(Не Вполне) Смертельная Битва. Том Первый

— Конечная, ребятки, — сообщил динамик голосом Джимми Фриза. Вновь началась возня. Анна расталкивала Йо Асакуру, Трей ворчал про то, что его ни с того ни с сего будят, а ведь сон очень важен для растущего организма. Сайори шуршала обертками — в любой непонятной ситуации она предпочитала сперва что-нибудь слопать, а потом уже разбираться с делами. Чап вздохнул и встал с кресла. — Вот и приехали, кажется, — резюмировал он, протягивая Монике ладонь. Та фыркнула и отвернулась. «Нихрена не понимаю женщин, — подумал Чап, — сложные они». Удостоверившись, что не забыл в салоне ничего важного, вроде пистолета или бляхи, Чап спрыгнул с подножки на землю. Воздух снаружи показался удивительно свежим, особенно после нескольких часов, проведенных в духоте, и Бодески дышал полной грудью, не обращая внимания на остальных. Хотя до наступления темноты было еще долго, день клонился к закату. Ливень наконец перестал — единственным напоминанием о нем остались мокрые следы кое-где на асфальте да едва уловимый запах озона. Но и солнца тоже не было видно — плотные тучи заволакивали небосвод, из-за чего окружающая картинка казалась довольно мрачной. Дорога, вновь сузившаяся до двухколейки — в какой-то момент Джимми свернул с федеральной трассы — уходила вперед прямой черной лентой. — Ну и что теперь делать? — нетерпеливо спросила Нацуки, — как мы попадем в этот, как его, Провансаль? — П-п-п-провиденс, — поправила ее Юри, — я б-бы тоже хо-хо-хотела знать, если ч-честно. Джимми Фриз привалился к автобусу и тут же отпрянул, потому что бедная машина закачалась. — Пешком пойдем, больше никак, судя по всему, — произнося последнюю фразу, он многозначительно посмотрел на лорда Рэйдена. Но тому на намеки было насрать с высокой колокольни. Всем своим видом громоверэец давал понять, что если эти наивные летние дети ждут от него волшебных свершений, то они обломаются. По крайней мере, до тех пор, пока он не подзаправится хорошенько. Возможности поразмяться на ночь глядя обрадовались не все. — Сколько нам оставалось ехать? — спросила Анна. Удивительно, но аура царственного высокомерия вокруг нее за время путешествия не рассеялась. Сейчас Анна равнодушно пилила ногти и поглядывала на Йо, который продолжал клевать носом. Джимми пожал плечами. — Да я че-т подзабил на навигатор, едем и едем, все же в порядке было. Но, полагаю, не очень долго. — Вот и приехали! — вновь перешла на ультразвук Нацуки, — завез нас хер знает куда и стоит теперь не при делах. — Меня твое пиздабольство уже начинает выводить из себя, честно говоря, — обозлился Джимми, — если критикуешь, блядь, предлагай. — Предлагаю вам обоим заткнуться, — спокойно посоветовал Рен, — и посмотреть вперед. Там дальше по дороге какой-то город есть. Вдруг это тот, что нам нужен? Тао оказался прав — дорога действительно проходила через городок. Если приглядеться, можно было даже заметить ярко-рыжую черепицу, покрывавшую некоторые здания. — …но даже если это и не то, что нам нужно, все равно имеет смысл туда зайти. На ночлег остановиться, например, — продолжал рассуждать Рен. Эта идея нашла в умах и сердцах товарищей по несчастью живейшее одобрение. За последние несколько дней пирамида их потребностей усеклась почти до самого фундамента, и теперь бедолаги сочли бы за великое благо возможность вытянуть ноги на постели или принять душ. — Я же говорил, что Тао голова, — с гордостью произнес Трей, плюхая свою массивную ручищу на эту самую голову, — давайте поторопимся, пока темнеть не начало, а то… Над макушкой у него что-то угрожающе зарокотало, и молния размером с колибри ужалила Трея в затылок. Он взвизгнул, как пес, угодивший в муравейник, и подскочил на месте. — НЕТ! — заревел Рэйден, — я вам больше прохлаждаться не позволю, слышите! Имейте, нахуй, совесть! Вы не можете медлить! — При всем уважении к вам, лорд Рэйден, которое, надо отметить, быстро уменьшается, — начал Рен, — одна ночь погоды не сделает. Передохнем, а завтра уже отправимся на поиски этого… «места силы». Громовержец едва не сорвал с головы любимую шляпу в припадке ярости. — Жалкие ленивые черви! Да тут не то что ночь, минута может сыграть роль в судьбе Земли, МИ-НУ-ТА, поймете вы это или нет, идиоты? Стиви-42, последние пять минут изучавший цепочку муравьев, чинно шествовавших куда-то по своим муравьиным делам, напрягся. Вообще Стиви обладал интеллектом и дружелюбием новорожденного козленка, но одна берсерк-кнопка все же имелась. Он очень не любил, когда кто-то угрожает его друзьям. В несколько шагов Стиви преодолел расстояние до беснующегося громовержца и бережно взял того за грудки. Пыл Рэйдена сразу поугас. — Будьте благоразумнее, лорд, — вкрадчиво сказал Чап, — уверен, вы тоже не прочь вздремнуть. Так что можете попроситься на постой вместе с нами в городе и заночевать в постели… — Или что? — проворчал громовержец. — Или Стиви уложит вас прямо здесь. Это у него хорошо выходит. Практически не больно. Что выберете? Рэйден злобно покосился на кулак Стиви, массой напоминавший чугунную чушку. Познакомиться с ударом этого чудовища совсем не хотелось. Поэтому он поник и отстранился, бормоча проклятия. Чап просиял. — Вот и славно, я даже не сомневался, что вы здраво мыслите! Разбившись на пары под бдительным оком Моники, процессия двинулась вперед по обочине. В этот момент они здорово напоминали группу дошкольников на дневном променаде перед обедом. Двоим уже удалось нагулять аппетит — Сайори, плотно прикипевшая к «сникерсам», распечатала очередной батончик. Трей оглушительно хрупал чипсами и раздражал этим всех, даже Йо с его монашеским спокойствием. Вскоре сходство с ордой капризных детей усилилось — никто, кроме шаманов, не был привычен к длительным пешим переходам, поэтому уже через пол-мили появились первые жалобы. ... — Ай, пчела! Морт, прогони ее! — заорала Сайори. — С этим ничего не поделать, — философски отметил Морт, — они на сладкое летят. Сайори смутилась и порозовела. — Ну, если так, то… — Вот батончик доешь, и она сразу смоется, — продолжил он тем же рассудительным тоном, — так что давай, поспеши. Сайори последовала его совету, но почему-то насупилась и больше с Мортом не заговаривала. ... — Поднимите мне веки, — вещал Рубен Осорио. Большая часть неугомонного скелета лежала в объемистом пакете, прихваченном с автозаправки, но голова туда полезать наотрез отказалась. Поэтому в данный момент она служила наплечником для Стиви-42. Правда, наплечники обычно лежат смирно, а не пытаются укусить хозяина за ухо, но по мнению Рубена, то были мелкие детали. — У тебя их нет, — со вздохом сказал Крис Харрис. В качестве пары ему достался лорд Рэйден, и Крис чувствовал себя чрезвычайно неуютно. Не на уровне «пятничный вечер в трактире «Дудка и трубник»», но довольно близко к тому. Громовержец выглядел злющим, как голодный бульдог — он явно не отошел от угрозы со стороны Стиви-42. Крис не вполне понимал, почему несчастный, измученный и злой похуист назначен на столь ответственную должность, но раз уж это кто-то сделал, то у него должны были найтись причины, так? Что-то обожгло висок. Он повернул голову и встретился с громовержцем глазами. Тот зловеще косился на Криса; на заскорузлых пальцах плясал энергетический разряд. — Ты ведь в курсе, что на богов нельзя невооруженным глазом смотреть, сынок? — прошелестел Рэйден. Крис кивнул и, не желая получить еще один тонизирующий электрощелбан, ускакал вперед. Громовержец кивнул ему вслед. Гребаные дилетанты хотят сделать из турнира цирк. Да черта с два! Провалиться ему и всей Земле, если он еще раз стерпит неуважение от этих клоунов. ... — Блядь, я во что-то вляпалась! Нацуки сердито запрыгала на одной ноге. И действительно, симпатичная розовая босоножка с кошачьей мордочкой на мыске была забрызгана грязью и еще чем-то неприглядным. Проклятиями Нацуки сыпала с такой же щедростью, с какой Санта-Клаус сыплет подарками из мешка. Наверное, если бы все они исполнялись, Вселенная схлопнулась бы уже через несколько секунд. — Как и мы все, — заметил Рен спокойно. Черный деловой костюм и легкая щетина делали его похожим на бизнесмена, который вынужден с несколькими пересадками добираться из одного конца мира в другой. За последние сутки Тао не довелось вздремнуть ни минутки — отчасти из-за всей той херни, которая с ними творится, а отчасти из-за собственной паранойи. Рен продолжал стеречь чемоданчик с спирит-граббером. Желающих на него посягнуть пока что не было, если не считать того темнокожего копа (чего это он так интересовался устройством?), но расслабляться Рен все равно себе не позволял. — А ты не умничай, — проворчала Нацуки, — фу, мерзость какая, буэээ. Моника! — Что такое? — У тебя есть салфетки? — Нет, — Моника развела руками, — но я точно знаю, что они есть у Юри! Она же ножи чистит, полирует и все такое… — Б-были, — смущенно поправила ее Юри, — они о-о-о-остались в участке. Нацуки поджала губы. — Просто блеск! И что мне теперь, ходить с обувью в каком-то говне? — Почему же, — ответил Рен, — вон там лопухи растут, сходи оторви парочку, и все будет отлично. — Вот еще, — вздернула она хорошенький носик, — все наверняка на руки попадет… оторви, оторви. Да ты сам лопух! Рен опешил. Когда-то у него самого были проблемы с управлением гневом, но длительное существование с таким гением чистой невозмутимости, как Йо Асакура, свело их на нет. Поэтому теперь, когда пришлось невольно отведать собственное лекарство, Тао нашел его довольно невкусным. Когда на небесах всем отсыпали такт и деликатность, Нацуки явно отходила в сортир. Треск расходящейся материи вырвал его из раздумий. Рен глянул на источник звука и обомлел: Нацуки оторвала часть рукава с его костюма и теперь вытирала свою несчастную босоножку. Глаза застлала красная пелена. — Ты нормальная вообще? — взвился он, — это вообще-то прикид от Бриони! Нацуки выкинула замаранную ткань на землю и закатила глаза. — Подумаешь! Как будто это проблема. Я в магазине видела, как ты своей платиновой кредиткой флексил. Так что наверняка у тебя таких костюмов дома стопятьсот штук! По его немного смущенному взгляду она поняла, что попала в самую точку. — И что? — не сдавался Рен, — здесь-то он всего один был! Лицо Нацуки расплылось в ехидной улыбке. — Ты не страдай так. Если хочешь, иди подбери эту тряпку. Выстираешь, пришьешь — и костюм как новенький. Довольная собственной подколкой, она унеслась вперед и принялась расспрашивать о чем-то Чапа и Монику. Рен заскрипел зубами. Маленькая засранка. ... Возможно, кто-то и считает прогулки по лесу романтическим занятием, отлично подходящим, скажем, для того, чтоб признаться зазнобе в любви посреди какой-нибудь живописной рощи, а потом предаться этой же самой любви на поляне дикой земляники. Если такие люди были, то, по мнению Джимми Фриза, ни черта они в этой жизни не понимали. Ходить даже по обочине надо аккуратно, чтоб ненароком не сверзиться и не сломать себе что-нибудь. Кругом вьются комары и прочая кусачая живность, а ведь можно и на диких зверей набрести. Должно быть, какой-нибудь медведь очень обрадуется тому, что в его владения заглянул столь сытный мясной обед. Никакой, одним словом, романтики, один стресс да тоска. Еще и спина болит — дурацкое водительское сидение сделало свое черное дело, и теперь вместо позвоночника у Джимми стоял раскаленный стальной прут. Ногам приходилось не лучше. В колени словно насыпали битого стекла, а к лодыжкам привязали утяжелители. С каждым шагом Джимми чувствовал себя все более несчастным. Радовало хотя бы то, что не он один был не в восторге от путешествия. Юри тоже удовольствия не получала. Первое время они шли нормально, и Джимми даже старался держаться на почтительном расстоянии, чтобы не смущать ее лишний раз. Но потом Юри принялась сокращать дистанцию. Сердце затрепетало, а когда теплая, немного взмокшая ладошка сплелась с его, заколотилось в грудине, как голубь в свадебном торте. Он несколько раз многозначительно кашлянул, но Юри никак на этот знак не отреагировала. Джимми подумал было, что просто себя накрутил, напридумывал всякого, но еще метров через пятьсот она принялась на него облокачиваться. Риск панической атаки возрос многократно. Он принялся дышать так, как учили на курсах медитации — медленно и глубоко, но воздух почему-то проходил плохо. Последней каплей стала голова с копной темных волос у него на плече. Когда она там появилась, Джимми икнул от неожиданности и встал как столб посреди дороги. — Ч-ч-то такое? — глубокие фиалковые глаза глянули на него с беспокойством. Наверняка в том мире, откуда эти девчонки явились, делают шикарные линзы, очень естественные. — Это ты мне скажи, — просипел Джимми, утирая пот со лба, — тебе так удобней? На лице Юри отразилось непонимание. Мгновением позже она осознала, что ее руки крепко обнимают Фризово плечо, и испуганно отстранилась. — У тебя все нормально, Юри? — Н-не с-совсем, — еле слышно призналась та, — моя с-с-спина… просто к-кошмарно б-болит. Словно в подтверждение этих слов она согнулась и, переложив чемоданчик с ножами из одной руки в другую, потерла поясницу. — И идти не можешь? — М-могу, но, боюсь, н-н-недолго, — ее губы неожиданно задрожали, — п-п-простите, я т-т-т-такая об-б-буза… — Не-не-не-не-не, давай только без этого обойдемся, хорошо? — поспешил Джимми предотвратить надвигающуюся сцену, — если ты расплачешься, я тоже расплачусь, а я этого не люблю. — Ну да, рассказывай, — усмехнулся Чап, — ты постоянно ревешь. Вон, на прошлой неделе разревелся из-за концовки «Стражей Галактики 2». Джимми подбоченился. — Йонду пожертвовал собой ради сына! Скажи еще, что тебе не было грустно! Чап спорить не стал. Эпизод действительно вышел весьма трогательный. Тут же к беседе подключились остальные. Вспомнили и про концовку «Зеленой мили» и про то, как И.Т улетел домой, и про собаку Фрая… но Джимми уже их не слушал. В голову стремительно ворвалась идея. Он кивнул сам себе и внезапно бухнулся на колени рядом с Юри. Она посмотрела на негос недоумением и испугом. — Забирайся, — скомандовал Фриз. — Ч-ч-что? — выдавила из себя Юри. — Забирайся, говорю. Если не можешь идти, я тебя понесу. За шею держись только. И давай быстрее, пока я не передумал. Не сразу, но она подчинилась. Вскоре две бледные ладони сомкнулись у него на горле, и Джимми понял, что дышать ему придется исключительно через нос. Вот тебе и гимнастика, толстячок. Так сказать, кардиотренировка максимального уровня. И он был полон решимости ее выдержать. По крайней мере, пока не попытался выпрямиться с «грузом» на плечах. Не сразу, но все-таки это удалось. Юри напряглась как струна, руки, сцепленные в кольцо, практически не давали Джимми дышать. — Тебе удобно там? — Д-да, — последовал ответ. Получилось это «да» крайне неубедительным. — Правда? — Н-нет. Вот теперь она не соврала. Надо было что-то менять, иначе так они оба далеко не уйдут. — Значит, так, — заявил Джимми, — держись за меня как клещ. Попробуй ногами талию обхватить… (не факт, что у нее это получится, ты себе такую талию отожрал, дружок) Но она все же смогла. Отлично, полдела позади. — …теперь, будь добра, убери руки с моей глотки и возьмись за плечи. Юри нерешительно проделала и это. Теперь ее подбородок покоился на затылке Джимми. Вместе они напоминали какую-то чудовищную пару сиамских близнецов из фильмов ужасов. Однако обоим стало легче. Фриз сделал пару шагов, убедился, что не навернется, и спросил: — Теперь лучше? В ответ донеслось еле слышное «угу». Видимо, Юри еще ни разу в жизни не доводилось оказаться так близко к представителю противоположного пола. Впрочем, Джимми девушек поднимал тоже только единожды — в минувшем году племянница мэра, приехавшая повидать дядюшку, надралась в сопли и вырубилась прямо за столиком в «Дудке и трубнике». Там ее и обнаружил Чап. Сам он поднимать малолетнюю пьянчужку отказался, заявив, что потянул спину. Поэтому эта ноша легла на плечи Джимми Фриза. С тех пор он хорошо усвоил, что таскать бессознательное тело тяжело. Сейчас, конечно, тоже было непросто, но не в пример приятнее. — Ну, — крякнул Джимми, — тогда поехали. Глаза его зафиксировались на большой деревянной плашке, маячащей вдали. Очень хотелось, чтобы на ней было написано «Провиденс». Медленно, но верно Джимми зашагал вперед. ... Йо Асакура пребывал в удивительно благодушном настроении и весьма раздражал этим Анну. Сначала откуда ни возьмись явился Тао, как не самый приятный привет из прошлого, потом жизнь свела их с кучкой кретинов всех размеров и расцветок, да еще и в какой-то турнир вляпаться умудрились. В конце концов комбинация из комплекса героя и шила в жопе оказалась смертоносной. Вся их налаженная жизнь может рушиться в этот самый момент, а благоверный и ухом не ведет. Топает себе по лесу да песенки веселые мурлычет. Удивительная безответственность! — Что-то не так, Анна? — мягкий, такой любимый голос вернул ее в реальность. Она скрестила руки на груди. — С чего ты взял? Йо замялся. — Последние пять минут ты смотришь на меня так, словно я кого-то убил и сжег дом, чтоб это скрыть. Кажется, часть бушевавших внутри эмоций скрыть не удалось. Впрочем, она особо и не пыталась. — Просто думаю, удастся ли нам еще хотя бы разок повидать родной город. Ядом из этой реплики можно было бы отравить роту солдат. Но Йо должен был давно привыкнуть к таким штукам. — Почему нет? Думаю, управимся максимум за недельку, а дальше — домой! — Управимся? УПРАВИМСЯ?! — взвилась Анна, — да это с нами управятся! Посмотри, сколько дерьма произошло за эти два дня. Постоянно на волосок от смерти висим! — И, тем не менее, никто пока не умер, — резюмировал Асакура, — когда мы ехали в Деревню Патчей, тоже не имели ни малейшего понятия о том, как оно обернется, правда? Но все вышло как надо… ну, почти. С Хао договорились, мир тоже пока стоит. Иногда нужно просто плыть по течению и не переживать, — закончил он и тепло ей улыбнулся. — Рано или поздно течение вынесет тебя к водопаду, Йо, — проворчала Анна и отвернулась. Она отчаянно пыталась скрыть ответную улыбку. ... Голубоватый дымок сорвался с кончика тлеющей сигареты и унесся ввысь, подхваченный порывом ветра. Стало хоть немного теплее. Чап Бодески поежился и пожалел, что не захватил какую-нибудь теплую одежду из комнаты вещдоков. Календарь убеждал в том, что сейчас май, но жара до этих мест так и не добралась, и вечерняя прохлада отсылала куда-то к началу марта. Пришельцы на пижаме продолжали улыбаться, как и прежде, но теперь ему казалось, что улыбки у них не радостные, а ехидные. Как будто им приятно от того, что этот двуногий примат так по-крупному влип. Или просто пижама уже успела настоебать за несколько дней. Одно из двух. Чап пожал плечами и, отшвырнув ногой попавшийся на пути мелкий камешек, зажег еще одну сигарету. С каким-то затаенным наслаждением затянулся. Хорошо. — Скажи, а чем вы там занимались? Ну, в вашем мире. Моника, шедшая рядом, бросила на него колючий взгляд, но ничего не ответила. С самого начала их пешего перехода она за что-то дулась. За что конкретно — Чап не очень понимал. Хотя, надо признать, и не очень-то старался. Свой запас терпения в общении с женщинами он исчерпал еще в прошлых отношениях и с тех пор предпочитал не проявлять инициативы. «Если все время делать шаг навстречу, рано или поздно пизданешься с обрыва» — элегически заявлял Бодески после кружечки-другой темного, — «к чему эти социальные танцы?». Несколько раз он ездил на тиндер-дейты (взаимностью ответили девушки из Остина, Сан-Антонио и даже Альбукерке), но ничего путного из них так и не вышло. Хотя шериф особо не унывал — после работы, а иногда и вместо нее он залипал в видеоигры, перерывал бездонные каталоги Нетфликса и охотился за пополнениями для книжной полки. Разумеется, до сорока ходить в холостяках Бодески не собирался, но пока что его время остепениться еще не настало. Тем не менее, молчание Моники почему-то действовало ему на нервы. Чап Бодески любил нравиться людям. — Что сделаешь первым делом, когда выиграем турнир? — забросил он еще одну удочку, — я лично уволюсь с работы и поеду куда-нибудь в Швецию писать книги. Пожалуй, даже мемуары обо всей этой херне запилю. Неплохой фантастический роман может выйти. Никакого ответа. Сначала Чап подумал, что Моника просто не в настроении разговаривать. Но тут Нацуки принялась ныть и просить какие-то салфетки, и она немедленно отозвалась. «Понятно, значит, игнор» — подумал Бодески, — «посмотрите на обиженку, дамы и господа, друзья и соседи! Ну ничего, в эту игру могут играть двое». Однако клин клином вышибить не получилось. Они шли уже довольно долго, и городок, казавшийся прежде миражом на горизонте, понемногу обретал очертания и выплывал из дымки. Еще каких-то сорок минут, в крайнем случае — час, и они на месте. Нестерпимо хотелось прилечь и расслабиться, поэтому Чап лелеял тайную надежду, что Рен Тао отщиплет еще немного от своих щедрот и снимет им номера в местной гостинице. Если, конечно, таковая имеется. Но дареному коню в зубы не смотрят, можно на крайняк и у местных остановиться. Главное — не в лесу и не в поле, а остальное уже детали. —…когда продукт хороший, ты это сразу понимаешь, — рассуждал Трей, — вот, помню, мне приятель как-то подогнал чудесный состав, я забил и стал телек смотреть. А там баскетбол по кабельному показывают, матч в самом разгаре, играет Кливленд против Торонто. Я смотрю на табличку со счетом «КЛИ 69: ТОР 96», и тут меня такой ор разобрал. Короче, когда я перестал ржать, игра уже кончилась. Рубен, Морт, Йо и Стиви-42 дружно загоготали. Крис Харрис присоединился к ним, но потом признался: — Я не понял. Объясните, кто-нибудь? — Лет через пять поймешь, — по-отечески успокоил его Рен. Шутка, конечно, была действительно тупая и скабрезная, но Чап все равно хихикнул. Он полагал, что любой (ладно, почти любой) вид юмора заслуживает право на существование. Позади раздалось тяжелое, с хрипотцой, дыхание, и в поле зрения появился странный двухголовый силуэт. Чап слегка струхнул, но потом пригляделся и узнал в силуэте Джимми. Тот смотрел прямо перед собой. Сейчас он очень напоминал песика Друпи — по крайней мере, совпадал с ним по уровню жизнерадостности и оптимизма. Чап хотел пихнуть Фриза локтем, чтоб немного его взбодрить, но не успел. — На, — просипел Джимми и всучил Чапу в руки серебристый чемоданчик, — Боливар, бля, не вынесет двоих. Тут на его плече ожила вторая голова. — Т-только н-не п-потеряйте, ш-шериф, очень п-прошу, — вежливо попросила она, — мистеру Фризу и так т-тяжело. — Да все нормально, я так весь день могу, — заверил ее Джимми. «Но он не мог». — ожил в сознании Чапа голос рассказчика. Джимми, конечно, будет заливать что угодно, чтоб не ударить мордой в грязь, но вздувшаяся вена на шее и покачивания из стороны в сторону подсказывали, что надолго его упорства не хватит. Так и вышло. Одолев еще сотню метров, Джимми покачнулся и вновь в позе изможденного Христа осел на колени. Юри от неожиданного приземления ткнулась носом прямо в его затылок, закрытый воротом униформы. Однако со спины самого умного в мире ездового животного не съехала — скосплеить клеща ей удалось. — Пить хочу, — тоном человека на пороге смерти произнес Джимми, — дайте воды! Просьба была услышана, и вскоре по рядам до Джимми добралась пластиковая бутылка, правда, не с водой, а с холодным чаем. Но, поскольку в данный момент он был готов даже нахлебаться из лужи, то обрадовался и чаю. Джимми скрутил крышку и разом осушил почти всю бутылку — несколько капель осталось только на донышке. — А я тебе предлагал вместе в качалочку ходить, — назидательно произнес Чап, — даже абонементы нам с тобой купил. Парные. Но у тебя же вечно отговорки: то устал после работы, то формы подходящей нет, то ногу сломал… Вот и результат! — Так ведь ты тоже не сходил ни разу, — подловил его Фриз, — так что не больно-то задавайся! — Мне одному неинтересно, — не смутился Чап и добавил уже менее насмешливо, — ты бы не стоял так долго на холодной земле, застудишься, придурок. — Спасибо за заботу и пошел в жопу, — благодушно ответил Джимми и принялся, кряхтя и сопя, подниматься. Поскольку груз в виде шестидесяти с лишним очень смущенных килограмм все еще висел на шее, это заняло некоторое время. Чап наблюдал за процессом внимательно, как дотошный тренер наблюдает за выполнением гимнастических элементов. Выглядело это чертовски забавно, а потому Бодески вновь пришел в игривое настроение. Шестеренки в мозгу пришли в движение, высекая идеи разной степени кринжовости. Одна из таких даже приглянулась. Весело помахивая чемоданчиком Юри, Чап догнал Монику. «Вот уж у нее с физухой все в порядке. Явно бегает по утрам и в зале помирает, — отметило Восприятие, — вон какая жопа раскачанная, просто жамкай не хочу». Подгоняемая этой мыслью, рука сама сложилась во что-то наподобие крана, которым в автоматах цепляют мягкие игрушки. Остановило только все еще слишком свежее воспоминание о полученной пощечине. Повторения этого опыта он совершенно не хотел. Однако игривое настроение никуда не уходило. Очень кстати. Жеманно откинув все еще скрюченную руку в сторону, Бодески затянул голосом эстрадного крунера: — Моника, Моника, счастливой тебе Хануки… Я для тебя, малышка, скуплю все в мире книжки! Эффекта это не возымело, однако раз уж понесло, остановиться он не мог. "Однажды к нам на хату Заехал пьяный Санта С мешком и с бородою Из долгого запоя! В чулки с именами Закинул подарки — Плётку для Анны, Сайори — скакалку, Трею — набор для подледного лова Рену живется и так нихуёво. Морту три торта, йо-йо — Асакуре Мне — ящик сигар для хороших накурок! Рубену — шляпу из свежей соломы, Крису — ключи от отдельного дома, Только вот Рэйдену злому, друзья, Санта вообще не принес ни хуя! Он выругал Джимми За жирное вымя, Джимми бурно покраснел и исподтишка показал кулак. Своих габаритов он стеснялся, пусть даже уже давно не предпринимал ничего для того, чтоб вернуться в форму. А Стивену Крузу Сказал, что он лузер, Стиви-42 пропустил подколку мимо ушей. Однако Рубен Осорио, облюбовавший плечо гиганта в погонах, гаденько захихикал. Даже такой безыскусный юмор приводил скелета в восторг. Когда проводишь последние двести пятьдесят лет в глухой пустыне, где из собеседников разве что змеи, ящерицы да булыжники, у кого угодно стандарты понизятся. Он передал Юри «Все будет в ажуре», Та, услышав свое имя, вздрогнула и нервно покосилась на придуривающегося Чапа. Однако мало-помалу до нее дошло, что тревога ложная. Губы Юри тронула едва заметная улыбка. Впрочем, она быстро скрылась, потому что Джимми Фриз наступил на некстати подвернувшийся камень. Он пошатнулся, пытаясь удержать равновесие, и Юри ткнулась лицом в его затылок. Просил сказать Нацуки «Не будь противной сукой!» У доморощенного куплетиста из Трес-Кабронес уже было готово продолжение, но его пришлось отложить, потому что в бок влетел чей-то острый локоть. — И не складно, и не ладно, — ехидно заявила Нацуки, — еще и ударение в моем имени неправильно ставишь, дебил. Надо на «а», а не на «у». — Дурацкое имя просто, — признался Чап, — нихуя с ним не рифмуется и вообще оно похоже на «носки». Владелица имени побагровела. Вена на ее лбу зажила собственной жизнью — жизнью, полной мести. — Ты у меня щас свои носки сожрешь, псина, — пообещала она, замахиваясь. Чап инстинктивно прикрылся чемоданом. Окрестности огласило мелодичное «бонг», после которого в рядах защитников Земли начался сущий кошмар. Нацуки заверещала, баюкая ушибленную руку, и за несколько секунд отправила Бодески по нескольким хорошо известным ему адресам. Вдобавок она выразила искреннюю надежду на то, что на обратном пути из своего путешествия с ним вступят в насильственный половой акт слон, кабан и муравей одновременно, в результате чего он скончается в мучениях. Бодески ее ярость откровенно веселила. Отказать себе в удовольствии подлить масла в огонь он просто не имел права. — Я понимаю, у нас с тобой разные точки зрения на ситуацию, Нацуки. Но, понимаешь, в моем возрасте уже не так-то просто опуститься до твоего уровня — спина скрипит, на коленях стоять долго не могу… Если бы Нацуки была чайником, то от бушующего внутри давления у нее сорвало бы крышку. — Все, с меня хватит! Иди сюда, остряк ебаный, посмотрим, как ты щас пошутишь, — она выставила вперед кулачки в подобии боксерской стойки. — Я никогда не ударю гражданина, особенно, если он принадлежит к ущемляемой группе, — торжественно возвестил Чап, — я клялся в этом при приеме на работу. — Какой еще ущемляемой группе? — недоверчиво спросила Нацуки. Зверек попался в ловушку. Пришла пора ее захлопнуть. — Ну, там, карлики или маленькие люди. Я не знаю уж, как вы сейчас себя называете. Только скорость реакции Рена и Сайори уберегли Чапа Бодески от неминуемой гибели. Тао обхватил Нацуки за плечи, в то время как Сайори надежно заблокировала доступ к объекту НЕНАВИСТИ и принялась шептать успокаивающие мантры. — Пустите меня, придурки, кто-то должен ему въебать! — не сдавалась Нацуки, — мне надо! Крис, хотя бы ты скажи им! Крис тепло ей улыбнулся. — Это и правда было угарно, Нат, не бухти. На лице Нацуки отразилась боль, вызванная свершившимся предательством. — Ну да, ну да, и ты тоже. Конечно, — заворчала она, наконец вырвавшись из цепких дружеских объятий, — как я вообще могла подумать, что вы за меня. На моей стороне, как обычно, никого. — Не беспокойся, Нацуки, — заверил Чап, кладя руку ей на плечо, — что бы ни случилось, я всегда буду на твоей стороне. Яростно сверкая глазами, Нацуки попыталась пнуть его коленом, но достигла немногого — Бодески отскочил и показал ей средний палец. Новый виток противостояния, однако, не начался — она неожиданно присмирела и отстала от него. Некоторое время Чап думал, что это такой хитрый план, чтобы усыпить его бдительность и потом насыпать за шиворот злющих лесных муравьев, но скоро успокоился. Ну, почти. Моника оторвалась от шумной компании и ушла довольно далеко вперед. Все еще ощущая себя виноватым черт знает за что, Чап догнал ее. Зеленые глаза мечут молнии, губы превратились в узкую полоску, кулаки крепко сжаты. В таком состоянии она действительно выглядела угрожающе. Увидев, что Бодески идет рядом, Моника хмыкнула и прибавила шагу. В ответ Чап тоже ускорился. Выдающимся спортсменом он никогда бы не стал, это правда, но бегал весьма неплохо. Так они двигались довольно долго, и две параллельные дорожки следов ложились в жирную новоанглийскую почву. — Ты смотри-ка, а я все еще хорош — такую дистанцию одолел, да еще и в тапках. Интересно, не положена ли за это медаль какая-нибудь? Моника в ответ фыркнула и перешла на бег. Через лужи, оставшиеся после дождя, она практически перелетала. Чап попытался и сейчас навязать конкуренцию, но секунд через десять споткнулся о здоровенную сухую ветвь и грянулся навзничь, только чудом не выколов себе глаз. Моника остановилась и повернулась к нему. Грязь плотно заляпала лицо. Почти как инструмент «заливка» в фоторедакторе. Бурые пятна были даже на лбу и доходили до линии волос. Чистыми остались только глаза, и они сейчас смотрели на Монику с усталостью и недоумением. Причем недоумение, надо сказать, доминировало. И за что она так на него взъелась? Неужели из-за бедолаги Зака Левина? Осознание оказалось внезапным и ярким, оно разорвалось в черепной коробке китайским фейерверком. — Да не умер он в конце! — неожиданно для самого себя произнес Чап, тяжело дыша и отплевываясь. Моника остановилась и вопросительно подняла бровь. — Зак, в смысле. Ну, вернее, сейчас-то уже умер, но не из-за нас. Его автобус переехал пару лет назад. Водитель нахлестался мастики для паркета и сел за руль. А мы с Джимми ни при чем, да. — Но вы же все равно оставили его там, одного, беспомощного, в этом сыром колодце, так ведь? — Всего на пять часов! — возмутился Чап, — мне иногда в очередях дольше стоять приходится. — Да хоть на пять минут, — отрезала Моника, — какая разница. Я бы сказала, что вы меня разочаровали, шериф, — тон снова стал подчеркнуто-холодным, официальным, — но для этого сперва надо было очароваться. Последнее слово она привыкла оставлять за собой. Чап хмыкнул, пожал плечами и уже спокойно, никуда не торопясь, двинулся ко входу в город. Грязь на лице начинала обсыхать, покрываясь коркой. Он поморщился — про всякие обертывания в спа-салонах, от которых кожа становилась нежной, как голос Мэрайи Кэри, он слышал. Однако как-то не очень верилось, что такая грязевая ванна пойдет его морде на пользу. Надо было что-то придумать. Как раз в этот момент в поле зрения появился Рен Тао. Наследник могущественного шаманского клана немного пугал Чапа — уж слишком серьезные щи он строил все время, никогда не знаешь, что у такого на уме. Но с другой стороны, человек-то надежный… — Эй, — окликнул его Чап, — есть вода? Тао помотал головой. — При себе только полбутылки. Остальное тащит Юсуи и этот ваш австралопитек, как его… — Сойдет. Дай сюда, будь другом. Рен замешкался. Наверное, ему не очень хотелось делить бутылку с человеком, чье лицо напоминало коровью лепешку. Но воду все-таки дал. — Можешь оставить себе, — сказал он холодно. — Я так и сделаю, — заверил Чап, — а теперь извини. — За что? — не понял Тао. Вместо ответа Бодески ухватился за второй, уцелевший рукав костюма от Бриони и отодрал здоровенную полосу ткани. После чего отвинтил у бутылки крышку, обильно смочил ткань водой и принялся яростно тереть лицо. — Мой костюм! — вскричал Рен, — вы что, все с ума посходили? Он стоит больше, чем ты за год зарабатываешь, дегенерат тупорылый! — Так я не спорю, — согласился Бодески, — но знаешь, я сейчас готов вытереться даже гребаной Конституцией Соединенных Штатов Америки. Так что не беси меня, понял? Тао проворчал что-то по поводу того, что крайне неосмотрительно наживать в наше время столь влиятельных врагов, и понуро поплелся вперед. Теперь из симметричных дыр в его одежде игриво проглядывала рубашка. Но Чапа угрозы беспокоили мало. Наконец покончив с жижей на лице, Бодески избавился от рукава и продолжил свой путь. Настроение слегка улучшилось, несмотря на то, что стало еще холоднее. Остаток дороги они проделали молча — все экономили силы, которых и так оставалось немного. Похоже, иных вариантов, кроме как заночевать в неизвестном городе, и не осталось. Иначе до острова Дракона доедут не все — пневмонию в этом сыром климате схватить как два пальца об асфальт. Словно в подтверждение этому кто-то молодецки чихнул. — Будь здоров, — отозвалась Сайори. — Спасибо, — поблагодарил Трей, — бля, я чуть мозги свои не вычихнул, ей-богу. — Чтоб вычихать мозги, Юсуи, их надо иметь, — подколола его Анна, но как-то без энтузиазма, для этого она слишком устала. Устали, впрочем, все. Крис Харрис шел почти на автомате — Морт и Сайори поддерживали его под локотки, и только это позволяло не упасть. Трей, тащивший с собой и львиную долю припасов, все чаще останавливался передохнуть и тяжело пыхтел, растирая красные щеки. Йо и Анна брели рядышком, полуприкрыв веки. Джимми продолжал стоически нести дремлющую Юри. Все чаще его шатало, как после хорошей попойки, и несколько раз он был очень даже близок к тому, чтоб свалиться и раздавить свой груз ко всем чертям. Только провидение (Провиденс?) удерживало Джимми на ногах. Мы довольно жалкие, подумал Чап. Потерянные. Ни один из нас и понятия не имеет, куда идти, что делать, что вообще будет. А тот, кто считает, что знает, смыслит во всей этой хуйне даже поменьше нашего. Отчего-то захотелось заплакать. В попытках прогнать невеселые мысли шериф попытался сосредоточиться на хорошем, однако мозг и здесь умудрился все испортить — подсовывал даже слишком приятные картинки. Прохладную воду в бассейне-лягушатнике в разгар июля. Короткие, неуклюжие объятия девочки на детской площадке. Мамину усталую улыбку. Слезы все-таки выступили. Их дорожки оставляли на коже чистые следы. Надо спросить у лорда Рэйдена, а сообщат ли родителям, если меня на этом турнире завалит какое-нибудь чудовище? Может, еще не поздно застраховаться, подумал Бодески и утерся рукавом пижамы. — И-извини, шеф, — послышался сбоку тихий голос. Чап повернул голову и увидел Нацуки. Для человека с врожденной громкостью паровозного гудка она оказалась удивительно незаметной. — М? Нацуки в смущении затеребила полы рваного жакета. — Чтоб ты знал, я все это не по-настоящему сказала, — пояснила она, — мне не хочется тебя бить… ну, может, только немножко. И то потому что ты сам виноват, — снова проклюнулась агрессия, — сколько можно про рост петросянить? Заебал! Чап усмехнулся. — Ты извиняться пришла или снова ссориться? Потому что для второго я не очень в настроении, давай отложим до лучших времен. Нацуки опустила глаза. — Да не знаю! Понесло чего-то… о-обычно, когда такое бывает, меня успокаивает Ю-юри. Чаем поит своим, слушает. Но сегодня она… недоступна. Чап проследил за взглядом Нацуки и убедился в правдивости ее слов. Юри крепко спала и только чудом не сваливалась со спины Джимми. — …и все сразу начинают «Ой, Нацуки, ты такая миленькая, такая хрупкая, любишь котиков и розовый цвет!» Люблю, и что? Я не миленькая ни хуя, идите в жопу! Нацуки уже не обращалась конкретно к нему; а просто бесконтрольно выплескивала гнев. Наверняка он копился долгие годы, подумал Чап, слушая сбивчивые тирады и машинально кивая. Этому трюку он обучился в предыдущих отношениях. Когда бывшая пассия заводила разговор о том, каким она видит будущее их союза, он заинтересованно угукал, а сам в это время прокручивал в голове любимые мультсериалы. — Надоело, что меня недооценивают! Когда вступала в клуб, думала, что уж там-то такого точно не будет — парней нет, все девчонки взрослые, адекватные. Наивная. Там это началось с самого начала! Сайори-то еще ничего, зато остальные две — просто ужас. Одна как попало хуярит абстракции и четвертую стену ломает, другая чернушную заумь гонит, унылую. Обе преисполнятся в своем познании и сидят на нас как на дурочек поглядывают. Нацуки сердито пнула выброшенную кем-то банку из-под кока-колы. Та улетела в пожухлую траву. — Если ты на завтрак словари жрешь и знаешь кучу больших и умных слов, это еще не делает тебя хорошим поэтом, ты согласен, шеф? — Согласен, — ответил Бодески и достал из кармана сигарету. Со смаком затянулся, выдохнул, — я некоторых писателей, например, научных фантастов олдскульных из-за этого читать не могу. До ужаса сухо и скучно. Розовые глазищи Нацуки загорелись. — Вот, и я о том же! Юри мне доказывает «Ма-ма-ма-манга литературой не считается, но это не значит, что я отрицаю ее как вид искусства». Читай, говорит, на здоровье, если нравится. Да в «Девочках Парфе» литературы больше, чем в твоих замшелых стариках! Сует мне как-то книжку и говорит, мол, на, приобщись к великому. Я открываю, а там рассказ про парня, который ни с того ни с сего превратился в жука. И пятьдесят с лишним страниц он просто сидел у себя в комнате, пока его яблоком не зашибли или что-то в этом роде. Чистая шизофрения! Читал? — Было дело, — расплывчато произнес Чап. — Я Юри отвечаю «Ничего великого не вижу, нудятина какая-то, а автору психовозку надо вызвать». Она на меня глаза вытаращила и чуть не ревет «Но… но это же Кафка». Кафка, говорю, у тебя в голове вместо мозгов, если тебе такое нравится. Больше недели со мной не разговаривала, прикинь? А потом однажды сидим, чай пьем с кексами и снова об этом жуке разговор зашел. «Неужели тебя не восхищает, как тонко Кафке удалось передать чувство отчуждения, смущения и стыда?». Да, наверное, удалось. Но, я ей говорю, неужели тебе в жизни мало отчуждения? Нигде не бываешь, кроме школы, все выходные сычуешь дома, никуда тебя не вытащить — ни в кафе, ни в кино, ни в караоке, людей боишься. Почитай лучше флаффа какого-нибудь, давай я тебе фичков накидаю… Словом, мы друг друга не поняли. Подобное непонимание Чапу было знакомо. Если в литературе их с Джимми Фризом вкусы вполне совпадали, то в остальном… Джим был удивительно тяжел на подъем, и даже в том редком случае, когда удавалось спихнуть его с дивана и выволочь на свет божий, приключение превращалось в пытку. Он ныл, канючил и ворчал не переставая, из-за чего настроение падало у всей компании. Поводов для недовольства было не счесть — придраться Джимми мог даже к президентскому люксу в отеле «Плаза», поставь он перед собой такую цель. Замолкал великий обломщик только на фуд-кортах и в книжных магазинах. — А зачем вы тогда тусовались там, в этом клубе? Я бы не стал ходить туда, где мне регулярно говорят, что я тупорылый баран, который читать не умеет. Нацуки хихикнула. — Да мы же не каждый день ссорились, так, может, раз в месяц врежется комета в комету… вот когда ГП появился, тогда жара и пошла. — вздохнула она, засунув руки в карманы жакета. — ГП? Гарри Поттер, что ли? Предположение, конечно, до сих пор казалось Чапу диким, но раз уж он сейчас мирно беседует с девочкой, вылезшей из компьютерной игры, то, наверное, в мире теперь возможно все. Как говорили в «Темной Башне» сэя Кинга, мир сдвинулся. Причем бесповоротно. — Не-е-т, — протянула Нацуки, — челик один, друг детства Сайори. Я как сердцем, блядь, чуяла, что нечего ему там делать, все крахом пойдет. И пошло — я оказалась права! — Что случилось-то? — спросил Чап. Болтовня поневоле начинала его занимать — общий «сюжет» он уже знал от Моники, но вот об этой его части она говорила весьма коротко и уклончиво. Как будто что-то недоговаривала. Поэтому услышать другой взгляд было любопытно. — Ты охуеешь, — заговорщицки подмигнула ему Нацуки, — чистый хоррор просто. Моника устроила… Чем именно отличилась глава литературного клуба, он так и не узнал, потому что сразу три взволнованных голоса подтолкнули вперед. — Ребята, идите сюда! — практически хором позвали Моника, Джимми и Юри. Подобравшись, Чап рысцой помчался к приятелям. Они стояли возле здоровенной плашки, висящей на двух врытых в землю резных столбах. В отличие от современных щитков-указателей, эта была деревянной и выглядела так, будто ее вытесали и установили очень давно. Белые буквы отчетливо выделялись на поверхности. «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЧАДВИН, РОД АЙЛЕНД, НАСЕЛЕНИЕ 1,066 ЧЕЛОВЕК». — Поправьте меня, если ошибаюсь, — осторожно сказал Морт, — но это не тот город, который мы ищем, так? — Нет, — коротко бросил Рэйден. Он казался спокойным, но глаза так и метали молнии, — а если вы и дальше будете медлить, то городов на Земле и вовсе не останется. — Лорд Рэйден, вы не помогаете, — холодно сказала Моника, — офицер Фриз, вы уверены, что не проехали нужный нам пункт? Джимми зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть. Казалось, еще пять минут, и он заснет стоя, как заправский жираф. — Я уверен в этом так же, как уверен в том, что Майкл Китон — лучший Бэтмен. Почему-то эта фраза вызвала среди защитников Земного Царства шквал самых разных эмоций. — Майкл Китон? Ты что, мой батя? — усмехнулся Трей. — Надеюсь, что нет, иначе это было бы неловко, — абсолютно серьезно ответил Джимми. Депривация сна временно лишила его чувства юмора. — Это же стародревние фильмы, — поддержал Трея Крис Харрис, — и они такие мультяшные. — Ничё подобного, — обиделся Джимми, — вот посмотри «Бэтмен и Робин», тогда поймешь, где клоунада настоящая. Костюм с Бэт-сосками, кредитка и… Он собирался дополнить список, но сил не хватило, и Джимми аккуратным столбиком рухнул на землю, где немедленно захрапел. Подхватить его никто не успел. С деловым видом Рен достал из кармана обезрукавленного костюма мобильный телефон и несколько раз ткнул в экран. На нем появилось приложение-навигатор. Вбив туда координаты, Тао пристально уставился на развернувшуюся карту. Теперь хорошо бы, чтоб геолокация сработала — в такой дыре интернет можно и не поймать. Но обошлось — вскоре карта усеялась значками, похожими на разноцветные колпачки от маркеров. Рен удовлетворенно кивнул. — До Провиденса еще четырнадцать с копейками миль, не дожали мы чутка. Этот факт не пришелся по душе никому. Даже в участке ночевать и то было не очень приятно, а там хотя бы имелась какая-никакая крыша над головой. Сон под открытым небом заманчив только в каких-нибудь фэнтезийных романах средней руки, но никак не в реальной жизни. Тем более, когда вокруг пасмурный новоанглийский май. Резкие порывы, которые заползали холодными пальцами за шиворот путникам, уж точно оптимизма не прибавляли. — Так, — заявил Чап Бодески, — думаю, никто не хочет пиздошить еще четырнадцать миль в глубокой ночи, правда? Нестройный хор голосов подтвердил его слова. Ну еще бы. Вряд ли у кого-нибудь из них хватило бы сил еще хотя бы на милю. Машинально Чап посмотрел на Монику. Она ежилась, закутавшись в ветровку Трея, и прятала озябшие ладони в карманы. Видок был получше, чем у остальных, но время от времени и ей приходилось встряхиваться, прогоняя дрему. Даже идеальные роботы-атлеты иногда устают. — Тогда поступим очень просто. Остановим кого-нибудь на улице и спросим, где можно снять дом или несколько комнат. Городок маленький, но на-а-АУЫЫЫРХ-верняка, — Чап зевнул со звуком, напоминавшим брачный вопль какого-нибудь примата, — наверняка есть люди, у которых можно перекантоваться. На крайняк спросим в местном баре, тут тоже такой имеется, зуб даю. — А что, если нет? — спросила Анна. Под взглядом ее карих глаз Чап чувствовал себя весьма неуютно. Особенно, когда вспоминал, что она проделала с Бенни. Да, тем еще мудаком, кто спорит, но вот так вот башку ему сносить было перебором. — Если нет, тогда сделаем, как предлагал Тао. Пойдем по домам и будем проситься на ночлег. Кто-нибудь да пустит. Провинциалы обычно люди душевные. — О да, — саркастично произнесла Моника, — теплый прием от жителей вашего городка мы никогда не забудем. — Я сказал «обычно», а не «всегда», — обозлился Чап, — видишь разницу? — А вы видите разницу между тем, чтоб назвать кого-то карликом и обманом завести кого-то в сырую яму на несколько часов? В этот момент он стал немного лучше понимать, почему Юри и Нацуки не подняли рук во время голосования, затеянного Рубеном Осорио. Затаенные обидки его весьма раздражали. «Вы-то все дураки и не лечитесь, — возник в его сознании голос Моники, — а я одна тут в белом пальто стою красивая!» Бодески глубоко вдохнул. Ничего страшного. В конце концов, работа с людьми — часть полицейских обязанностей. Не выходи из себя, приятель, потом обратно могут и не пустить. — Это сейчас неважно, — как можно более спокойным тоном произнес Чап, — подключайте свою харизму там, обаяние, покажите ДРАМУ! Дайте человеку, в чью дверь вы постучались, понять, что если он не отыщет капельку милосердия в своем сердце, то вы умрете-пропадете и все в таком духе. — У меня не получится, — с грустью заметил Трей, — не поверят. И действительно, его харизма со свинцово-твердой челюстью не во всякий экран телефона могла поместиться. — Я за тебя поговорю, брат, — пообещал Йо, — не загоняйся. Трей просиял как начищенный медный кипятильник и поспешил обнять друга. Реакция у Асакуры к концу тяжелого дня была уже не та, поэтому избежать медвежьих объятий он не сумел. Хотя не очень-то и пытался. — У-у-у меня т-т-тоже, — присоединилась Юри. Чап почувствовал себя единственным учителем в сельской школе, полной не очень одаренных детей. Если работники сферы образования пашут в таком режиме каждый божий день, неудивительно, что они требуют у правительства повышения зарплаты. Бодески провел в «режиме лидера» всего несколько дней, а уже был близок к тому, чтобы бросить все и бежать в Мексику под фальшивым именем. Интересно, а не мог бы Рубен помочь с этим как-нибудь? — Мне с-сложно р-разговаривать с незнаком-м-мыми, — добавила Юри. — Не бойся, рано или поздно каждый этому учится, — похлопал ее по плечу Чап. — Это от бывшей цитата? — подколол его Морт. Он наконец избавился от разбитых очков и смотрел на мир пространным взором Брана Старка из «Игры престолов». — Да, — согласился Чап, — мамки твоей. Мы разошлись, когда я понял, что пока что не готов к отцовству. Трей, Рен и Йо дружно прыснули, за что последний получил чувствительный удар локтем в живот от Анны. Он согнулся в три погибели, закашлялся и едва не блеванул себе под ноги. — С каждым днем у меня все больше и больше поводов гордиться тобой, дорогой, — проворковала Анна. Йо насилу выпрямился, тяжело дыша, и покосился на нее исподлобья. Дабы сохранить самообладание, ему пришлось собрать в кулак всю концентрацию, на которую он был способен. По сравнению с Трес-Кабронес, который с порога показывал гостям города все грани своего убожества, Чадвин выглядел тихим прибежищем аристократии. Даже его окраина утопала в зелени, а вязкая, хлюпающая грязь под ногами сменилась далеко не новой, но вполне себе крепкой брусчаткой. Вокруг отчетливо веяло стариной. Того и гляди, из-за угла покажется лошадь, тянущая за собой крытую повозку. — Давайте, что ли, разделимся, — зевая, предложил Бодески, — так быстрее будет. — Супер, мы как будто в парке развлечений оказались, — радовалась Сайори. Новые впечатления отодвинули усталость на задний план, и сейчас она самозабвенно щелкала селфи, приобняв старомодный фонарный столб. — Да че тут разделяться-то, ща все организуется, — проворчал Джимми, — Эй, мистер! Он помахал в сторону высокого мужика, курившего возле витрины магазина. Тот смерил Джимми равнодушным взором, но промолчал. Фриз повторил приветствие, и вновь без результата. — Сэр! — пришел на помощь Бодески, — скажите, где у вас тут перекантоваться ночку можно? Высокий мужик пристально уставился на Чапа. Тому стало неуютно. Глаза у мужика были неприятные, какого-то бледно-голубого цвета, и взгляд был такой же. Липкий, оценивающий. Буркнув что-то, мужик вытащил из кармана кожаной куртки кепку, надвинул козырек на широкий лоб и, проигнорировав обоих, зашагал прочь. Чап так и застыл с дружелюбной улыбкой. — Ебнутый какой-то, — резюмировал он, — пойдем еще поищем. Искать долго не пришлось — вскоре новоявленные защитники Земного Царства наткнулись на стайку детей. Вернее, это дети наткнулись на них; спасаясь от «воды» — долговязого мальчика с завязанными глазами, чумазая девчушка лет семи влетела в живот Трея. Он охнул и уронил рюкзак с припасами, но на ногах устоял. — Ох ты ж бл…а-а-годать какая на улице сегодня стоит! — воскликнул Трей. Девчушка моргнула и приготовилась дать деру, когда ее остановил Чап. — Постой-ка! Скажи, а ты не знаешь, где у вас в городе можно переночевать? Маленькая грязнуля сердито глянула на него. — Мне мама не велит с незнакомыми дядями разговаривать. Бодески просиял. — И правильно делает! Но со мной можно — я, знаешь, в полиции работаю, и ты нам очень поможешь, если… — Нет, не работаете, — заявила девчушка, — у нас шерифа звать Бринкли. А вы на него не похожи совсем. Чап ткнул пальцем в заляпанную грязью бляху на груди. — Да вот те крест, блядь, смотри, у меня звезда есть… — Шериф, давайте лучше я, — решила спасти ситуацию Моника. Опустившись перед девочкой на корточки, она улыбнулась. — Привет. Как твои дела? Девочка покосилась на Монику. Шум и гиканье прекратились — привлеченные появлением незнакомцев дети бросили игру и теперь смотрели на них настороженно, но с любопытством. — С незнакомыми тетями разговаривать тоже нельзя, — заявила малышка. — Давай тогда познакомимся. Меня зовут Моника, а тебя? — Не ваше дело! — встрял мальчишеский голос. Моника подняла глаза и узрела его владельца. Долговязый «вода» снял повязку и встал рядом с девчушкой. Узкое, скуластое лицо в свете фонаря очень походило на маску, — чего вы к моей сестре пристали? — Мы не приставали, — попыталась оправдаться Моника, — просто хотели узнать… — Обойдетесь, — сказал паренек и приобнял девчушку за плечи, — пойдем, Тесса, мама ждет. За ним потянулись и остальные. Дворик опустел почти мгновенно, и когда это произошло, Бодески выругался сквозь зубы. — Такой мелкий, а уже мудак! Спутники охотно разделили его возмущение. Времени оставалось все меньше — в маленьких городках спать ложились рано, а местные улицы и без того не казались особенно многолюдными. Чап тягостно вздохнул, почесал подбородок и искоса оглядел товарищей. Хороши бойцы. Помятые, растрепанные, валящиеся с ног от усталости. Но делать нечего — не станешь же на улице ночевать, хотя… — Эй, — кивнул Бодески Рену, — посмотри в навигаторе, нет ли поблизости гостиниц. Тао поднял бровь. — Уже, — мрачно ответил тот, — все глухо. (как будто ты ожидал чего-то иного) — Что ж, — отозвался Чап, — тогда пойдем к центру. Здесь должно быть по крайней мере хоть что-нибудь для туристов. Не могут же они жить закрытой общиной! — Могут, — возразил Джимми, — вдруг тут заправляют амиши, огнепоклонники или еще кто в таком роде? — Я тебе отключу подписку на Shudder, — обозлился Бодески, — меньше ужастиков смотри, придурок! Джимми насупился и прислонился к высокому металлическому забору возле чьего-то дома. Ему отчаянно хотелось прилечь. Если бы Джеймс Эдвард Фриз знал, насколько близок к истине, то обрадовался бы. Или испугался. А может, и то, и другое сразу. Но узнать о своей правоте ему еще только предстояло.