(Не Вполне) Смертельная Битва. Том Первый

На свете нет ничего хуже ожидания. Особенно тогда, когда от тебя мало что зависит — все ходы уже сделаны, и остается только наблюдать за тем, как будет развертываться написанная пьеса. Главное, чтоб в процессе декорации не рухнули и театр не сгорел. Милина сидела в своих покоях и потягивала из стакана «лонг-айлендский ледяной чай». Еще одно прекрасное изобретение «земляшек», как их презрительно именовал папаша. С годами она заподозрила, что ее отцу Вселенная отсыпала меньше мозгов, чем тушканчику, и с каждым днем все больше в этом убеждалась. Может, они и хлипкие, эти земляшки, но котелки у них варят как следует. Вон какую вкусную штуку изобрели, освежающую, а если туда настоечки капельку подлить, то еще и бодрить начинает… Нет. Хера с два она позволит папаше разнести Землю. Пусть утрется, гондон. Обуреваемая этими злобными мыслями, Милина втянула еще несколько глотков через соломинку. Пластик изготавливать внешнемирские мастера не научились, поэтому соломинки для напитков делали из камыша, но свою функцию они выполняли. Денек стоял погожий, почти безветренный, поэтому в кои-то веки с улицы не долетал мерзкий коктейль ароматов, свойственный всем городам без нормальной канализации. Милина допила коктейль, грохнула стакан на столик и блаженно потянулась. Надо, конечно, быть начеку, но какая же благодать, господи Исусе… — Принцесса! — позвал кто-то прямо над ухом. Милина в мгновение ока вскочила с кресла, извлекла из ножен заточенный сай и уперла оружие в шею незваного гостя. — Принцесса, успокойтесь, это я, ваш слуга, — испуганно зачастил гость. Вернее, гостья. Хамелеон тяжело дышала и с ужасом косилась на сай. Ложная тревога. Милина выдохнула, убирая клинок обратно в ножны. — Продолжай так делать, и рано или поздно я тебя заколю нахрен, — пообещала она, — ты почему так тихо шастаешь вообще? — О-особенность организма, — пояснила Хамелеон, мало-помалу приходившая в себя, — очень помогает в работе. Тут она не обманула — может, в открытом бою толку от этой скользкой дамы было немного, зато шпионское ремесло она знала здорово. Контракты сыпались на нее настолько обильным потоком, что большей части потенциальных клиентов приходилось отказывать. Когда-то Шао Кан и сам воспользовался услугами Хамелеон — нужно было устранить вождя крупного шоканского племени, который бузил на западе Империи. С заданием она справилась успешно и с тех пор пользовалась расположением Кана. Этому она была весьма рада… пока однажды Кинтаро, один из военачальников империи, не проболтался спьяну, что именно государь Шао Кан велел вырезать практически подчистую весь и без того малочисленный народ, к которому принадлежала Хамелеон — заурианцев. — Видишь змеелюда — башку ему сворачивай! — ревел Кинтаро, сверкая красными глазами, — водить с этими тварями дружбу западло! Так что батюшка здорово придумал! Миру такая нечисть нахер не нужна! Собутыльники радостно вопили и стучали чарками. В поддержке этого призыва они оказались единодушны. К сожалению, и слова с делом не разошлись — императорская гвардия послушно взяла «под козырек», и очень скоро во всем Внешнем Мире не осталось других представителей этой расы, кроме Сайзота, так же известного как Рептилия. Кое-где еще ходили шепотки, что немногие заурианцы, которым удалось уцелеть в резне, укрылись то ли в пещерах, то ли в северных землях с их непролазными чащами и топями. Но Хамелеон думала, что ни черта они не знают. Если бы это было так, весть непременно докатилась бы до столицы. Мало, что ли, желающих выслужиться перед императором? С тех пор она жила на остром чувстве ненависти — к Куан Чи, к Шанг Цунгу, к предателю Сайзоту и, конечно, к самому Кану. Это чувство и свело ее в конце концов с императорскими дочурками. — Принесла? — Милина нетерпеливо заерзала в кресле, — все получилось? — Обижаете, принцесса. — С этими словами Хамелеон извлекла из подкладки костюма увесистый том, — Только советую вам не мешкать. Журнал должен вернуться на место до следующей пересменки, то есть… через два с половиной часа. — Мне столько и не нужно, — глаза Милины уже бегали по мелким строчкам, — потому что я уже знаю, что ищу. Посиди пока. Налей себе лонг-айлендского чаю с настоечкой, — она указала на графин с насыщенно-рыжей жидкостью. — Благодарю, принцесса, но я не пью на работе. Милина подняла глаза от журнальных записей. — Ты меня уважаешь? — спросила она. Хамелеон, не ожидавшая такого вопроса, поперхнулась воздухом. — К-конечно, госпожа, вы же и так это знаете! — Тогда пей, и мне плесни. В такую духоту освежиться самое то. Ослушаться Хамелеон не посмела — подойдя к столику, она взяла два чистых стакана и разлила по ним коктейль. Немного подумав, взяла и вазочку с крекерами — пусть будет хоть какая-то закуска. Милина тем временем наконец добралась до нужной страницы и теперь изучала график дежурств при императорском реликварии за вчерашний день. — Вот, — обрадовалась она, радостно тыча пальцем в строчку, — оба имени на месте. Некие Торек и Эмека. Теперь дело за малым — разыскать этих опездалов да разузнать, не шнырял ли во время их смены кто-нибудь подозрительный возле объекта. Хамелеон вежливо улыбнулась, протягивая принцессе стакан. Она предпочитала не знать ничего сверх необходимого для выполнения контракта, но с Милиной их отношения все-таки выходили за рамки рабочих. Императорские дочки пришли в ярость, узнав о геноциде заурианцев, и клятвенно заверили, что когда кто-нибудь из них взойдет на трон, то и память жертв будет увековечена. Несколько раз Китана с Милиной, почему-то смущаясь, заговаривали о том, что Хамелеон неплохо было бы попробовать увеличить численность заурианцев, так сказать, естественным путем, но пока что ей удавалось слиться. В том, что мужчины ее интересуют мало, она признаваться не хотела. Слишком личное. — Мы проделали охуенную детективную работу, я считаю, — самодовольно усмехнулась Милина, — и за это стоит выпить. Стаканы весело дзынькнули друг о друга. Хамелеон пробовала коктейль с осторожностью, но после пары глотков признала, что он, в общем-то, неплох — сладкий, с кислинкой, да и освежает действительно здорово. Поэтому очень скоро вазочка с крекерами начала пустеть, а пара глотков превратилась в пару стаканов. — …папаша мне грозить начинает, мол, еще раз заноешь про этого своего хирурга, я лично его на кол посажу и зубы все повыдергаю, — Милина яростно жестикулировала рукой с зажатым в ней стаканом, — не бывать, типа, земляшкам при дворе, пока я жив, зачем он здесь вообще? А тебя ебет, зачем? Твое-то какое дело? — пьяно возмутилась она. — Э…э…это точно, — согласилась Хамелеон, — терпеть не м…могу, когда начинают лезть туда, куда их не просят. Самая мерзкая черта в людях, я считаю. — Не, самая мерзкая — это лизоблюдство. Особенно от мелких отцовских прихвостней. Втемяшат себе в голову, что надо любыми путями наверх пролезть, и расстилаются: «Вы сегодня прекрасно выглядите, принцесса Милина, у вас очаровательная улыбка, принцесса Милина, о вашей силе можно слагать поэмы, принцесса Милина!». Хуемы, блядь! Я знаю, как выгляжу на самом деле, уж в этом заб…ик…заблуждения давно развеялись. Хамелеон отправила в рот еще одну соленую рыбку, сразу же запила чаем. — Нормально все с тобой. Подумаешь, клыки! Если чел порядочный, он на них и не посмотрит, а если ублюдок — то с ублюдками… ыть… разговор короткий. Она выразительно провела ребром ладони по горлу и чуть покачнулась. — Я, кх-х, рада, что ты меня понимаешь, — с чувством произнесла Милина. Зрачки желтых глаз расширились и бегали туда-сюда. Еще стакан чайку был способен отправить ее в глубокий нокаут, — я вообще когда императрицей стану, то всем этим козлам на высоких постах велю головы срубить. И тебя сделаю министеркой… — тут Милина защелкала пальцами… — пока не придумала, чего, успеется еще. Но обязательно сделаю! Она потянулась к графину и едва не свалилась с кресла. — За это тоже надо выпить, и не спорь! Хамелеон и не думала — с готовностью разлила остатки спиртного по стаканам и опрокинула свою порцию залпом. В желудке разлилась приятная теплота. Раньше такого пробовать никогда не доводилось — во Внешнем Мире бармены были столь же непритязательны, как и их контингент, поэтому их коктейльное искусство не выходило за рамки добавления к пиву бычьей крови для запаха. Разделавшись с выпивкой, Милина кое-как добралась до постели и растянулась поперек. Рассеянный взгляд уперся в потолок. — Ты идешь на турнир? — спросила она, широко зевнув. Хамелеон покачала головой. — Нет. Драться в открытую — не мой стиль, а смотреть за чужими боями в толпе чинуш — у-у-удовольствие так себе. К тому же от Земного Царства в этом году непонятно кто выставляется. — И не говори. Рэйден, конечно, тот еще похуист, такой составчик подобрал — без слез не взглянешь. Ненадолго комната погрузилась в молчание. Каждая думала о чем-то своем. Объединяла их только прячущаяся где-то на подкорке мысль о неизбежности утреннего похмелья. — Как думаешь, — наконец спросила Милина, — что будет, когда Земля проиграет? Над ответом на этот вопрос Хамелеон не раздумывала. Ответ она знала уже давно. — Что будет, что будет… то же самое, что с моими людьми будет, и все. Дома разнесут, граждан перебьют… не всех, конечно. Парочку оставят, как в заповеднике, для контроля численности. А остальных в расход. Или ты на что-то еще надеялась? Милина хотела что-то ответить, но тут со двора донесся пронзительный, скрипучий звук. Казалось, будто кто-то изо всех сил дул в расстроенный саксофон. На лице Хамелеон появилось выражение совершеннейшего ужаса. — Пересменка! Надо вернуть журнал! — позабыв об осторожности, вскрикнула она и схватила со столика злополучный томик. Милина почувствовала себя очень виноватой, и чувство это было для нее новым. Все-таки не следовало так поить единственного верного союзника, находящегося на задании. — Лучше бы мы набухались вечером, — пробормотала она. — Что-что? — переспросила Хамелеон, запихивая журнал за подкладку. — Да я так, о своем, — Милина свесила ноги с постели, — ты успеешь? Хамелеон наконец закончила приводить себя в надлежащий вид и выпрямилась. — Вы опять меня обижаете, принцесса. С этими словами она покинула покои Милины. В спину ей ударил уже знакомый скрежет горна. Вечерняя смена стражников заступала на вахту в пять часов пополудни, значит, в запасе у Хамелеон оставалось… всего две минуты. Ну, или целых две минуты, это уж как посмотреть. Быстрым шагом она дошла до развилки в конце коридора и оттуда уже припустила на всех парах. Расстояние предстояло преодолеть весьма немаленькое, казармы находились в другом крыле дворца, да еще и несколькими этажами ниже — Шао Кан полагал, что челяди лучше не попадаться ему на глаза, если она, конечно, не собирается каким-нибудь образом ублажить его персону, поэтому отвел слугам несколько уровней в нижней части здания. Часть пути Хамелеон преодолела неплохо, но когда ступила на крутую винтовую лестницу, змеившуюся вниз, все переменилось. Голова пошла кругом, и она несколько раз чуть не споткнулась. В горле забулькал лонг-айлендский ледяной чай. «Я тут посижу немного, в пищеводе у тебя, не возражаешь? А потом и решу, куда мне идти — наружу или все-таки вернуться назад» — развязно сказал он. — Пошел к черту, — процедила сквозь зубы Хамелеон. Соберись. Осталось немного. Больше, чем хотелось бы, но все-таки. Ближе к пятому пролету дыхание удалось выровнять. С новыми силами она вылетела в еще один коридор. На сей раз поуже и победнее. Вместо ковров — голые доски, а вместо ламп — факелы. Их желтоватые отблески создавали вокруг весьма неприятную атмосферу. Зловещую. Голова еще кружилась, но Хамелеон была почти уверена, что доберется до офиса начальника стражи вовремя. Вокруг было людно — таркатаны сновали туда-сюда, новыми назначениями их пока что не озадачили. Некоторые бросали на нее любопытные взгляды, но Хамелеон не обращала на них внимания. В этот момент вокруг не было ничего — только цель и путь к ней. Вновь перейдя на быстрый шаг, чтоб не вызывать подозрений, она сверилась с внутренней картой и возликовала. Осталось чуть-чуть. Еще пара поворотов, и… Чье-то плечо, покрытое стеганой кожей, выросло перед ней. Врезавшись в него, Хамелеон отлетела к стене, но тут же вскочила на ноги. — Смотри, куда прешь, ебло ослиное, — прошипела она и уже приготовилась продолжить путь, когда сзади ее обхватили за шею чьи-то мускулистые руки. Поток воздуха резко сократился. — Ты не груби, грххх, и не дергайся, змеелюдка, — прорычал владелец рук над самым ухом, — а то я иногда неаккуратный бываю, соскользнет лезвие случайно — чик! — и нету тебя. Сначала Хамелеон подозревала, что это просто два каких-нибудь оборзевших мудака собираются попрактиковаться в буллинге. Но когда увидела еще двоих клыкастых уродов, неспешно приближающихся к ней, поняла, что дело плохо. Эти ребята точно знали, кого искать и что с ним делать. Ну что ж. Если выхода нет, то придется его организовать. Драк Хамелеон предпочитала избегать, это правда, но кое-что все-таки могла. Когда один из стражников, довольно скалясь, приблизился к ней на расстояние вытянутой руки, она напряглась как струна и плюнула в него ядовито-зеленой слюной. Попала удачно — слюна растеклась по морде и попала в ноздри. Таркатан взвыл и рухнул на колени; судя по последовавшему воплю, кое-что даже оказалось в глазах. — АРРРРРАААХА-ААААХ-ААААА! — заорал он, лихорадочно скребя кожу. Она отходила неплохо, вместе с мясом, — я порежу тебя, конченая ты сука! Ааааргх, как больно! Не теряя времени, Хамелеон извлекла из неприметных ножен на левом бедре стилет. Узкая полоска стали привычно легла в руку, а уже через секунду вонзилась державшему ее стражнику прямо под живот. «Зря ты сэкономил на защите, дружище» — меланхолично подумала она. Оскопленный противник издал полный боли и ярости рев и разжал руки. Он явно намеревался пырнуть ее торчащими из конечностей лезвиями. Хамелеон лягнула врага в живот, и тот, не переставая орать, повалился на спину. Только заурианка отметила, что шансы выжить выросли, как что-то взорвалось в правом глазу. Голова мотнулась в сторону, и новую угрозу заметить удалось не сразу. Утопавший в чаду от факелов коридор медленно кружился. Где-то вдалеке командор Барака выкрикивал приказы. Не позволяй какой-то оплеухе вывести тебя из строя. Соберись. Рослый таркатан с мордой, усеянной багровыми пятнами, ухмыльнулся. Он явно считал себя хозяином положения. Но это ненадолго. Хамелеон крутанулась, рука с окровавленным стилетом по широкой дуге пошла в бок противника — крошечное свободное пространство на стыке дублета и штанов… и не достигла цели. Таркатан увернулся и пнул шпионку по запястью. Стилет с мелодичным звоном упал на пол. Но сдаваться Хамелеон не собиралась. Плохой вариант. Смертью от него веет. Она отскочила, увеличивая расстояние, и, когда стражник попытался вонзить лезвие в шею, достала его. Мысок сапога угодил в лысую голову. Теперь в желтозубом оскале недоставало парочки элементов. Главное — не давать ему подойти, не подпускать близко. Позади стонал и матерился бедняга с залепленной клейким ядом рожей. Хамелеон сделала вид, что собирается метнуться вправо, а сама нанесла быстрый удар с левой. Стражник во время уроков рукопашного боя ворон не считал, а потому нехитрый маневр разгадал и заблокировал удар. Впрочем, на него Хамелеон сильно и не рассчитывала — подскочив, она оттолкнулась от оказавшейся поблизости стены и снова попыталась пнуть клыкастого в морду. Ощущения во время первого раза ей даже понравились. Сильные руки ухватили ее за щиколотку и с силой дернули. Хамелеон грохнулась на пол. Звук собственного падения показался удивительно громким. Спину пронзила тупая боль. — Не люблю я, грхххх, выкрутасы всякие, — с доверительной интонацией сообщил стражник, — если уж начали пиздиться, то надо честно, на кулаках. А ты хуйней какой-то плеваться начинаешь, разве это дело? О том, что к его кулакам природой были присобачены ножи от мясорубки, он упомянуть забыл. Поэтому вместо ответа Хамелеон попыталась резко вскочить. Как учили когда-то на родной затерранской земле. Раз…два… Тяжелый кованый сапог ударил в грудь. По телу стремительно разлился жидкий огонь. Она хрипло выдохнула; легкие обратились в два сморщенных воздушных шарика. Надо было, конечно, перед выходом в кого-нибудь перевоплотиться. Маленький просчет, а какой досадный. — Ты лежи спокойненько, — почти милостиво прорычал стражник, — ща главный подойдет, и порешаем, что с тобой делать далее… Хамелеон уже подозревала, что навряд ли этот главный примет решение угостить ее обедом, поэтому в голове разбуженным роем гудели мысли. Дело пахнет кровью — и ее собственной, и принцессиной. Журнал обнаружат сразу, тут гением быть не нужно, все-таки не пулю во рту у покойника ищешь, а дальше… дальше параноик на троне начнет гадать, кому же мог потребоваться столь специфический документ. Если не додумается сам, ему помогут. И тогда Милина с Китаной присоединятся к тем бедолагам, которые днем и ночью вопят, хрипят и плачут во дворе. Хамелеон сжала кулаки. Таркатан, неторопливо прохаживавшийся по коридору, подошел к товарищу, в которого Хамелеон харкнула, и присвистнул: — Вот это депиляцию тебе провели, брат, работа, конечно, на совесть! От собеседника донеслось что-то неразборчивое, больше всего напоминавшее «пошел нахуй пошел нахуй пошел нахуй». Воспользовавшись тем, что стражник на нее не смотрит, Хамелеон напряглась. В висках раздался оглушительный гул, словно целая эскадрилья взлетала с ее макушки. Жилы выступили на руках и шее, кровью налились белки глаз. (еще чуть-чуть) Очертания тела Хамелеон быстро растворялись, и уже через пятнадцать секунд ни одна живая душа не сказала бы, что на полу кто-то есть. Маскироваться она умела не хуже предателя Сайзота, но вот действовали «чары» недолго. Минуты через две (в лучшем случае — через пять) карета вновь превратится в тыкву, и уж тогда вон те бравые молодчики настучат по этой тыкве будь здоров. Мир вокруг окрасился в бледно-фиолетовые оттенки, словно где-то поблизости зажгли большую кварцевую лампу. Стараясь не издать ни звука, Хамелеон поднялась. Голова продолжала кружиться, гул разрывал черепную коробку изнутри. Слава Старшим Богам, что тело еще слушалось. Благополучно миновав стражника (тот и ухом не повел — так был занят выдумыванием шуток про удаление волос), Хамелеон повернула за угол. По пути встретилось еще несколько зубастых гадов. Выглядели они обеспокоенными. «Ну еще бы, так орать» — подумала Хамелеон и порадовалась, что не врезалась ни в одного из таркатанов. Когда в поле зрения наконец замаячил кабинет начальника стражи, желудок забился в спазмах. она согнулась и глубоко вдохнула. Если бы кто-нибудь в этот момент проходил мимо, то с высокой вероятностью он мог бы узреть чудо — блевотину, появляющуюся из воздуха. После этого явления стало немного полегче, и шпионка наконец доковыляла до тяжелой створки, обитой кованым железом. К счастью, та оказалась не заперта — то ли из-за того, что красть в кабинете было нечего (кроме журнала, хи-хи), то ли из-за вечного распиздяйства, свойственного слугам Шао Кана. Внутри тоже никого не было. В два прыжка Хамелеон подскочила к рабочему столу начальника. В глазах начало темнеть, фиолетовые оттенки сделались гуще. Она торопливо вытащила томик из подкладки и швырнула его на столешницу. Пора делать ноги. Облегчение наступило только тогда, когда Хамелеон порядочно удалилась от кабинета. Да и то не полностью — тот ублюдок с дружками наверняка поднимет шум, поэтому лучше бы слинять сейчас из дворца совсем. На недельку или даже две. Подождать, пока все не успокоится, а там кто знает, его ведь и порешить за это время могут. Жизнь во Внешнем Мире весьма мимолетна и скоротечна, приключиться может всякое… Хамелеон свернула в восточное крыло. Тяжело повеяло топленым салом — на кухнях для челяди повара стряпали кашу для солдат. То, что нужно. В одной из бытовок с припасами кто-то неизвестный оборудовал ход, ведущий на песчаный холм почти в миле от дворца — очень удобно, если нужно улизнуть незамеченным. Почему именно там — загадка, но дареному коню в зубы не смотрят. Хамелеон уже шарила взглядом по одинаковым дверям, когда грудь неожиданно сдавило так, будто на нее погрузили всю невыносимую тяжесть огромного таланта Николаса Кейджа. В судорожных попытках вдохнуть она рухнула на колени и почувствовала, как с глаз спадает фиолетовая пелена. Но ведь оставалась еще по меньшей мере минута, почему так рано? Липкий страх, нет, паника, охватила все тело; Хамелеон жалобно заскулила. Воздух в легких еще оставался, да. Проблема только в том, что он не мог их покинуть. Предметы вокруг начали мутнеть и расплываться, отблески факелов плясали на них. Из небольшого закутка в конце коридора появился неясный силуэт. Хамелеон не могла точно разглядеть, кто это был, но почему-то сразу догадалась. — А куда это мы так торопимся? — спросил Куан Чи.