(Не Вполне) Смертельная Битва. Том Первый

Хлесткий шлепок по лбу вывел Джимми Фриза из блаженных грез, по сюжету которых он играл в «дурака» на раздевание с Дейенерис Таргариен. Джимми уже сбросил козырного туза и готовился добавить к нему бубновую семерку «на погоны», когда внезапно пришел этот удар, и Мать Драконов рассеялась как дым из драконьих же ноздрей. Раздосадованный донельзя, Фриз сел в постели и, протянув руку, щелкнул кнопкой настольной лампы. Ее свет выхватил из черноты вокруг улыбающуюся рожу Чапа Бодески. Ну конечно, разве могло это быть что-то еще. — Случилось чего, Чап? Тот кивнул. — Случилось! — улыбка на лице Чапа стала шире, — я лежал щас, пытался заснуть, и мне в голову пришла самая охуительная шутка в истории. Готов? Джимми застонал и откинулся на подушку. — Бля, и ради этого ты меня разбудил, козлина? — Пошел на хер, — не меняя радостной интонации, произнес Бодески, — готов, спрашиваю? — Готов, готов, давай уже, — заворчал Фриз. Он тосковал по Дейенерис, исчезнувшей из его жизни навсегда. — Где в Нью-Йорке чаще всего селятся цыгане? — голосом ведущего пятничной викторины спросил Чап. Лоб Джимми прорезала морщина. Он подпер подбородок рукой и на несколько секунд погрузился в размышления. — Понятия не имею, спроси что полегче — я дальше Сан-Антонио не выезжал никогда. — Да и не надо, — отмахнулся Чап, — предположи! — Ты мне шутку, блядь, обещал, а сам с дурацкими вопросами лезешь. Придурок! Чап наклонился и постучал по лбу Фриза кулаком. — Это и есть шутка, идиот. Так где они селятся? — Да не знаю я, че ты до меня доебался? — взвился Джимми, — город большой, так в собственных кварталах, наверное! Как Чайнатаун или Маленькая Италия. На лице Бодески воцарилось торжествующее выражение. — Мимо, не угадал! Давай, у тебя еще две попытки. Джимми в ответ пробормотал что-то откровенно недружелюбное и отвернулся, накрывшись одеялом с головой. Однако Чап не собирался сдаваться. Отойдя на середину комнаты, он разбежался и плюхнулся на кровать, приложив Джимми приемом «дроп локтя» из профессионального рестлинга. Тот икнул, закашлялся, и вскоре его голова показалась из-под одеяла. — Чел, отстань, я и так полудохлый. Башка гудит, в спине стреляет, каждая секунда жизни — это боль… а тут еще ты со своими цыганами. Чап развел руками, поднимаясь. — Поэтому у тебя друзей и нет, Джимми. Ты кислый, угрюмый мудак, никто такого не вывозит. Один я тебя терплю да Морт, но Морт это делает только потому что он очень воспитанный. — Вот и поучился бы у него, — буркнул Фриз, — ты, знаешь ли, тоже не подарок. Чего шаришься-то? Ночь на дворе. — Скучно мне, — признался Бодески, — давай, что ли, в карты перекинемся. При мысли об азартных играх Джимми вспомнил безвозвратно ушедший сон и тяжко, почти трагично вздохнул. — Не, я пас. Рубит сильно, проебусь еще. — Так мы ж не на деньги, — заверил его Чап, — а на щелчки. — Тогда точно нет. Бедняга Нед после твоих щелчков без двух передних зубов остался. Бодески примолк и обхватил руками колени. Он сам не мог объяснить, почему, но энергии внутри сейчас бурлило столько, будто на ужин он сожрал целое семейство розовых кроликов из рекламы батареек. Ее необходимо было куда-то направить. Может, здесь поблизости и впрямь есть какое-нибудь место силы? Хотя по местным жителям так не скажешь — все встреченные в Чадвине люди, за одним исключением, были немногословными, равнодушными и какими-то вялыми, что ли. Отец Чапа метко называл таких «ебнутые мешком». Джимми этого не замечал — наверное, потому, что сам не сильно от них отличался. Но Бодески странное поведение чадвинцев сразу бросилось в глаза. ... А ведь начиналось все довольно неплохо. Новоявленным защитникам Земли улыбнулась удача — гостиница в городке действительно обнаружилась. Ну или что-то в этом роде. Здание, в котором шерифу и компании предстояло провести ночь, носило пафосное название «Доходный дом «Пикман и сыновья»» и представляло собой мрачный двухэтажный особняк из некогда белого камня. Домик явно повидал на своем веку некоторое дерьмо и выглядел не особенно доходным, если уж начистоту. По крайней мере, Пикман не больно-то занимался его реновацией. Крыша местами проржавела, а трещины в оконных стеклах были видны даже в темноте. Но дареному коню в зубы не смотрят. Даже если этот конь сдирает с тебя по сто пятьдесят баксов за «квартиру», как это сделал мистер Пикман, ушлый сухопарый мужик лет шестидесяти. Навесив на узкое, вытянутое лицо приторную улыбочку, Пикман участливо поохал, рассыпался в сочувственных словах и даже предложил пустить «бедных деток» перекантоваться бесплатно, но тут вмешалась миссис Пикман. Ростом эта дама была чуть меньше Стиви-42, а объемами не уступала борцу-тяжеловесу. Потрясая в воздухе пухлыми руками, этот цветок новоанглийских прерий поинтересовался, какого черта такая огромная шайка шляется по ночам и уж не разбойничать ли они сюда понаехали. Монике, Чапу и Йо пришлось задействовать все свое красноречие, чтоб умаслить миссис Пикман, но она не особо потеплела и настояла на том, чтоб муженек взял с «фулюганов» по полному прайсу. Извиняющийся взгляд мужика не обманул Чапа — сразу было понятно, что игра в «хорошего и плохого арендодателя» у супругов отточена давным-давно. — Ишь чего удумал, — ворчала баба, — никаких скидочек. Вас всех кормить утром придется, а повар, знаете ли, тоже не за спасибо работает. Несмотря на то, что от каждого слова миссис Пикман веяло прямо-таки могильным радушием, она отвела гостям весь второй этаж. Правда, с неожиданной остротой встал финансовый вопрос — наличными никто из шайки не располагал, и Бодески истово молил всех богов неба и земли, чтоб в этом захолустье принимали кредитки. Молитвы его были услышаны. Как только Рен Тао вновь извлек из широких штанин платиновую карточку, взгляд слоноподобной хозяйки доходного дома чуть смягчился. — Завтрак будет подан в шесть утра, — заявила она. Чап хотел спросить, можно ли как-нибудь этого избежать или он будет подан несмотря ни на что, но сдержался. Он немного побаивался миссис Пикман. В распоряжении новых защитников Земли оказалось семь квартир. Рубен Осорио, единственный не уставший за день, предложил сыграть в «распределяющую шляпу» и выбрать соседей рандомно, но никто его не поддержал. Даже подъем по крутой деревянной лестнице некоторым дался нелегко — силы были на исходе. — Итак, всем внимание, — оповестила Моника. В руках она держала несколько связок ключей, — будем заселяться. Сейчас я назову пару, вы подходите ко мне и берете ключ от квартиры. Сразу предупреждаю: кому-то придется потесниться, потому что нас больше, чем квартир. Но не расстраивайтесь, в конце концов, нам все равно придется провести вместе кучу времени, так что это поможет сплочению команды! Прежде чем кто-либо успел возмутиться, Моника продолжила: — Комната номер шесть — шериф Бодески и офицер Фриз. Чап подошел и взял тяжелый латунный ключ. Приятный холодок коснулся ладони. — Комната номер семь — Морт и Стиви-4… кхм… офицер Круз. Морт со смущением покосился на Монику. Теперь, когда он практически лишился глаз, отпереть дверь становилось весьма нетривиальной задачей. А доверить ее Стиви — лучший путь к тому, чтоб заночевать в коридоре. — Комната номер восемь — Йо и Анна. Анна взяла ключ, кивнула Монике и сразу же деловито направилась к двери. Мелочами вроде элементарной вежливости она себя не утруждала. — Спасибо, — улыбнулся Йо, — если я еще хоть пару минут на ногах проведу, то просто крышей поеду нахрен. — Не за что, — ответила Моника, — комната номер девять: Рен и Трей. На лице Трея появилось выражение искреннего счастья, как у щенка лабрадора, которого впервые взяли порезвиться в парк. Он подскочил к Рену, мастерски зажал того в борцовский захват и потер его голову кулаком. — Охуеть, мы снова соседи, бро! Это судьба, я тебе отвечаю! Чур я сплю у окна! Рен, однако, этого энтузиазма не разделял. Но и сопротивляться не пытался. Бесполезно. — Комната номер десять — Нацуки и Сайори. Сайори попыталась повторить трюк Трея, но Нацуки оказалась бдительнее и увернулась. Восторга это, правда, не убавило. — Одиннадцатая комната — сеньор Осорио, Крис и лорд Рэйден. Крис боязливо поежился. Перспектива ночевать в одной комнате со скелетом и злобным божеством ему отчаянно не нравилась. (ты не знал, что нельзя на богов невооруженным взглядом смотреть, сынок?) — И, наконец, мы с Юри будем в двенадцатой. Всем доброй ночи, постарайтесь набраться сил! Встречаемся за завтраком. Часов через пять… да, наверное, где-то так. Юри, пойдем, нам с… — Погоди…те! — остановил ее Крис, — можно мне в другую квартиру? Моника повернулась к нему. — Решение окончательное, никаких обменов и возвратов! — произнесла она преувеличенно бодро, — если только у тебя нет какой-нибудь веской причины. — Я просто часто в туалет бегаю по ночам, не хочу беспокоить лорда и сеньора Осорио, — ляпнул Крис первое, что пришло в голову. Скелет разразился каркающим смехом. — Ты чего, малой? Я ж вообще не сплю, мне насрать, чем ты там занимаешься! Занимай толчок спокойно, хоть на всю ночь! Последние слова прозвучали с почти отеческой теплотой, но оптимизма Крису не прибавили. — А еще храплю сильно, очень! Даже сквозь беруши слышно. Один раз я с этим к доктору в Альбукерке ездил. Искривление какой-то там перегородки или что-то в таком роде, — продолжал он врать. — Ну, не знаю, — Моника развела руками, — как ты понимаешь, с девочками я тебя поселить не могу, с Йо и Анной тоже. С шерифом и офицером Фризом я не ручаюсь за твою безопасность, так что… Тяжелая рука хлопнула Криса Харриса по спине. На мгновение ему показалось, что внутри сместилось несколько позвонков. — Давай к нам, брат, — пригласил Трей, владелец руки, — будет лампово. Если места не найдется, не беда — Тао подвинется! Он и так все время с краю почему-то спит. Теперь хоть для этого будет причина! — Согласен. Все, что угодно, лишь бы не оставаться с «темным» лордом. — Заебись, — расплылся в ухмылке Трей, — тогда бери у Мони ключ, и пошли. Ты много всратых анекдотов знаешь? — Я слушал их изо дня в день почти тринадцать лет. Мог бы составить огромную книгу, — усмехнулся Крис, уже возясь с замком. Теперь за окном стояла хмурая майская ночь. Сквозь едва приоткрытую форточку (Джимми Фриз вел себя как классическая автобусная бабка и жаловался, что ему дует) доносился только редкий лай бродячих собак. В остальном Чадвин напоминал типичные маленькие городки из американской глубинки — ухоженный, благообразный и скучный до зубовного скрежета. Столь далеко идущие выводы Чап Бодески сделал, разглядывая окрестные дома из окна квартиры. Шериф (у которого теперь и участка не осталось) мучился от неожиданно напавшего безделья. Джимми компанию составлять не пожелал — ополоснулся наскоро под холодным душем, плюхнулся на видавшую виды кровать и уже через секунду ушел в полную отключку. Бодески тоже попытался заснуть, но как только голова коснулась подушки, тут же волнение защекотало мозжечок своими липкими, холодными пальцами. Неведомый Остров Дракона становился все более реальным. Если старый выпивоха с молниями не врет, то после посещения неведомого места силы они уже переместятся в место проведения Смертельной Битвы. А там… там в противники уже достанутся сверхлюди, четверорукие громилы и прочие твари. Некоторые, по словам лорда Рэйдена, даже владели магией. Бодески вздохнул. Когда он еще был не шерифом, а зеленым салагой и ездил на патрулирование с офицерами из Сан-Антонио, им приходилось закрывать нескольких самозваных «колдунов» и в земном мире. Никто из задержанных, впрочем, магией не владел. Хотя один, хипповатого вида старичок с клочкастой бородой, отчаянно в это верил. Ну так во что не поверишь под грибами? Теперь Чап и сам поверил. Даже без грибов. Он отчаянно пытался избавиться от неприятного предчувствия, ворочался и кряхтел на тахте под одеялом из овечьей шерсти, но ничего не помогало. Тогда пошел на крайние меры — разбудил Джимми, и теперь они вяло пререкались из-за всякой ерунды. — Может, в настолку сыграем? В «Скрэббл», — указал Чап на коробку с игрой, расколовшей не одну семью. Она лежала на полке под старым цветным телевизором Funai и явно ждала возможности насмерть кого-нибудь рассорить. — Ты спидами закинуться успел? Что я с тобой как с детсадовцем вожусь? Иди книжку возьми какую-нибудь, в окно посмотри, по коридору погуляй… — О, точно, — обрадовался Чап, — пошли к девкам! Джимми сел на кровати. — К кому ты собрался-то, ебанутый? — К нашим, в двенадцатую. Интересно, а мы можем выпивку заказать? Так сказать, в номер. И орешков! И чипсы! Фонтанировать идеями Чапман Бодески мог действительно долго — сказывалась та самая творческая жилка, которая, по замыслу, должна была рано или поздно начать наполнять его банковский счет. Однако пока что там лежало семьдесят пять долларов и десять центов. Большую часть гонорара за изданный роман Чап успел просадить на вино (техасское полусладкое от местного производителя, сотка за канистру), роскошь (МРТ-обследование всего тельца «под ключ») и доступных женщин (нанял психотерапевтку и репетиторку по испанскому), поэтому в последнее время финансовая подушка-пердушка подпустила с подливой. Однако подобные затруднения не отворачивали его от мечты жить на жирные чеки круглый год. Быстро сдаются только дилетанты. И французы. — Я б на твоем месте так не соблазнялся, — осадил его Джимми, — закажешь пива с крылышками, сидишь в предвкушении, а его, пыхтя и отдуваясь, тащит на подносе та бабка, хозяйка. У меня бы сразу на любую жратву все упало. Чап представил эту живописную картинку в подробностях и вздрогнул. — Вот умеешь же ты все изгадить, подонок, — скривился он, — как тебя вообще родичи терпели, хуй знает. — Не благодари, — усмехнулся Джимми. Бодески насупился и отошел к окну. Вид со второго этажа доходного дома открывался не то что бы очень живописный — напротив высились плотно понатыканные, приземистые домишки. Это напомнило Чапу о родном Трес-Кабронес, словно планированием этих городов занимался один и тот же человек. Не слишком опытный. Однако здешние здания выглядели вполне презентабельно. Чистые стены, целые окна, да и вывески выглядят так, будто их регулярно подновляют. «Да, — подумал Бодески, — есть разница, конечно. Вот тут сразу видно, что городской совет с мэра не слезает. Настоящий деловой квартал обустроили. Фонари все целые, новенькие. Даже можно разглядеть, из чего сшили балахон вон тому мужику…» Чап не сразу понял, что ему в этой картинке не нравится, но когда шестеренки провернулись, счел, что никаких чудил в балахонах на улицах быть не должно. Чудила, однако, об этом не знал и поэтому стоял прямо в луче серебристого света, словно хотел, чтоб его заметили. Может, даже ждал этого. Чап прищурился, пытаясь рассмотреть лицо, но ничего не вышло — лицо скрывал капюшон из плотной черной ткани, да и долгие ночи в «Лиге легенд» замылили картинку в глазах. Не до такой степени, как у Морта, но все же. Тем временем силуэт поднял голову, и Бодески почему-то подумал, что он смотрит именно на него. Это, конечно, было неправдой, но куда-то в сторону доходного дома незнакомец все же поглядывал. Не отрываясь от наблюдения, Чап бросил: — Джим, сюда. — Что еще? — недовольно отозвался тот, — опять хочешь показать, как дерутся бомжи? Спасибо, больше я ставить не б… — Не, тут что-то мутное, посмотри. Стоило отдать Джимми должное — перемену в настроении друга он уловил быстро, поэтому скоро его босые ноги уже зашлепали по полу. — И впрямь есть что-то мутное, — подытожил Фриз, всмотревшись вдаль, — когда здесь в последний раз мыли окна, блядь? Завтра, когда буду выселяться, поставлю им самую низкую свою оценку за всю историю — две с половиной звезды! — Ты дурак? — отвесил ему подзатыльник Бодески, — смотри на здание нотариальной конторы. Джимми повиновался и уставился по указанному направлению. Однако на него чудила в балахоне впечатления не произвел. — Ну и че? Мужик какой-то проветриться вышел, покурить. Ты вот, кстати, тоже наружу попиздуешь, если курить захочешь. — В черной робе? Он как будто из игры про ассасинов вылез. — Может, он толстый, — предположил Фриз, — на такие размеры обычную одежду заебешься подбирать. Уж я-то знаю. Чап еще раз присмотрелся к незнакомцу. Тот выглядел абсолютно безмятежным. Казалось, будто он коротает время в ожидании такси или трамвая. Вдруг и впрямь почудилось? — Не, — с сомнением сказал Чап, — не толстый. Я вот думаю — чего он на наши окна пырится? Может, поехавший какой-нибудь? Маньяк. Я однажды слушал в подкасте про одного, который как раз в отеле орудовал. Так он кучу народу укокошить успел. — Да ты сам поехавший, — ответил Джимми, — наслушаешься всякого и потом неделю в уши всему участку льешь. Не в первый раз уже. — А если это сатанисты? — не унимался Бодески, — они ищут жертву среди ничего не подозревающих постояльцев, а потом вылавливают ее и закалывают во имя Темного Владыки! — Ну охуеть, — всплеснул руками Фриз, — то есть, выйди я на улицу в черном капюшоне, я бы тоже для тебя сделался сатанистом, что ли? Так это работает? Чап перевел взгляд на Джимми и подозрительно прищурился. — Знаешь ли, я, между прочим, не помню, чтобы ты славил Господа нашего Исуса Христа за последние несколько недель, Джимми, так что к этому вопросу мы еще вернемся. Но позже. Одевайся. Пойдем побеседуем с этим просто так прохожим. Узнаем, чего это ему дома не сидится. — Если тебе надо, иди куда хочешь и делай что хочешь, я в твоей клоунаде участвовать не собираюсь, — выпалил Фриз, — просто, блядь, смешно. Только свободная минутка выдалась, так нет же, пойдем доебемся до прохожего, потому что, видите ли, крутому Уокеру его одежда показалась подозрительной. Ты, придурок, ходишь в заляпанной кровью пижаме третьи сутки, алло! После чего добавил уже спокойнее. — Сходи прими холодный душ, отлично дурь из башки выбивает. Нету здесь никаких сатанистов. Но тут чудила в балахоне сделал приглашающий жест и через мгновение в луче фонаря появилось еще три идентичных фигуры. У одной из них, более рослой и плотной, через плечо было перекинуто нечто, отдаленно напоминающее свернутый в трубку ковер. Будто осознавая, что теперь они выглядят более… причудливо, фигуры отшагнули в крошечный проулок между нотариальной конторой и фотомастерской. Чап не знал, что его удивляет больше — все происходящее или то, что где-то в США еще есть действующая фотомастерская. И то, и то поражало воображение. — Беру свои последние слова назад, — сказал Джимми Фриз. Припечатать этого Фому неверующего коронным «Я ЖЕ ГОВОРИЛ» Чап Бодески не успел, потому что в дверь постучали. От внезапного звука оба бравых полицейских шарахнулись в стороны. Джимми Фриз при этом едва не раздавил задницей хлипкую прикроватную тумбочку. На Чапа он смотрел бешеным взглядом. — Это разводка была, отвлекали нас, суки гребаные… — прошипел он, — они уже здесь. — Точно, — таким же шепотом ответил Бодески, — а мы и стоим, рот раззявили, идиоты. Ладно, что уж теперь. Пушку бери. Фриз подчинился. Тяга к препирательству и старческое брюзжание куда-то испарились. — Ты справа, я слева, — скомандовал Чап, — ща откроем, они зайдут. Лучше их, конечно, вырубить, но если будут атаковать сходу, вали, понял? Джимми кивнул. Стук повторился и на сей раз был каким-то… нерешительным? Они подобрались к двери, за которой таилась неизвестность. Как можно естественнее зевнув, Бодески произнес: — Ну кого там еще принесло? Не то чтобы он рассчитывал на то, что с той стороны ответят что-то вроде «Здравствуйте, извините за беспокойство, мы из местного оккультного движения. Было бы очень здорово, если бы вы позволили нам схватить и принести вас в жертву во имя Люцифера. Это займет не более получаса вашего времени, большое спасибо». Но ведь нельзя показать хищнику, что ты его заметил, правда? Но с той стороны действительно ответили. — Шериф! Шериф, пожалуйста, откройте! Услышав этот голос, Чап опустил ствол и, позабыв об осторожности, потянулся к ключу, висевшему на крючке. Пара проворотов, щелчок собачки — и перед ним предстали знакомые лица. Безо всякого приглашения в квартиру ввалились девочки из литературного клуба. Все трое были чрезвычайно взволнованы, и увидев красные, опухшие глаза Сайори, дрожащие губы Моники и белое, без единой кровинки, лицо Юри, Чап и Джимми поняли, что вздремнуть им сегодня больше не удастся. — Что-то случилось? — спросил Джимми. Хотя он почти сразу узнал правильный ответ. Догадался. — Д-да, — кивнула Сайори, — Нацуки пр…пр…пропала.