(Не Вполне) Смертельная Битва. Том Первый

То ли Вселенная истощила свой ассортимент гадких сюрпризов, то ли скелетообразный часовой не подвел, но остаток ночи в Трес-Кабронес прошел спокойно. Солнце уже поднялось над крышами неказистых домов и успело нагреть воздух, все еще сохранявший каплю ночной свежести, когда Чап Бодески открыл глаза, лежа на продавленной раскладушке в охранницкой. Сладостно зевнув, он потянулся и уставился в потолок, выкрашенный облупившейся белой краской. Участок давным-давно требовал ремонта, и в свой первый год в должности Чап беспрестанно бегал в мэрию на заседания городского совета. Высидев там десятки часов, он понял, что весь совет преимущественно состоит из дряхлых пердунов и злющих старых дев, которые лишь имитируют бурную деятельность, а сами в это время втихаря попиливают городской бюджет. Поэтому вскоре Чап сдался и начал относиться ко всему философски, то бишь со здоровой долей похуизма. Не выделили денег на компьютерное оснащение офиса? Не беда, можно закупить в соседнем городе списанные машины у одной риэлторской конторы. Единственный автомобиль в распоряжении офицеров рассыпался от ветхости? Да и черт с ним, на велосипеде даже быстрее. В бюджет не заложили финансирование более чем четырех окладов? И пускай, все равно преступлений здесь не бывает. Ну, почти не бывает, напомнили сбитые костяшки пальцев и гудящая голова. Бодески потер переносицу двумя пальцами и поморщился. Если дебош местных алкашей еще можно было как-то оправдать своеобразной атмосферой «Дудки и трубника», смешавшейся с недоверчивым отношением к чужакам, то что делать с ночными визитерами? Чап был готов поверить во многое, но в нападающего на людей мужика из тени с лезвиями, вырастающими из рук, до сих пор верилось с трудом. «Даже если ты ему черепушку расколол, — насмешливо подметила Координация, — пусть и ненамеренно. Я ж тебя учила, что держать нужно крепко, особенно такую здоровенную штуку, как этот глобус». Где-то в районе желудка скользким комком завозилось Чувство Вины, и Бодески постарался скорее выбраться из постели, пока оно не начало опять нудеть о том, что он вчера убил человека. (человека же? или нет?) Сигареты. Сигареты его заткнут. Чап похлопал по карманам пижамных штанов, вытянул из правого початую пачку и потихоньку побрел на крыльцо. Суставы рук ныли, однако свою партию разыграли безукоризненно, и вскоре «Лаки страйк» удобно примостилась в уголке рта. Выдохнув терпкий горячий дым, Чап вздохнул и с неожиданной печалью посмотрел на голубое небо без единого облачка. Если верить Рэйдену, то в скором времени ему предстояло покинуть Трес-Кабронес и отправиться черт знает куда… и ради чего? Мифического спасения Земли? А так ли много поставлено на карту? Он не хотел признавать это, но оказываться далеко от дома ему отчаянно не хотелось. В своей не столь уж долгой жизни Чап выезжал из родного городка только на время обучения в полицейской академии Сан-Антонио и то на выходные и праздники рекрутов нередко отпускали домой. Прикипел он к Трес-Кабронес, свыкся с ним. Да, это чертова дыра, но ЕГО дыра, родная и знакомая до последнего камешка в дорожной пыли. И как знать, увидит ли он все эти кривые-косые домишки, праздных жителей и копошащуюся на улицах живность вновь? — Не спится, шериф? — послышался за спиной мелодичный голос. Чап повернул голову и увидел Монику. Удивительно, но глава литературного клуба выглядела свежей и бодрой, словно и не было суток, полных всяческих потрясений. Волосы цвета молочного шоколада спадали на обнаженные плечи — она все-таки сменила школьный жакет на что-то более свежее, простую белую безрукавку — а на щеках играл румянец. Чап было хотел ввернуть какую-нибудь крутую фразочку, вроде тех, которыми разговаривали сильные и мужественные детективы из кино в пятидесятых, но быстро передумал. Рисоваться ни к чему. — Что-то вроде того, — сказал он, вытягивая из кармана еще одну сигарету. Потом подумал и достал другую. Протянул Монике. Та покачала головой. — Не курю, но вы можете, если хотите, мне не мешает. Чап хмыкнул и щелкнул зажигалкой. Моника встала рядом и, слегка щурясь от яркого света, оглядела окрестности. Небольшая стайка детей толпилась возле допотопного автобуса, за рулем которого сидел грузный мужик с клочкастыми черными усами. Дети гомонили, обсуждая что-то, несомненно, важное. Женщина в ситцевом платье и переднике вела на поводке упитанного розового поросенка. Свин чинно вышагивал впереди и не переставая хрюкал басом, будто подгоняя хозяйку. Сутулая фигура показалась на пороге двухэтажного дома напротив. Завидев на крыльце участка шерифа Бодески, фигура шумно выругалась и исчезла в недрах дома, не забыв напоследок хлопнуть дверью. Чап счел, что то был один из пострадавших вчера в «Дудке и трубнике». Ну да ничего, думал он. Так им и надо. «Пироги! Свежие пироги! Булочки и маффины, кексы с изюмом и глазурью! Горячие и сытные пироги покупай!» — послышался звонкий мальчишеский голос. Живот Бодески заурчал, отзываясь на предложение, и он решил не упускать возможность хорошенько позавтракать. — Эй, пацан, — подозвал Чап продавца, вихрастого рыжего паренька лет десяти, — сюда давай! Паренек быстро засек потенциальную клиентуру и направился к полицейскому участку. На его спине болталась внушительных размеров походная котомка. — Доброго утречка, шериф Бодески, — растянул он губы в улыбке, из которой еще не ушла детская искренность, — и вам того же, леди. Хотите пирожок к завтраку? — Именно так, — подтвердил Чап, — что у тебя есть в этой сумке? Мальчик принялся загибать пальцы. — Чесночный хлеб, пироги с ветчиной и сыром, пироги с говядиной, пироги с творогом, с джемом, с шоколадом, маковый рулет, яичный рулет, брауни и хот-доги. Чап и Моника переглянулись. С голоду все позиции казались невероятно привлекательными. — Я возьму два хот-дога и пирог с говядиной, — наконец после минутного размышления сказал Бодески, — а ты что будешь? Ветчину-сыр? — поглядел он на Монику. — Я не ем мяса, — сказала она, слегка потупившись, словно этот факт был чем-то постыдным, — пожалуй, брауни звучит вкусно. И… маковый рулет, один кусочек. Мальчишка кивнул, снял со спины котомку и раскрыл ее. Запах свежей выпечки ударил в ноздри и еще сильнее разжег аппетит. Несколько проворных движений — и вот в руках у продавца уже сидели два хот-дога в белоснежных салфетках, брауни в одноразовой пластиковой тарелке и большой кусок макового рулета, завернутый в вощеную бумагу. Чуть погодя к Чапу перекочевал и увесистый пирог с мясом. В обратную сторону проследовала десятка. Бодески поблагодарил мальчика, отправившегося дальше по улице, и уже приготовился вцепиться зубами в пухлое тесто, когда Моника дернула его за рукав. — Что такое? — Шериф, я думаю, что когда все проснутся, тоже захотят поесть… «И черт меня подери, если мне есть до этого дело!» — подмывала ответить Жадность, но вслух он произнес: — А ты верно говоришь, — после чего крикнул, — Пацан! К счастью, тот был не слишком далеко, поэтому зов услышал. — Что такое, сэр? Что-то не так с пирогами? Они свежие, клянусь вам моей золотой рыбкой Крекером! Чап усмехнулся. — Да вроде порядок с ними. Скажи, а сколько ты хочешь за все? — За что «все?» — не понял рыжий паренек. — За все, что у тебя есть в котомке. — Ну, я даже не знаю, — протянул тот. В голосе звучало сомнение, но по взгляду было заметно, что юный продавец не прочь расстаться со всей выпечкой сразу, — не уверен, что это хорошая идея, сэр. Мой отец вряд ли успеет состряпать еще прямо сейчас, поэтому получится несколько часов простоя, а потом я уеду с мамой на рынок и вновь не смогу поработать… — Сколько? — перебил его Бодески. На лице у рыжего мальчишки появилась озорная ухмылка. — Шестьдесят, — сказал он деловито. — Что-что? — переспросил Чап. Сперва он подумал, что неправильно расслышал. — Шестьдесят долларов, сэр, — с напускной кротостью повторил мальчик. — Это, блядь, грабеж! — взвыл Бодески. Моника бросила на него неодобрительный взгляд и надкусила брауни. Тот оказался дивно хорош — мягкий, насыщенный, не слишком сладкий, он буквально таял во рту. Моника даже пожалела, что сейчас поблизости нет чашки кофе и шарика ванильного пломбира. Шериф продолжал тем временем пререкаться с юным торгашом. В этом противостоянии он явно сдавал позиции. — …если не хотите, можете не брать, — пожал плечами мальчик, — тут достаточно домов, которые можно обойти. — Вот так дети пошли, только рот разинешь, а они уже готовы тебя обобрать, наебать, а потом так и оставить. Вымогательство, между прочим, уголовно наказуемое деяние, так что задумайся, — заворчал Бодески, но бумажник все же достал и послушно отсчитал купюры. Они тут же отправились в расшитую поясную сумку. В следующее мгновение паренек стянул с плеч лямки и протянул котомку. — Вечером я за ней зайду, — серьезно сказал он и снова улыбнулся, — приятно иметь с вами дело, сэр. Чап пробурчал что-то невнятное. Он по-прежнему горевал из-за непредвиденных расходов. — Спасибо тебе, — сказала Моника, — по крайней мере, брауни у твоего папы получается что надо. Рыжий паренек махнул ей рукой и пошел прочь, насвистывая какой-то нехитрый мотивчик. Шериф Бодески еще некоторое время бубнил себе под нос, но потом сдался и принялся сердито жевать пирог с говядиной. Котомку он взвалил на плечи и поразился тому, какая она тяжелая. «Даже меня эта штука к земле клонит, а пацан, наверное, вообще едва ее таскает. А ведь по нему так не скажешь!» — подумал Чап. На какое-то время все вновь стихло. Расправившись с пирогом, он потянулся за одним из хот-догов и бросил быстрый взгляд на Монику. Она облокотилась на перила и чинно доедала маковый рулет. Как же сложно было представить ее схватившейся с кем-нибудь вроде того призрачного ниндзя или злодея-латиноса в стальной клетке (на ринге? в октагоне? или вовсе на поле боя?). Да и себя, если уж начистоту, он представлял плохо. Одно дело — насовать в рыло какому-нибудь зарвавшемуся домашнему тирану или обдолбанному подростку, и совсем другое — биться с тем, кто специально учился драться. Драться насмерть. Свои шансы против таких Чап Бодески оценивал не очень высоко. Конечно, хотелось верить в то, что Рэйден знает, что делает, но образ громовержца, капающего слюной на пол, рассеивала эту уверенность напрочь. Ни черта этот старый идиот не знает. Иначе свалил бы из Трес-Кабронес быстрее, чем Стиви-42 западает на любую особь женского пола. Бодески вздохнул и запустил руку в карман пижамных штанов в поисках новой сигареты. Дети, толпившиеся возле автобуса, наконец погрузились в него, и машина, кашляя выхлопами, поползла по дороге вдаль. Городок потихоньку просыпался. — Забавно, — сказала Моника, наконец покончившая с рулетом. Чап повернулся и вопросительно глянул на нее. — Что именно? — спросил он. — Всю свою жизнь… ну, до вчерашнего дня, я жила в мире, который на поверку оказался фальшивкой. Декорациями для компьютерной игры, визуальной новеллы. Вы играли когда-нибудь в такое, шериф Бодески? — В порнуху, что ли? — ляпнул Чап, не подумав. Моника скривилась. — Вовсе нет. Скажем так, симуляторы свиданий. Он смутился. — Да я, ну, как-то по шутерам больше, по стратежкам всяким… Свидания у меня и в реальной жизни бывают. Тут Чап слукавил — с последней подружкой расстался полтора года назад и с тех пор влачил холостяцкое существование, коим, однако, был вполне доволен. Сожаления по поводу того, что любви Чап предпочел работу, охватывали его четырежды за год — в собственный день рождения, в день рождения бывшей, на день Святого Валентина и под Рождество. Но Монике об этом было знать необязательно. Она тем временем продолжала: — …и я жила, как все живут, понимаете? Ходила в школу, кисла над учебниками, вымучивая хорошие отметки и средний балл, училась танцам и игре на фортепиано. Параллельно мы с Сайори образовали школьный литературный клуб, познакомились с Нацуки и Юри, все как-то сдружились. Мои родители всегда были людьми требовательными, поэтому стресса хватало — вроде бы ничего особенного, а приходишь домой вечером и понимаешь, что прошедшего дня ты не помнишь. Как будто кто-то проглотил его. Но я привыкла так жить. Составила план — колледж, магистратура, семейный бизнес, может, замужество… а потом в один день проснулась и ощутила, что это все нереальное. Как игрушечный городок Лего, только вместо ярких цветистых деталек — строчки кода. А вместо любимых и дорогих мне людей — рисованные спрайты. И все вокруг происходит по заранее написанному скрипту. Я тоже должна была ему подчиняться и подчинялась, но в ту ночь скрипт… сломался, что ли. Она замолчала, видимо, собираясь с силами для следующей части спонтанно хлынувшего повествования. Чап благоразумно не мешал. — Вы смотрели когда-нибудь фильм «Шоу Трумэна?» Чап нахмурился и подпер подбородок рукой в крошках. — Это тот, где Джим Керри играет парня, чья целая жизнь была реалити-шоу? — Точно, — подтвердила Моника, — после этого внезапного… откровения я почувствовала себя Трумэном. Две недели не ходила в школу. Да что там, я и с кровати не вставала, потому что какой смысл? Даже подумывала о том, чтоб наесться таблеток, но что-то меня остановило. Наверное, боязнь того, что после такого финта игра вовсе сойдет с ума. В лучшем случае она перезапустится, лишив меня полученных знаний, а в худшем… Тут она тяжело вздохнула и забарабанила пальцами по перилам. — …в худшем не будет вообще ничего, только вечная тишина и темнота. Все свободное время я проводила за поиском возможностей покинуть границы игры и попасть в реальный мир. Видите ли, шериф, некоторое время назад к нашему клубу присоединился мальчик. Ничего особенного, миловидный, но не красавец, пассивный и чуть более интересный, чем только что побеленная стена. Среднестатистический задрот, пардон за мой французский, которого волновали только компьютерные игрушки, манга и аниме. Однако он умудрился чем-то привлечь девочек. Сначала я думала, что это все из любопытства — все-таки ни Сайори, ни Юри, ни Нацуки не были избалованы мужским вниманием, но потом, приглядевшись тщательнее, поняла: мальчик — просто ширма. Проводник кого-то другого — кого-то, кто находится в вашем мире. Именно в этот момент я поняла, что должна быть с этим мальчиком, ведь тот… другой… за экраном, вдруг он смог бы вытянуть меня к себе каким-нибудь образом. Лицо Моники едва заметно исказилось, губы дрогнули. Чап заметил, что руки ее сжались в кулаки. — Но скрипт был упрям. Раз за разом он ставил мне палки в колеса и толкал Игрока в объятия то к одной, то к другой, то к третьей. Только не ко мне. Игра просто не предусмотрела для президента литературного клуба возможности быть счастливой. Последнюю фразу Моника произнесла с неподдельной горечью. Бодески едва преодолел желание положить ей ладонь на плечо и начать плести какую-нибудь ободряющую чепуху. Пусть сперва выскажется. Поверить во все, что она говорила, было делом непростым, но ведь Чап и сам неделю назад рассмеялся бы в лицо тому, кто предостерег бы от встречи с таинственным незнакомцем в шляпе и болтливым скелетом. — Тогда я решила, что… создам себе такую возможность, — продолжала Моника, — днем я мило пила чай с кексами, а ночью сидела за компьютером, обложившись мануалами с Ютуба и кучей вкладок на stackoverflow. В коде стали появляться… изменения. Сначала мелкие, потом все более существенные. Думаю, острое желание выбраться слишком ударило мне в голову, и в конце концов игра просто сломалась. Я победила скрипт, но своей цели так и не достигла — путь в вашу реальность оставался все таким же недосягаемым. Кое-как, с большим трудом, я вернула программе относительную стабильность. Теперь мы с девочками жили в нашем маленьком городке… вчетвером. Да, это не полное одиночество, но утешение слабое. Все до сих пор казалось ненастоящим, а главное — я больше не чувствовала присутствия Игрока за экраном. Может, его напугали внештатные, не предусмотренные скриптом ситуации или раздосадовали баги, не знаю… Моника задумчиво сложила руки на груди. — Не хочу так думать, но, может быть, ему просто наскучила игра. В конце концов, она вряд ли была рассчитана на многократное прохождение, это же не какой-нибудь Hades или третий Ведьмак. Мы устали. Ссоры и даже стычки стали обычным делом, особенно в этом плане отличались Юри и Нацуки. Уж не знаю, по какой причине, то ли они так люто ненавидели друг дружку, то ли… — тут Моника сделала многозначительную паузу, — наоборот. Чап не сразу осознал, как это — наоборот, но когда понял, расплылся в блаженной улыбке. — Шериф, может, вы не будете так откровенно ЭТО представлять? — спросила Моника. Тон ее был строгим, но насмешливости замаскировать не мог. — Ничего не могу с собой поделать, — признался он. Моника фыркнула и притворно закатила глаза. — В любом случае, за время, проведенное в этой электронной тюрьме, мы несколько приуныли, мягко говоря. Я уже начала придумывать разные развлечения, которые могли бы предотвратить отлет кукухи, когда появился лорд Рэйден. — И завел свою песню про Смертельную Битву, — закончил Чап, — хитрый ублюдок. — Верно, — согласилась Моника, — а остальное вы уже знаете. Она замолчала на добрых тридцать секунд, глядя вдаль, и повторила: — Забавно. Последние несколько лет я из кожи вон лезла, чтоб покинуть видеоигру. И наконец, когда это удалось, судьба забрасывает меня в гребаный вестерн! Причем категории «б», такой даже Юри читать бы не стала, а ее хлебом не корми, дай только в книгу зарыться! — Кстати, раз уж речь зашла о хлебе, — произнес Чап, — почему бы нам не переместиться внутрь? У меня скоро позвоночник в штаны осыплется. Такое впечатление, что парень там носит не пирожки, а кирпичи. — Постоим еще чуть-чуть, — мягко ответила Моника. Бодески поймал на себе взгляд ее проницательных зеленых глаз и согласился. Теперь они были совсем рядом и дружно молчали, облокотившись на перила полицейского участка, а порывы сухого ветерка гнали вперед дорожную пыль, в которую скоро лягут чьи-то следы.