Неисповедимость

— А-а-а-а-а!!! — пытался Нарик перекричать оглушительный рёв водопада и своих собственных эмоций. «Твою жизнь, да на задней скорости! Вода-то ледяная!» — услышал Нарик недовольство Пегаса, и тут же плюхнулся рядом с конем. — У-ху-ху!!! — завизжал Нарик, пулей вылетевший из воды. — «Пег, ты как всегда прав!» — со стучащими зубами сказал он коню. «А ты на что рассчитывал?» — усмехнулся Пегас. «Да, собственно, не на что…» — смутился Нарик, выбираясь на берег. «Вот и правильно. Ты и не должен жаловаться. Воспринимай все, как должное, и будет легче, поверь мне» «Так я и не жалуюсь. Просто некоторые события и предметы довольно неожиданные. Взять хотя бы этот переход.… Ведь это был переход? Я правильно сориентировался?» — неуверенно спросил Нарик. «Пгавильной догогой идете, товагищ!» — процитировал Пегас великого революционера. «Ого, вы и тут его знаете?» — удивился Нарик. «Не только знаем, а знаком с ним лично, молодой человек» — гордо заявил конь. «Здорово! И какой он?» — поинтересовался Нарик, забыв о своем мокром положении. «Да обычный он, но очень умный. А умные, сам знаешь, понятны не всем» — как-то пространно ответил конь. «Надо же, а я думал, что политикой здесь никто не занимается. Потому как грязное это дело» «Эх, человече… еще как занимаются. Политика, дама капризная и своенравная. Я бы даже сказал: «всем стервам, стерва», но без нее порядку бы и у нас не было. Хотя и с ней его мало» «Ладно, потом познакомлюсь с «отцом революции», я отвлекся. Так мы прошли уровень?» «Да» «А что проходили-то?» «Чревоугодие» «Да ты что?» — вытаращился Нарик на Пегаса. «Тормоз…» — констатировал конь, сокрушенно мотая головой, — «Я же тебе говорил!» «Пег, да я и не спорю. Ты же сам говорил, что нельзя воспринимать слова буквально» «Что ты и сделал» — ухмыльнулся Пегас. «Я искал другие значения!» — раздраженно сказал Нарик, и уже более миролюбиво добавил — «Но запутался…» «Это поэтому ты кричал, ругался, называл меня разными, несоответствующими мне, словами?» «Пег, прости. Я бываю, груб, не сдержан, и просто несносен» «Это точно…» — не стал оправдывать его Пегас. «Я исправлюсь» — виновато сказал Нарик, опустив голову. «Расскажи это моей бабушке! Ты сам-то в это веришь?» «Во всяком случае, постараюсь не допускать приступов агрессии и сквернословия. Так устраивает?» «Да» — лаконично ответил конь, — «Но боюсь, надолго тебя не хватит» «Это почему же…?» — заводился Нарик. Но, спохватившись, глубоко вдохнул, досчитал до десяти и на выдохе, улыбнулся. «Клоун…» — бросил Пегас и, повернувшись, пошел вдоль реки. «Ну и куда это ты направляешься?» «А ты здесь остаешься?» — ответил вопросом на вопрос конь. «Нет! А что там?» — кивнул Нарик в сторону сопок. «Там», — Пег посмотрел в заданном направлении, — «Конец твоего прошлого» «А нормально ты выражаться можешь? Скажем, более понятно» «С каждым шагом ты приближаешься к новому этапу твоего существования. Но при этом теряешь свое прошлое» — вздохнул конь, тем самым, выражая свое раздражение неполноценностью разума людей. «Так что, по окончанию испытаний меня, как личность, сотрут?» «Я бы стер!!!» — уже психанул Пегас, — «Почему ты такой трудный?» «Я не трудный. Я дотошный» — улыбнулся Нарик. «Нет, ты трудный, нелогичный, раздражающий тип!!!» — крикнул он Нарику. И, закатив к небу свои черные глаза, взмолился: «Я не думал, что все будет так сложно. Спасибо тебе Господи, за столь ценный урок. Я больше никогда не буду пререкаться с вышестоящим начальством, не стану зло шутить, с кем бы то ни было, буду примерным небожителем. Только избавь меня от тупости и глупости рода людского» «Кхм, кхм. Пег, прости, пожалуйста, но с кем это ты разговариваешь?» «С генеральным директором ЗАО «Небеса» «Значит с Богом… угу… Ну и как, удачно?» Пегас промолчал, опустив голову. «Да ладно тебе, ведь немного осталось» — успокаивал Нарик, подойдя к коню, — «Пойдем. Чем быстрее мы это пройдем, тем раньше ты попадешь домой» Пегас посмотрел с тоской на сопки, кивнул, и они пошли. «Пег, слушай. Такая тема…» — сказал Нарик повеселевшим голосом, но, увидев мрачный взгляд коня, поправился — «Нет, ты не правильно понял. Я не прошу помощи. Я вот тут подумал. ЗАО «Небеса» — это что такое?» «Ты что, пошутил?» — оторопел Пегас. «Стоп. Я знаю, про что ты говоришь. Но почему такое название?» «Честно? Никогда не задумывался. А к чему ты это спрашиваешь?» «Не поверишь, обычная любознательность. Вот смотри» — Нарик остановился, поднял старый сучок с земли. И написал на ней слово «Н Е Б Е С А», — «Вот» «И что?» — непонимающе, спросил конь. «Ты читать умеешь?» «Умею! Грамоте учили!» — обиделся Пегас. «Не психуй. Читай по слогам» «Не — бе — са.… И что?» «Хорошо. А теперь раздели на два слова. Первое слово — отрицание, и состоит из одного слога» «Не беса. Все равно ничего не понимаю!» «Успокойся. Сейчас все объясню» — под первоначальным словом Нарик написал все домыслы коня, — «Правильно?» Пегас кивнул. «А теперь смотри внимательно» — сказал Нарик, и добавил к слову «беса» знак ударения на первый слог, — «Теперь прочти» «Не беса.… Хм, не беса!!! Я понял! Не беса! Ха!» «Ну, да. Правописание слова «небеса» с буквой «е» в первом слоге, но в разговорном варианте звучит как «нибеса». Можно предположить два значения: первое «ни беса», и второе «нет бесам». И в том, и в другом случае значение одно: бесы там не живут. Этот ваш, генеральный директор, сущность с очень развитым чувством юмора, коль придумал такое название своей империи» «Ты прав. Он умеет пошутить» — засмеялся конь. «Вот видишь, я не такой уж и бестолковый и бесполезный. Во всяком случае, я поднял твое настроение» — вкрадчиво сказал Нарик. «Да уж… пять баллов, человече. Надо же, додумался. Хе, молодца!» «Эх, хорошо. Теперь я хоть не чувствую себя идиотом» «Еще почувствуешь» «Обнадежил» «Нарик, я, в сравнении с вышестоящими в нашем мире, просто жеребенок несмышленый. С единственной разницей, у них хватает терпения возиться с такими как ты, а мое терпение видимо отдали кому-то другому. Потому что, когда его раздавали, я отлучился из очереди» «А что, у вас такие вещи раздают?» «Все существа наделены стандартным набором разнообразных качеств. Люди теряют некоторые в процессе жизни. И, большей своей частью возвращают их обратно под конец» «Я понял. Это называется старческим маразмом» — хохотнул Нарик, выжимая свои штаны. «Вроде, да. У вас есть поговорка или присказка: «Старики, как дети». Она о многом говорит» «Если честно, я никогда не хотел до такого дожить» «Так и не дожил!» — хихикнул конь, и неспеша, чтобы замешкавшийся человек мог догнать, начал выбираться с берега. «И, слава Богу!» «Ну, это мы ещё посмотрим на суде» «Пег, что же такого ужасного в этом вашем суде?» «Скоро сам все увидишь» «А объяснить?» «Чтобы я не сказал, ты все равно не поймешь» «А?…. Пег, глянь» — Нарик остановился. «Куда?» — Почему-то конь стал принюхиваться. «Да вон там, видишь? Ниже по течению» «Нет, не вижу. Что там?» «Люди» «Нашел чем удивить» «Там люди… Что-то на речке делают» «Так пойдем к ним. Заодно и узнаем, чем они там занимаются» Они двинулись вдоль реки, чтобы не потерять ориентиров. Пегас ворчал, что камни, что ветки, что топкие места, и как ему все это дорого. Нарик молчал, но тоже, периодически спотыкался о вымытые из почвы корни деревьев. И вроде все радовало глаз: и теплая осень, переливающаяся всеми цветами радуги, и речка, вьющаяся по земле как вена, и слепящие блики воды на ярко красном солнце, и запах…. Запах грибов, листвы, упавшей на землю, кислой хвои и смолянистых шишек, но вся эта благодать настораживала. «Мне кажется, или мы и в правду петляем?» — спросил Нарик, после очередного перехода. «Может, и петляем, но не заблудились точно. Ориентир на месте, и мне кажется, что мы приближаемся» «Что-то с трудом вериться. Но тебе виднее» «Да все нормально. Что ты панику разводишь. Посмотри сам. Вон там, за теми кустами, мы выйдем на косу. Я ее сверху приметил» — гордо заявил конь. «Приметил?» — остановился Нарик, — «Там, наверху и ног-то видно не было. Я чуть шею не сломал, пока спустился!» — возмущался он, — «Нет, я не жалуюсь, конечно. Я и раньше подобные подвиги совершал. Когда за рябиной ходил» — вспомнилось ему, — «Так там и похуже бывало. Смотришь на ветку, вроде прочная, а наступишь, так ноги оказываются выше головы. Ни с какими американскими горками не сравниться. Выходишь из рябинника уставший, поцарапанный, полная запазуха листьев, хвои, обломанных сухих и тонких веток. Но зато с полным бидоном оранжевой ягоды, и счастливый. И всего-то за полчаса, максимум час. А тут что?» — Нарик пнул засохший ком грязи, — «Сколько тут лазим по этому бурелому, я уже и со счета сбился, а толку никакого. И такое ощущение, что эти дебри никогда не кончаться» «Пошли, грибник — ягодник» — фыркнул конь — «Ишь, на воспоминания его потянуло. Ты брось мне тут ностальгию о жизни устраивать! Забудь!» На что Нарик лишь кивнул и, понуро пошел вслед за Пегасом. Продираясь через очередную преграду, они не проронили ни одной мысли. И, наконец, Нарик вырвался на открытое место, но, перед этим, запутавшись в гибких ветвях, жестко выражался вслух, вспоминая маму и всю родню по её линии. «Потише ты. Ведешь себя, как невоспитанный медведь» — Нарушил молчание конь, поджидавший Нарика на краю поляны. «Что, уже пришли?» — не стал отвечать на колкость Нарик. Он просто устало сел на пушистую кочку мха. — «Сейчас бы сигаретку» — выразил он своё желание. «Так сходи, попроси» — просто сказал Пегас. Нарик недоуменно оглянулся по сторонам. В сотне метров от них, перпендикулярно реке, копался какой-то мужчина в, видевшем многое, камуфляже. «У него?» — задал глупый он вопрос. «Нет, у меня!!! Конечно у него. Я ведь не курю» «Ага…» — рассеяно бросил Нарик, поднявшись и, направившись в сторону человека. Стараясь не нашуметь, он почему-то подкрадывался. «Просто не хочу мешать», оправдывал он свой поступок. Но в большей степени ему было просто интересно, чем занят его собрат по эволюционной ступени. «Пег, глянь! Что это он делает? Мне просто отсюда не видно» — попросил коня Нарик. «По-моему, что-то моет. Хотя я могу и ошибаться» «Ты-то?» «Я-то! Не изучал я всех ваших повадок» — ответил конь на насмешку в словах Нарика. «Ладно. Пора знакомиться с представителем сильного пола рода человеческого…» «Стой!» — крикнул конь, — ” Ну, то есть, не торопись так. Кто знает, каков он» «Мешаешь?» — спросил Нарик, прищурившись. «Предостерегаю» — нашелся Пегас. Нарик какое-то время пристально вглядывался в черноту глаз Пегаса, потом кивнул, принимая его слова. «Значит подождем…» «Да будет так…» — цитировал Пег, внимательно разглядывая окрестности. Человек, тем временем, и не собирался прекращать свою работу. Воровато озираясь по сторонам, он шуршал песком, стучал деревяшками, и, зачем-то, переливал воду. В таком темпе прошло ещё около получаса. За это время Нарик успел полежать, посидеть, наесться морошки и шикши. Пегас же стоял на своем посту как привязанный, пытаясь что-либо высмотреть, или выслушать. — Ура!!! Вот оно! — услышали они вопль восторга, донесшийся с ручья. Пегас подпрыгнул. Нарик, пытавшийся достать спелую шишку с высоких лап стланика, наоборот присел. Оба прислушались. — Ха, он думал….а я все равно….на! выкуси! Ничего не получишь!… иди ты, Иринарх Ярославович! Я все равно выкручусь! — кричал человек в небо, в лес, пританцовывая и сжимая какой-то предмет в кулаке, одновременно смеясь и вопя на всю округу. «Пег…» — позвал Нарик коня, уставившись на безумную пляску мужчины, и открыв рот от изумления. Пегас повернулся, с вопросительным знаком на всю морду. «Пег, а ведь «Иринарх Ярославович» — это я…» — сказал Нарик, переводя взгляд на коня. «Совпадение?» «Не думаю…» «И что теперь?» — спросил конь, не надеясь на ответ. «Я думаю, «Я» где-то рядом живу. Надо проследить за этим типом и всё выяснить. Согласен?» «Логично. Но что дальше?» «А дальше по обстоятельствам» — ответил Нарик, сосредоточенно глядя вдаль. А человек в камуфляже, тем временем, быстро собирал свой не хитрый скарб. Напоследок, привязав деревянный разбитый лоток к походному рюкзаку, он достал жестяную банку кофе, в которой шуршал песок, открыл ее, и вложил внутрь продолговатый желто-красный самородок, размером с голубиное яйцо. «Золото?!» — заметил Пегас. «Хищник» — брезгливо сказал Нарик. «Где?» — начал озираться конь. «Ай, ну Пегас! Человек, который не законно занимается добычей промышленного золота, попросту, вор. А в простонародье назван «хищником». Только не знаю, от чего его так называют. Толи оттого, что по тайге бродит, как зверь, толи потому, что хищением занимается» — объяснил Нарик. «А-а… вот как, значит. Не мудрено. У вас свой мир» — сказал Пегас. «Так что стоим? Кого ждем? Он же уходит» «Да, да. Пойдем, конечно» «Только тихо. Просто чудо, что он нас ещё не заметил» — попросил Нарик. Пегас только кивнул в ответ. Как ни странно, теперь в этих дебрях появилась тропинка. Практически без помех, они преодолели сравнительно небольшое расстояние до поселка. На середине сопки они остановились, что бы осмотреться. Населенный пункт был обычной деревней, такой же маленькой, и такой же обделенной вниманием губернских властей. Лежал у основания сопок, окруживших его со всех сторон. Многие дома стояли полуразрушенными, леденя душу своими черными, пустыми «глазницами» разбитых окон. Старые, перекошенные, большей своей частью заброшенные, они представляли собой пятно на лице цивилизации. Со стороны поселок казался вымершим. Но человек в камуфляже шел по центральной улице, по дороге, иногда, кому-то или чему-то кивая. Создавалось впечатление его полной невменяемости. Но её отрицали, лающие дворовые псы, когда он проходил мимо вверенных им владений. Человек свернул к перекошенной калитке, по-хозяйски открыл её, и скрылся в проеме. Теперь была видна только его голова, появляющаяся над забором при его продвижении во двор. «Всё. Хватит ждать. Пойдем. Нас ждут великие открытия…» — сказал Нарик, обходя коня, выбираясь вперёд. Спустившись в деревню, и не встретив никого, они пошли к центру. Во всех деревнях «центром» всегда называли места скопления магазинов, почты, управления и милиции, медицинских учреждений и, обязательно, клуба. Клуб был для таких мест «сердцем». И уж где, где, а здесь люди должны быть. Проходя по улице, по грунтовой дороге, они слышали голоса во дворах. Но не людские, а разнообразной домашней живности: кур, гусей, даже свиней в загонах, не считая собак. «Значит, жизнь есть…» — ни к кому не обращаясь, подумал Нарик. Они умышленно пошли по другой улице, разглядев сверху, что ведут к центру, где возвышалось над всеми ухоженное здание. Предположений о назначении его было всего два. Одно — сельсовет, другое — клуб. Выйдя на площадь, Нарик заметил вывеску: «Управление коммерческого предприятия ООО «Унция». «Золотишники…» — мысль Нарика оборвалась. Он увидел знакомца из леса, спешащего к управлению. Мужчина побрился, переоделся в более приличное белье, хотя и немного помятое. Было видно, что человек живет без хозяйки в доме. Нарик остановился, и обернулся к коню. Кивнул в сторону «хищника». Пегас, заметив его, кивнул в ответ. Оба выжидали. — Эй, открывайте! — мужчина, подойдя к двери и нервно позвонив несколько раз, стал кричать и стучать в неё ногами. — Что? Все вымерли что ли? Открывайте! Мне босс нужен. Дверей никто не открыл, но его тираду прервал искаженный динамиком мужской голос: — Чего тебе, Васька? — Михалыч, я по делу. Михалыч, мне с «монархом» поговорить надо, — залебезил Васька. «Это я-то «монарх»?» — про себя возмутился Нарик. — Что, совсем ополоумел? Суббота на дворе, — осек мужика металлический голос. — Так что ж теперь? — мужчина сполз по стене, и, обхватив руками голову, добавил: — Ведь в понедельник с его процентами я уже не в жизнь не рассчитаюсь. — Дак ты не горюй тут, а беги в баньку, к нему. Он, должно быть, там ещё. Всего час, как уехал, — присоветовал Михалыч. — Так он недоволен будет, если я его потревожу, — не унимался Васька. — Это, смотря с чем, придешь. — А на чем он уехал? — Да на мерине своём белом. «Это я-то «мерин»?» — в свою очередь, возмутился Пегас. — Коль на мерине, то без девок. Значит, может и выслушает, — согласился мужчина. — А что у тебя? — спросил Михалыч. — Да, так. Безделица, — ответил Васька, прижимая руки к карманам. — Ага… — засмеялся голос из динамика так, что он захрипел, — Так я тебе и поверил. Иди уж. — Пока, Михалыч. Спокойной смены тебе, — пожелал Васька, спускаясь по ступенькам. — Спасибо. Тебе удачи. — Удача мне пригодиться… — буркнул он себе под нос, и оторопело встал, заметив Нарика с Пегасом на краю площади. — Ой, здравствуйте, Иринарх Ярославович. Вы уже вернулись? А я вот к Вам по делу явился. Вы как-то говорили, что я могу участочек приобрести в рассрочку. Так я с расплатой пришел, — тараторил Васька, сгорбившись перед «монархом». Нарик не отвечал. — Вы не сердитесь, что я так поздно. Я понимаю, что все сейчас дорого. Да и денег у меня нет… — он исподлобья глянул на реакцию Нарика, и снова опустил глаза, увидев, что ничего не изменилось. — Может не на улице, а? — Тогда, пойдем ко мне, — сказал Нарик. «Ты чего это удумал?» — спросил Пегас. «Не дрейфь. Надо ж разобраться» — ответил Нарик, направляясь к конторе «унции». Мужчина же, повернувшись спиной, засеменил впереди. «А меня куда?» — поинтересовался конь. «Михалычу, на сохранение, как особу ценную» — скаламбурил Нарик. «Я не злопамятный…» «Да ладно тебе. Я ж шучу» «И что, чужой опыт тебя ничему не учит?» «Ты о чём?» — красноречиво глянул на Пегаса Нарик. «Ну, так я ведь здесь за шутку страдаю. Забыл что ли?» «А, ну, да…» — Михалыч! Иринарх Ярославович идет. Прими в опеку коня, — крикнул Васька. Через несколько секунд открылась дверь, и весь её проём заняло огромное тело охранника. — Что-то Вы рано, хозяин, — подбежал он, пытаясь взять коня, — А где узда? — не обнаружив её, заволновался охранник. — Не много ли ты вопросов задаёшь? — нахмурился Нарик, и, обернувшись, подмигнул коню. «Заигрываешь?» — удивленно спросил конь. «Играю» — нашелся Нарик. «Хм, удачи…» — Так я ведь ничего… я ведь беспокоюсь… — разволновался Михалыч, и капельки пота выступили на его лбу. — Не стоит, кто меня здесь тронет, — смягчился Нарик. — Само собой… — с опаской, но сверху вниз, за счет своего роста, взглянул охранник. — Пойдем, — сказал Нарик Ваське. «Недолго» — напутствовал конь. «Уговорил» — также кратко ответил «монарх». Васька шел впереди, шагах в трех, Нарик за ним. Михалыч остался на улице с Пегасом. Нарик не спешил обгонять своего поводыря, так как не знал куда идти. А Васька, судя по его уверенному шагу, знал. В коридорах они не разговаривали. Да и идти было не далеко. Васька остановился возле откровенно дорогой двери, с золочеными уголками, красивой ручкой, и, по всей видимости, тяжелой. Замочной панели Нарик не заметил, и поэтому, уверенно взялся за ручку. Дверь с мягким щелчком отворилась, и он легким движением открыл её почти настежь. «Хороша!» — удовлетворенно подумал Нарик, приостановившись на секунду. — Входи, Василий, негоже в дверях стоять, — сказал он вслух, направляясь к большому дубовому столу, у которого столешница блестела как зеркало так, что можно было найти соринку в собственном глазу. — Что ж, говори, с чем пожаловал, — начал с ходу Нарик, даже не предложив Ваське присесть. Но сам уселся в кожаное, черное удобное кресло. А тот, встав перед столом, и нервно теребя пуговицу внизу рубашки, собирался с мыслями. — Так дело не пойдет. Говори, или проваливай. Сам знаешь: время — деньги. А в моём случае: время- золото, — решил надавить на мужчину Нарик. — Иринарх Ярославович, я долг принес, — выпалил Васька. — И где ты взял такую сумму? Должок-то не малый. — Намыл. — На своем участке? Ха! Не смеши меня. На нём все уже давно отработано. Только песок и остался. — Я всё принёс. Вы только верните залог, — неуверенно сказал мужчина. — Зачем тебе этот хлам? — А зачем он Вам? — повысил тон Васька, но тут же осекся, — Этот хлам, достояние моей семьи. Он дорог мне. — Вась, так у тебя и семьи-то нет. Кому ты это передавать будешь? — Есть. — И кто? — Сын. — Где? — У меня на родине. — Ясно. Тогда давай подсчитаем, сколько просрочка, какова ставка кредита. — Я думаю здесь достаточно, — положил на стол кожаный мешочек мужчина. Нарик взял его в руку, подкинул, прощупал, что нет в нем того самородка, который был найден недавно, и сказал: — Посмотрим. — Что значит, «посмотрим»? — заволновался Васька. — Надо все просчитать, может сдача будет. — Так считайте, Иринарх Ярославович, считайте! Не томите! Нарик посмотрел на Ваську прохладным взглядом, что бы тот, наконец, замолчал. Это подействовало. Открыв верхний ящик стола, он нашел только ключ. Взяв его в руки, провел по нему пальцами, покрутил, задумавшись, похлопал им по левой ладони, взявшись правой рукой за нижнюю часть. Не проронив ни слова, он встал, и ушел в другую комнату. Почему он так вел себя? Он просто знал. Знал все, что нужно. Ведь в этом мире жил такой же «он». Просто в других условиях. Но Нарик хотел знать, в чем причина не желания возвращать что-то этому мужику Ваське. Во второй комнате все было обставлено по вкусу Нарика. «Деньги — это сила» — подумал он, проводя указательным пальцем по сделанному в старинном стиле комоду. На противоположной стене висела картина. Он никогда не разбирался в живописи, но подобные сюжеты ему нравились. На заднем плане ярко выраженное лиловое небо с фиолетовыми прожилками перьевых облаков, серо-голубое море. А на переднем: волна, разбивающаяся о береговые камни. И в пене этой волны шесть великолепных белых коней. Складывалось ощущение, что их разбег начинался с самой середины дна моря. С таким трудом они вырвались на берег. На их мордах застыли выражения жеребячьего восторга, дикой решимости, избавления. От подобных картин почему-то пробирала дрожь. Нарик вздохнул и перевел глаза вниз по стене. Там красовалась дверца сейфа. Он подошел к ней, погладил, и, не задумываясь, набрал код. Дверца щелкнула и открылась. В верхнем отсеке пачками лежали папки, в нижнем отсеке: пачки денег, кожаные мешочки с золотом. А в глубине он заметил невзрачный сверток, перетянутый почтовой веревкой. Он то и заинтересовал Нарика. Вытащив, он положил его на стол, идентичный кабинетному, но вполовину меньший по размерам. Аккуратно развернув сверток, он увидел прекрасный крест ручной работы. Старинный, кое где побитый временем, с царапинами и вмятинами, с витиеватыми надписями на церковно-славянском, усыпанный рубинами, изумрудами, топазами, крест красного золота. Нарик не мог оторвать глаз от этой вещицы. Он понял, чья эта вещь. Но не хотел её отдавать. Он хотел сам обладать ей. Сделать её достоянием своей семьи. Передать кому-то очень близкому…. Нет! Именно обладать самому! Держать только в своих руках! И никому не показывать. Нарик взял его в руки. Металл был холодным, и немного шершавым на ощупь от многочисленных мелких выбоин. Взвесив крест на руке, и положив на скомканную бумагу как на подушечку, он вернулся в кабинет, крепко сжимая сверток. — Знаешь, Василий, — сказал Нарик, подходя к рабочему столу, — я всё рассчитал. Осталось только взвесить, сколько ты решил заплатить за эту… — он потряс свертком, — вещицу. — Здесь всё, что у меня есть, — сказал Васька. — Сдается мне, лукавишь ты, — прищурившись, ответил Нарик. — С чего Вы взяли? — поспешно ответил «хищник». — Так, так. Ладненько. Посмотрим, что тут у нас. — Нарик положил сверток на стол, и взял в руки мешочек. Он был сравнительно больше по весу, даже на глаз, но Нарик не хотел отдавать крест не за какие деньги. Поэтому он подошел к секретеру и достал обычные промышленные весы. Пытаясь создать видимость безразличия, он с деланным видом бросил золото на чашу весов. Электронное табло показало весомую цифру «1666». Если бы ему не хотелось иметь этот крест, он бы соблазнился бы такой суммой. Но… — Василий, да ты хорошо поработал. Но, беря во внимание старинность этого изделия, цена его повышается. А ты предлагаешь заниженную цену, — выкручивался Нарик. — Но, Иринарх Ярославович, мы ведь сговаривались, … я ведь даже больше принес — оторопел Васька. — Да я и не спорю. Но когда ты должен был принести? — Две недели назад, — опустил голову Василий. — И ты знаешь про проценты просрочки долгов. Так что сойдемся на том, что ты уплатил долг, но крест останется у меня, до тех пор, пока не оплатишь проценты. — Сколько я еще должен на Вас отработать, что бы Вы меня отпустили?! — крикнул Васька. И хотя сам испугался неизменно последующего наказания, он уже не мог сдержаться. — Вы! Человек, который может в этом мирке позволить себе практически всё. Зачем Вы мучаете людей своими непомерными прихотями и расценками. В этом поселке нет ни одного человека, который не был бы вам должен. Зачем?! Зачем это Вам? Или таким образом вы самоутверждаетесь, представляя себя чуть ли не Богом на земле. Всё население боится Вас. Вам этого мало? Нарик же сидел за столом, сцепив руки в замок и покручивая большими пальцами. Когда тирада Василия иссякла, и он стоял мокрый от пота, тяжело дышавший, с расширенными зрачками от впрыска в кровь большой дозы адреналина, Нарик тихо сказал: — Вон… — Но… — начал было Васька. — Вон! — крикнул на него Нарик, угрожающе поднимаясь с кресла. И Васька пулей вылетел из кабинета, оставив «монарха» одного. Нарик взял в руки крест, рассматривая на нём фигурку Христа. Истощенное тело, распростертое на все четыре стороны света. Но больше всего поражало выражение маленького лица. Не было в нем скорби и печали, осталось только нежелание жить. По всей видимости, ему у нас было не интересно, и он больше не хотел здесь оставаться. Он знал другой мир, духовный. На земле, как ни старайся, комфорта, и гармонии никогда не добьешься. А там, на небесах… там всюду комфорт и гармония, но не для тела, для души. Так он неосознанно крутил крест в руках, и уже не видел его денежной ценности. — К черту все эти привилегии и накопления, он это любит, — с психом сказал Нарик, и выбежал в коридор, захватив и мешок с золотом, принесенный Василием. — Васька! — крикнул он, оказавшись за дверью кабинета. — Вась! — крикнул он снова, оказавшись в холле. — Василий! — повторил он свой окрик, оказавшись на крыльце управления. — Вась? — позвал он тихо, увидев, как тот сидит на нижней ступеньке, обхватив колени. Но «хищник» не отреагировал. Нарик сел рядом с ним на ступеньку, молча. Плечи Васьки подрагивали, и слышалось приглушенное поскуливание. Нарик посмотрел вдаль. Между сопок уже садилось красное солнце, освещая их палитру, выдавая совершенно нереальные цвета. «А ведь красиво…» — подумалось ему. И почудилось, будто он свободен, будто примирился с самим собой. Он не стал тормошить «хищника», а просто протянул сверток и мешок ему под руки, так, что бы он мог их увидеть. Васька поднял красные от слез, изумленные глаза. — Забирай, и иди, — просто сказал Нарик. — А… — хотел задать какой-то вопрос Васька, беря в руки сверток, но Нарик его перебил. — Уходи, пока не передумал. Василий встал, недоуменно глядя на Нарика, неуверенно поклонился, и обрадованный, побежал в сторону своего дома. — Васька, мать твою! — услышал он окрик Нарика, и весь сжался, но остановился и повернулся к нему лицом. И получил в плечо увесистый удар, как от камня, так что его развернуло, и он упал на землю. — Я сказал: «забирай и иди», а не «часть оставь и беги»! Мне нет нужды в твоём золоте! А теперь исчезни! И что б я тебя больше не видел! — крикнул Нарик вдогонку кинутому мешочку. Васька поднял золото, потер ушибленное место, ещё раз поклонился, и уже более уверенным шагом двинулся домой. Нарик провожал его взглядом, потом провожал заходящее солнце, и понял, как устал за это время. Сзади подошел Пегас. «Ну что «монарх», пройдемся?» — спросил конь. «Да, сейчас» — отсутствующе проговорил Нарик и вслух и мысленно. «Устал?» — участливо поинтересовался Пегас. «Устал…» — ответил Нарик. «Ничего, ничего. Ещё чуть-чуть осталось, …ещё один последний уровень» «Перехода не было» — безразлично сказал Нарик, пытаясь удержать последний лучик света. «Так вот он» — сказал Пегас, и мир погрузился во тьму, не привычную для этих мест.