(Не Вполне) Смертельная Битва. Том Первый

Крис Харрис мчался по залитой солнечным светом южноамериканской сельве. Кроссовки оставляли в жирной земле отчетливые следы, но уже через секунду их сглаживало блестящее тело, покрытое малахитовыми чешуйками. Маленькие глазки следили за добычей, отчаянно пытавшейся ускользнуть. Он несся вперед, не обращая внимания на лианы, норовящие схватить и удержать на месте, на кустарники, то и дело стремящиеся выколоть глаза ветвями. Дважды Крис был близок к тому, чтобы упасть, но всякий раз какая-то высшая сила помогала удержаться на ногах. Что и говорить, он был ей чертовски за это признателен. Стоит замешкаться хоть на секунду — и ты уже ночуешь в желудке у какой-нибудь твари. Впереди уже виднелся небольшой холм, густо поросший зеленью. Крис и сам не знал, почему, но верил, что спасение ждет его там. Поэтому, упрямо глядя на плоскую, будто скошенную вершину, и бежал вперед. Во рту поселился медный привкус, а бок кололо тысячей игл, но ничего не могло побороть древний инстинкт самосохранения. Подвело периферийное зрение. Когда до холма оставалось всего-то с четверть мили, нога предательски угодила во что-то скользкое и поехала по земле. Крис лихорадочно замахал руками, пытаясь сохранить равновесие, но не вышло. — Нет, нет, нет, о Господи, пожалуйста, нет, — затараторил он. Тут же покатился в небольшой овражек, разрывая футболку и обдирая колени в мясо. Бесславное падение ожидаемо закончилось на самом дне. Застонав, Крис попытался подняться, но понял, что не может пошевелить и мизинцем. А преследующая его тварь — исполинский, матерый питон, живший в этих землях не первый десяток лет, неторопливо спускалась к нему. Сегодня она намеревалась хорошенько поужинать. Крис Харрис никогда не хотел быть похожим на Индиану Джонса, но кое-что общее с известным героем имел — тоже терпеть не мог змей. Причем он даже не знал, откуда эта неприязнь произошла. На юге Техаса пресмыкающихся хватало, мать время от времени не моргнув глазом ловила какую-нибудь ползучую мелочь и вышвыривала за забор, но сам Крис на такое решиться не смог бы никогда. Почему-то была какая-то иррациональная, сверхъестественная уверенность, что именно его обязательно ужалят. Но та здоровенная тварь, что наконец настигла его, на простые укусы размениваться не собиралась. Не-ет. Она уже готовилась заглотить все тело целиком, начиная с избитых и поцарапанных ног. И последним, что он увидит перед тем, как отправиться в мерзкую вонючую тьму, будут маленькие, беспощадные глазки. Крис зажмурился. Он попробовал молиться про себя, но, как назло, из головы вылетели все затверженные в воскресной школе знания. — Ну, сынок, вот что получается, когда ты не поступаешь, как велено, — раздался торжествующий голос. Крис открыл один глаз и обомлел. У твари, которая уже могла бы дотянуться раздвоенным языком до носков его кроссовок, было лицо отца. — Если считаешь для себя постыдным помогать родителям, вырастившим тебя, не желаешь подавать еду, тогда сам станешь едой! — взревел питон с лицом Барни Боб Крейна. Челюсть с хрустом вывихнулась книзу. Глаза закатились, оставив только белки. Острые зубы вонзились в щиколотки, и из груди вырвался… нет, не крик, а всего лишь жалобный всхлип. Он уже чувствовал, как соскальзывает в глотку твари, как она затягивает его сантиметр за сантиметром. Лицо, вернее, даже морда — человеческой она была только очень отдаленно, становилось все ближе, а тело Криса Харриса исчезало. Наконец, когда чудовище сдавило грудь, он рванулся из последних сил… …и сел на полу полицейского участка в Трес-Кабронес. Крис шумно и часто задышал, все еще озираясь по сторонам. Окружающие предметы ходили ходуном. Наконец удостоверившись, что все пережитое было лишь кошмаром, он протяжно выдохнул и провел ладонью по мокрым от пота светлым волосам. Сбоку кто-то зашевелился, завозился, зашуршал… (совсем как папа-змей) Крис резко повернулся, но обнаружил рядом лишь Сайори. Она терла кулаком заспанные глаза. Все хорошо. Бояться нечего и некого. Кроме разве что ОЖИВШЕГО СКЕЛЕТА, который по непонятной причине бродит по земле. — Ты в порядке? — спросила Сайори. Крис постарался улыбнуться, но побелевшие губы и бледный вид с потрохами выдавали пережитый приступ страха. — Да ничего. Просто кошмар приснился, ерунда. Сайори хотела было спросить, что приснилось и не нужно ли чего-нибудь, но промолчала. Во-первых, ничего, кроме полупустой бутылки кукурузного сиропа и какой-то непонятной жижи из кулера она предложить не могла, а во-вторых, лучше было дать парню время оклематься. Сайори вылезла из своего угла, морщась от боли в спине — после того, как привыкла спать в удобной кровати, внезапное перемещение на дощатый пол, оказалось весьма… отрезвляющим. Почти все остальные еще спали, разве что Юри сидела между двумя конторскими ящиками, уткнувшись в книгу, да Рубен таился на лестнице, время от времени щелкая зубами. Чей-то неспешный разговор доносился с улицы, которая даже в утренний час, когда люди обычно спешат на работу, была практически пуста. Сайори вздохнула и осторожно, стараясь не наступить на руку спящему громовержцу или его слабоумному собутыльнику, подобралась к оконному проему. В лицо ударил горячий воздух. Пахло солью, сеном и…свежей сдобой. Желудок тут же затрясся в мелких судорогах и потребовал немедленно опустить в него что-нибудь съестное. Сделал он это, издав такой негодующий утробный рев, которому позавидовал бы даже внебрачный сын Кинг-Конга и Годзиллы. Юри вздрогнула, а потом, осознав, что это было, деликатно отвела глаза. Рубен, напротив, захохотал и ехидно оскалился. Хотя скалился он всегда, даже когда был совершенно серьезен — просто череп по-другому не умел. — Никак проголодалась? — участливо спросил он. Сайори виновато посмотрела в темные дыры глазниц. — Пожалуй, да, — сказала она. Крис оживился. Мозг услужливо напомнил, что он голодал аж с самого вечера, когда довелось наскоро доесть за Нацуки ее ростбиф с картошкой. И сейчас было как раз самое время подкрепиться. Рубен тем временем прошел в центр комнаты. Двигался он странно, на абсолютно прямых ногах, и при ходьбе издавал разные щелчки, скрипы и шорохи. Несмотря на кажущееся дружелюбие, это ископаемое настораживало. — Среди моих талантов, — начал вещать Осорио неожиданно прорезавшимся замогильным басом, — кулинарный занимает отнюдь не последнее место. За свою долгую жизнь мне довелось собрать множество рецептов из разных кухонь мира. Например, в Лионе я научился готовить знаменитое блюдо «рататуй» — по краям картошка, а посредине хуй! Или вот знаменитое национальное кушанье венгров — гуляш! На тарелке жопа, а в нее напихан фарш! АХАХАХАХАХАХАХАХ, ООООО, ВИДЕЛИ БЫ ВЫ СЕЙЧАС СВОИ ЛИЦА, ДУРАЧКИ НЕСЧАСТНЫЕ, ИХИХИХИХИХ! Он еще долго хохотал каркающим, скрежещущим смехом, тыча пальцем поочередно в Юри, Криса и Сайори, пока эту вакханалию не прервал сдавленный голос. — Жопу ешь сам, приятель, а мы перебьемся чем-нибудь повкуснее. Тяжело дыша, Чап Бодески прошел к одному из трех уцелевших рабочих столов и с чувством выполненного долга сгрузил на него котомку с выпечкой. Когда ее открыли, по общему залу поплыл запах свежевыпеченного хлеба. Под ложечкой у Сайори заныло. Рот сам по себе стал наполняться слюной. Ноги понесли к столу, и она была уже совсем рядом, когда окрик «СТОЯТЬ!» заставил замереть на месте. — Стоять, — повторила Нацуки уже тише, — и не двигаться, Сайори! Я слишком хорошо тебя знаю, чтоб еще раз допустить то, что случилось в клубе на мой день рождения. — Это правда, — подхватила вошедшая следом за Чапом Моника, — меры предосторожности совершенно необходимы. Крис перевел взгляд на Сайори, которая уже готова была запустить руку в котомку. Сейчас мальчиком овладел не только голод, но и любопытство. — А что произошло в твой день рождения? — спросил он. — Не хочу даже вспоминать об этом, — недовольным тоном произнесла Нацуки, — правда, и забыть тоже не могу… — Да я уже пятьсот тысяч раз извинилась, — надулась Сайори, — вы теперь что, вечно мне тот день припоминать будете? — Ну, положим, извинилась т-ты всего т-т-три р-раза, — подала голос Юри, убирая тяжелый том в сумку. — Это художественное преувеличение! — возразила Сайори, — и вообще, тебе ли не знать? Ведь ты же среди нас литературовед, Юри! Чап поморщился и поднял руку. Разговоры на повышенных тонах всегда вызывали головную боль, поэтому он старался пресечь их как можно скорее. — Сейчас мы все разделим по справедливости, девочки и мальчики, нечего бухтеть! — вскричал Чап, — один великий человек как-то сказал, что при коммунизме все будет заебись, он наступит скоро и надо только подождать! Так вот, здесь, в этой комнате, коммунизм уже наступил, и сейчас все вы получите свое. Аз, как говорится, воздам! Эта вдохновенная речь разбудила даже Рэйдена и Стиви-42, которые заворочались и забарахтались, пытаясь осознать, кто они и где вообще находятся. Пока что успехом их попытки не увенчались, но надежды собутыльники не теряли. Не обращавший на них никакого внимания Чап заглянул в котомку и спросил: — Итак, кто из вас НЕ любит чесночный хлеб?.. ... Позавтракали быстро. Сайори умяла положенную ей сосиску в тесте и ватрушку с джемом практически сразу и теперь с хищным видом маячила за спинами, выцеливая кого-нибудь слабого и беззащитного. Таковым оказался Морт, и после непродолжительной борьбы ему пришлось сдать свой пирожок с творогом и остаться ни с чем. Остальные, увидев, что может их ждать, старались поскорее расправиться со своей выпечкой. Но с мест подниматься никто не торопился — было заметно, что будущие защитники Земли соскучились по обычному человеческому общению. Крис Харрис, по собственному признанию, так точно соскучился. Сегодняшнее утро напоминало ему славные времена, когда они с мамой гостили у ее сестры в Айове. Тетка жила не очень богато, кормилась с собственной фермы, но семья у нее была дружная, веселая, и поэтому проводить время с ней, дядей и многочисленными кузенами было здорово. Так и теперь никакущее убранство (роль обеденного стола исполняла перевернутая конторка) и скудная пища искупались приятной компанией. — Бля, жаль, что соуса совсем никакого нет, — посетовал Джимми Фриз, дожевывая кусок пирога с говядиной, — сюда бы кетчуп классно зашел. — Кетчуп вкусный, когда он самодельный, — с видом знатока произнесла Нацуки, — а фабричные либо кислые, как лицо Юри по утрам, либо переслащенные. Юри на подколку не ответила, но достала из чемоданчика нож и принялась многозначительно пилить им свой маковый рулет. — Не, — сказал Джимми, — по-настоящему кислое лицо было у той фифы, которая ночью пыталась дозвониться лорду Рэйдену. Моника глянула на Фриза с укором. Его манеру выражаться она не слишком одобряла. Чап подобрался. — Какая еще фифа? Джимми развел руками, едва не задев при этом Морта и Юри. — Да почем мне знать? Принцесса какая-то вроде. — Принцесса Китана, дочь императора, — дополнила Моника. — Точно, спасибо, — обрадовался Фриз. — Что же было нужно принцессе посреди ночи, Джимми? — с недовольством в голосе спросил Чап, — и еще вопрос: какого хрена ты меня не разбудил? — Ты опять уполз в свою каптерку, а звонок поступил весьма внезапно, — сказала с усмешкой Нацуки, — ни у кого не было времени или желания за тобой идти. Бодески заскрипел зубами. Всю жизнь он полагал, что Господь щедро отсыпал ему терпения, однако вредная коротышка раз за разом выводила его из себя. «Специально она это делает, что ли?» — подумал он. В то, что человек может быть такой занозой в заднице по натуре, верилось с трудом. «И правильно делаешь, что не веришь, — одобрительно заметил Интеллект, — посмотри на нее внимательно». Чап повиновался. Нацуки жевала ватрушку с джемом, не уставая вставлять колкости по поводу и без повода. «Ты знаешь, кто такие цундере, да? Перед тобой пример словно из учебника. Свою неуверенность она прячет за ширмой язвительности и агрессии. Но за этой ширмой наверняка скрывается ранимая, маленькая во всех смыслах девочка, — продолжал Интеллект. — не сердись на нее. Всякий справляется со своими тараканами в голове как умеет». «Эта ранимая девочка жрет как свин и ругается как старый смотритель маяка, — возразило Восприятие, — думаю, будь она побольше, одноклассницы бы хлебнули горя». «Все это наносное, — отрезал Интеллект, — и довольно уже, а то еще покажешься криповым». К счастью, мимолетного зависания Чапа никто не заметил — Моника продолжала что-то рассказывать о звонке из другого мира, Крис оборонял от Сайори свой хот-дог, Джимми и Юри договорились поделить последний пирог с шоколадом. Этим они вызвали живейший интерес Рубена Осорио, до сей поры отдыхавшего на лестнице. Подойдя к импровизированному столу, скелет вновь ехидно загоготал: — А съешьте его на брудершафт! Услышав эти слова, Юри побагровела. Вдруг резко захотелось провалиться сквозь землю. Чертов кощей и его дурацкие уловки. Она понадеялась, что это предложение пройдет незамеченным — но увы, Сайори и Нацуки уже загорелись идеей. — Как это? — недоумевающе спросил Крис. Моника, сама немного порозовевшая, наклонилась к его уху и принялась что-то шептать. Вскоре уголки губ Криса растянулись в ехидной ухмылке. — Не, — сипло сказал Джимми, — с едой такое не прокатит, неудобно будет. Только с выпивкой. Так что в другой раз как-нибудь, ребятки. Нацуки уставилась на него, взмокшего и потерянного. — Может, ты просто не хочешь целовать Юри? Джимми побледнел и едва не уронил свой десерт. — Нет… почему ж… я такого не говорил… — Значит, все-таки хочешь? — захлопнула ловушку Нацуки. От сложившейся ситуации она откровенно кайфовала. Джимми хватал ртом воздух, как выброшенный на берег лосось. Дар речи оставил его полностью, и теперь Фриз пребывал в состоянии, подобном «синему экрану смерти». Юри выглядела не сильно лучше — краской, залившей ее лицо, можно было бы выкрасить целый квартал домов. Помощь пришла неожиданно. Приятный запах окончательно привел Рэйдена в чувство. Кряхтя и пошатываясь, громовержец добрел до стола и взмолился: — А мне? — А у тебя пасть в говне, — язвительно отвечал Чап Бодески, — за ночь у меня накопилось несколько животрепещущих вопросиков. Надеюсь, мы сейчас же их обкашляем, лорд Рэйден. Но тот оказался неспособен к содержательному диалогу — его мучили жестокие отходняки. Все-таки похмелье может сразить кого угодно. Больше всего сейчас хотелось нахлебаться холодной воды и желательно еще в нее же окунуть голову. Однако Бодески, судя по всему, не планировал давать громовержцу никаких поблажек. — Итак, — начал он, выйдя из общего круга и сдавив плечо Рэйдена, — сегодня ночью тот хрен, который устраивает Смертельную Битву, подослал к нам двух головорезов. Они немедля попытались нас объебать, и в связи с этим, лорд, я задам вам первый вопрос — вы не считаете, что о таких рисках надо предупреждать? Из-за шума и звона в ушах громовержец воспринимал лишь отдельные слова — большая их часть смазывалась и превращалась в монотонное «бу-бу-бу». Как будто кто-то включил в соседней квартире телевизор. Рэйден вздохнул и приложил указательные пальцы к вискам. Чап выжидающе смотрел на него. — Что за головорезы? — Это вы мне скажите, лорд! Сплю я себе спокойно на койке, вдруг как в жопу ужаленный прилетает мальчишка и заявляет, что моего лучшего друга щас порешит тень! Я выпрыгиваю из постели, сломя голову бегу сюда, и что я вижу? Какой-то пидор собирается укокошить Джимми! Такую хуйню я здесь не потерплю! — возмущенно заорал Чап. Его громкий голос вызвал у Рэйдена новый приступ мигрени. К горлу подкатила тошнота, и бог грома едва не блеванул себе на кафтан. Чап чуть отстранился, но руку с плеча не убрал. — Тень, говоришь… а что ты с ней сделал? — прохрипел Рэйден пересохшей глоткой. Бодески приосанился. — Глобусом по башке отоварил! — Ну хоть где-то эта штука пригодилась, — вставил Джимми Фриз. Он полусидел у окна, на том месте, которое раньше занимали громовержец со Стиви-42, и играл на телефоне в какую-то нехитрую головоломку. — Я говорил тебе, говорил, — торжествующе подметил Чап, — а ты все «давай выкинем глобус, Чап, давай избавимся от него!». Вот поступили бы по-твоему, и все, кранты тебе! Это как чеховское ружье, блядь, драматургия! — Ох, отстань, придурок, не отвлекайся, — проворчал Джимми, — я тоже на «тв-тропах» зависаю, нечего тут флексить своими познаниями. Рэйден не понимал ни единого слова из их перебранки. Ему безумно хотелось оказаться где-нибудь очень далеко от этого места. Даже Остров Дракона больше не казался таким уж непривлекательным. Чап тем временем выставил средний палец на свободной руке и адресовал его другу. Тот ответил аж двумя аналогичными жестами. — Нуб Сайбот, — протянул Рэйден задумчиво, — не самый сильный воин из шайки Шао Кана, но и не слабак. К тому же он невероятно лоялен. — Да уж, — подтвердил Джимми, машинально коснувшись подсохшей ссадины на лбу, — в драке этот чел был точно не нубом. — Кстати, ты хоть раз ему вдарил там, наверху? — поинтересовался Бодески. Джимми понуро уставился в пол. — По почкам несколько раз зарядил, но если честно, то он меня отделал, — сознался Фриз, — да еще в темноте не видно нихрена. Хорошо хоть Юри быстро среагировала… На лице Чапа появилась ехидная гримаска. — О-о-о, и что же вы там вдвоем делали в комнате вещдоков? Обжимались, что ли? Джимми закашлялся. Нацуки подскочила к нему и принялась остервенело колотить ладонью по спине. Не прекратила это делать даже тогда, когда приступ закончился. — Я выбью из тебя эту заразу, — пообещала она. — Спасибо, мне уже лучше, — поспешил отпрянуть Джимми, — спроси его про дракона в небе! Как только прозвучали эти слова, Рэйден побледнел и изменился в лице. Стряхнув с себя руку Бодески, он потопал к разбитому окну и выглянул наружу. Драконья морда висела в небе, выдыхая призрачными ноздрями багровые струйки. Размерами она практически сравнялась с солнечным диском. Но несмотря на необычность явления, жители Трес-Кабронес не обращали на морду никакого внимания. Дети катали машинки в дорожной пыли, на пороге «Дудки и трубника» орудовал метлой Эрнесто, а кучка женщин оживленно судачила о чем-то, лузгая семечки. — Кажется, они ее не видят, — понял Бодески, — ведь так, лорд? В последнее слово он добавил столько яду, сколько смог в себе собрать. Но Рэйден его не услышал. Губы громовержца лихорадочно зашевелились, по поросшим сизой щетиной щекам поползли градины пота. Ему даже пришлось ухватиться за остатки рамы, чтоб не свалиться на пол. — Нет, нет, нет, не сейчас, нет, — шептал он, — еще ничего не готово, нет, СУКА, СУКА, СУКА! Внезапный переход на вопль заставил Чапа отпрянуть и покоситься на товарищей. Моника осторожно приблизилась к разъяренному богу и еще более осторожно спросила: — Что именно не готово, лорд Рэйден? Он повернулся к ней вполоборота; глаза полыхали электрическим, потусторонним сиянием. — Появление эмблемы в небе означает, что час Земного Царства близок. Я рассчитывал на то, что у меня есть по меньшей мере еще несколько недель для того, чтоб набрать команду и провести необходимую подготовку. Но… но теперь, когда дракон показался, у нас есть лишь несколько дней на то, чтоб попасть на остров. Я даже не закончил вас собирать! А все вы! — ткнул он пальцем в Чапа, — развели клоунаду, тупорылые скоты! Бодески хотел возразить, мол, вы же только вчера здесь появились, несколько часов не сыграли бы никакой роли, но поостерегся — уж слишком Рэйден был на взводе. Бушевал он на полную. — Блядь, ну Джонни проявил себя ожидаемо, он всегда был ненадежным хуесосом, но Лю Кэнг! Кунг Лао! Бриггс! Как можно было, вашу мать, сдохнуть, когда на носу такой важный турнир, сука! Саб-Зиро тоже хуй знает где, наверняка зашухарился и дрочит там себе во льдах! Пиздец! Как прикажете появиться на Острове Дракона теперь? Этот ехидный педрила Куан Чи спросит «Рэйден, а где твоя команда?» и кого я ему покажу? Придурка, жирдяя, ботаника, слабоумного и четырех малолеток, еще хуя в руках не державших! Ну заебись дрим-тим! Он отскочил в центр комнаты, едва не споткнувшись о конторку, отпихнул ее ногой и принялся ходить из конца в конец. — А тебя я, нахуй, даже не знаю, — взревел он, завидев Криса Харриса, — чья была идея притащить пиздюка? Это секретное задание, тупые вы ушлепки! С этими словами Рэйден замахнулся на Криса. Тот сжался и испуганно посмотрел на Бодески. Чап, конечно, тоже не чувствовал особой храбрости, но на сей раз чувство справедливости перебороло инстинкт самосохранения. Он шагнул к Рэйдену и развернул того к себе. — Да ты охуевший до крайности, я см… — начал громовержец, но договорить не успел. В воздухе появился нарастающий гул, густой и басовитый. Чап почувствовал, как закладывает уши. Через пару мгновений заныли запломбированные зубы. Он попятился и опустился на обеденную конторку. Шум нарастал; он заполнял собой все пространство, вытесняя окружающие звуки и смешивая мысли в головах. Захотелось закричать, хотя бы для того, чтоб проверить, услышит его хоть кто-нибудь. Чап огляделся слезящимися глазами. Сайори обнимала Криса, они зажимали друг другу уши. В обычной ситуации это показалось бы даже смешным, но не сейчас. Морт сидел, низко склонив голову и закрыв лицо руками. Стиви-42 повел себя удивительно находчиво по его меркам — забил себе слуховые проходы рваной бумагой. Остальные молча кривились и терпели. Как раз тогда, когда Чап подумал, что сейчас его голова лопнет, как свежая дыня, гул прекратился. Тишина, что пришла после, глушила не меньше. Некоторое время все сидели неподвижно, словно опасаясь того, что если они хоть на сантиметр сдвинутся, все начнется сначала. Пытаясь прийти в себя, Бодески закрыл глаза и сидел так до тех пор, пока не ощутил, как чьи-то теплые пальцы касаются ладони. То была Моника; она обеспокоенно глядела на него. — Шериф, что это было? — Понятия не имею. Морт? — произнес он, переадресуя вопрос. Морт снял разбитые очки и протер единственное целое стекло рукавом униформы. — Что ж, я не уверен, — сказал он нерешительно, — но, полагаю, где-то поблизости от участка сейчас сел самолет.