Кровь на снегу

Свет был слишком ярким, и ему было слишком жарко, и одежда была колючей, ему мучительно хотелось от нее избавиться. Он не видел ничего, кроме жуткой синей прически Счастливчика Фликермана да нескольких вспышек камер, направленных на него. Но несмотря на это Марс изобразил очаровательную улыбку и вступил в разговор с Фликерманом. С точки зрения публики он выглядел удивительно собранным: его брюки и рубашка были тщательно выглажены, волосы аккуратно зачесаны, убраны с лица, руки он сложил перед собой, присев спокойно, почти расслабленно, в мягкое кресло. Но под этой маской он совершенно точно не был расслаблен. Только не напортачь, только не напортачь, только не напортачь, только не напортачь, только не… – Марций Бейрд! – Радостно воскликнул Счастливчик Фликерман, когда он наконец занял место, и Марс вежливо пожал руку невысокому человеку. Он сделал это намеренно, надеясь, что сумеет убедить публику Капитолия, что он пытается заработать их одобрение своей вежливостью. Он надеялся, что его ум и харизма были очевидны всем капитолийцам в публике, словно говорил, смотрите, я вежливый, я практически не из дистриктов. У меня, как и у вас, есть манеры! – Ого, позвольте сказать, ты выглядишь потрясающе сегодня, молодой человек. – Спасибо, мистер Фликерман, – ответил он, выдавливая улыбку, разглядывая при этом мужчину. Он был одет в затейливый зеленый бархатный костюм, с галстуком-бабочкой, и золотая цепочка от часов свисала из одного из его карманов. Галстук-бабочка и карманные часы. Марс старался не показать свое неодобрение, но Счастливчик Фликерман выглядел так, словно он сошел с картинки старого Панема, времен до Темных Дней. – Вы тоже неплохо выглядите, сэр. Напоминает мне дом мэра в моем дистрикте. Ага, ковер в прихожей. Или занавески. Марс-то знал, он часто бывал в доме мэра Гранди пару лет назад, когда они с Идой, дочкой мэра встречались. Сейчас он обычно не думал об Иде, теперь, когда в его жизни была Джун, но теперь он вспомнил свою бывшую девушку, и он ярко вспомнил, как вошел в ее спальню и увидел ее с сыном пекаря на ее просторной постели. – О, ты льстишь мне, – Счастливчик отмахнулся, искоса глядя на публику, делая вид, что смахивает пыль со своего плеча. – А что вы думаете, народ? Я похож на мэра Двенадцатого Дистрикта? Если дорогой Марс прав, то у него хороший вкус для дистрикта. Ага, вкус в дизайне интерьеров. Публика захлопала, аплодисменты грохотом пронеслись по залу. Марс никак не мог определить, сколько людей явились посмотреть интервью лично. Он скользнул взглядом по залу и тут же немного потряс головой, чтобы собраться с мыслями. Было так много народу. Каким-то образом он сумел разглядеть розовую юбку Тигрис, которая сидела на пятом ряду в центре, и одно ее присутствие приободрило его. Каким-то образом эта женщина так влияла на него. Она помогала ему расслабиться в ее знакомом присутствии. – Я могу ведь тебя так звать, правда? – Голос Фликермана снова привлек его внимание, и Марс повернулся к нему, вопросительно приподняв бровь. – Марс, я про это. Твоя партнерша по дистрикту довольно свободно использовала это прозвище. – Но Марций звучит куда более респектабельно, – он не стал говорить, что это прозвище предназначено только для самых близких друзей и членов семьи, но намекнул на это. На самом деле, только тетя Мод Беж и Джун могли называть его как-либо иначе, кроме официального имени. Локаст Лэнгсворт едва удостоился этой чести, и только потому, что не прекращал попытки завязать дружбу. – Звучит более профессионально, учитывая, что я слышу его в исполнении вашего прекрасного капитолийского акцента. Публика на это одобрительно загудела, очарованная бедным маленьким дистриктским мальчиком, с такими хорошими манерами, таким легким на комплименты. Если честно, Марс очевидно перебарщивал, в надеждах получить спонсоров для Джунипер, но казалось, они ели полной ложкой. Они будут есть у него с рук еще до того, как он скажет «счастливых Голодных Игр». – Ну, Марций, – Счастливчик, к счастью, понял намек и вернулся к использованию его полного имени. – Кстати, о твоей партнерше, мы только что говорили с мисс Джунипер Куимбли, которая была предпоследней сегодня. Показалось, что вы с ней… близки. Это все, что должны знать наши зрители? – Ну, как и сказала Джун, мы очень хорошие друзья. – Он сказал это как можно более многозначительно, наслаждаясь аплодисментами и свистом аудитории, и даже поддразнивающе прикрыл глаза, поворачиваясь к Счастливчику. – И, как она и сказала, я вызвался добровольцем ради нее. – Ты вызвался для нее! Это довольно романтический жест для просто друзей, – Марс чувствовал, что если бы Счастливчик сидел рядом с ним, а не напротив него, то сейчас получил бы многозначительный тычок в ребра. – А, ты меня поймал, – он постарался, чтобы его голос звучал почти смущенно, надеясь, что его щеки достаточно покраснели, чтобы он выглядел застенчивым влюбленным подростком, которым хотел выглядеть. Он намного опустил голову, и локоны упали ему на глаза, он надеялся, что это будет выглядеть привлекательно. – Я просто не мог допустить мысли, что Джунипер будет на арене совсем одна, поэтому я вызвался, чтобы составить ей компанию. – Составить ей компанию! – Повторил Счастливчик, фыркая. Публика рассмеялась вместе с ним, и Марс не мог сказать, смеются они вместе с ним или над ним. Он надеялся на второе. – вот что я могу сказать, молодой человек – еще никто не вызвался добровольцем на игры для компании. – Нет, я так не думаю, – он поднял голову, улыбаясь. Он посмотрел на Счастливчика почти игриво, заставляя себя выглядеть и вести себя доверительно, принимая доверительный тон. – Но ни в чьей жизни еще не было Джунипер Куимбли, так что, думаю, мои действия оправданы. Это вызвало еще один взрыв смеха аудитории, и он едва не осел от облегчения. Он перетащил их на свою сторону – его тактика работала. – Верно, она была интересной собеседницей. Но пока что оставим мисс Куимбли и сосредоточимся на других, более важных темах. – Счастливчик продолжил, когда наступила пауза, пока толпа капитолийцев хихикала, он делал вид, что они часть беседы. – Твое имя мне кажется смутно знакомым. Марций Бейрд, ведь так? – Верно, – ответил он, немедленно напрягаясь. Он предполагал, в какую сторону движется этот разговор, и ему не нравилось, что это будет на телевидении, да еще и перед живой аудиторией минимум в пять тысяч человек. – Бейрд, Бейрд… Где же я слышал это имя раньше? – Счастливчик знал, он просто специально затягивал для пущего эффекта. Одним пальцем он постучал себя по подбородку, изображая задумчивость. – Твоя мать, полагаю? Певчая птичка, победите… Прежде чем он успел закончить, весь свет в зале погас, и все покрылось черной темнотой. Марс испугался, вскакивая и растеряно оглядываясь по сторонам. Это было бесполезно – ничего не было видно в темноте. Он слышал, как шумит ткань, и узнал звук опустившегося занавеса. Он слышал, как публика возмущенно кричит из-за занавеса, разозленная внезапным окончанием шоу. – Да что такое! – Ахнул Счастливчик откуда-то справа, очевидно оскорбленный. – Интервью случаются раз в год, вы же знаете! Что случилось с запасными генераторами! Я думал, что свет не отключают со времен Темных Дней. Ха-ха-ха. Темные Дни. Понятно, да? Потому что отключали свет, и все было… – Мистер Фликерман, пройдите с нами, пожалуйста, – раздался голос, звучавший очень официально, перебивая жалобы Счастливчика. В тусклом свете за опустившимся занавесом он смог различить винтовку, которая могла означать только, что прибывший был миротворцем. Что происходит? – Я… Что? – Фликерман начал заикаться, явно придя к тому же выводу, что и Марций. Хотя он больше был удивлен, почему это его вообще окружают миротворцы. – Нет, я не могу пойти с вами, мне надо закончить интервью. – Приказ президента, – это все, что ответил миротворец, а затем Марс услышал шаги многих людей, за которым послышался стон, и он понял, что миротворцы утащили Фликермана силой. К счастью, намного нежнее, чем сейчас уводили Счастливчика со сцены, рука коснулась его спины, как раз между лопаток. Он почувствовал прикосновение длинных наманикюренных пальцев к тонкой ткани его жилета. Но каким бы нежным не было это прикосновение, он все равно дернулся, не ожидая прикосновения в темноте без света сцены. – Идем, Марс, – когда раздался голос, он сразу же расслабился, опуская плечи, узнавая владелицу руки. Это была всего лишь Тигрис. Но как она сумела так быстро пробраться на сцену? Он был уверен, что публика бьется в истерике, яростно протестуя против такого скорого окончания шоу. Ну и пожалуйста, горько подумал он, за то, что смотрите, как двадцать четыре ребенка готовятся биться насмерть, как будто это какая-то игра. Он сердито покачал головой, выгоняя эту мысль. Теперь у него практически нет шансов на спонсоров, потому что интервью так быстро прекратилось. Как они теперь узнают, что он очевидно должен стать фаворитом Капитолия – что у него наибольшие шансы на победу, если они не видели все интервью? – Тигрис? Что происходит? – Спросил он, позволяя ей осторожно увести его в сторону выхода со сцены. Тигрис молчала слишком долго. – Просто отключился свет, милый. Очень неудачно вышло, во время твоего интервью. Ну, пошли. Отведем тебя в твой пентхауз. Завтра тебе рано вставать. Это точно. Рано вставать, потому что он отправится на смерть с утра пораньше. Он уже почти забыл настоящую причину этого интервью, что оно, потому что шли Игры. Он отвлекся на Счастливчика Фликермана и внезапное появление миротворцев, да еще и по приказу самого президента. Она, наверное, думала, что он идиот, что он не понял, почему именно «отключился свет». Оказывается, Счастливчик Фликерман задавал ему неправильные вопросы – он упомянул что-то о его матери. Возможно, это настолько разозлило президента, что он отключил свет и послал банду миротворцев схватить Счастливчика. Он задумался, что может теперь случится с Счастливчиком, учитывая отсутствие милосердия президента, но больше он думал о своей матери. Что такого сделала Люси Грей, что президент мог практически вынести смертный приговор за одно только ее упоминание в Капитолии?