь или что-нибудь подозрительное, сразу будим остальных. Бодески кивнул. Идея ему понравилась, однако, как в известном анекдоте, был один нюанс. — Хорошо, допустим. Но кто будет первым? Мы все с ног падаем, а простоять придется не час и не два. — Да хотя бы ты, — не моргнув глазом выпалила Нацуки, — среди нас ты самый отдохнувший — пока все вповалку на полу ютились, ты на койке спал, как царь. — Если тебя это так волнует, — вкрадчиво произнес Чап, — можешь в следующий раз лечь в койку со мной. Нацуки побагровела, из ее рта хлынул поток слов, часть из которых была нечленораздельной, а часть — нецензурной. Она подскочила к Бодески и с силой ударила его в плечо. Тот зашипел, потирая ушибленное место. — Эй, ты чего? Я ж шучу, понимать надо! — протянул он. — Шутишь как мудак, — сердито ответила Нацуки, продолжая розоветь. Джимми демонстративно зевнул, намереваясь тем самым вернуть беседу в конструктивное русло. Не сразу, но это удалось. — Может, кто-то хочет стать, так сказать, добровольцем? — спросил Бодески, оглядывая собравшихся, — работенка неоплачиваемая и неблагодарная, но вы, по крайней мере, выживете. Морта и Сайори он отмел сразу. Морту разбили очки в «Дудке и трубнике» и теперь он едва ли был способен увидеть море, плывя по нему в лодке. Сайори то и дело клевала носом, поэтому Чап счел, что она отправится в страну Морфея уже через пару минут после начала «смены». Джимми тоже не вызывал надежды — побитый и потрепанный, он сидел на одном из немногих целых стульев в зале и грустно потягивал что-то из цветастой банки. — Я могу подежурить, — предложила Моника, — но только на два-три часа и только на первом этаже. На мгновение Бодески задумался, в чем причина такой конкретики, но следом его взгляд упал на дыры в потолке, и их неприветливая, затхлая чернота ликвидировала все сомнения. Тем не менее, он не решался согласиться с кандидатурой Моники — все-таки ей за день тоже досталось. — Не стоит, отдыхай, — наконец отверг он предложение, — твое время еще придет. Моника пожала плечами и зябко поежилась — от ночной прохлады школьная форма защищала плохо. Чап перевел пытливый взгляд на Нацуки. Та в ответ посмотрела на него с таким уничижением, что он сразу же решил не связываться. Пул кандидатов стремительно сокращался, и Бодески уже тоскливо готовился к ночному бдению, когда его спас Рубен Осорио: — Я постерегу вас, мои мясные друзья, — заявил владелец «Хромого Шкилета», поправляя драную шляпу, из которой то и дело выбивались соломинки, — но вы за это тоже окажете мне услугу, когда придет час. — Какую еще услугу? — подозрительно вскинулась Нацуки. Ей совсем не нравилась идея заключения сделки с потусторонним существом. Особенно таким своеобразным, с легкой ебанцой, прямо как у ее папаши. — Пока еще не придумал, — признался Рубен, — но как только придумаю, сразу вас оповещу. И поспешите там с вашим решением, предложение ограничено! Спонтанно собравшийся комитет в лице Чапа, Моники и Нацуки торопливо зашушукался, украдкой зыркая на ожившего скелета. Он терпеливо ждал, постукивая фалангами пальцев друг о дружку. По правде сказать, Рубена мало волновал исход «голосования» — когда тебе перевалило за третью сотню лет, перестаешь тревожиться из-за большинства вещей, которые так пугают смертных. Нет, подумал Рубен, правильнее будет «живых». В собственном бессмертии он уверен не был. Однако и нормальным его теперешнее состояние никто бы не назвал — Осорио не нуждался ни в пище, ни в питье, ни в отдыхе. Практически идеальный страж, если уж быть до конца честным. Наконец после фразы Нацуки «ну и пусть он всем вам головы оторвет во сне, мне насрать» совещание прекратилось, и Чап повернулся к Рубену. В белках глаз шерифа полопались сосуды, он явно таскал тело на последних остатках ресурсов. — Мы согласны, — сказал Бодески, — заступай. Но без фокусов! Если вдруг решишь выкинуть какую-нибудь штуку, я тебе голову откручу и по частям сдам в музей естественной истории, уяснил? Скелет поднял руки в примирительном жесте. — Конечно-конечно, шеф, никаких проблем. Ежели я чего пообещал, так костьми лягу, но выполню, — заверил он и тут же захихикал. Чап только вздохнул и отвернулся. С каждым часом он все сильнее уверялся в том, что стоило после академии не соглашаться на первую попавшуюся руководящую должность, а попробовать зацепиться за хоть что-нибудь приличное в городе побольше. Глядишь, и не оказался бы в такой жопе, отчетливей всего напоминающей шизофренический бред. Хотя не то что бы у него был выбор… Ладно, на сегодня хватит. — Все, кроме костлявого, постарайтесь поспать, о’кей? Завтра, чувствую, денек будет не лучше сегодняшнего, — произнес он и, не дожидаясь ответов, погасил свет. Снова воцарился хаос, пока товарищи по несчастью занимали места в разгромленном общем зале. Рубен же на манер манекена примостился рядом с лестницей и принялся пристально следить за входами и окнами. Некоторое время еще были слышны шепотки (Сайори обсуждала с Крисом Харрисом превосходство круассанов над обычными слоеными пирожками, Нацуки проклинала Джимми Фриза за его габариты, Юри мечтала вслух о возможности ополоснуться хотя бы под холодным душем), но вскоре стихли и они, сменившись дружным сопением и похрапыванием. Лунный свет продолжал литься в окно — рассвет обещал прийти только через несколько часов. И в мягком сиянии спящие выглядели почти умиротворенно, словно компания давних друзей, утомившаяся после долгой прогулки. «Эх, бедолаги, куда ж вас заведет этот громобой» — подумал скелет и уставился в окно. Музыкальный автомат, спрятанный в его сознании, ожил и заиграл какой-то старый черный блюз прямиком с луизианских болот. Оставшиеся до рассвета часы Рубен скучать не планировал.