***
Налево и прямо по коридору… Налево, налево… Или направо? Без указателей в этом месте и впрямь непросто. И как только Вольтури сами ориентируются в своих загадочных маршрутах? Вот куда следовало отправлять чемпионов Турнира Трех Волшебников в качестве третьего испытания — чем не лабиринт? Устав плутать по коридорам, Барти кинул заклинание, помогающее отыскать верный путь к желаемому месту или объекту, и отправился за лучом, ведущим его прямиком к общей ванной комнате, расположенной в отдалении от остальных и которой, по словам Джейн, пользовались крайне редко. Не то чтобы он страдал топографическим кретинизмом, просто в мире магии знание маршрутов особенно не ценилось, а вот уверенное владение чарами и умение летать на метле и гиппогрифе — дело другое и весьма благородное. Комната, куда привел Барти волшебный луч, оказалась заперта, что, разумеется, не остановило мага. Обычная Алохомора запросто справилась с несложным замком, впуская Крауча в невероятной красоты помещение, где полумрак уступил место темно-красным оттенкам, которые окутывали каждый уголок комнаты. Потолок непрерывно вздымался к куполу. Обширное окно с изящными витражами придавало комнате загадочности и интимности. Свет бра, размещенных по всему периметру стен, создавали некую игру света и тени. Пол комнаты — зеркальный мрамор — отражал все, что происходило вокруг, словно даря иллюзию нескончаемого пространства. А в самом центре комнаты расположилась небольшая и изящная ванна, чьи плавные линии и идеальная форма вызывали желание окунуться в ее горячие воды и забыть о всем на свете. Весь этот ансамбль, сочетающий себе элегантность, страсть и таинственность, заставлял забыть о внешнем мире и погрузиться в собственный мир мечтаний и фантазий. Один лишь взгляд на это великолепие пробуждал желание оставаться здесь как можно дольше. Барти без колебаний сбросил с плеч плащ, расстегнул черную рубашку, звон пряжек многочисленных ремней слился в единый аккорд и эхом рассыпался по комнате. Чувствуя себя освобожденным, Барти глубоко выдохнул. Каждый раз, избавляясь от тяжести своей одежды, он ощущал, будто срывает со своего тела слои луковицы. Его черные брюки, поддерживаемые поясом, обнажили худые бледные бедра, а босые ноги ступили на холодный мрамор, вызывающий моментальное нашествие мурашек. Он выкрутил вентили с горячей и холодной водой на полную, запустил руку под струю и, пока вода набиралась до нужного ему уровня, одной ладонью смочил лицо. Долгожданный жар растекся по телу и заставил очередной рой мурашек охватить его, на этот раз от контрастирующего с температурой комнаты тепла воды. Аро, незадолго до Барти покинувший пиршество, имел обыкновение время от времени проходиться по своим владениям, раздумывая о своих делах, которые ему предстояло решить. Для слежки и постоянных нападок ему хватало Калленов, а тут еще и эти упыри из Министерства ни с того ни с сего создали их клану в разы больше проблем. Аро решил во что бы то ни стало разобраться с приспешниками Корнелиуса Фаджа, чего бы ему это ни стоило, отпустить Пожирателей в свободный полет по миру, не нуждаясь более в их помощи, а потом… вернуться к старой, как мир, войне с другой вампирской семьей. Вот только не всех Пожирателей хотелось отпустить. Каждый из них, помимо пособничества в борьбе за их земли, не представлял для Вольтури никакой практической пользы. Однако одному назойливому мальчишке удалось посадить в голове Аро сомнение о целесообразности отправления его после сражения восвояси и взращивать его с каждым проведенным здесь часом. Ему хотелось оставить себе Барти — в качестве игрушки, верного помощника или же того, с кем можно построить неплохие симбиотические отношения. Он еще не придумал, чем они оба могут быть друг другу полезны, а потому делать предложение было рискованно. К тому же Барти уже долгое время являлся не только членом банды Пожирателей, но и левой рукой Волдеморта. Аро знал, что больше всего на свете Темному Лорду хотелось вечной жизни — что ж, это он, к счастью, способен ему обеспечить. В обмен на Барти Крауча-младшего. Аро потер ладони и издал глупый смешок, радуясь собственной догадливости и изворотливости. Проходя по одному из дальних коридоров, ведущих в спальни, Аро не мог не заметить одну странность и остановился посреди темного холла. Его внимание привлекло холодное свечение со стороны его личной ванной, и все бы ничего, но свет бра, висящих в комнатах, всегда варьировался от теплого к нейтральному и наоборот. Откуда этот нелепый белесый и неуютный оттенок? Заглянув, однако, внутрь, Аро в шоке застыл на пороге. Он моментально отбросил мысль о том, чтобы предлагать Барти остаться и уж тем более просить его об этом. Комната заполнилась паром от льющегося из крана кипятка, из-за которого было ни продохнуть, ни разглядеть что-то на расстоянии вытянутой руки. Посреди комнаты, склонившись над ванной и отклячив худую задницу, стоял Крауч, сверкая ровной спиной, отражающую этот жуткий белый свет многовековых светильников. Аро, оскорбившись не столько внезапному вторжению Пожирателя в одно из помещений, путь в которое был ему заказан, сколько такому варварскому отношению к прекраснейшему мягкому свету, которое призвано радовать глаз. Мало солнца? Так выйди на улицу, погуляй, никто тебя здесь не держит! Что он вообще себе позволяет? И как нашел эту комнату, если она заперта для всех, кроме самого Аро, и никому не разрешено к ней приближаться? Вот наглость! Медленно пересекши порог, вампир как можно мягче закрыл за собой дверь и в мгновение ока сократил расстояние между ними. Как удачно, что он не отражается в зеркалах и не отбрасывает тени, эта особенность всегда — да и теперь тоже — играла ему на руку. Прочистив горло, Аро, наконец, подал голос: — Что, позвольте узнать, Пожиратель смерти делает в моей ванной? Барти, не ожидав, что окажется здесь не единственным посетителем, от внезапности и вкрадчивого голоса, из-за шума воды показавшегося ему полушепотом, чуть не нырнул в эту самую воду лицом вперед. Не теряя достоинства, он развернулся к собеседнику всем телом и, присев на край ванны, нахально заявил: — Если ты тоже хочешь помыться, то выйди и подожди снаружи. Я первый сюда пришел. Вольтури склонил голову, переваривая услышанное и не веря в то, что можно быть настолько бесстрашным и хамоватым. Волшебники ведь не бессмертны? Но этот ведет себя так, словно у него пара десятков жизней про запас. Ухмылка Барти до того раздражала его, что он поклялся себе стереть ее с его лица. Немедленно! Вскинув руку, Аро уперся ладонью в его кадык, а ногтями схватился прямо под нижней челюстью, чтобы удобнее держать и лучше контролировать мага в случае, если тот дернется. Одно неверное движение — и он оторвет ему голову, ни на секунду не задумавшись. Хотя, пожалуй, все же отрывать столь драгоценную часть тела не стоит, ведь если взять его себе все же удастся, зачем ему нужен такой безбашенный помощник? Барти поднялся на ноги и так и норовил запрокинуть голову, чтобы цепкие пальцы не так сильно давили ему на горло, но это ему не шибко помогло. — Ну ладно, ладно, — выкатив глаза, но не перестав ухмыляться, пошел на попятную Крауч. — Так и быть, иди ты первым. Вижу, тебе нужнее… Нет, этот мальчишка точно издевается! Предупредительно зарычав, Аро сжал руку, оповещая его об абсолютной серьезности своих намерений и чуть приструнивая его, чтобы тот, наконец, оставил свои шутки, собрался и вы… Ах, нет. Нет, нет, нет. На губах вампира заиграла хитрая улыбка, а глаза сверкнули алым блеском. Для Барти, похоже, этот жест не остался незамеченным; он немедленно перестал лыбиться и лишь изредка вытаскивал язык, смачивая пересохшие от волнения губы. Одним ловким движением избавив Барти от белья, Аро еще раз глубоко заглянул ему в глаза, выражая свое намерение на этот раз достаточно четко, поскольку его слова не были ни услышаны, ни поняты, а он сам — поднят на смех, и сглотнул скопившуюся под языком слюну. Ему до жути хотелось вонзиться клыками в бледную тонкую кожу, он был так близко, что мог видеть и чувствовать, как учащенно бьется пульс, как дергается венка прямо у большой мышцы шеи. Он хотел его крови, хотел сдавливать горло до приглушенных полухрипов, причинить ему достаточно боли, чтобы заставить кровь сочиться из нанесенных ран, кожу — краснеть от шлепков и синеть от ударов. Хотел оставлять отпечатки от укусов и следы от веревок, которыми пригвоздит его к месту, не позволяя ни сбежать, ни двинуться, ни — тем более — высвободить себя при помощи дурацкой магии. По всей видимости, все неозвученные, но такие острые, желания промелькнули во взгляде вампира, потому что Барти не осмеливался посмотреть в сторону. Его взгляд лихорадочно бегал по лицу Аро: от его глаз до губ и рта, из которого торчали два белоснежных клыка, в любую секунду готовые впиться в него и осушить целиком. Барти не раз угрожали и даже приговаривали к гибели от Поцелуя дементора, он прошел через пытки и не понаслышке знал, что человек испытывает, когда его пытаются опустошить. Но Поцелуй дементора не имел ничего общего с тем, что он чувствовал к Аро. Одно только воспоминание об этом испытании заставляла его в страхе трястись, зато при мысли о главе клана Вольтури он млел, колени его подкашивались, и вся смелость, которой он обладал, ежедневно приумножая на протяжении многих лет, словно бы улетучивалась. Держа Барти крепко и цепко, Аро мог не только припугнуть того, но и прочесть каждую его мысль, даже ту, которую он не успел пока осознать. И мысли Пожирателя были, как ни странно, весьма примитивны. Вернее, пожалуй, они были достаточно изобретательны и грязны, но Вольтури ожидал, что один из главных ассистентов Темного Лорда будет думать о том, как подчинить себе весь мир, поработить все земли сначала Европы, а потом уже и остальных континентов, или, на худой конец, об истреблении всех маглорожденных. Тем лучше, подумал вампир, такие мысли оказались недалеки от того, чтобы стать реальностью. А захватить весь мир им еще только предстоит, и Аро надеялся, что они сделают это вместе. — Ну давай, чего же ты ждешь, — выпустив воздух через расширившиеся ноздри, подначивал Барти, находящийся определенно не в том положении, чтобы диктовать свои условия. Да что там — он не мог самостоятельно даже отыскать собственную палочку, беспорядочно шаря в куче одежды на полу в ее поисках. Аро поначалу оторопел от такого открытого приглашения, но быстро понял, что наглец берет его на слабо. — Ты не пахнешь страхом, — констатировал Вольтури, глядя ему в глаза. — Я сражался бок о бок с Темным Лордом, провел годы в Азкабане после того, как собственный отец отрекся от меня, прилюдно унизив, и отправил на верную смерть. Я прошел через ужаснейшие пытки, Поцелуй дементора, голод, холод, ужасающую тьму, потерял все, что когда-то имел, и ты думаешь, что после всего этого я стану бояться… тебя? Аро застыл на мгновение, слушая откровения Пожирателя. Он присел на край ванны, а перед ним стоял полностью обнаженный молодой мужчина, который, как он понял еще тогда, приперев его за горло к стене, желает его не меньше, чем жаждет крови, мести, убийств и пыток. Его привлекает такой образ жизни, как бы он ни старался этого отрицать. С ним безусловно просто отвратительно обходились, и они заплатят за это каждой каплей своей крови — это Аро мог ему пообещать. — Я отомщу за тебя, — произнес он вкрадчивым голосом и тут же почувствовал, как от него по коже Барти побежали мурашки. Он ничего ему не ответил, но его тело говорило громче слов. С этими словами Аро потянул Барти на себя, и вот уже тот сидит у него на коленях. Нисколько не сопротивляясь, Крауч покорно прижал голую задницу к бедрам вампира, покрытым приятной на ощупь тканью. Только он собрался было что-то возмущенно выпалить, как Аро, взмахнув плащом, впился поцелуем-полуукусом ему в шею, крепко удерживая его на месте за горло, предупреждая побег. Барти сдавленно простонал сквозь сжатые зубы и подался назад, когда Аро, подразнив его вход, ввел один палец, затем другой, и начал неспешно двигаться внутри. Он не хотел тратить время на прелюдии, но подготовку пропускать было нельзя. Все-таки до него у Барти еще не было мужчины — это он понял по его испуганным и желающим испробовать новое глазам, без конца высовывающемуся в присутствии Аро языку, недвусмысленным взглядам и попыткам во что бы то ни стало оказываться как можно чаще и ближе к нему. И прочитал в его воспоминаниях, разумеется. И как только он это вспомнил, то резко вошел в него. Он был у Барти первым и очень надеялся стать последним, кто прикоснется к этому произведению искусства. Громкий низкий стон отразился от стен звонким эхом и осыпался на комнату тысячей мелких хрустящих кристаллов. Этот пронзительный звук вызвал у Аро мурашки по всему телу. Он почувствовал наслаждение, облегчение и одновременно такой прилив энергии и сил, что мог бы отправиться на войну со светлыми магами прямо сейчас, если бы требовалось, и одержать там безусловную победу. Рядом с Барти он всегда испытывал странные, неведомые доселе чувства. Когда тот открывал рот, ему хотелось, чтобы он засунул свое невероятное мнение себе куда поглубже в зад. Что ж, это метафорически, а теперь он может, вполне серьезно и прямо выражаясь, присунуть ему. Он думал, что как только войдет в него, у него лопнет голова от обилия мыслей, мрачных воспоминаний, грязных, мерзких и других заманчивых желаний, гнездящихся в его мозгу. Но, как ни странно, Аро, напротив, не увидел ничего, словно Барти ни о чем вообще не думал. Словно в его голове теперь было пусто или он заблокировал для него свои размышления. Позже Аро поймет, что находиться с ним вот так, внезапно, интимно, чувствовать его в себе, было для Барти настолько неописуемо приятно, что он совсем не мог ни о чем думать. Только чувствовать. И это было головокружительно хорошо. Пожиратель сжал края ванны с такой силой, что костяшки пальцев побелели, мускулистые руки напряглись, и крупные выступающие вены на них вздулись. Аро положил одну ладонь ему на живот, призывая расслабиться. Второй же рукой схватил его за бедро, напрягая свои пальцы, чтобы ногти впились в его кожу и причинили ему боль, благодаря которой он бы мог ненадолго отвлечься от неприятных поначалу ощущений в другом месте. — Ты так напряжен, — заметил он. — Будет гораздо приятнее, если ты просто расслабишься, — добавил он на ухо Барти, наклонив его голову за волосы назад, ожидая, пока тот подчинится ему, ослабит напряжение в мышцах и оставит ванну в покое. Все тело Барти пронзило неожиданно приятное ощущение, когда Вольтури плотно прижал пальцы к его простате. Он начал стонать еще громче, когда пальцы принялись стимулировать простату в бешено быстром темпе. Ощущение было на грани болезненности, но в то же время таким удивительным. Крауч извивался на коленях у Аро, его ноги дрожали от неудобной позы, а член подергивался, поскольку он уже чувствовал приближение оргазма. Конечно же он выполнил приказ вампира, хоть ему это удалось и не сразу. Он разжал пальцы и постарался расслабить ягодицы, а вместе с ним и анус, позволяя Аро протиснуться глубже. Голова откинулась назад, и он, зажмурившись, захныкал. Он почувствовал себя таким… заполненным, словно сосуд, в котором много лет ничего не лежало, и тут его пустота наполнилась чем-то очень важным, до самых краев. И сосуд был счастлив, потому что почувствовал важным и себя. Нужным. — Хороший мальчик, — похвалил Аро в ответ на выполнение приказа. Это прозвище вызвало у Барти вполне очевидные чувства. Оно застало его врасплох, но при этом заставило его почувствовать себя нужным и любимым одновременно. Даже если любили его сейчас довольно жестко. Тем временем Аро, разработав Барти как следует, подошел к следующему этапу. Он вовсе не хотел, чтобы его Барти кончал прямо сейчас. Он хотел, чтобы это случилось по его желанию и велению. — Может немного жечь, — предупредил он. Не было никакой необходимости говорить об этом, но Аро так заводило проговаривать все это вслух. И он чувствовал, что не его одного. Он опустил руку на пах Пожирателя, с удовольствием отмечая, что тот начал возбуждаться. Продолжая тянуть его за волосы, Аро провел ногтями по тонкой коже на горле, спустился к груди и оставил на ней четыре длинные красные полосы как собственную метку. Теперь он точно принадлежит мне. Аро обвел пальцами край дырочки, дразня Барти, и та моментально сузилась, стоило ему освободить ее. Мужчина вздрогнул и заскулил, почувствовав, как твердый влажный член упирается ему в поясницу. Барти промычал что-то нечленораздельное, а после медленно выпустил из легких весь воздух через ноздри. Он хотел, чтобы Аро взял его. Поимел. В вампире было что-то такое, что делало его таким желанным, словно природный афродизиак. Похоже, его мысли все-таки не покинули его голову окончательно, и он начал соображать, позволив Аро прочесть его фантазии. Но тот не стал больше этим пользоваться, ему и так было все известно о его не-таких-уж-тайных желаниях. — Ты не кончишь сейчас, — властно прогремел Аро и, сжав член Барти у основания, приблизил свой член к дырочке. Он глубоко вздохнул и медленно начал засовывать кончик внутрь. Когда головка была целиком внутри, он подождал пару мгновений, давая привыкнуть к совершенно новым ощущениям, затем вошел до конца. Барти издал стон одновременно боли и удовольствия. Член казался ему слишком большим — возможно, лишь с непривычки. Он уперся руками в бедра Аро, приостанавливая его, давая им обоим привыкнуть к ощущениям. Ведь не для него одного они оказались неизведанными. Вампир тоже впервые был с мужчиной. Аро подчинился, давая партнеру времени приспособиться. Как только Барти дал очевидный знак продолжать, перестав удерживать его, он припал носом к линии роста его волос, вдыхая их аромат, перемешанный с терпким запахом прошедшего дня, пропитавшего его насквозь. И продолжал засовывать свой член ему в задницу в жестком, но приятном им обоим темпе. Теперь Барти начал испытывать больше удовольствия, чем боли, когда Аро приноровился попадать ровно куда нужно. Практиковать секс без смазки было достаточно рискованным решением, но оба пошли на это, надеясь сделать первый раз не только незабываемым, но и грубым, при этом не травмируя друг друга. От переизбытка чувств Барти чуть было не прокричал имя вампира в момент оргазма, но сдержался. Аро же, напротив, не смог молчать. Тугие стенки приятно обнимали толстый член, заставляя его тоже часто дышать и сопеть от удовольствия. Почувствовав, что оргазм близок, вампир ускорил толчки, заставляя Барти громко кричать, и выстанывая имя своего партнера с каждым последующим. Вскоре их стоны смешались в один, создав настоящую симфонию звуков вместе с хлюпающим от влаги членом, шлепками бедер друг о друга и их синхронным сбивающимся дыханием. Барти был уже на грани, но кончить не мог. Вампир в последнюю минуту надвигающегося оргазма схватил его за основание члена, не позволяя ему это сделать. У него были другие планы. Мощно и липко завершив в Барти, Аро поднял обмякшее тело и, развернув к себе передом, коснулся его губ своими. Ему уже много лет не хотелось делать подобного ни с кем, но Барти… Он стал для него особенным, и единственное, о чем он жалел, это о том, что судьба не свела их раньше. Он ни за что не отпустил бы от себя такое сокровище. Пожиратель едва соображал, что происходит, мечтая в этот момент только об одном, как и вампир, который довольно быстро восстановился и уже был готов ко второму раунду. Несмотря на усталость во всем теле, Барти активно отвечал на поцелуй, словно его губы жили своей, отдельной, жизнью. В этот поцелуй он старался вложить все чувства, которые испытывал к Аро: привязанность, тягу, влечение, ненависть, страсть, желание… Он прервал поцелуй, только чтобы сказать томным голосом: — Я хочу еще. Хочу, чтобы ты вставил в меня жестко и беспощадно имел, пока мы оба не упадем без сил в эту самую ванну. — И его язык быстро высунулся изо рта, еще скорее прячась обратно. Аро кровожадно ухмыльнулся и вновь припал к повлажневшим губам. Закончив терзать и без того искусанные губы Барти, он подтолкнул того к окну, и Крауч уперся в подоконник ладонями. На этот раз Аро церемониться не стал и показал Барти всю силу своего вожделения. Насколько велико его желание. Насколько похотливы его мысли. Насколько важно для него быть именно здесь и именно сейчас. Насколько Барти привлекает его. Каких усилий ему стоит сдерживать себя каждую секунду, когда он находится с ним в одном помещении. Барти оглянулся на вампира через плечо и разомлел. В его глазах он заметил опасный блеск, которого прежде не видел — эти кроваво-красные глаза смотрели на него сверху вниз, словно охотник, наблюдающий за своей добычей. Он вздрогнул, и невесть откуда взявшийся страх и возбуждение послали стимуляцию прямо к его члену. Аро, не церемонясь, отвесил ему пощечину и, как только тот, схватившись за горящую щеку, отвернулся к окну, вошел в него сразу на всю длину. И задержался на мгновение, наслаждаясь тем, как легко приняли внутрь и вновь плотно обхватили горячие стенки. Перед ним также открылась потрясающая, но при этом ужасающая картина: широкая спина Барти, украшенная редкими царапинами, ожогами и гематомами, которые тяжело заживают. Думая о том, кто смел причинить все эти страдания его Барти, Аро вскипал и был готов убивать. Но, несмотря на это, Барти был прекрасен. И Аро не хотел портить эту красоту. Поэтому он всего лишь задрал его ногу к подоконнику, проверяя его растяжку. Крауч не стал возражать и навалился вперед всем своим весом. Он царапал ногтями подоконник, хватался за раму и оставлял отпечатки ладоней на витражах. Он старался удержать себя в одном положении, но с каждым толчком его все грубее наклоняли вперед, не позволяя выпрямиться хоть на градус. — Ты кончишь со мной. Одновременно, — продолжая вдалбливаться в покорное и открытое ему тело, приказал Вольтури, становясь более агрессивным в своих толчках. — Мы договорились? — М-м, — кивнул Барти, и его колени задрожали от ощущения, что его контролируют. Конечно, он испытывал на себе Империус и знал, каково это — быть под чьим-то контролем. Однако подчиняться равному по силе партнеру, который доставляет тебе удовольствие и нереально заводит своими комментариями, как ни странно, было великолепно и ощущалось так… Господи, он же сейчас кончит. Ему хотелось, чтобы Аро и впредь так командовал им, заставляя делать все, что ему заблагорассудится, не задавая вопросов и не предлагая альтернативных вариантов. Чтобы сделал своим. — Три… — начал обратный отсчет Аро, ускоряя свои толчки и, само собой, исполняя желания Барти. — Два… — Он задвигал бедрами еще яростнее, подводя их обоих к идеальному финишу. — Один… — Аро издал последний стон и кончил, чувствуя, как вместе с семенем из него вытекают силы, которые словно покидали его в двойном размере: за оба раза, очевидно. — Аро! — воскликнул Барти, не сдерживая больше себя и позволив имени партнера вырваться из его уст так же резко и мощно, как тот заставил его кончить. Дважды.***
Постепенно придя в себя в ванне, Барти поначалу испугался, что утонет, но воды в ней было настолько мало, что едва ли он мог захлебнуться, даже если бы сильно захотел. Напротив стоял Аро и приводил себя в порядок. — Ты очнулся, — улыбнулся вампир и указал на себя. — А я все пытаюсь отмыться. Ну и беспорядок же ты навел. Крауч прыснул, проводя по лицу мокрыми ладонями. Вода была теплой, и его после нехилой физической нагрузки быстро разморило в ней. Вид растрепанного после секса Аро привел его в восторг, а его ни к чему не приведшие попытки отмыться вызвали незлую усмешку. Он хотел что-то сказать в знак благодарности вампиру, но язык его совершенно не слушался. — Экскуро! — произнес он, протянув к нему руку и, кажется, отключился.***
Барти проснулся на мягких перинах, до пояса укрытый неплотным пледом. Протерев глаза, он обнаружил себя в темной комнате с едва различимыми силуэтами мебели. Помещение представляло собой мрачное и загадочное пространство, окутанное духом тайны. Весь интерьер был будто пропитан ощущением непреодолимой привлекательности и ужаса одновременно. Барти эта атмосфера показалась знакомой, она нравилась ему. Слабый свет, проникающий через небольшое окно, лишь подчеркивал темный цвет стен, обтянутых пышным красным бархатом. Ткань полотен выглядела величественно, словно капли крови, заглушая весь звук, становясь мягким барьером между миром снаружи и внутренним королевством вечной ночи. Ярко-красные занавески, перетянутые над кроватью, создавали впечатление пламенного жертвоприношения. Кровать, на которой спал Барти, размером с царский трон с богато вышитыми постельными принадлежностями из темного шелка словно намекала на греховные удовольствия, спрятанные в недрах ночи. Осмотрев себя повнимательнее, Барти заметил несколько сине-фиолетовых синяков и кровоподтеков, украшавших его грудь, плечи и живот. Ребра болели, зад саднило так, что было невозможно сидеть, а, раскрывшись, он обнаружил, что руки и ноги его были также исцарапаны. Поначалу он не на шутку перепугался и вскочил с кровати. Откуда все эти следы и что, если он теперь обращен в вампира? Аро не стал бы с ним так поступать, не так ли? Барти кивнул сам себе, соглашаясь с мыслью, и облизнул губы, после чего с шипением приложил к ним пальцы. Затекшие конечности и истерзанные губы, которых оказалось невозможно коснуться языком, прям твердили о том, что все произошедшее вчера не было эротическим сном. Барти вспомнил, как обжигающе-горячо выглядел Аро, как касался его, как целовал, кусал во все оголенные места. Мысли об этом казались ему такими запретными, оттого и такими желанными, сладкими. Его как никогда привлек человек… другое существо. Привлекло настолько, что Барти был готов пожертвовать своей привязанностью самому Темному Лорду, лишь бы снова оказаться в объятиях того, к кому с самого первого дня их встречи испытывал самые неоднозначные чувства. Не успел Крауч как следует прийти в себя, как дверь с силой распахнулась. На пороге возникла молодая вампиресса и не без любопытства окинула его с ног до головы оценивающим взглядом. — А у Аро есть вкус, — слабо улыбнувшись, заметила она. — Черт побери, Джейн! — вскричал Барти, ища, чем бы прикрыться, и полностью игнорируя ее оценку. — Что ты здесь делаешь! — То же, что и ты, — беззаботно отозвалась девушка. — Спасаю нашу землю. — От кого? — на ходу впрыгивая в чьи-то брюки, которые нашел аккуратно выглаженными развешенными на стуле, и надевая свою мантию Пожирателя, бросил Барти. Они ведь избавили Вольтерру от магов, и те вроде как сдались без боя. — От мракоборцев, — воскликнула Джейн так, словно Барти был единственным, кто об этом не знал. Мракоборцы? Откуда они здесь взялись? — Алек и Амикус заперли одного из министров в подвале и вчера во время застолья навестили его. Под пытками он выдал им, что все, кто прилетали вчера сюда на разговор, прятались на противоположном берегу и готовились натравить на нас своих воинов, как только мы потеряем бдительность, а вы покинете замок. Мы тотчас же раскрыли их и напали первыми. Но их слишком много. Аро руководит нашим кланом, но сам в бой не вступает. Он послал за тобой, потому что боится, что пока ты здесь, тебе может угрожать опасность, если кто-то из магов решит трансгрессировать к тебе и вдруг преодолеет твой барьер. Он велел, чтобы ты был с ним рядом и вступил в бой лишь последним, если потребуется. Он не хочет, чтобы ты сражался. Ты дорог ему. Барти поджал губы. Его соратники были в опасности. Семья Аро была в опасности. Весь замок находился под угрозой, хоть и был надежно защищен. Во всяком случае ради того, чтобы не отдавать землю во владение этому старикашке Фаджу и его последователям, стоило сразиться. Но в первую очередь Барти хотелось защитить свое будущее, которое видел только вместе с вампиром. — Где они? — хватая палочку с прикроватного столика, со злобой прошипел Крауч. — Прямо у ворот, — ответила Джейн и, развернувшись, молниеносно оказалась в коридоре. Барти выбежал следом. Они пересекли коридор и поднялись на поверхность, где им предстояло пройти еще немного. Если бы не земля, все они могли бы сидеть в замке и в ус не дуть — ни одно живое существо не пробралось бы сквозь эти стены. И чары здесь совсем ни при чем. — Трансгрессировать… маги… Ты где таких слов понахваталась? — съязвил Пожиратель, когда они подходили к главной двери, ведущей наружу. Он имел в виду вполне конкретную ведьму, с которой вампиресса не на шутку сблизилась за прошедшие сутки. — Заткнись, Барти, — смущенно улыбнулась Джейн, не замедляя шаг.***
Битва за Вольтерру была в самом разгаре. У ворот замка плясали белеющие баррикады мракоборцев из Министерства магии, настроенные на победу. Они сражались лишь за корыстные цели, а вовсе не за «восстановление волшебного порядка», как утверждали ранее, и были готовы бороться до последнего вздоха за владение территориями, им не принадлежавшие. Барти оглядел сражающихся плечом к плечу вампиров и Пожирателей, летающих по воздуху мракоборцев из Министерства во главе с премерзким Корнелиусом Фаджем. Злоба и коварство овладели ими, всегда считающими себя покровителями добра и порядка. Но сегодня они обратили свои светлые иллюзии в инструменты зла, превратившись в беспощадных тиранов, готовых уничтожать все и вся, чтобы получить контроль над замком и его территорией. Их предательское нападение, противоречащее договору, произвело на Пожирателя неизгладимое впечатление: крики агонии мучеников пронзали небо, а от треска ломающихся костей и звуков непрекращающейся борьбы хотелось оглохнуть. Воздух наполнился убийственным запахом крови и смерти. Земля дрожала и кровоточила от ран. Ответные удары и исцеляющие способности вампиров не смущали смертоносные атаки противников, которые решительно и отчаянно стремились завладеть запретными землями. Пожиратели тоже не стояли в стороне. Громко выкрикивая заклинания, они размахивали палочками, посылая всполохи ярко-красного, голубого и зеленого цветов друг в друга. Пролетая по территории черными тенями, оставляющими за собой мрачный шлейф, Пожиратели смерти старались изгнать захватчиков прочь. Но те прибыли с одной целью и до тех пор, пока она не будет достигнута, не собирались сдаваться. Вольтури тоже двигались молниеносно, не отставая от своих соратников. Вместе они уничтожили большую часть светлых магов, у которых, судя по покрывшим траву горам трупов, было значительное превосходство в количестве перед жителями замка. Бой хлестал кровавыми фонтанами, искры, вырывающиеся из палочек, блестели в темноте, а удары звучали, как свирель смерти. Каждый противник был лишь преградой на пути к победе. Невдалеке от ворот браво сражалась Беллатриса, схваченная Гавейном Робардсом. Он крепко держал ее за голову, а второй рукой наставил на нее палочку, ткнув ее кончик ей в лоб. Белла, похоже, совсем обмякла и едва ли дышала. Джейн, стоило ее взгляду выхватить темную ведьму, ахнула и за секунду оказалась возле них. Запрыгнув на спину главному мракоборцу, она взялась за его голову и, приложив некоторые усилия, вырвала ее из плеч вместе с шеей. Тело волшебника оказалось на земле прежде, чем он успел сообразить, что ему угрожает смертельная опасность. Он упал, по-прежнему держа Беллу в своих тисках, и Джейн, упав рядом с ней на колени, принялась разжимать его руки. Вампиресса подняла свой взгляд, полный отчаяния, на Барти, по которому было ясно, чего она хочет. Мести. Не увидев нигде Аро, предостерегающего его от участия в сражении, Барти принял это за разрешение и с криком понесся в бой. Похоже, что мракоборцы в силу своей подготовки находились в более выгодном положении, однако Вольтури и Пожирателей смерти не так-то просто сломить. Они объединили свои силы и с готовностью вступили в мрачное противостояние, чтобы защитить замок, честь клана и соблюсти условия договора. В предвкушении кровавого триумфа они смело стояли против основоположников этого изначально светлого и доброго, но теперь совершенно убийственного союза. Они оказывали ожесточенное сопротивление, убивая мракоборцев, пытая, а некоторых — особо трусливых — отправляя восвояси. Джейн, с ее сверкающими красными глазами, искусно применяла свою технику мучения жертв, наряду с Круциатусом, поражая разум врагов настолько сильно, что они потеряли волю к сопротивлению. Она не могла и не простила бы гибель возлюбленной, даже если ради мести ей пришлось бы убить их всех в одиночку.***
Аро вовсе не остался в стороне, как собирался изначально. Довольно он избегал битв за все время существования клана, оставаясь лидером, который только отдает приказы, но сам никогда не воюет. Прикинув, что, пока жив главный зачинщик нападения, он управляет волшебниками, а значит, с его гибелью те, скорее всего, отступят, Аро со скоростью света перемахнул на другой конец поля, откуда с пригорка было лучше видно поле боя. Он видел Маркуса, пускающего кровь одному из магов. Видел Алека и Амикуса, кровожадно разрывающих соперника на части. Видел Кая, который одним взмахом руки разбрасывал в разные стороны волшебников, их палочки ломались, а сами они начинали тонуть в реке или попадали под заклятия своих же соратников. Джейн сражалась спина к спине с Беллатрисой. Девушки, похоже, нашли общий язык и придумали, как объединить свои силы и направить их против мракоборцев. — Круцио! — выкрикнула ведьма, направляя палочку на выпачкавшуюся в крови и грязи женщину. Та, всхлипнув, скорчилась на земле. — Боль, — одновременно с ней произнесла Джейн, и парень у ее ног, не успев доползти до своей палочки, затрясся в мучительной агонии. Девушки переглянулись, и на губах у обеих заиграла смертельная улыбка. Не отводя палочку от своей жертвы, Беллатриса вдруг притянула вампирессу к себе за капюшон и вовлекла в долгий поцелуй, словно весь мир мог подождать. Аро отвернулся, не в силах смотреть на бурные проявления нежностей, на самом деле в душе тихо радуясь за Джейн. При виде этой картины у него кольнуло в груди, и он закрутил головой, ища еще одного важного члена их войска. И вскоре нашел. Барти самозабвенно сражался вопреки его повелению. До чего же строптивый мальчишка ему достался. Аро прищурился. Он обязательно накажет его за непослушание, как только они освободят Вольтерру.***
Разыскать Корнелиуса Фаджа оказалось непросто. Он лежал в высокой траве рядом с одним из его верных помощников. Аро подкрался к ним незаметно и, схватив того за шкирку, перенес его на центр поля — подальше от помощника, поближе к остальным магам и вампирам. Держа брыкающегося Фаджа, Вольтури с отвращением, презрением и ненавистью смотрел ему в глаза. На лице мага отразился весь тот ужас, испытанный его подчиненными, которых он привел сюда на верную смерть. Аро было откровенно неприятно видеть все мысли Фаджа, его жалкие планы по завоеванию, в то время как сам он был не более чем трусом и ровным счетом ничего из себя не представлял без своих верных мракоборцев, которые не то по глупости, не то из верности пошли за ним. Аро еще никого прежде так не ненавидел, как этого напыщенного ублюдка с комплексом бога, считавшего, что сможет не только подчинить себе все Министерство, заставив его пресмыкаться перед собой, но и станет самым почитаемым колдуном своего времени и лидером, нарушая установленные порядки, магические законы и договоры с представителями другой расы. Он привык получать все, чего только захочет, на блюдечке, но в этот раз так просто ему не отделаться. Наконец-то нашелся достойный противник, готовый и способный противостоять ему. Этот день никогда не забудется — день, когда глава клана Вольтури уничтожит известнейшего действующего министра магии. — От тебя так сладко пахнет, — вполголоса произнес Аро, но Фадж его услышал и шумно сглотнул. — Ты боишься, не так ли? Министр зажмурился и закивал, мысленно моля Всевышнего о пощаде. — О, он тебе не поможет, — заверил его Аро, скалясь и выпуская два верхних белоснежных клыка. Красные глаза налились кровью и сверкнули в свете магических зарядов, пускаемых волшебниками друг в друга. Напугав Фаджа до усрачки, вампир швырнул его на землю и тут же перехватил за голову. — Прошу… прошу вас… Не убивайте… — скулил Корнелиус, замерев от дикого ужаса, объявшего его и не позволяя пошевелить рукой хоть немного, чтобы одним заклинанием отправить вампира к праотцам. — Аро! Вампир изо всех сил сдавил голову, да так, что та хрустнула, словно спелый арбуз. Он так мечтал об этом, и теперь ничто не остановит его, не отвлечет, не заставит передумать. Фадж замолчал, смирившись со своей участью и отдавшись на растерзание вампиру. Никто не решался помешать ему, попытаться освободить мага или высвободить его из лап Вольтури. Каждый боялся причинить тем самым вред Корнелиусу, но еще больше боялся за себя. Барти, окликнув Аро и не добившись его внимания, трансгрессировал к нему и теперь стоял прямо напротив вампира и его жертвы, которую вот-вот обезглавят. — Посмотри, кого ты с собой привел. Кучка жалких неудачников, — усмехнулся Барти, подойдя к Фаджу и заставив посмотреть на себя. — Барти, умоляю… Скажи ему… — простонал Корнелиус из последних сил. — Ты сидел в тени, в то время как твои подчиненные сражались за то, что тебе нужно. За то, чего ты никогда не получишь. — Каюсь, да, я поступил подло… Но, Барти, прошу тебя, только ты можешь повлиять на него… Молю, скажи, что я не причиню им вреда… Мы сейчас же уберемся с ваших земель и больше не приблизимся ни к Италии, ни к Вольтерре, ни к этому… замку… Клянусь… Барти… Я знал твоего отца, он всегда отзывался о тебе… — Замолчи! — рявкнул Барти. — Мне нет дела до того, что он обо мне говорил! Он мне больше не отец. — Круцио! Фадж скорчился от боли, но повалиться на землю, дергаясь в конвульсиях, ему не позволял вампир, крепко удерживающий его голову. Аро провернул ее на девяносто градусов, и вперемешку с всхлипами и сдавленными полувздохами послышался сильный хруст суставов, от которого многим стало не по себе. Но никто по-прежнему не смел двигаться. — Ты ведь не такой, Барти… — прохрипел Корнелиус и, кажется, потерял сознание от боли. Все еще направляя палочку на министра, Барти оскалился и ткнул ею ему в левую щеку. Он по-прежнему желал ему — нет, не смерти, — самых страшных мучений и душевных терзаний. Он жаждал возмездия, которого так и не случилось, за то, что его судили, упекли в тюрьму и продержали там целую вечность, пока его мать — единственное живое существо во всем мире — не решилась на поступок ради него. Даже его отец, в чьих силах было не только спасти сына, но и оправдать его, предъявив достаточно весомые аргументы суду, не пошевелил и пальцем для того, чтобы его вытащить. Барти состроил гримасу, желая своему врагу столько же ужаса и боли, сколько пережил сам. Пока одна мысль, пронзившая сознание, не прервала его поток. Аро. Еще одно существо, способное его любить. Пусть он еще не сделал ничего весомого и значимого для него, но Барти отчего-то был уверен: он непременно сделал бы, представься ему такая возможность и появись для этого необходимость. Аро пошел бы на что угодно, чтобы уничтожить всех неугодных ему — тех, кто однажды посмел заставить Барти чувствовать себя несчастным и нелюбимым. Прежде лишь одной матери было до него дело, но теперь, глядя в глаза вампиру, он знал наверняка, что его не предадут. Да катись этот Фадж ко всем чертям вместе со своими прихвостнями! Если Аро захочет быть с ним, то, что бы ни случилось отныне в мире, его это не будет волновать ни на йоту. И Барти опустил палочку. — Аро, постой, — вдруг воскликнул молодой Пожиратель, кладя руку ему на плечо. Хватка Аро вмиг ослабла, и он перестал скручивать шею Фаджу. — С чего нам верить ему? — спросил кто-то из Пожирателей. — Действительно! Они уже однажды обманули нас, несмотря на договор. Только благодаря твоему заклинанию наш замок еще не разбомбили, — высказался флегматичный Маркус. — Помолчи, Маркус, — закатив глаза, прервала его Джейн. — Разве не видишь — Барти сейчас толкнет речь. Барти фыркнул. Признаться, его задели за живое слова Фаджа о том, что только он может заставить Аро передумать. С чего он вообще это взял? Но, если у него и впрямь есть возможность влиять на вампиров или людей, то он не преминул бы воспользоваться таким даром, и поскорее, пока Фадж в прямом смысле не потерял голову. Потом он встретился взглядом с Аро. Он, конечно, был безумен — о, он тот еще сумасшедший, — но попробовать стоит. Аро смотрел на него и видел его насквозь. Ему даже не нужно было ничего говорить, одно его слово — и вампир возложит к его ногам что угодно, хоть целый мир. И точно так же легко откажется от мести. Но чтобы убедить остальных, нужно было еще постараться. — Я ненавижу этого человека едва ли меньше, чем все вы, — сообщил Крауч, обращаясь ко всем. — Более того, я с превеликим удовольствием запытал бы его до смерти, и у меня нет даже малейшей идеи, почему Аро не стоит этого делать. Просто я не такой, как мой отец. Я не такой, как он, и не имею ничего общего с ними. — Он обвел взглядом окружающих их работников Министерства. — Я просто защищаю своих друзей и их дом, потому что они просили нас. Я не нарушаю договор, не иду наперекор своим принципам и ценю оказанное мне доверие. Всю мою никчемную жизнь главной ценностью для меня была семья, и я обрел ее теперь. — Барти искоса посмотрел на Аро, и тот несколько удивленно вскинул брови. — А что будет с остальным миром, мне, по большому счету, плевать. Я все равно буду обладать им однажды. Мы будем. Вампиры переглянулись. Маги начали шептаться. Пожиратели стояли молча, в непонимании уставившись на Барти, и их взгляды выражали общую мысль: «ты, должно быть, рехнулся, мальчик». Однако Аро, как ни странно, послушал его. Он не без отвращения откинул от себя полуживое тело и демонстративно отряхнул руки, словно держал ими кусок влажной земли. Но в следующую секунду он снова приблизился к министру и, схватив за лацканы мантии, тряхнул его так, чтобы привести в чувство и заставить посмотреть на себя. Пересохшие губы лепетали не то заклинание, не то мольбу, но от слабости из горла не вырвалось ни звука. Барти глядел в маленькие поросячьи глазки, бегающие по его лицу, и его захлестнула новая волна ненависти. В голове немедленно возникли образы Азкабана, силуэты матери, размытые очертания клетки, в которой он проводил сутки напролет, ожидая судебного разбирательства, на котором выглядел посмешищем благодаря многоуважаемому министру магии. Барти сжал кулаки. Он не был бы собой, если бы не был так безумен. И он оказался прав — своими принципами он не поступится. Вытянувшись в полный рост и демонстрируя свое явное превосходство над Фаджем, он истошно закричал, точно пытался выплюнуть все воспоминания и похоронить их здесь навсегда. В следующую секунду Пожиратель выбросил вперед правую руку, не сводя взгляда со своего беззащитного противника, и все поле мгновенно озарилось ярко-зеленым светом. Корнелиус повалился на бок и уставился пустыми глазами в одну точку перед собой. К нему тотчас же подбежали мракоборцы, хватая под руки и оттаскивая еще теплое тело подальше от убийцы. Еле держась на ногах, искалеченные, избитые и замученные, оставшиеся в живых волшебники трансгрессировали с поля битвы, которое напоминало настоящий ад на земле. Обугленные и переломанные мертвецы, горящие головешки, располовиненные и искромсанные палочки, принадлежавшие погибшим мракоборцам, храбро сражавшимся за интересы Министерства, которое даже не удосужилось забрать их тела для захоронения.***
Тела было решено сжечь на рассвете. Пожиратели, честно следуя договору, помогли избавить вампиров от необходимости покидать родные земли, дабы на них воздвигли еще одну школу. И теперь с чувством выполненного долга они удалялись. Кто-то улетал домой, кому-то было велено вернуться на службу к Волдеморту. Распрощавшись с основным составом команды Пожирателей, Вольтури вздохнули с облегчением и разбрелись по замку. Им больше ничто не угрожало. Джейн и Беллатриса решили прогуляться по окрестностям, оглядывая раскинувшиеся природные просторы. — Ты решила остаться? — спросила Джейн, уже зная ответ на свой вопрос. — Да, — просто пожала плечами Лестрейндж. — Мне незачем возвращаться. — А как же твоя семья? — Та только отмахнулась. — Если меня призовет Темный Лорд, я отправлюсь к нему немедленно. Остальные меня мало интересуют. Если речь не идет о прекрасной кровожадной вампирессе, — подмигнула колдунья. Они взялись за руки и остановились на мостике. Отсюда открывался изумительный вид на реку и стоящие по другую сторону здания старой постройки. Пожелтевшие со временем камни, из которого они строились, покосившиеся стены, полуобрушившиеся крыши. Сплошная романтика для таких отвязных и безумных девушек. Им предстояло еще так много увидеть и посетить вместе. — А правда, что малыш Барти и Аро… — начала Беллатриса, но тут же была прервана. — Тш-ш, — в губы ей прошептала Джейн, — меньше всего мне хочется думать о том, чем они могут заниматься в эту самую минуту. — Тогда предлагаю тебе подумать о том, куда ты хотела бы перенестись прямо сейчас.***
Амикус тоже не покинул замка. Они с Алеком и Каем нашли себе развлечение в поджигании тел мракоборцев с помощью магии, а не обычного огня. Это оказалось куда интереснее и занятнее. Можно было вызвать синее пламя, заставить кожу дымиться или плавиться, а не гореть. Барти остался вместе с Аро. Битва завершилась в их пользу — о чем еще можно было мечтать? Только о том, как бы закрепить их союз, не потеряв друг друга. Аро хотел и был готов пойти на сделку, лишь бы его возлюбленный никуда от него не делся. — Я обещаю тебя обратить, если ты пообещаешь, что останешься в клане. Под моим предводительством, разумеется, — предложил ему он. — Это значит, что мне придется предать Темного Лорда? — Барти запротестовал. Такая перспектива ему не очень нравилась. — Я не могу такое обещать. Вольтури покачал головой. Завидная преданность Барти поражала, обезоруживала и делала его завидным слугой. Но Аро не хотел себе слугу. Он хотел партнера. Протянув руку к Барти, он коснулся его лица, волос, губ и произнес: — Могу обещать тебе, в свою очередь, что как только Темному Лорду понадобится твоя помощь, ты будешь волен отправиться к нему и оказать ее в полной мере. Я не стану тебе препятствовать. Пожиратель подался вперед и остановился за пару сантиметров от лица Аро. Ему было важно знать, что он не просто остается по собственной инициативе, а потому, что его хотят видеть здесь. Что тот самый человек (вампир) зовет его с собой. И с ним Барти был готов на что угодно. — У тебя в комнате изумительная кровать. Хочу ее опробовать. Аро хищно оскалился и впился в губы мужчины, терзая их, спустился на шею, выцеловывая ее. Держа его за рукав плаща и не прекращая выбивать из Барти стоны, он метнулся в свою спальню, где предался разврату с безумным, дьявольски красивым, ни на кого не похожим и таким желанным пока еще человеком.