(Не Вполне) Смертельная Битва. Том Первый

«Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса» — выругался сквозь зубы Джимми Фриз. За два с лишним часа после инцидента на дороге в Манчестер он кое-как приноровился к управлению своенравным автобусом. Сперва Джимми казалось, что они и десятка миль на этом рыдване не проедут, но дряхлая машина цеплялась за жизнь и теперь катила по федеральной трассе со скоростью пришибленной улитки. Однако страхов не стало меньше — временами на пути попадались патрули, и Фриз с ужасом думал, что случится, если какой-нибудь его коллега решит стопорнуть автобус и проверить пассажиров. Все-таки неравнодушные граждане, купившие билет до Манчестера, могли уже и в полицию стукануть. Вот будет занимательная штука, если младший лейтенант из дорожной службы внезапно обнаружит внутри автобуса с десяток нелегальных иммигрантов, отрядец копов с другого конца страны да мешок с костями двухсотлетней давности. Королевский будет, пожалуй, улов. Начальство придет в экстаз. Прокручивая в голове разные невеселые сценарии, Джимми заерзал на сидении. Спинка была жутко неудобной — она легко продавливалась, но в районе поясницы обнаружился абсолютно ненужный твердый выступ. Судя по всему, он там был для того, чтобы водители не расслаблялись и лучше следили за дорогой. Но увы, создатели этого чудо-кресла просчитались. Концентрации так и не прибавилось, зато ненависти ко всем вокруг — вполне. Положение усугубляло и отсутствие радио. Китайский телефон, хранивший внутри всю фонотеку Джимми, увы, остался валяться где-то в Трес-Кабронес. Какое-то время Фриз пробовал воспроизводить любимые хиты в памяти, но когда чуть не въехал в симпатичный «ситроен», оставил эту затею. Слишком много внимания распыляется. Идея, как это частенько бывает, пришла без приглашения. — Ребята, — позвал он. Никакой реакции. Сзади доносился оживленный разговор, изредка перемежаемый взрывами смеха. До слуха Джимми долетел обрывок: — …и он такой: «Ваша мама — очаровательная женщина, шеф Маккалистер!», а тот ему: «Это моя жена, сержант Фриз». И баба просто испепеляет его глазами. Я так орал, что чуть коктейль из носа, бля, не потек! Но эт так, ерунда. — Расскажи про Рингер Парк, — подсказал Морт. «Бля, только не Рингер Парк» — подумал Джимми и густо покраснел. Чертов Морт и его длинный язык. — Ребята, — добавил он децибел в голос, надеясь привлечь внимание и как-нибудь сбить фокус с истории про Рингер Парк. Но никто его не слышал — все внимание сосредоточилось на Бодески. Даже по голосу было заметно, что Чап ухмыляется. — Скажем так, есть причина, по которой местный аттракцион «Моторные гонки» теперь называется «Блевотворные гонки»… Снова последовал взрыв смеха. Его многоголосие напомнило ту песню «Пинк Флойд», что начиналась с хора бьющих часов. Пухлые щеки залила краска стыда. Стараясь не думать о том, как лучший друг уничтожает его репутацию, Джимми покрепче вцепился в руль. — И что, вас больше в тот парк не пускают? — отсмеявшись, спросила Нацуки. — Почему же, — ответил Чап, — я б скатался, там прикольно. Только Джимми больше не хочет. Стесняется, наверное. — Пф-ф, хуйня какая, я столько раз блевал публично… — начал Трей. — Это приключалось бы реже, если бы ты не сжирал все, до чего дотягиваются руки, — оборвала его Анна. Нацуки усмехнулась. — Сайори, я нашла твою родственную душу. Двух таких угроз мировым запасам пищи мир не вынесет. Последовала какая-то возня, сопровождаемая возгласами Сайори. Джимми быстро потерял к ней интерес и вновь сосредоточился на дороге. По крайней мере, Чап перестал болтать, и можно уже не гореть со стыда. Ливень сбавил, поэтому видимость стала получше, но монотонная стена деревьев по обе стороны от автобуса очень утомляла. Фриз вытер лицо и лоб рукавом униформы. Печка в салоне шпарила на максимум, поэтому жара стояла почти тропическая. (тропики… хорошо бы в отпуск. в какую-нибудь Доминикану на десять ночей в отель «все включено». лежишь себе в океане, потягиваешь через соломинку мохито с клубникой, а в это время твое пузо гладят волны, прозрачные как…) (как заднее стекло этого ебучего «рено логан) Джимми резко затормозил. Из окна «логана» показался водитель и что-то прокричал. Из-за шума и внезапности не удалось расслышать, что именно, но на всякий случай Джимми крикнул в ответ: «Нет, ты иди на хуй, обмылок ебаный!». Водитель благоразумно не стал связываться и покатил дальше. Фриз вздохнул и потер переносицу. Виски налились тяжестью — от удушливого запаха в салоне заболела голова. «А эта работенка тяжелее, чем кажется» — подумал он. Музыки очень не хватало, но тут взгляд Джимми упал справа от руля, и немедленно появилась идея. — Уважаемые пассажиры и гости нашего городка! Надеюсь, вы наслаждаетесь путешествием. Позвольте сделать два объявления. Первое: я не уверен, что эта бандура заведется самостоятельно еще хотя бы два раза. Поэтому мы не будем останавливаться на каждой заправке. Если вы проголодались, хотите пить или, может, посрать приспичило — сделайте это во время следующей остановки. Второе: просьба тем, кто умеет красиво петь, подойти к водительскому месту. А не то я тут скоро ебнусь. Спасибо за внимание! Чуть погодя, он добавил: — Чап, ради бога, сиди. В ответ послышалось возмущенное бурчание. Но Джимми пропустил его мимо ушей. Чап всегда трепетно относился к своим вокальным способностям. Какое-то время он носился с идеей организовать в Трес-Кабронес сперва рок-группу, потом поп-группу, а потом и вовсе фолк-дуэт в духе Саймона и Гарфанкеля, но не преуспел. Тем не менее, оставить попыток стать вторым Эдом Шираном Чап не оставлял и частенько пытался привлечь Джимми к «проекту». Несколько раз ему это даже удалось, но довести хотя бы одну песню до конца мешали творческие разногласия. Дружбе они, впрочем, не вредили. Она, выросшая из неловкого знакомства на школьном дворе, крепко сплотила застенчивого пухляша с коробкой из-под бисквитного печенья вместо ланчбокса и щуплого, бойкого мальчишку, потомка одесских иммигрантов в третьем поколении. Именно по этой причине Фриз до сих пор не запросил перевод из Трес-Кабронес в местечко поприбыльнее и похолоднее. Оставить друга, явно дорожившего постом, пусть даже не престижным, он не решался. «Правда, теперь-то уж это придется сделать» — пришла мысль. Участок наверняка здорово полыхнул. Особенно если пламя добралось до бойлера в подвале — на этот фейерверк Джимми бы посмотрел. В таком случае от здания, в котором прошла немалая часть последних четырех лет его жизни, не осталось и целой доски. Но даже если произошло гребаное чудо и местные лентяи-пожарные проявили прыть — родня уродов, померших при «штурме», наверняка житья не даст. Зарежут еще на улице, и поминай как звали. Кто-то осторожно потряс Джимми за плечо. Это мгновенно выдернуло его из собственных мыслей и подарило незабываемые ощущения маленького сердечного приступа. Джимми ахнул и повернул голову. Перед ним возникло обрамленное копной спутанных темных волос лицо Юри. Обескураженная реакцией, она отпрянула и замерла в нерешительности. — Второй раз за два дня, — усмехнулся Джимми, — кажется, ты действительно хочешь, чтобы я инфаркт словил, не? Глаза Юри округлились; в них отразился страх пополам со смущением. — Н-н-нет, что в-в-вы! Я н-никогда бы… Окончание фразы могли бы расслышать только летучие мыши. Устремив глаза в пол, Юри принялась с усиленным рвением косплеить гранитную статую. — Да расслабься ты! Шуток не понимаешь, что ли? — П-понимаю, д-да, к-конечно, — попыталась Юри взять себя в руки, — п-простите, п-пожалуйста. Д-день тяжелый. — И не говори, — согласился Джимми, — такое впечатление, что жизнь, если и бьет ключом, то разводным. Прямо по макушке хуярит. Знаешь, что я собирался делать в эти выходные? Юри убрала со лба прядь волос. — Ч-что же? — Лежать на диване, есть соленые сухарики и пить пиво! Но конечно же, вселенной только в радость все мои планы испохабить, а потом еще и дразниться. Хочешь отдохнуть, толстячок? Хочешь? А вот хуй тебе, сначала получи по морде несколько раз, а потом отправляйся в какой-нибудь Р'льех, мать его, где тебя наверняка убьют, приятного, блядь, отдыха! С каждым словом этой пламенной тирады бедная Юри съеживалась. Она жалела, что решила узнать ответ на этот вопрос. Долгое существование бок о бок с Нацуки и Сайори, конечно, научило тому, что люди могут быть крайне… громкими, но ведь то свои люди, знакомые. А от иномирцев всего можно ожидать. — Ладно, прости, че-т понесло меня, — вздохнул Джимми, — просто не могу понять, почему это все дерьмо расхлебывать приходится нам. Ты что-то хотела или просто решила постоять здесь, помаячить? Юри снова смутилась. — Вы… вы с-сказали подойти тем, к-кто умеет красиво петь… — А ты умеешь? — оживился Джимми. — Н-немного, — робко ответила она. На мгновение Фриз расплылся в довольной улыбке, но быстро спохватился, вспомнив, что уже два дня не чистил зубы. Неожиданно очень захотелось напиться бальзама для полоскания рта. Юри откашлялась, сложила руки на груди, открыла рот… и из глотки вырвался невразумительный писк. — П-п-простите, — закрыла она лицо ладонями, — я редко п-п-пою для к-кого-то. Н-н-надо соб-б-браться. — Не переживай. Это ж не «Американский Идол», ругать не буду. В этот момент автобус с левой стороны подрезал баклажановый «шевроле». Рыча мотором и вздымая брызги, легковушка весело понеслась вперед. Джимми побагровел и высунулся в окно. — Кабину бы тебе развалить за такие финты, обезьяна! — заорал он. И, возвратившись, добавил: — Все, я спокоен. Поехали. Юри смерила его неуверенным взглядом и глубоко вдохнула. На сей раз звук миновал все возможные зажимы и полился пусть не слишком ровно, но уверенно. Джимми Фризу хватило пары секунд, чтобы узнать мотив. I walk a lonely road The only one that I have ever known Don't know where it goes But it's home to me, and I walk alone I walk this empty street On the Boulevard of Broken Dreams Where the city sleeps And I'm the only one, and I walk alone Сразу вспомнился далекий и сладостный две тысячи пятый, когда их пути с лицемерным ублюдком Гарри Дарбером не пересеклись. Да, мама уже горбатилась на двух работах, поэтому Джимми и его брат Скотти были по большей части предоставлены сами себе. Но это и было притягательно — то лето дышало такой свободой, которую он не ощущал ни до, ни после. И пусть на деле они с братом просто болтались в окрестностях Трес-Кабронес со своими ржавыми велосипедами и парочкой закадычных друзей, в мыслях все было совсем иначе. Там Джимми был одиноким стрелком, для которого каждый день как последний, а впереди только путь, которому никогда не будет конца. Последние строки куплета он подхватил, сбалансировав теплое меццо-сопрано Юри. К концу припева она окончательно осмелела, и никаких следов ее обычной робости не осталось. «Интересно, она знает, что не заикается, когда поет?» — подумал Фриз, перестраиваясь в другой ряд. Они собирались начать второй куплет, когда в салоне оглушительно грянул гром. Юри пискнула и ухватилась за поручень, чтобы не упасть. К несчастью, поручень оказался хлипким, да еще и измазанным в какой-то липкой дряни, поэтому она покачнулась и плюхнулась навзничь на колени к Джимми. — Лорд Рэйден, вы ебнутый? — прорычал Чап Бодески, — я чуть не оглох и не обделался одновременно! — Я проверял твою бдительность, ничтожный червь, — возвестил Рэйден, — и проверку ты не прошел. Закончив обижаться на подопечных, громовержец вернул и невыносимо пафосную манеру выражаться. — То есть, по-вашему, я должен сидеть и постоянно просчитывать в голове, а не выкинет ли мой босс через минуту какую-нибудь хуйню, так, что ли? — язвительно спросил Чап. — Верно, — не моргнув глазом подтвердил громовержец, — а что такого? Те, кто работает на Маска, Цукерберга или Безоса, так и живут. Только познав смирение, ты придешь к просветлению. — О, наконец-то заговорил цитатами из печенек с предсказаниями, — хохотнул Бодески, — скажите, лорд, если у вас хватает «маны» на такие трюки, то в чем проблема открыть портал на этот гребаный Остров Дракона? Рэйден презрительно вздохнул и прошелся по салону. — Все гораздо сложнее. Когда я открывал несколько порталов, собирая вас всех, я израсходовал почти всю энергию. Для того, чтоб пополнить ее запас, мне необходимо приехать в «место силы». — Звучит как название гей-клуба для качков, — хихикнула Нацуки. — Цыц, малявка, — возвысил голос громовержец, — место силы — это узел, в котором сходятся энергетические потоки. Войдя в контакт с таким потоком, я подзаряжусь и смогу вас переправить. — Что ж, понятно… в общих чертах, — задумчиво сказал Чап, — и где же эта ваша зарядная станция для богов находится? Рэйден почесал подбородок и поправил шляпу. Его глаза, обычно полыхавшие серебристо-белым, сейчас были тусклыми и безжизненными. Насчет необходимости подзаправиться маной он не врал. Хотя градус эпичности в речах мог бы и поубавить. — Я веду вас верной дорогой, воины Земного Царства, — заявил громовержец, — и дорога эта завершится в месте под названием Провиденс. — О, класс, — обрадовался Джимми Фриз, — всегда хотел там побывать. По улицам пошнырять, жалом поводить. Слушай, — обратился он к Юри, — давай на могилку к дядюшке Лавкрафту заскочим, проведаем старика? Юри, только поборовшая стыд после приземления на колени Джимми, мелко затряслась. Ей все еще не нравилась мысль о том, что лорд Рэйден подчиняется каким-то там Старшим Богам, и теперь эти опасения начали мало-помалу обретать почву под ногами. В самом деле, где еще можно напитаться чуждой силой Великих Древних, как не в последнем пристанище Их верного летописца? И, хотя бог грома меньше всего на свете походил на адепта какого-нибудь сумрачного культа, Юри не на шутку испугалась. Во что она только позволила Монике себя втянуть? — Эй, ты чего? — встревожился Джимми, — не хочешь идти, и ладно, один сбегаю. — Д-да н-ничего, — отмахнулась Юри, — все в п-п-порядке, просто п-п-прохладно. Фриз вопросительно поднял бровь — печка продолжала жарить на всю катушку, поэтому прохладным воздух вокруг водительского сидения назвал бы только Человек-Факел. — Там за моим местом есть кресло, сядь. Только отряхни его сперва, какой-то мудозвон туда пепла настряхивал. Юри повиновалась и, кое-как отряхнув кожаную поверхность от грязи, примостилась на ней. Дальше ехали в тишине. Настроения петь больше не было — тревога только росла с каждой минутой. Зародившись крохотным комочком в районе селезенки, она быстро распухала внутри и уже скоро сдавила горло, едва не выплескиваясь наружу. Так, подумала Юри, каким там аутотренингом пользуется Сайори? (думай счастливые мысли!) (думай счастливые мысли!) (думай счастливые мысли!) Мы с девочками пьем чай в аудитории клуба. Стоит чудесная весенняя погода, солнышко гладит крыши окрестных домов золотистыми лучами. Я беру кексик и устраиваюсь у окна с томиком Фолкнера. Порыв ветра, доносящийся с речки, ерошит волосы и приятно обдувает лицо. По поверхности чая в чашке пробегает рябь. Я недоуменно смотрю вдаль и вижу силуэт, будто бы сотканный из жирного болотного тумана. Он настолько огромен, что видно только тело — кряжистый исполин с короткопалыми когтистыми лапами. Лазурь на небе сменяется нездоровым оттенком гноя из воспаленной раны. Воздух наполняется тяжелым запахом. Запахом соли. Запахом смерти. Силуэт недвижен — он стоит в воде, не доходящей даже до колен, и волны с пенистыми барашками с шорохом и брызгами разбиваются о его тело. Я хочу кричать, предупредить девочек о том, что нам нужно спасаться немедленно, но с губ не срывается ни звука. Я отчаянно пытаюсь выжать из себя хоть что-то, когда заговаривает силуэт. «Юри…Юри…» — зовет он, и голос этот напоминает глас рога архангела Гавриила. Все мое тело пробирает крупная дрожь. Кажется, сейчас придется узнать, какая участь бывает хуже смерти. … — Юри, очнись, мать твою! — окрик Джимми вывел из налетевшего морока. Апокалиптическая картинка растаяла, и она вновь обнаружила себя на продавленном сидении автобуса. Вокруг все еще гудел голос древнего чудовища. Юри склонила голову, пытаясь избавиться от него, как пловец от набравшейся в уши воды, но безуспешно. Голос собирался задержаться в ее сознании на денек, а то и подольше погостить, кто знает. — И-и-извините, — промямлила Юри, наматывая на палец прядь волос. Джимми на это никак не отреагировал, только сердито засопел. Однако Юри заметила, каким встревоженным было его лицо в зеркальце на лобовом стекле. Это вызвало очередной укол стыда и вернуло к жизни внутренний голос. — Ох, простите меня, ради бога, господин полицейский, не сердитесь сильно, просто я весьма своеобразная личность, — мерзко захихикал он, — любая социальная ситуация приводит меня в ужас, я не помню, когда в последний раз была в кино или кафе, и у меня совсем нет друзей! Вот такие пироги! Ах да, пока не забыла — я пристаю к людям как голодная пиявка, а еще частенько кромсаю в мясо свои руки! Как вам такой набор? Можете получить его задешево, всего-то пару комплиментиков или просто теплых слов отвесьте, и я вся ваша, с потрохами! Голос изрядно бесил, да вдобавок к этому еще и вызывал головную боль. Юри стиснула зубы и попыталась успокоиться. Время сделать глубокий вдох… Она сразу же поняла, какую ошибку совершила. В нос набились витавшие в автобусе ароматы — смесь из запахов машинного масла, дешевого курева и пота. Во рту появился привкус желчи. Пытаясь сдержать рвотные позывы, Юри издала невнятный полувздох-полувсхлип и откинулась на спинку сидения. — Ты в порядке там? — спросил Джимми. В его тоне слышалась тревога. — Д-да. — Правда? — не купился Фриз на столь откровенную ложь, — ты че-т бледная вся. Если хуево, говори сразу, тут где-то аптечка б… Договорить до конца Джимми не успел. — В-в п-порядке я, г-говорю же! Осознав, что прозвучало это гораздо резче, чем планировалось, Юри уронила голову в ладони. Джимми в ответ только недоверчиво хмыкнул. «Хуево — не то слово, мистер Фриз». Ничего не ладилось. Обычно в такие моменты Юри бежала под сень уютно шуршащих книжных страниц. Но увы, рюкзак, доверху набитый любимыми произведениями, так и остался в Трес-Кабронес. И, скорее всего, сгорел. Пока что авантюра, затеянная Моникой, никакой радости не приносила, и Юри поймала себя на мысли, что ей хочется домой, в родной класс, где знакома каждая щербинка на потолке. Даже по кексикам, выпекаемым Нацуки, она соскучилась. Как ни крути, но они действительно были хороши. А уж дизайн — это просто… — Нечто… — закончил за нее мысль Джимми Фриз. (неужели и он мысли читает?) Робко склонив голову, Юри произнесла: — Ч-ч-что, простите? — «Нечто», — терпеливо повторил Джимми, — ну, ужастик Карпентера про полярников и пришельца, который всех имитировал. Вот ремейк, который вышел лучше оригинала. Фильм пятидесятых чушь унылая, копеечная, даже под пиво не заходит. Зато уж в ремейке развернулись на полную. Только мне все время собак жалко, которых та «хаски» заразила. Ладно людишки — их поглощай сколько хошь, а песелей-то за что? Но фильм шикарный и Курт Расселл там крутой такой, бородатый. У Юри малость отлегло от сердца. К числу телепатов Фриз не принадлежал, а значит, не мог и увидеть, что творится в ее голове. Дышать сразу стало как-то привольнее, хотя мерзкий коктейль ароматов никуда не ушел. — Ф-фильм и п-правда замечательный, — признала Юри, — но о-о-опять м-мимо. И то, и то сняли п-по одной п-п-повести. Как и «О-о-оно». — Да ладно, чего придираешься, — заскрежетал зубами Джимми, — на эту повесть всем насрать, ее никто не знает. — Н-но она есть. Подходящего ответа Джимми не нашел, поэтому беседа как-то закисла. Дальше поехали в молчании, нарушаемом только веселыми голосами из салона — кажется, там сама собой организовалась игра в «Я никогда не». Алкоголя, этого жидкого топлива для вечериночных развлечений, конечно, у игроков не было, но каким-то неведомым образом они обходились и без него. Впереди возник щиток с указателем. Джимми потер глаза кулаком, чтоб рассмотреть его повнимательнее. «Стаутенбург (налево) — 285 миль, Герширд (направо) — 683 мили, Провиденс (прямо) 98 миль» — гласил указатель, обрамленный тусклыми фонариками. Оставалось совсем немного. Воодушевившись, Фриз попытался устроиться на дурацком сидении поудобнее, но потерпел неудачу. «Да уж, блядь, это тебе не геймерское кресло» — подумал он и поморщился. Поясницу ломило немилосердно. Наконец-то стало понятно, для кого производят все эти разогревающие гели из кринжовых реклам по телевизору. Бедолага Джерри Лумис либо извел на такие целое состояние, либо обладал задницей из чугуна или титана. — С-спасибо, — неожиданно послышалось сзади. Жалость к собственной спине ушла на второй план. — За что? — осведомился Джимми. — Несколько д-д-дней н-назад, в этой з-з-забег-галовке, — Юри смутилась. Подобные разговоры она заводила нечасто, — по-по-помните? В-вы з-заступились з-за меня, даже зная, что в-вас п-побьют, х-хотя были не обязаны… — Как это не обязан? Работа же такая. Если по ебалу боишься получить, в копы лучше не идти. Так уж устроено, не я это придумал. — Работа? — эхом повторила Юри. — Ну да, — подтвердил Джимми, обгоняя серебристый «хёндэ», вяло плетущийся впереди. — П-понятно. То, каким бесцветным получилось это «понятно», заставило Джимми задуматься, а не ляпнул ли он случайно что-нибудь неправильное. Крамольное. Простачком Фриз себя не считал, но тонкости межличностных отношений порой казались слишком уж тонкими. Но прежде чем он успел прокрутить фарш беседы назад, поясницу снова кольнуло. Джимми зашипел, как рассерженный кошак, и едва удержался от того, чтоб потереть многострадальный копчик обеими руками. Объявления объявлениями, но остановка напрашивалась сама собой. К счастью, как раз в этот момент впереди замаячил съезд на заправочную станцию. Мысленно возблагодарив всех богов, которых знал, и на всякий случай — Сатану, Джимми повел престарелый автобус по гравийной дорожке. Высшие силы явно остались довольны славословиями — народу на заправке почти не было, и парочка работников откровенно скучала в ожидании клиентов. — Почему встали? — спросил Чап, продвигаясь к выходу. Выглядел он заметно повеселевшим, — ты же сказал, что до Провиденса доедем нон-стопом. — Это шутка была, — отмахнулся Джимми, — старичка подзаправить надо. Сдохнет еще по дороге, мне как-то не хочется его толкать девяносто миль. Топай давай. Чап кивнул и выскочил из салона. За ним потянулись другие, на ходу переругиваясь и толкаясь. — Хочу большой сникерс, который XXL, — мечтательно тараторила Сайори. — Попроси у Морта, — с усмешкой ответил Трей, — думаю, он не откажет! Морт, услышав это, споткнулся и едва не поприветствовал носом автобусный пол. В этот момент он очень радовался тому, что на его физиономии румянец не так заметен. Однако Сайори восприняла шутку за чистую монету и, как только Морт ступил на землю, повисла на нем с криками «Купи! Купи! Ну пожалуйста!». Тот сдался и принялся пересчитывать завалявшуюся в карманах мелочь. — Что? Что такого? В чем прикол? — удивился Крис Харрис, — я бы тоже от сникерса не отказался. — Придет время, и ты все поймешь, — хихикнул Чап. — Говорите прямо как лорд Рэйден, шеф. Громовержец оставался в салоне. В попытках справиться с духотой он вызвал небольшое сизое облачко, которое поливало его макушку мелким дождиком. Эта «инновация» вызвала ажиотаж среди пассажиров. Облачком Рэйден делиться наотрез отказался, за что был удостоен звания «жадный говнюк» от Нацуки. Однако он не скучал — компанию ему составлял Рубен Осорио. Несмотря на то, что при перемещении через портал скелет ухитрился потерять мизинец левой ноги, настроение у него все равно было замечательное, и Чапу пришлось приложить немало усилий для того, чтобы заставить буйную нежить сидеть тихо. Теперь самый древний защитник Земли распевал марши времен Войны за Независимость, лихо отстукивая барабанный ритм по сиденьям и поручням. — И Линкольн такой молодой,— верещал Осорио, — и лысый орлан впереди! Рэйден закатил глаза и попытался усилить шум дождя в созданном им облаке. Но куда там — вопли Рубена с легкостью преодолевали любые звуковые преграды. Через несколько минут такой массированной акустической атаки голову громовержца стали посещать нехристианские мысли. Например, очень захотелось узнать, заметит ли кто-нибудь, если он вдруг испепелит это надоедливое ископаемое и вытряхнет пепел за окошко. А если и заметит, то расстроится ли? Все-таки Рубен пока не очень тянул на полезного члена команды. Даже на талисман… — Тебе бы поработать над образом, — неожиданно сказал Осорио. Рэйден недоуменно моргнул. — Чего? — Ничаво, — передразнил его скелет, — на героя ты не тянешь. Лицо у тебя злое, такому денег никто не даст. Вон посмотри на Капитана Америку — волевой, умный, скромный, да еще и красавчик к тому же, — голос Рубена сделался мечтательным, — герой, которого мы не заслужили… Кстати, а почему ты их не позвал на этот замес? — Кого «их»? — не понял громовержец. Рубен без зазрения совести постучал костяшками кулака по голове Рэйдена. — Тебе точно стоит завязывать с бухлом, брат, последние нейроны проебешь. Мстителей, конечно же! Все же знают, где они живут, такая здоровенная башня с буквой «А». — Меня не пускают в башню, — признался Рэйден. Внутри пустых глазниц скелета полыхнуло желтым. — Вот как? И почему же? Рэйден потупился. — Между мной и Тором сложились весьма натянутые отношения, скажем так… — Молниями мерялись, что ли? — хихикнул Осорио, — ты проиграл и не смог смириться с поражением? — У меня в тот день было плохо с желудком! — заголосил Рэйден, — чертовы чимичанги! Рубен снисходительно похлопал собеседника по плечу. — Можешь не продолжать. Со всеми бывает! Ты, главное, помни, что важен не размер, а умение пользоваться. — Я. Не. Проиграл, — отчеканил Рэйден. Каждое слово он сопровождал вспышкой потустороннего сияния в глазах. — Конечно, нет, — согласился Рубен, — моральная победа в любом случае осталась за тобой, старик. Ура! Рэйден успел неоднократно пожалеть о том, что взял в команду эту болтливую груду костей. Даже недюжинные способности к истреблению противников не могли компенсировать отвратительный характер. Осорио еще продолжал плести какую-то чушь про Мстителей и, в частности, про Черную Вдову, но громовержец уже его не слушал. Он вздохнул и, уткнувшись лбом в оконное стекло, глядел на то, что творилось снаружи. Там интересного тоже было мало — кроме их автобуса, на заправке не было больше никого, поэтому работники станции скучали и курили электронные сигареты, стоя у входа под жестяным козырьком. Работы для них пока не предвиделось. Зато, подумал Рэйден, у сотрудников маленького магазинчика при заправке ее сейчас полным-полно. Он бы очень удивился, если бы там осталось хоть что-нибудь после визита Сайори и Трея. Где-то позади раздался рокот мотора, и в поле зрения появился неприметный серый пикап. Остановился он возле колонки с дизельным топливом, но водитель почему-то не спешил покидать салон. «Может, он один из тех высокомерных козлов, которые считают, что негоже самому тачку заправлять? Да вряд ли. Такие на пикапах не разъезжают», — рассудил Рэйден. Снова начал накрапывать мелкий дождь и видимость немного ухудшилась, но громовержец заметил, как водитель и пассажир оживленно о чем-то спорят. Слышно было плохо — ревущее из окон пикапа кантри (Криденс пели про то, что восходит дурная луна) мешало разобрать слова, но беседа явно велась на повышенных тонах. В какой-то момент водитель даже вдарил по торпеде кулаком. Громовержец извлек из кармана айфон и посмотрел на время. 16:34. Еще один день клонится к концу, а они так и не стали ближе к острову Дракона. Никогда. Никогда больше он не станет связываться с непрофессионалами. Да и вообще, если уж начистоту, Рэйден свое отзащищал. Ничего, кроме лысины, двух грыж и легкого депрессивного расстройства он на работе не нажил. Пусть теперь Фуджин все это говно расхлебывает. Или Саб-Зиро. Или, мать его, кто угодно. — Ты чего там ворчишь? — озадаченно спросил Рубен Осорио. Вот ведь въедливый ублюдок. Старшие Боги, да когда же кончатся эти мучения? — А? — отозвался Рэйден. — Чего ворчишь, говорю. Знаешь, в чем твоя главная проблема? — В чем же? Рубен запустил руку в лохмотья рубахи и от души поскреб себя между ребрами. — От тебя не чувствуется добра. Вот толкаешь ты эти речи героические про то, что Землю спасать надо, иначе ей пиздец, но сам-то в это не веришь! Тебе на нее похуй! И каждый, кого ты завлекаешь на эту грязную работенку, это ощущает. Кроме, разве что, того громилы слабоумного, но и он, пожалуй, догадывается. Нельзя с таким отношением работать. Тут в голову Рэйдена проникла восхитительная в своей мерзости и коварстве мысль. — Тут ты прав, ничего не попишешь. Я действительно выгорел, — признался он понуро, — если честно, уже давно хочу покончить со всем этим дерьмом и выйти наконец на пенсию. А в тебе есть определенный потенциал… — Потанцевал разве что, — усмехнулся Рубен, — не, брат, ты свою работу на меня не перекладывай. Мое дело простое — бухло в пустыне разливать, людей привечать да поить. Вся эта бодяга с межмирным противостоянием мне не по нутру. — Да ты подумай хорошенько, — настаивал Рэйден, — богом ведь станешь, чудила! Это такие перспективы. Могущество, власть, деньги! На мгновение Рубен призадумался, но только и всего. — Я и так почти бог. Одни только права и никаких обязанностей. Как у членов Конгресса. Эта фраза отчего-то весьма взбесила Рэйдена. Он трепетно относился к своему божественному статусу и не пренебрегал возможностью поставить какого-нибудь выскочку на место. — Ты, бля, нежить болотная, а не почти-бог, — взбеленился громовержец, — подумаешь, не умер по ошибке. Кто-то там наверху недоработал, а ты уже и приосанился, тьфу! — Ш-ш-ш, — зашелестел Рубен, прикладывая палец к зубастому оскалу. Этот жест вызвал у Рэйдена новый прилив ярости. — Не смей на меня шикать, испепелю! — взревел он. В духоте салона ощутимо запахло озоном. Несмотря на все усилия печки, температура уже снизилась на несколько градусов и продолжала падать. — Да заткнись ты, кретин, — безо всякого почтения оборвал его скелет, — смотри. Сбитый с толку, Рэйден пригляделся и увидел, что пока они переругивались, кое-что вокруг переменилось. Молодчики в пикапе больше не спорили. Парень, сидевший на пассажирском сидении, открыл бардачок, порылся в нем, извлек что-то и передал водителю. Обменявшись еще парой фраз, они кивнули друг другу, и внезапно их лица скрылись под черными масками. Двери пикапа распахнулись, и молодчики решительным, быстрым шагом двинулись ко входу заправочного магазинчика. Рэйден застонал в отчаянии. Наверное, сама вселенная не хочет, чтобы земляне выиграли десятый турнир, и всячески об этом сигнализирует. Времени на дорогу до острова Дракона остается все меньше. — Они собираются грабануть заправку, — спокойно сказал Рубен. — Ага, — кивнул Рэйден. В висках запульсировало, и он яростно потер их указательными пальцами. — Ты собираешься что-нибудь с этим сделать? — вопрос прозвучал тем же спокойным тоном. Ни насмешки, ни укора, ни даже интереса. — Нет, — коротко ответил громовержец. — Я так и подумал. После этой фразы оба замолчали. Снаружи шумел дождь, но до слуха Рэйдена все равно донесся звон колокольчика на входной двери. Жалобный и беззащитный звон.