С того первого дня — Знал, такая одна — Улыбаясь, цвела предо мной. Её губы кроваво алели, Будто дикие розы над гладью речной.
Песня красива. Музыка и слова ложатся на танец двоих людей безупречно. Каждый аккорд сливается с лёгкими движениями девушки, мягко покачивающейся вслед за мужчиной, руки которого скользят по её телу, прикасаясь к ней так нежно, словно стоит неосторожно дотронуться, и она разобьётся подобно маленькой фарфоровой статуэтке. Они танцуют в своём, особенном ритме. Джин Ан греется в сильных руках Чон У, прижавшего к груди и неспешно продолжавшего вести в такт мелодии. Его размеренное дыхание успокаивает, отгоняет все беспочвенные страхи, заставляет просто наслаждаться мгновением.Он открыл мою дверь, он проник ко мне в дом, Моя дрожь улеглась в его чутких руках. Будь он первым моим — Я уверена — с ним Не лила бы я слёз, и растаял бы страх...
Они снова стоят лицом к лицу. Джин Ан приподнимается на цыпочки, касаясь робким поцелуем тонких губ, чувствуя, как Чон У сжимает талию плотным кольцом, не разрешая отодвинуться. Он целует более настойчиво, но по-прежнему аккуратно, боясь спугнуть. Девушке это нравится. Это доказывает, что она ему важна. Или, быть может, тут кроется нечто большее… Чон У отстраняется с ласковой улыбкой, и его пальцы подцепляют бретельку, начиная медленно спускать её с плеча, тогда как тихий голос произносит: — Можно? — щёки девушки вспыхивают от смущения, но она быстро кивает, поведя плечами и позволяя платьицу соскользнуть на пол. Стоит перед ним полностью обнажённая. И телом. И душой. Сердечко громко стучит, чёрные ресницы опущены, прикрывая блестящие глаза, тело чуть подрагивает от прохладного воздуха. Невинное. Хрупкое создание. Обречённое остаться на страницах книги, оживая лишь в сознании преданных читателей.Он назавтра пришёл С розой красной одной, Обещал, что избавит от вечной тоски. Я согласна была — По теченью плыла…
Чон У любуется, не может отвести взгляд. Проводит ладонями по бёдрам, несильно сжимая и подхватывая на руки, заставляя обвить ногами талию. Целует, отвлекает внимание, пока ногой толкает дверь второй комнаты. Бережно опускает на кровать, забираясь следом. Джин Ан смотрит на Чон У. Должно быть, ей немного страшно. Но мужчина так ласков и чуток, что сомнения уходят. Когда он обнимает её, делится своим теплом, дарит успокаивающие поцелуи, Джин Ан тянется к нему, отвечая и доверяя. Когда Чон У прижимается к ней всем существом и телом, выдыхая её имя, девушка верит, что она… полюбила его. Но… у этой сказки… другой конец.В день последний её С ней мы были вдвоём, Ветер тело её на песке приласкал. И сказал я ей так: Пусть умрёт красота! И вложил на прощанье ей розу в уста…
«Пора!» Чон У шарит рукой в ящике прикроватной тумбочки, нащупывая искомое. Джин Ан лежит перед ним, беспомощная, доверчиво прикрывшая глаза в ожидании… Мужчина гладит одной рукой шею девушки, второй крепче сжимая шприц. Отсчитывает секунды, вслушиваясь в тиканье часов. Подносит руку… И вдруг оказывается опрокинутым на спину. Руку больно стискивают сильные пальцы, вынуждая уронить шприц. — А вот это ты зря затеял, Чон У, — Джин Ан сидит на нём, всем весом вдавливая в кровать, лишая возможности пошевелиться. — Жизнь ничему тебя не учит, — она склоняется к лицу, усмехаясь. — Неужели моё лицо никого тебе не напоминает? — А должно? — хрипит Ю, яростно дёргаясь из цепкого захвата. Чон пожимает плечами: — Тогда я с удовольствием напомню тебе, — и, звонко рассмеявшись, Джин Ан оборачивается через плечо на раскрытую дверь. — Хм, знакомый сюжет. Ты уж прости, что не дал внести в него краски, — Чон У вздрагивает. В страхе мотает головой, не желая верить. Верить в то, что слышит голос, который он надеялся никогда не услышать. Голос, умерший много лет назад вместе с проклятым общежитием. Но он снова звучит, возвращая в Ад. — Ну здравствуй, Лапуля. А потом Чон У поглощает тьма.