Неисповедимость

— Эй, что за!!! — вслух проворчал Нарик. «Пег, ты не в курсе, чего так темно?..» — спросил он. В ответ-тишина. — Ай, что это? — буркнул Нарик, пробираясь между каких-то коробок, — Уф! Мое колено!.. — завыл он, споткнувшись о нечто деревянное и тяжелое, — Ой, я во что-то наступил…! — чуть не поскользнувшись, констатировал Нарик, — Фу, ну и запах… — поморщился он, учуяв что-то протухшее. «Пег?!.. Пегас?… Конь, ты куда запропастился?…» — позвал Нарик. — Да включите же свет, электрики, мать вашу!!! — крикнул в темноту, и неизвестно к кому обращаясь, Нарик. — Ого! — вырвалось у него, как только загорелись лампы дневного света. Он остановился, обводя взглядом большое помещение. Пробежавшись глазами по стенам, он выискал маленькие окна под самым потолком, и разглядел в них только звезды. «Ночь… " — сделал очевидный вывод Нарик. «Морковка!!!!!!!» — мысль Пегаса, чуть не взорвала Нарику голову. Он даже присел от неожиданности, прижав руки к ушам. А конь, пробежав мимо к прилавку с овощами, чуть не сбил его с ног. «Нарик, ты чего стоишь? Мы же полчаса назад об этом только мечтали, а тут вот оно, и его так много! Можно есть (хрум-хрум), пить (хрум-хрум), опять есть (чав-чав)». «Но Пег, а если нас поймают. Ты-то конь, что с тебя возьмешь. Ты же животное. А мне отвечать придется». «Не, ты чего такой зануда. Что такой сытый? Ты как хочешь, а я буду есть все, на что глаз упадет, понял? А на счет «а вдруг поймают», все это ерунда. Все равно поймают, мы же внутри супермаркета. А это уже проникновение на территорию частной собственности. Выхода два, но они оба под сигнализацией. Есть, конечно, еще один, но он под большим вопросом». «Это какой же?» «Я ведь говорю, он под большим вопросом. А раз так, я буду есть. Кто знает, когда еще придется покушать», — пробубнил Пег, засовывая в полный рот еще и яблоко. «Ладно, убедил» — ответил Нарик, подойдя к холодильнику, и достав из него пакет молока. «Хм!» — ехидно бросил Пегас, продвигаясь по прилавку от овощей к фруктам. «Фр, какая гадость! (стня-стня-стня) Это еще что за фрукт?"-спросил Пегас, пытаясь выплюнуть остатки невкусного плода. Нарик повернулся к нему, держа открытый пакет у рта, и делая большой глоток. «(Умпфр-р-р-р!..Кхе-кхе.) Пег, (кхе) ты, что не видишь, (кхе-кхе) что в рот берешь?» «В каком смысле?» — замер конь. «Я думал только у женщин эта ужасная привычка: тянуть в рот все, что плохо лежит», — хихикнул Нарик. «Или хорошо стоит… Слушай ты, умник…» — Пегас прищурился, и опустил морду, таким образом, смотря на человека исподлобья. Что равнялось для Нарика сигналу опасности. «Пег, ну не обижайся ты. Я ведь пошутил. Разве ты не знаешь, что хурма, в незрелом виде, мало того, что на вкус ужасна, так еще и вяжет рот?» — пятясь назад, успокаивал Нарик. «В первый раз слышу. Теперь буду знать», — уже беззлобно ответил конь.- «А это есть можно?» — спросил он, недоверчиво тыкаясь мордой в мохнатый плод. «Это можно. Это, когда спелое, то землянику напоминает. Если же не совсем зрелое, то немного кислит. Но есть все равно можно. Это киви, Пег» «А волосы ему зачем?» «А Бог его знает. Я же не ботаник». «Да? Но тогда ты, наверное, гинеколог» — бросил конь, принимаясь за киви. «Это с чего ты взял?» — поперхнулся Нарик. «Все знаешь о женщинах, и с наружи, и, что называется, изнутри» «Неправда…» — попытался оправдаться Нарик, но конь его перебил. «Да ладно тебе скромничать… А может быть, ты женщиной был?» «Издеваешься, да? С моим-то рыльцем, и в женщины?.. Меня только монашкой, и то ночным сторожем, чтоб никто не видел.» «Ага, а как мужик, ты прямо красавец», — съязвил конь. «А мужик и должен быть чуточку краше обезьяны. Женщин всегда тянет к природе, даже в мужчинах», — отбивался Нарик. «Ну-ну, чего не ешь, обезьянка? Вон бананчики лежат». «Не люблю я это мыло». «А-а-а. Ну да, не по-мужски это». «Не передергивай. Мне просто вкус не нравится», — начал злиться Нарик. Но конь этого не заметил, так как стоял хвостом к нему. «Ладно… Но блох тут нет, извини», — продолжал издеваться конь, поворачивая к Нарику морду. И поэтому не успел увернуться от брошенной открытой пачки молока. Содержимое быстро растеклось по морде, и несколькими каплями повисло на ресницах и усах. Пегас нахмурился. Нарик замер. «Ну, что ж…» — сказал конь, — «Сам начал, потом не обижайся…» И начал пулять помидорами, беря аккуратно их губами, и хорошенько прицелившись одним глазом, выдувал их изо рта. Два «снаряда» попали в цель. Один в живот, другой прямо в центр лба. Лопнув от удара, они растекались алыми пятнами, и, сползая, останками падали на пол. Нарик опешил — никогда не видел, что бы животные были способны на такое. Утеревшись, и придя в себя, он развернулся к холодильнику и извлек из него куриные яйца… Бой шел не на жизнь, а на: «кто круче смешает ингредиенты». В ход шло все: мука, огурцы, соль, персики, макароны. Один ананас, просвистев над головой Нарика, разбился о дверцу холодильника. На «тяжелую бомбардировку» Нарик ответил «Химической атакой»: пакет черного молотого перца взорвался возле прилавка, став щекочущим облаком, хотя конь и пытался спрятаться за овощами, оно все же его настигло. Пег зашелся чихом. Нарик смеялся… но не долго. Пегас пошел в «рукопашную». Тихо, но быстро, выскочил из своего убежища и ринулся на Нарика. С мыслью: «Ох, ё — моё…», Нарик побежал между прилавками, и свернул за ближайший угол. Пегас не отставал, хотя ему было достаточно трудно передвигаться по мраморному полу супермаркета. Петляя, как заяц и оглядываясь на преследователя, Нарик то хихикал, видя, как нелегко приходится коню, то еще больше увеличивал скорость, замечая, что Пегас восстанавливает равновесие и готов догнать его в пару прыжков. Резко свернув на право, в проход между отделами, Нарик споткнулся о товарную тележку. Попытался удержаться от падения, расставив руки в стороны и балансируя всем телом. Но Пегас, в этот момент, настиг его и, не сумев затормозить, поддел его мордой под зад. Почти в паре они: конь, перебирая ногами назад, в попытке остановиться, а Нарик по воздуху, изображая птицу, врезались в прилавок с детской присыпкой. Несколько пакетиков разорвалось при ударе, образуя плотную пелену рассыпчатого тумана. Наступила тишина. Присыпка еще летала в воздухе, но уже не так плотно, когда Нарик пытался выбраться из сломанной пирамиды. Но, увидев свое отражение в зеркале — колонне, стоявшей напротив, нервно захихикал. А когда, из-за его спины вынырнула удивленная морда Пегаса, то уподобился коню, — заржал, самым натуральным образом. Сам же конь, шевельнув ухом, что бы стряхнуть с него уже пустую пачку из-под присыпки, наоборот нахмурился. «И что мы ржем?» — пронеслось у Нарика в голове. «Нет, он еще и спрашивает!» — не в силах сдержать смех, Нарик прыснул с новой силой и закашлялся. Присыпка, при вдохе, попала в горло. «Так объясни» «Сейчас объясню. Минутку терпения…. А-а-а, уморил! Нет, не объясню, лексикона не хватит. В общем, забавно…», — хихикал Нарик. — «Уф, давно я так не веселился», — немного успокоившись, выдохнул он. — «Слушай, а мне даже нравится твое общество, честное слово. Ты такой смешной бываешь». «А сам-то что, не смешной? Посмотри на себя, ты же на белого южноафриканца похож». «Ага, а ты плюшевый…» — парировал Нарик, улыбаясь отражению коня. «Хорошо, пусть я плюшевый. А, ну, альбинос, вставай! Ишь, разлегся! Я тебе что, диван?» — заворчал Пегас. «О, Пег, прости. Я тебе ничего не отдавил? Не заметил я тебя. Тут ведь все белое. Извини, но ты сливаешься с интерьером», — вставая, ответил Нарик. «Ладно, ладно. Не причитай. Только с хвоста слезь», — буркнул конь. «Ой, прости, Пег…» — начал снова Нарик. «Да угомонись ты! Право слово!» — недовольно одернул его конь. «Хорошо, хорошо. Спокойствие, только спокойствие…» Пегас встал, встрепенулся всем телом, подняв очередное облако присыпки, чихнул и гордо зашагал в сторону продуктового отдела. «Так, на чем мы тут остановились? На киви, кажется…» — донеслись с той стороны мысли коня. И, как подтверждение его намерений, громкий хруст…. Но уж очень напоминающий хруст капусты. «Пег, киви, он мягкий. Ты ничего не напутал?» «Не-а! Я тут капусту заметил», — чавкая, ответил Пегас. «Так ты ж не козел?» «По природе не козел, ты прав, но капусту люблю. Пристрастие у меня такое», — хрумкая кочерыжкой, заявил конь. «Понятно…», — ответил Нарик коню. — Он не козел, у него пристрастие такое… — сказал он вслух, отряхиваясь. «Ты что-то сказал?» «Я? Нет. Тебе показалось» — соврал Нарик, а голос желудка громко и настойчиво прозвучал в тишине помещения, — «Я, наверное, тоже чего-нибудь съем». «Давно пора», — пронеслось у Нарика в голове, на пути к попутчику. «Знаешь, Пегас, я тут подумал…» «Тебе понравилось, и ты подумал еще?», — перебил его конь. «Нет», — замотал головой Нарик, пережевывая колбасу, которую только что вынул из холодильника. — «Я о другом. Вот если я тебе вопрос задам, ты ответишь?» «Смотря, что спросишь, и как» «Допустим, что мы здесь делаем?» «Едим» «Нет. Я про то, что мы сейчас проходим?» «Э, нет. Так не пойдет. Я тебе подсказку давал, ты не сообразил. Большего от меня не жди». «Видимо, слишком прозрачной была твоя подсказка», — перестав жевать, возмутился Нарик. «Уж куда явнее, я уже и не придумаю лучшего», — парировал Пегас. «Если бы она была ясной, как ты утверждаешь, то я бы понял» «Не факт» «Ну, ты и… философ, блин. Я пытаюсь понять, что бы быстрее всё это закончилось, что бы как можно скорее пройти эти ваши круги. Что бы появилась хоть какая-то ясность в моем будущем, в конце-то концов!» — распалялся Нарик, жестикулируя зажатым в руке копченым окороком. «Знаешь, как-то не очень убедительна твоя речь, сопровождаемая чавканьем и размахиванием обглоданной костью» — подтрунивал конь. Нарик покраснел от злости, и с чувством положил окорок на прилавок, хорошенько его сплющив, — «Да как ты смеешь?!» — задохнулся Нарик от возмущения — «Ты, кто притащил меня сюда, что бы набить своё брюхо. Кто, не переставая, чем-нибудь хрустит и что-нибудь жуёт. Ты смеешь обвинять меня? Я, к твоему сведению, ем не впрок, а что бы утолить голод. И не обжираюсь, как это делаешь ты!» — бесновался Нарик, — ” « Я не козел, я конь!» ” — передразнил он Пегаса, — ” Какой ты конь после этого, ты — свинья!» «Все сказал?» — спокойно ответил Пег, перестав жевать. «Да!» — бросил Нарик. «Тогда пойдем, я тебе кое-что покажу» — невозмутимо сказал конь, и двинулся в сторону стеклянных дверей. «Хватит с меня! Я больше никуда с тобой не пойду!» — заявил Нарик, складывая руки на груди и насупившись. «Не ломайся, тебе не идёт. Ты хочешь выбраться отсюда?» — спросил конь, поворачиваясь к строптивцу и глядя ему прямо в глаза. «Это ничего не меняет. Ты и сам не знаешь выхода» «Уже знаю. Пойдем» «Это как это? Когда снизошло к тебе такое откровение?» — начал было язвить Нарик, но, увидев спокойный взгляд, настороживший именно своей невозмутимостью, сказал более примирительно — «Хорошо, пойдем. Просто любопытно, что ты там придумал». — Нарик уперся руками в колени, тряхнул головой, и, выпрямившись, пошел вслед за Пегасом. Конь остановился у самой двери. «Поторопись…» — донеслось до Нарика. «Уже иду. И вообще, никуда эти двери не денутся» «Они могут и захлопнуться…» «То есть? Они же закрыты» — не понял Нарик, подойдя уже вплотную к коню. «Смотри сам…» — сказал Пегас и отошел. Нарик открыл рот, и забыл его закрыть, уставившись на двери, как баран на новые ворота, одновременно понимая буквальность этой поговорки. Стекло текло, как вода. За стеклом бил яркий солнечный свет, не смотря на ночь в супермаркете. Искаженный призмой воды, он ломался на миллиарды солнечных зайчиков, играющих в салочки. Казалось, стоит протянуть руку и к воде можно будет прикоснуться. Но этот дверной «водопад» с каждым вздохом удалялся. Удалялся и свет. Становилось тоскливо на душе, будто теряешь что-то, что было тебе очень дорого. Нарик обернулся. «Пег, пошли скорее. Я хочу туда» «Ну, так чего мы ждем? Проход скоро совсем закроется» — ответил довольный Пегас, и припустил по искрящемуся тоннелю к свету. «Эй! Меня подожди!» — побежал следом Нарик. «Догоняй!» Попутчики, с разного рода звуками, приближались к водопаду. С каждым шагом он становился реальней, так как, появился шум падающей воды, водяная пыль уже оседала на лицо Нарика, стоял невероятный запах леса, свежести и чего-то необъяснимого, что дарит только вода. И чем ближе они приближались, тем радостней становилось на душе. Хотелось кричать, веселиться, смеяться. У самой водной пелены это состояние достигло своего апогея: необъяснимое счастье захлестнуло обоих. Но только Пегас коснулся завесы, проходя ее насквозь, у Нарика пробилась его мысль — ” Мать моя лошадь, как тут высоко-о-о-о!!!» Но на предупреждение Нарик среагировать не смог, успел только сгруппироваться для прыжка. Пройдя сквозь водяную стену, и оказавшись подвешенным на доли секунды в воздухе, Нарик поймал себя на утвердительной мысли: ” Пегас был прав. Здесь высоко-о-о-о!!!» — последнюю часть мысли он додумывал уже в падении вниз.