(Не Вполне) Смертельная Битва. Том Первый

Какими-то особенными сверхсилами, помимо долголетия, матушка природа Китану не наделила. Да и то с оговоркой — высокая продолжительность жизни в целом была свойственна всем эденийцам. Были еще, конечно, вееры, но в последнее время она все реже и реже ощущала заключенную в них силу. Та как будто с каждым днем вытекала по крошечной капельке. Когда-нибудь эти славные штуки будут годиться только на то, чтоб резать ими колбасу. Однако Китане хотелось думать, что есть в ней и еще кое-что особенное. Интуиция. Именно она сейчас била в набат внутри непричесанной принцессиной головы. Уже за завтраком Китана почувствовала неладное. При этом было сложно объяснить, что именно не так — все казалось на своих местах. Даже не желая этого, она боялась двойной игры, которую они вместе с Милиной проворачивали, и потому была напряжена и пуглива, как мальчик из религиозной семьи, впервые забредший на порносайт. Из себя выводило все вокруг: бесили подобострастные улыбки лакеев, казались отвратительным скрипом этюды придворного оркестра, а от запаха жареного мяса зверски мутило. Китана растерянно почесала подбородок и потянулась за круассаном — уже четвертым за утро. Откусив сразу добрую половину, она отхлебнула сладковатой густой бурды, местного псевдо-кофе, и утерла губы тыльной стороной ладони. Хамелеон оказалась действительно ценным союзником. Теперь, когда имена стражников были наконец открыты, оставалось только подойти к этим недотепам с добрым словом или крепким пендалем, и хорошенько разузнать, почему это Куан Чи ошивался возле реликвария, где ему быть не положено. Та же самая интуиция подсказывала Китане — эти сведения вполне могли открыть перед ней кое-какие перспективы. Не сулящие колдуну ничего хорошего. Если бы речь шла о ком-нибудь более приятном, она бы крепко поразмыслила, но в случае с Куан Чи была готова пойти и на шантаж, и на самую крайнюю меру — рассказать обо всем папаше. Просто ради того, чтоб придворные палачи всласть позабавились с этим скользким бледнорожим козлом. Упиваясь сладкими мечтами, Китана гаденько захихикала и веселилась до тех пор, пока нерастворившийся комочек псевдокофе не встал в горле. Из глотки вырвался неэстетичный булькающий звук. В этот момент она здорово напоминала кота, отрыгивающего шерсть. Раз… Другой… Третий… — Кх-х-х-а-кх-х-хум! — наконец выдохнула Китана и откинулась на спинку обеденного стула. Комочек бурды выбрался наружу и шлепнулся прямо на сапог к принцу Рэйну. Он с брезгливым ужасом поглядел на незваного гостя, но потом до принца дошло, что рядом не какая-нибудь безвестная ключница, а дочь императора. Поэтому его смазливая мордашка сразу же расплылась в улыбке. — Принцесса Китана! Какой неожиданный и приятный сюрприз! Доброго вам утра, — произнес Рэйн бодро, — как спалось? Китана едва не треснула по столешнице кулаком от досады. Вести светские беседы она была абсолютно не настроена. Однако Рэйн мало того что приходился родней по отцу (настоящему), так еще и пребывал при дворе с якобы крайне важным поручением. Китана сомневалась, стоит ли доверять хоть что-нибудь важное человеку, который по утрам долго раздумывает, как не надеть свой любимый фиолетовый костюм наизнанку, но помалкивала. Все-таки он был хоть и тупой, но абсолютно безобидный. Как новорожденный хомячок. — Желаю вам того же, дорогой Рэйн, — она честно попыталась приблизиться к уровню жизнерадостного идиотизма, на котором находился собеседник, но не смогла, — спалось хорошо, но увы, недолго. Палачи местные, знаете ли, очень уж любят свою работу. — И не говорите, — согласился Рэйн, — какой-то несчастный под моими окнами уже четвертые сутки блажит. Иногда, право слово, так и хочется выйти наружу и самому оборвать его мучения, но кто я такой, чтобы забирать чужую жизнь? Пусть даже это жизнюшка какого-нибудь быдла. Не против, если я составлю вам компанию? Возразить Китана не успела — он проворно отодвинул стул напротив нее и приземлился. Рэйн явно не собирался упускать возможность прорекламировать себя всеми возможными способами. В конце концов, она ж ему хоть и сестра, но четвероюродная или что-то в этом духе. Это даже не считается. — Я бы, конечно, не вел себя с ними так строго. Ну, стянул какой-то вшивый чудик батон хлеба в булочной, зачем же его на кол сажать сразу? Я сторонник более гуманного отношения — всякая душа бесценна! Руку отрубить — и пусть ступает в свою лачужку. А резать да пытать — это уж зверство, простите. Не сочтите только за неуважение к вашему отцу! Он совершенно выдающийся деятель. Титан, глыба! Просто методы у него… Подбирая нужное слово, Рэйн старательно морщил лоб, как пятиклассник у доски. Процесс тянулся настолько мучительно долго, что Китана начала задумываться, а не опрокинуть ли ей соусник себе на колени. Так бы сразу появилась причина вежливо откланяться. К счастью, жертвовать любимой ночнушкой не пришлось — дверь в трапезную резко отворилась, и в проеме возникла Милина. — О-оо-ох, — простонала она, еле волоча ноги, — принесите мне живо воды и, это… еще чего-нибудь запить. Слуги, молчаливыми тенями сновавшие по комнатам, взвинтили скорость, и вскоре в руки Милины попал полный стакан. Выхлебала его она одним махом и недовольно покосилась на официанта. — Ты б еще в наперстке принес. Нормальной-то емкости не нашлось? Графин тащи! — Настоящей принцессе не подобает надираться в дымину, как матросу в кабаке, — презрительно заявил Рэйн. Милина осклабилась. Маску она сегодня почему-то не надела, поэтому все вокруг лицезрели акульи зубы принцессы, хотели они того или нет. — О, и ты здесь, додик! — вскричала она, — ну что, уже удалось сегодня отсосать самому себе перед зеркалом? — Грязные слова из грязной пасти, — покачал головой Рэйн. Почему-то он выглядел несколько смущенным, — тебе с такими манерами только мечтать о партии вроде меня. Бери пример с леди Китаны! — Суп «том ям» — похуям, — парировала Милина, плюхаясь на стул возле Китаны. Времени она терять не стала и сразу же отправила в рот два круассана, оставшихся на тарелке, — Кит, ты свободна сейчас? — Вообще-то я собирался… — начал Рэйн, сообразивший, что его так хорошо начавшаяся «презентация» может прерваться. — …пойти погулять куда-нибудь на улицу. Проветрись, — посоветовала Милина, — может, подцепишь себе какого-нибудь симпатичного конюха или кузнеца. Тьфу, как ты вообще эту жижу пьешь? — поморщилась она после того, как приложилась к чашечке «кофе», которую так и не допила Китана. Та справедливо рассудила, что рассказывать про недавний инцидент не стоит. Тем более, что его следы до сих пор подсыхали у Рэйна на сапоге. — Привыкла. — На вкус как подслащенная грязь. Откуда это берут? Кто производитель? Я бы разобралась, конечно, на твоем месте. Но потом… сейчас есть другие дела. С которыми мне бы очень пригодилась твоя помощь. — Я буду счастлив помочь вам во всем! — вскричал Рэйн. Практически пойманную добычу (как ему казалось) упустить было нельзя, — только дайте знать, что от меня требуется, и… — Иди горничных соблазняй, чмошник, — оборвала Милина его светлые душевные порывы, — это разговор только для глав внешнемирской делегации. — Вот уж не знаю, за какие заслуги уродливому чучелу вроде тебя такая честь, — огрызнулся Рэйн. Милина неприветливо оскалилась и сжала руки в кулаки. — Так, может быть, хочешь это выяснить, ты, Тор для бомжей? На смазливом, с легкой аристократической бледностью, лице Рэйна пышным цветом распускалось негодование. Они с Милиной синхронно поднялись из-за стола и прошли на середину трапезной. Слуги, не проронив ни единого слова, испарились из помещения быстрее, чем бюджетные деньги в коррумпированном правительстве. Об их присутствии нынче напоминала лишь крохотная щелка в проеме, ведущем на кухню. Оттуда сейчас смотрело не менее десятка любопытных глаз. Милина одернула складки сорочки и хрустнула шеей. Облачиться в свой привычный боевой наряд она не успела, но непохоже, что данный факт мог бы ее остановить. И Рэйн это понимал. Как только он осознал, что соперница не шутит и отступать не собирается, то решительности в движениях стало намного меньше. Однако боевую стойку Рэйн все равно принял и с надутым видом посмотрел на Милину. — Я научу тебя манерам, животное, — произнес он с интонациями актера заштатного театра, — и не такие противники в конце концов склонялись передо мной. Знаешь, в каком-то роде тебе даже повезло — не каждый день приходится столк-к-кххх… Разглагольствования царственного болвана прервались после того, как Милина резко сократила расстояние и от всей души ударила принца Рэйна прямо по громоотводу. Он осел на колени, хватая ртом воздух. Судя по боли, которую испытывал бедняга, в ближайшее время стоило ожидать выпадения исключительно кровавых осадков. — Прости, — весело сказала Милина, — не люблю дождь. Очень уж тоску навевает. И добавила, обращаясь уже к Китане: — Бежим! Они выскочили из трапезной и понеслись куда глаза глядят, лишь бы подальше от навязчивого дурачка. По пути Милина, пришедшая в замечательное расположение духа, затянула известный хит Рианны про зонтик. Китана, подхваченная этим неожиданным порывом, присоединилась, и так они неслись по извилистым, петляющим коридорам, горланя поп-хиты из далекого Земного Царства. В этот момент парочка напоминали не грозных воительниц, готовых проливать кровь, покорять, порабощать, а девчонок-студенток, закрывших последний, самый зубодробительный экзамен в сессии. На мгновение сестра показалась Китане другой — свободной от тревог, сомнений и хищной ярости. Это длилось всего ничего и, скорее всего, не повторится уже никогда, но она успела заметить, что та, другая Милина, прекрасна. Пусть даже клыки до сих пор оставались при ней. Когда они наконец остановились, Китане пришлось долго оглядываться по сторонам. Эту часть дворца, северную, она знала плохо, потому что бывала здесь крайне редко. Когда-то, во времена правления короля, ее отца, под этими величественными мраморными потолками кипела жизнь — постельничие и виночерпии, повара и кастелянши квартировали в этих комнатах вместе со своими семьями, и разноголосое эхо отражалось от крепких стен. Но потом не стало короля, а гомон сменился предсмертными криками. Именно в северном крыле дворца Шао Кан велел оборудовать Ямы Плоти. Придворные боялись такого соседства и поэтому старались здесь не задерживаться — до сих пор ходили слухи, что некоторые из особо вертких экспериментов Шанг Цунга и Куан Чи до сих пор бродят где-то поблизости. Встреча с ними, конечно, ничего хорошего не сулила — у кого-то так пропал брат, сват или сын Игнат. Китана не очень верила в чудовищ, но восторга от визита все равно не испытывала. Неуютно было как-то. Милина же, напротив, выглядела абсолютно спокойной. Но для нее это дело привычное — именно в Ямах Плоти она когда-то появилась на свет. Шанг Цунг считал Милину, наверное, самым гениальным своим творением, но на ответную любовь рассчитывать не приходилось. На «внешнемирское поле экспериментов» Китану никогда не допускали (право принцессы в данном случае почему-то не работало), поэтому долгое время ее мучило любопытство. Когда отношения с сестрой начали налаживаться, она не упустила случая вывести разговор на эту тему, однако ничего путного не вышло — Милина долго увиливала, но когда оказалась буквально приперта к стенке, разом помрачнела. — Плохо там. — И все? — разочарованно протянула Китана. Нет, она не то чтобы ждала вала живописных мясных подробностей, просто слишком уж…лаконично выразилась сестра. — И все. С тех пор о своем «детстве», если оно у нее и было, Милина предпочитала не распространяться. Китана тоже успокоилась: в конце концов, созреет — расскажет. Времени у них еще предостаточно. — Как тебе удалось раздобыть имена? Милина взяла со стены чадящий факел и толкнула узкую деревянную створку. За ней обнаружилась лестница, уходившая вниз крутым изгибом. — Это все Гиббон. Она шикарно все провернула. Как ни крути, а змеелюды свое дело знают, скажи? — Заурианцы. Расистское обращение неприятно резануло слух. — Ну да, а я как сказала? — рассеянно спросила Милина, уже спускаясь вниз. Да, над этим алмазом еще трудиться и трудиться, подумала Китана, отправляясь следом. Когда они преодолели один пролет, ее неожиданно окутала волна тошнотворного, липкого смрада, поднявшегося откуда-то снизу. Она вновь всколыхнула неприятное предчувствие, мучившее принцессу совсем недавно. Милина, однако, ничем таким не мучилась и быстро шагала вниз по ступеням. — Эй, а зачем мы вообще сюда идем? — задала Китана напрашивавшийся вопрос. Вполне логичный. Огонек факела на мгновение замер, потом опять задергался. — Надо кое-что забрать. Тут недалеко, ща. Совсем вниз, в густую, жирную тьму уходить не пришлось, чему Китана была только рада. Но уровень тревоги в ее сознании все равно продолжал расти — из тоненькой струйки он уже успел превратиться в стремительный горный ключ и угрожал стать рекой, если отнестись к нему наплевательски. Сойдя с лестницы, принцессы оказались в совсем узеньком проходе. Проход упирался в стену с единственной дверью, обшарпанной и старой. — Что забрать? — спросила Китана нетерпеливо. Из-за плохой вентиляции в проходике было душно, но ладони все равно предательски холодели. Милина взмахнула рукой в успокаивающем жесте, мол, все путем. И в это даже хотелось верить, пока со стороны лестницы не донесся истошный вопль. Женский вопль. За свою жизнь Китане довелось повидать немало смертей и даже стать причиной нескольких из них. Но она понятия не имела, что кто-то может так кричать. — Ты это слышала? — Ага, — Милина опустилась на корточки (подол сорочки безнадежно при этом замарался) и выломала примыкающую к двери половицу, — у нас есть минуты две-три, на крайняк пять. Так что лучше не мешай. Из-под половицы она извлекла ключ с пятнами ржавчины, разъевшими темное железо. Торопливо вставила его в скважину на двери и, чертыхнувшись, провернула несколько раз. Как только Милина это сделала, стало удивительно тихо. Дверь отворилась с легким скрипом, открывая взору комнату, напоминавшую кабинет какого-нибудь средневекового счетовода. Китана с опаской вошла вовнутрь. За большим овальным столом в углу сидела ссутулившаяся фигура и что-то строчила в пухлой тетради. Приглядевшись повнимательнее, Китана узнала в этой фигуре… — Куан Чи! — вскричала она, — что ты здесь делаешь, чертов лысый убл… Чьи-то сцепленные руки обрушились на затылок. Удар был сильным, но вырубить ее не сумел. Поэтому, шлепнувшись навзничь, Китана перевернулась на спину и увидела знакомое лицо, искаженное злорадной гримасой. — Почему? — спросила она. Было не столько больно или страшно, сколько обидно. — Все просто, — ответил Куан Чи, захлопывая тетрадь, — потому что я попросил. — Врешь, сука, — прошипела Китана, — Милина… — О, нет-нет-нет. Ваша так называемая «сестра» здесь ни при чем. Вас, принцесса, переиграли. Лицо Милины поплыло, начало таять, словно у колдуньи из сказки про волшебника из страны Оз. Оно покрылось морщинами и пигментными пятнами, волосы побелели, глаза из больших и желтых сделались маленькими и черными. Вот только взгляд не изменился — лукавый, с холодным прищуром. — Спелись, значит, — с ненавистью выдохнула Китана. — Не совсем, — заметил Куан Чи, — однако, если развивать данную метафору, то наши партии временно друг с другом гармонируют. Эта симфония, дорогая принцесса, станет реквиемом по внешнемирскому режиму, и вы поможете мне… Шанг Цунг тихонько кашлянул. Престарелый, похожий на высушенную рыбину, маг утопал в сорочке фигуристой Милины, однако даже в таком виде внушал если не страх, то опасения. — …поможете нам не сфальшивить. Китана усмехнулась. — Ты же понимаешь, что через десять минут после того, как я выйду отсюда, ваши головы повиснут на ветвях того шизанутого леса с живыми деревьями? Куан Чи взял со стола какой-то маленький предмет и поднялся с места. Неспешно отмеряя шаг, он приблизился к Китане и опустился возле нее на корточки. В нос ей ударил аромат затхлости, слежавшейся пудры и немытого тела. — Не повиснут, — с уверенностью заявил Куан Чи и продемонстрировал предмет Китане. Им оказалась квадратная фотокарточка, будто бы выпущенная из полароида — в один из предыдущих турниров на Земле она даже обзавелась таким и извела немало денег на пленку, чтоб утолить свою мимолетную страсть к фотографии. Однако на этой карточке не было какого-нибудь милого котенка или погожего весеннего денька. Объектив безвестной камеры выхватил из полумрака крошечную комнатку с низким потолком и замшелыми стенами. Кроме массивной двери да узкой деревянной лавки, в комнатке не было ничего. Но даже если бы и было, Китана навряд ли бы это заметила, потому что взгляд ее оказался намертво прикован к двум знакомым фигурам. Милина и Хамелеон полусидели у стены. На лодыжках и запястьях у каждой красовались цепи из ржавого железа. Обе находились в каком-то странном забытьи, но на этом сходство меж ними заканчивалось. Если сестра, за исключением пары синяков, выглядела обычно, то при взгляде на ее сокамерницу у Китаны зашлось сердце. На Хамелеон не было живого места. Все тело покрывали ссадины и кровоподтеки, глаза заплыли и превратились в узкие щелки, а правую руку вывернули под неестественным углом. Вдобавок кое-где виднелись следы ожогов — кто-то из ублюдков явно пускал в ход факел. Один короткий импульс — и кулак Китаны полетел в нагло ухмыляющуюся морду Куан Чи. — Ну-ну, принцесса, ни к чему так нервничать, — с издевкой произнес он, уворачиваясь, — некоторые стражники действительно весьма рьяно относятся к своим обязанностям, особенно, если дело касается, скажем так, нежелательных для государства субъектов. К тому же многие из них, безмозглых болванов, обычные расисты. Я не могу винить в этом их, только систему образования. Еще один огромный просчет Шао Кана… которого вы поможете нам убрать. Время этого неотесанного стероидного качка давно осталось в прошлом, вместе с гладиаторскими боями, культом крови, невежества и токсичной маскулинности. Внешнему Миру пора наконец расцвести — расцвести под началом просвещенного правителя. — Уж не тебя ли? — скептически осведомился доселе молчавший Шанг Цунг. Куан Чи замялся. — Это, мастер Цунг, вопрос, решение которого следует оставить на другой, более спокойный день. Шанг Цунг ответом не удовлетворился и продолжил злобно буравить своего ненадежного товарища взглядом. — Чего ты от меня хочешь? — стиснув зубы, выдавила Китана. — Вы, должно быть, удивитесь, принцесса, — заявил Куан Чи, — но на данный момент — ничего. Читайте, гуляйте, тренируйтесь, вкусно кушайте, будьте ласковы с отцом — ведите себя так, чтоб не возбуждать ничьих подозрений. Ни одна шавка не должна усомниться в вашей лояльности короне Шао Кана. Ваш час придет после турнира, который… — тут он выдержал эффектную паузу, — уже близок. — А у тебя, гляжу, и впрямь все распланировано, — с ненавистью заметила Китана — утырок педантичный. — Люблю иметь в запасе несколько вариантов, — приосанился Куан Чи, — я даже буду с вами честен, Китана. Ничего, что я так обращаюсь? Мы же теперь с вами партнеры, как-никак. Мне насрать, победит Внешний Мир в этом турнире или проиграет. План претворится в жизнь в любом случае. Поднимайтесь, — он протянул руку, но Китана шлепнула по ладони и вскочила на ноги. Сделала она это, однако, чересчур резко, и чуть не повалилась обратно. Голова после удара старого перевертыша сильно кружилась. Из тьмы за пределами комнаты снова донесся протяжный, громкий женский стон. Это может быть кто-то из них, подумала Китана. Черт побери, СКОРЕЕ ВСЕГО, это кто-то из них. Куан Чи растянул губы в насмешливой улыбке. — Крамольную вещь скажу, но послушайте — будет даже лучше, если земляне победят. Ядовито-зеленый сгусток энергии едва не ударил Куан Чи в грудь. Колдун успел шагнуть в сторону, и магический снаряд влетел в массивный стеллаж. Древние фолианты посыпались на пол с полок. Китана оглянулась; Шанг Цунг вытянул сухонькие лапки вперед и складывал из них замысловатые конфигурации. — Ты совсем рехнулся, хорек бледножопый? — заскрипел он, — только через мой труп! Скорее последний поломой во дворце станет Старшим Богом, чем эта саранча, эти насекомые из Земного Царства одержат победу над воинами Внешнего Мира! Я знал, что ты отступник и еретик, Куан Чи, но чтоб настолько… — Угомонись, старый пердун, — процедил Куан Чи, — и дослушай меня до конца, если, конечно, твоего маразматического мозга еще на это хватит. Рэйден, сельский обалдуй, совсем перестал мышей ловить. Все защитники Земли, способные хоть что-то противопоставить нашим бойцам, либо мертвы, либо отошли от дел, либо бомжуют на улицах Калифорнии, как Джонни Кейдж. А новый состав не в пример слабее всех предыдущих. Теперь смотри — что произойдет в том случае, если отборные воины империи потерпят неудачу в схватках с земным отребьем? Подчеркиваю! — вытянул он вперед указательный палец, похожий на толстого бледного червя, — не лучшим из лучших, а последнему сброду. Тогда получается, что наши бойцы и вовсе грязь подноготная. А выбирал их кто? Правильно, батюшка-император Шао Кан. Куан Чи горделиво прошелся по комнате, пнул попавшуюся под ноги толстую книженцию (та обиженно захлопала страницами из человеческой кожи и пообещала проклясть его как можно скорее) и остановился перед Китаной. Глядя на нее, он продолжил лекторским тоном: — Достаточно заронить хоть зернышко сомнения, и тогда восхищенная толпа обернется кровожадной ордой. А после прокручивай любой переворот, какой хочешь. Или вовсе можешь отойти — дебилам, как говорится, главное, не мешать. Плоды их труда мы потом и подберем. Внешний Мир, принцесса, стерпит идиота, самодура, даже сумасшедшего. Но не стерпит слабака. К счастью, мы с мастером Цунгом к таковым и не относимся. — Это мы еще посмотрим, — пообещала Китана. Куан Чи выставил ладони в примирительном жесте. — Ну вот, снова-здорово! Я вам не враг, принцесса. Все мы здесь, в этой комнате, хотим одного. Так почему бы не помочь друг другу? — Ты осмеливаешься просить о помощи после того, что сделал с моими близкими, кусок дерьма? — прорычала Китана, надвигаясь на Куан Чи. Шанг Цунг напрягся, на пальцах старого мага засияли разноцветные искорки. Но Куан Чи, однако, ничуть не смутился. — Согласитесь, это неплохой рычаг воздействия, — самодовольно произнес он, — поможете нам, и тогда принцесса Милина и Хамелеон будут жить. Откажете — и мастер Цунг получит новый материал для работы. Шанг Цунг осклабился. — Как же я давно мечтал о возвращении моей улыбчивой девочки в родные пенаты, ты не представляешь! Фотокарточка. Оковы, вдавливающиеся в кожу. Огромные вздутые волдыри. — Пообещай, что если я помогу, больше никто их не тронет, — тихо произнесла Китана. Куан Чи гаденько улыбнулся. — Будьте благоразумны, принцесса, я же не могу влезть в голову к каждому, к… — По-о-бе-щай, — прошипела она, хватая колдуна за грудки. — Хорошо-хорошо, — согласился тот, — ни к чему нам с вами столь близкое знакомство. Даю вам слово. Нихрена оно не стоит, твое слово, подумала Китана горестно. Куан Чи тем временем отстранился и разглаживал рубаху свободного покроя со значком «инь-янь» на груди. — За сим объявляю наш маленький междусобойчик оконченным, — объявил он, — рад, что мы смогли прийти к соглашению, очень рад, принцесса! — Угу, — равнодушно отозвалась та. — И помните — никакой самодеятельности! Теперь, конечно, вам и не с кем вести подковерные игры, но предупредить лишний раз все равно полезно. Вступаем в дело, как только кончается турнир! Мастер Цунг, — церемонно поклонился Куан Чи. Шанг Цунг кивнул. Его лицо вновь стало изменяться. Не в первый и даже не в тридцать первый раз видела Китана, как преображается перевертыш, но привыкнуть к этому все равно никак не могла. Зрелище было настолько жутким, настолько… неправильным, что для его описания в языке не существовало подходящих слов. Вот перед ней высохший потрескавшийся пергамент, а через каких-то десять секунд — румяное, свежее лицо девушки. Пусть и с очень своеобразной улыбкой. Что сказать, Шанг Цунгу удавались почти идеальные копии. — Расходитесь уже, — махнул рукой Куан Чи, — не ровен час какой-нибудь ротозей забредет. А я свою норму трупов на неделю уже выполнил. Через несколько минут помрачневшая Китана под бдительным взором «сестры» шла к опочивальне. На душе было пусто, горестно и гадко. Да, она подозревала, что скользкие подхалимы вроде Куан Чи способны доставить немало хлопот, но чтоб настолько наглеть… с другой стороны, почему бы и нет? В конце концов, как это ни печально —ублюдок действительно всех переиграл. — Лицо попроще сделай, — толкнула ее локтем «Милина», — еще подумают, что у тебя горе случилось, сочувствовать начнут. В памяти вновь ожили образы с полароидной фотокарточки. Китана сжала кулаки так, что побелели костяшки и шумно выдохнула. Веди себя достойно, это твоя единственная надежда. Но она была близка, опасно близка к тому, чтобы сорваться. Помогло только то, что они наконец добрались до спальни. — Скоро увидимся, сестра, — язвительно произнесла «Милина», — веди себя хорошо, не шали и ничего не трогай. А не то мои гостьи отправятся прямиком в генетический разделитель и, поверь, ты не хочешь знать, что это такое. — Я тебя самого разделю, старый хрыч, рано или поздно. Напополам, как червя. И посмотрю, срастутся ли половинки обратно, — пообещала Китана. «Милина» добродушно рассмеялась. — Как же чудесно, что ты не разучилась мечтать! Это лучшее свойство молодости! А вот у нас, людей в летах, все больше не мечты, а планы… — и без того широкий оскал растянулся еще сильнее, — чао, Кит! Китана устало махнула рукой и хлопнула дверью. С побега от недотепы Рэйна едва ли прошло более получаса, но она чувствовала себя так, будто пробежала парочку марафонов, а потом еще пару часов жонглировала огромными булыжниками. Эти двое еще и энергетические вампиры, не иначе. Обессиленно опускаясь в кресло, она подумала, что в одном Шанг Цунг все-таки промахнулся. У его Милины все клыки были целы.