(Не Вполне) Смертельная Битва. Том Первый

— Мы здесь таких не любим, — зарычал красномордый мужик, которого в Трес-Кабронес звали Медведем. Кличку свою, однако, он получил не из-за природной силы и неуклюжести, а из-за того, что однажды по пьяни решил разорить соседскую пасеку. Сперва это не понравилось пчелам, которые немедля налетели на бедолагу, а потом и пасечнику. Дробинка из мелкокалиберного ружья сидела в теле Медведя с тех самых пор, — этого сосунка давно следовало бы проучить. Только вчера от мамкиной сиськи оторвался, а уже гляди, с бляхой шастает, законник, растуды его в сраку. — Вот-вот, — мрачно поддакивал ему Бенни, прихлебывая из большой кружки, — ходят такие важные, хуи бумажные. Да мы и поважней видали, хы! Чай, не первый год на свете живем! Буду еще я — честный, рабочий человек, — от щенка легавого приказы принимать! Не делай то, не трогай этого, не начинай бучу, а то засажу… да он не видел, сука, что я могу устроить! — гневно потряс он кулаком с зажатой в нем кружкой. Остальные собутыльники согласно загудели, однако истинный смысл слов Бенни разобрали немногие. Все-таки Джимми Фриз неплохо проредил ему зубной ряд. Но общий посыл был понятен, а чего еще нужно толпе? — Мы не можем терпеть, — плаксиво заныл плюгавый мужичок в майке-безрукавке, — беспредел творится полнейший. Вчерась одна из сучек отбила мне яйца, сегодня еле-еле штаны надел, разве это хоть куда-то годится?! — Да ну тебя с твоими яйцами, — пробасил полный мужик в спецовке, — посмотрите, что они сделали со Скутером! Скутер сидел на табурете с горестным видом и прижимал к впалой груди забинтованную руку. На ней недоставало нескольких пальцев. Грязную, по-цыплячьи тощую шею опоясывала жирная синюшная борозда. Это «ожерелье», подаренное Сайори, обещало задержаться на своем месте многие месяцы, если не годы. Впрочем, пока что доходяга довольствовался тем, что вообще остался жив. Разглядывали его со смесью сочувствия и любопытства. — Не, ну за такое по-любому отомстить надо, — загнусавил кудрявый толстяк в не по-летнему теплой куртке, — произвол спускать нельзя, не то они на шею тебе сядут и срать начнут. — О, — поднял палец прибившийся к компании Фрэнк Коневод, — вот и идея! Можно н асрать под дверь участка. И все измазать, дверь там, стены! Я могу так быстро это провернуть, что никто и не заметит! Однако желающих поддержать столь дерьмовый план не нашлось. Фрэнк обиженно насупился и отвернулся. — Не хотите — как хотите, — проворчал он, — придумайте тогда что-нибудь получше. Медведь вскочил на ноги. — Да просто отпиздить их, и дело в шляпе, — с горячностью воскликнул он. Эта идея нашла более теплый прием, однако сомневающиеся тоже обнаружились . Причем доводы они приводили весьма и весьма резонные. — А ну как они шмалять начнут, из пушек-то, — проговорил коренастый старик, отчего-то завернувшийся в тулуп, несмотря на жару, — я, конечно, уже больше семидесяти годков на этом свете оттрубил, но был бы не прочь еще подзадержаться. — Всех не перешмаляют, — отмахнулся Медведь, — если скоп…скооп… ну, в общем, красиво все сделаем, копы и очухаться не успеют. Тем не менее, к словам старика прислушались многие. Даже самым безрассудным похуистам из числа жителей Трес-Кабронес не больно-то хотелось получить пулю и уехать на больничную койку или на погост. Если уж начистоту, то зуб на шерифа Бодески точили всего несколько человек — остальные явились на импровизированную сходку от скуки или чтобы откосить от постылой работы. Все эти разборки были им абсолютно побоку. — Ну вы чё, парни, — примирительно заговорил дюжий темнокожий дядька, прикончивший кружку темного, — можно ведь цивильно все провернуть. Наш город находится под юрисдикцией штата Техас. Мы можем написать коллективную жалобу, мол, шериф у нас говнюк и со своими обязанностями не справляется. Они отреагируют и пришлют кого-нибудь другого. Не надо срать под дверь и уж тем более лезть с кулаками, это чушь полнейшая. Медведь с недобрым прищуром посмотрел на говорящего. Обычно люди под столь тяжелым взглядом съеживались и чувствовали себя неуютно, но не в этом случае. Мужик вытер пену с полных губ и сложил ладони на груди. — Довольно сопливый план, Барри, — пробурчал Медведь, — я бы даже сказал пидорский. Ты часом не из таких, не? — Жаль разочаровывать, Элрой, — ответил тот, — но нет, придется тебе еще какое-то время бобылем походить. По общему залу «Дудки и трубника» разнесся гулкий раскат хохота. Медведь густо налился вишневым соком. Свое настоящее имя он не любил и старался по возможности его скрывать, поэтому когда оно всплывало в таком унизительном контексте, это очень бесило. Медведь уже хотел подняться и пойти начистить кипятильник этому губошлепу, но тот исподтишка показал увесистый кулак, и настрой сразу бесследно улетучился. Как и всякий задира, Элрой побаивался тех , кто мог бы дать сдачи. Именно по этой причине он рассчитывал обнаружить крайне неотложные дела в случае, если местная братия все же решится брать приступом полицейский участок. Однако пока еще никакого консенсуса не было. Одни хотели просто ворваться в участок, выгнать Бодески и выбрать кого-нибудь нового. Другие поддерживали план Барри с более… официальным путем. Третьи предлагали подсыпать всем копам в пиво клофелин, вывезти их за границу штата и оставить там на произвол судьбы. Остальные просто советовали отпустить ситуацию и хорошенько нажраться, благо и время, и место к этому располагают. В какой-то момент гомон стал настолько невыносимым, что даже уборщик Эрнесто бросил свою швабру и с глупым видом стоял у музыкального автомата. Он явно пытался расслышать свои собственные мысли. — Да че мы рядимся-то, блядь! — ревел Медведь, — ща пойдем туда, и я лично ему дубинку в жопу затолкаю, ублюдку! Кто со мной? — Хочешь пулю схлопотать — катись, — гаркнула тетка с пропитым лицом и замызганными очками на носу, — а ежели тебя сразу не уложат, в каталажку поедешь! За нападение на офицера при исполнении. — Бабе слово не давали, — вызверился тот, — так что завались. Вместо ответа тетка плюнула ему под ноги. Глаза за мутными стеклами сверкали злостью, подогретой выпитым спиртным. Бедолага Скутер с изувеченной рукой и сдавленным горлом силился что-то сказать, но никто даже не пытался поинтересоваться его мнением. Месть, то самое блюдо, которое подают холодным, сегодня варилось в закопченных котлах трактира «Дудка и трубник» и уже очень скоро этим мерзким копам предстояло его отведать. Когда накал в обсуждении достиг наивысшей точки, что-то с силой грохнуло о барную стойку. Удар привел спорщиков в чувство — люди затихли так быстро, словно кто-то одним движением скрутил ручку громкости. Вдоволь насладившись произведенным эффектом, Барни Боб Крейн вернул бейсбольную биту за стойку и с решительностью в голосе произнес: — Парни (и ты, Дарси), не будем спорить — ни к чему хорошему это не приведет. Тем более, — тут на его губах появилась гаденькая самодовольная ухмылка, — я уже знаю, что мы сделаем…