«…королева и единственная власть…» «…ее боятся и ненавидят…» «…почитают и хотят свергнуть…» «…хотят убить, но работают…»
Доарус собирает все документы в одно сообщение, пишет идентификатор Гарруса и вводит в наименовании письма только три слова: «Омега. Ария Т'Лоак», и отправляет с отложенным получением, сейчас не время и не место получать такие письма. Теперь ни Гаррус Вакариан, ни кто-либо ещё из мятежных турианцев не его забота. Ему нужно готовить новых Спектров, новых рабов системы. Гаррус выходит из кабинета генерала с полнейшим опустошением внутри, на секунду теряется от осознания совершенного преступления — за нападение на генерала предусмотрена смертная казнь, а потом его мысли вновь возвращаются к женщине со странного цвета волосами и ее извечной ухмылке. Его трясет от непринятия происходящего, но он спешит к лифтам, а затем едва ли не бежит в казарму за остатками своих пожитков. — Эй! — кто-то окрикивает его, но Гаррус не слышит. Сейчас его главная задача — успеть попрощаться, если уж он не смог спасти ее. Гаррус хватает мешок, судорожно скидывает туда все свои вещи и аккуратно достает кейс с винтовкой, броню он наденет перед вылетом. — Ты куда собрался, Вакариан?! — кто-то грубо хватает его за воротник, разворачивая к себе, на что Гаррус с диким рыком отвечает выверенным перехватом соперника за горло. Гаррус не мешкает и тут же припечатывает его к стене, попутно сбрасывая какую-то мелочь с прикроватной тумбы. — Убери, — он ударяет парня головой о стену, — свои, — удар повторяется, — руки. Гаррус отпускает сослуживца и поворачивается к своим пожиткам, и смотрит на собранные вещи. Со времён «Нормандии» их особо и не прибавилось. — Ты псих! — турианец держится за горло. — Катись, Драгтис, — от горячности Гарруса не осталось и следа, в голосе прозвучала чистейший лёд — прикоснись и замёрзнешь. Он вешает на плечо сумку, в руку берет кейс с винтовкой и уходит. — Тебя осудят за предательство! Гаррус оборачивается, молча смотрит на сослуживца, будто взвешивая необходимость ответа. Кивает каким-то своим мыслям и снова идёт к двери твердой поступью. Он недостаточно хорош, чтобы защитить Шепард. Он не достоин звания Спектра после ее смерти. Особенно после ее смерти. Ближайший челнок до Цитадели уходит через шесть часов. Это значит, что у него есть время отполировать броню и подготовиться к церемонии. И надраться, определенно надраться. Гаррус вбегает в свою комнатушку, квартирой это место назвать можно с большой натяжкой. У порога бросает сумку и ставит кейс, а потом идёт в душ. Ему просто физически необходимо смыть грязь сегодняшнего дня. Гаррус трёт свое тело мочалкой с такой силой, будто хочет содрать с себя чёртовы пластины. В один момент он останавливается, руки его опускаются, а он все продолжает стоять под горячими струями воды. Из его глаз текут горячие слезы, которые в мгновение смешиваются с водой, будто заметая следы преступления. Он стоит и стоит, перебирая в голове сотни мыслей одновременно. — Не думаю, что мы поладим, — она с сомнением смотрит на Гарруса, оценивая его необходимость на «Нормандии». — Хороший выстрел, — она ухмыляется, оценивая его чистую работу в клинике. — Какого черта?! — она злится и не находит себе места. — Ты мог умереть, осел! — У меня больше убитых гетов! — она смеется. — Всамделишный кофе с Земли?! — удивление и восторг в ее голосе не скрыть даже за маской командира. — Спасибо, что поделились, Гаррус, — она кладет свою руку поверх его, а на лице играет едва заметная улыбка. Он тогда подумал, что его сердце вот-вот остановится. — Ещё увидимся, Гаррус! — она улыбается и слегка обнимает его в прощании. — Я через две недели буду на Цитадели, встретимся в Сверхновой? Она появилась на Цитадели через шесть недель, позже обещанного. Гаррус бьёт кулаком о стену, из его рта вырывает рык. Он хотел бы отдать многое, лишь бы это прибытие было другим. Раздается ещё один удар о стену, потом ещё один и ещё. Вода окрашивается в синий. Гаррус откидывается на стену спиной и тихо сползает по ней вниз, оставляя после себя кровавые разводы, что слишком быстро смываются горячей водой. Он садится на пол, закрывая ладонями свое лицо, и тихо воет… Он выходит из душа опустошенным. Пустота, граничащая с умиротворением, не вечна. Гаррус прекрасно понимал, что это состояние не продлится долго. Но на сколько его хватит: на час или семь? Сделав с десяток шагов, он открывает дверцу кухонного шкафа, достает оттуда бутылку кварианского эля и стакан. Наливает его до краев, выдыхает и тут же выпивал залпом всю порцию. Повторяет эту последовательность. Кварианский эль — коварная штука, при кажущейся лёгкости это пойло способно уложить на лопатки турианца с пары шотов, вот только Гарруса почему-то он совсем не берет сегодня. Гаррус безразлично смотрит на свое отражение в зеркале у двери, отворачивается и чувствует лёгкую вибрацию от омни-инструмента. Ему хочется проигнорировать его, но рука сама тянется активировать сообщение, которое тут же отправляется на его датапад. Гаррус разочарованно вздыхает, подходит к бельевому шкафу, из которого достает свой лучший нательник – тонкое белье для брони. В его голове больше нет мыслей, несоизмеримый вакуум и пустота, в которой то и дело мелькает отзвуки смеха Шепард или какие-то из ее странных непереводимых словечек, суть которых Гаррус так и не спросил у нее. Все время откладывал, думал, еще не время. Спустя мгновение его рука тянется к датападу, который лежал на одной из полок, он активирует его и тихой поступью идет к потрепанному дивану, что стоит посреди комнатушки, в качестве гостевой зоны. Сам Гаррус даже не понимал зачем этот диван здесь находится, потому что гостей у него никогда не было, да и он сам, признаться, не так уж часто появляется на Палавене, чтобы наслаждаться его красотами или использовать эту квартирку в качестве настоящего дома. Вариант с проживанием у Кастиса Гаррус даже не рассматривал. Он бросает взгляд на датапад и замирает. Кажется, что его сердце остановилось и отказывается качать кровь по организму, но на самом деле оно бьется как бешеное, хотя Гаррус этого совершенно не замечает. Его дыхание перехватывает, а тело покрывается испариной, хотя для турианцев испарина что-то поистине невероятное. На экране привычным шрифтом горит небольшая надпись, которая вызывает приступ боли и счастья одновременно. У него появляется надежда, что Джефф ошибся, что вся эта вакханалия совершеннейший абсурд, что Шепард жива…«Сообщение от: Коммандер Шепард Тема: Привет?»
Он боялся открывать это письмо, боялся осознать и принять ее смерть. Он надеялся, что Джефф действительно ошибся, а Шепард решила сообщить об этом, чтобы он — Гаррус — не волновался. Радость от вида этого сообщения гасится пониманием, когда он обращает внимание на дату отправки. Отправлено неделю назад. Он судорожно вздыхает и нажимает на маленькую кнопку «прочитать» в углу. Каждое ее слово было пропитано заботой, и мало кто знал ее с этой стороны, Гаррус был уверен. Ему казалось, что сообщение, отправленное несколько дней назад, все ещё удерживает в себе тепло ее пальцев, что прикасались к датападу или ее омни-инструменту при оправке. Она могла выбрать обычный способ — записать видео, в конце концов, а то вовсе не писать ничего, потому что он всего лишь один из членов ее команды, который сам напросился на борт. Ведь она даже брать-то его не хотела. Но она поступила по-старинке, слишком по-шепардски. Он держал в руках датапад с ее последними словами для него, а перед глазами стояла ее извечная ухмылка, казалось, что вот-вот она произнесет что-то вроде: — Радуйся, что я решила напечатать письмо, а не написать своей рукой на бумаге, как когда-то делали на Земле, ты никогда бы не перевёл мои каракули. Гаррус усмехается, а затем смаргивает видение и вновь обращает взор на тонкую пластину пластика и металла у себя в руке.«Гаррус, Черт, надеюсь, что это не слишком сентиментально. Я просто хотела сказать спасибо…»
Он вновь видит ее перед собой, она по-привычке завела руки за спину, стоя прямо за креслом Джеффа, а взор устремила вперед навстречу новым миссиям и заданиям. Гаррус отбрасывает датапад в сторону другой половины дивана и закрывает лицо руками. Все слишком нереально, слишком глупо и совершенно невозможно. Его омни-инструмент едва заметно вибрирует, сообщая об очередном вызове, но он игнорирует его. Из горла вырывается утробный рык, который через несколько секунд переходит в жалобный скулеж. Шепард стала для него чем-то большим, чем коллеги или сослуживцы. Он это видел, и он это чувствовал. Гаррус убирает руки от лица и тянется за датападом, он должен прочитать все до конца.«Черт, надеюсь, что это не слишком сентиментально. Я просто хотела сказать спасибо за то, что не позволил мне умереть пару десятков раз…»
Гаррус замирает и закрывает глаза, чтобы сдержать слезы. Из его рта вырывается судорожный выдох, а руки начинают дрожать от напряжения. Ему сообщили о ее смерти ровно 16 часов назад, а сообщение пришло только что. Сообщение от ещё живой Шепард, сообщение, перевернувшие его сознание. Они попрощались какую-то пару-тройку недель назад, а Гаррус уже чертовски скучал по «Нормандии» и сам собирался написать Шепард или Джеффу. Он боялся… Боялся признаться себе, что скучал не по кораблю, а по конкретной человеческой женщине, боялся получить отказ, боялся выглядеть идиотом, боялся потерять единственного настоящего друга из-за своей непонятной тяги, боялся вновь разочаровать отца, который уже сказал ему не возвращаться домой, после ухода из СБЦ на сторону выскочки-Спектра. Гаррус слишком боялся, что разрушит их ещё слишком хрупкий и непонятный дружественный мирок. Как-то они разговорились, и она сказала, что никогда не была настолько откровенна ни с кем до этого момента. И поблагодарила Гарруса за роль слушателя, а позже извинилась. Она кое-что поведала о жизни на Земле, о банде, в которой состояла, и о выживании. Она была ребенком, маленькой и беззащитной девочкой, и ее некому было защитить. Поэтому она научилась защищать себя сама. Шепард делала вид, что ее наплевать на это, что ей не нужна семья, что она сама привыкла о себе заботиться, что она одиночка, но Гаррус видел, как за этой ширмой из бравады, колкости и злости скрывается абсолютно сломленный человек, готовый умереть в любую секунду. Ее официальная биография (а уж Гаррус добрался до нее как только на Цитадель прибыла «Нормандия», пускай это было и не совсем законно) была нелепой. Какими же поверхностными были знания о ней на верхах Альянса. Пожалуй, он бы согласился только с половиной из ее характеристик. Тот, кто составлял о ней досье, был совершенно не в курсе о том, какой она была, не понимал особенностей ее работы, и никогда не был с ней ни в одном задании. Это просто сборная солянка из разрозненных фактов, часть из которых была из какой-то другой биографии. Шепард была верна своей команде, своей настоящей команде. Тех, кто искренне ее не ненавидел или за глаза поливал грязью, она не считала за своих, как бы оно не было. Пускай Андерсон и считал, что команда верна ей, но на самом деле команда была готова подчиняться из уважения к нему, но точно не к Шепард. Ее просто боялись. На какой-то очередной миссии, когда Гаррус подставился не на шутку. Шепард, не думая встала перед ним и закрыла собой от десятка патронов, что летели в ее спину. Часть были отражены щитами, часть броней, но несколько выстрелов пробили ее защиту. Гаррус тут же снял с позиций нескольких стрелков и зачистил территорию, Рекс же отправился вперед, чтобы прочистить путь. Когда Гаррус снова вернулся к Шепард, та уже лежала на земле и скулила от боли. Панацелин откровенно не справлялся с задачей залатать ее. Гарруса затрясло. — Шепард… — присел перед ней на колени, стараясь закрыть ее раны своим запасом панацелина. — Слушай внимательно, — она схватила его на руку, останавливая его попытки оказать ей первую помощь, и тут же закашлялась, из ее рта потекла тонкая струйка крови, такой красной, что Гаррус сначала и не поверил, что это на самом деле кровь. — Задача первостепенна. Ты… — Коммандер… — Слушай внимательно… — она повысила голос из-за чего кровь изо рта потекла с удвоенной силой. — Ты должен добыть эти данные, Гаррус. Любой ценой, — она в упор смотрела в его голубые глаза, а Гаррус судорожно пытался обработать ее раны. — Иди! — Но… — Иди, Гаррус, — она вытерла тыльной стороной ладони кровь изо рта, размазав ту по лицу. — Я обещаю, что дождусь вас. Гаррус от бессилия рыкнул, встал на ноги и уже собирался идти за Рексом, но неожиданно для себя принял другое решение и активировал связь с Рексом. — Рекс? — Да, принцесса! — было слышно, что кроган устал и находится в самом эпицентре заварушки. — Шепард серьезно ранена. Я должен вернуть ее на «Нормандию», — Гаррус в нетерпении ждал ответа от крогана, но пока в наушнике были слышны только выстрелы. Рекс же взвешивал все за и против такого решения, но в конце концов дал свой ответ — Иди. Я справлюсь, — раздался еще один выстрел. — Заберете меня через пару часов. — Я приду после того, как доставлю ее на борт, — Гаррус шумно выдохнул. — Не стоит, все под контролем, мы почти дошли до главной базы, здесь осталось с пару десятков пыжаков, — было слышно, как он перезарядил дробовик, — такой как я им не по зубам. Через два часа на месте высадки буду ждать, уж постарайся не опаздывать. Гаррус обернулся к Шепард, та была на грани потери сознания, но все еще держалась. Он аккуратно взял ее на руки, на что та громко застонала от боли. — Это, — с булькающим звуком из ее рта вытекла новая порция крови, — прямое неподчинение приказу, офицер Вакариан. Гаррус усмехнулся сквозь страх, что сковал его внутренности, и поплотнее прижал ее к себе. До «Мако» было еще несколько километров пешим ходом. Вызвать «Нормандию» сюда — поставить корабль под артиллерийский обстрел, что совершенно недопустимо. — Я же говорил, — он развел мандибулы, улыбаясь, — что я не подчиняюсь плохим приказам? Шепард захрипела, глаза ее закатились, а тело задергалось в конвульсиях. — Шепард, — Гаррус давно перешел на бег, лишь бы успеть, — давай же, держись, еще немного. Как же она была зла, когда пришла в себя, — ух! Гаррус усмехнулся своим мыслям, потому что для него Шепард всегда была женщиной-огонем. Он снова вернулся к ее письму, он должен был дочитать его во что бы то ни стало: «Гаррус, Черт, надеюсь, что это не слишком сентиментально. Я просто хотела сказать спасибо за то, что не позволил мне умереть пару десятков раз. И за наши ночные разговоры. Ты помог мне посмотреть на себя иначе, потому что ты единственный, кто не видел во мне Торфанского мясника. Его видели все, даже я сама. Однажды ты мне сказал, что я слишком сломлена, чтобы охотиться за Сареном, но слишком упряма, чтобы этого не делать, поэтому ты, если что, прикроешь мою задницу. Я очень благодарна тебе за это. Если я приглашу тебя работать вместе, когда ты окончишь свою подготовку в Спектры, ты согласишься?».
— Соглашусь, — прохрипел Гаррус, дочитав письмо. — Я согласен, Шеп. Он прижал датапад к своей груди и прикрыл глаза. Эль все-таки работал, пускай и с отложенным действием. Все, чего ему сейчас хотелось, — забыться. Пускай и забытье будет каким-то идиотским и тревожным сном… — Эй, ты же в курсе, что я не могу настолько по-идиотски умереть, а? — она сидела на золотистом песке, подставляя свое бледное лицо лучам какого-то светила. На теле ее был какой-то странный земной наряд, что турианцы сочли бы вульгарным, а на лице играла настоящая шепардская улыбка. Не ухмылка или оскал, а именно улыбка. — Я не знаю, что думать, — Гаррус с удивлением обнаруживает, что тоже сидит на песке рядом с ней в своих нательных брюках с обнаженным торсом. В руках у него стакан с каким-то напитком, а в нем ярко-красный зонтик. Зонтик этот будто не из этого мира, слишком инородный и слишком яркий. Шепард откидывается на песок и раскидывает свои руки в стороны, а потом поворачивается к Гаррусу и не сводит с него взгляда. Гаррус слегка тушуется, не зная, как реагировать на подобное пренебрежение личным пространством со стороны Шепард, но все же отвечает на ее взгляд своим и отпивает из стакана напиток. Тот кажется ему немного приторным, но чертовски вкусным. Где-то рядом плещется спокойное море, а в небе раздается легкий стрекот здешних птиц. Слишком спокойно для этого неспокойного времени. — Я сплю, верно? — он не отводит взгляда от Шепард, а та лишь ухмыляется. — Не знаю. Я даже не уверена сплю ли я. — Она делает вид, что серьезно задумалась над чем-то важным, потом щурится и с усмешкой продолжает. — Как ты думаешь, а может это все быть моим сном? — Ты удивительная женщина, Шепард, — он поражается своей смелости, но продолжает говорить, — я не удивлюсь, если весь мир — это твой личный сон. — О, — она смеется, поворачивается на живот и пододвигается ближе к Гаррусу, а потом берет его руки в свои. Стакан уже куда-то исчез, а вот зонтик — это невероятно лишнее пятно в этом райском мирке — остался. — Как ты думаешь, если бы все было иначе, у нас бы что-то вышло? Гаррус тушуется, но большими пальцами рук гладит ее ладони. Ему некомфортно, ему страшно признаться себе в своем увлечении. — Только, — он прочищает горло и опускает взгляд на их переплетенные руки, — если бы ты позволила, Шепард, — он поднимает свой взгляд и упирается в ее большие глаза, что отдают каким-то странным ярко-красным отливом. Шепард смаргивает, ее глаза приобретают привычный зеленый цвет, а на лице расцветает радостная улыбка. Она поднимает ладонь Гарруса и прижимает ее к своей щеке, будто растворяясь в спокойствии и его защите. — Мы встретимся, Гаррус, — она резко оглядывается, будто испугавшись чего-то. — Жди меня, хорошо? — они испуганно озирается и быстро вскакивает на ноги, Гаррус повторяет за ней и пытается снова взять ее за руки. Шепард напугана, безмятежность сменяется отчаянием, а легкий бриз — раскатами грома и штормом. Она снова поворачивается к Гаррусу и ловит его взгляд, подходит непозволительно близко и прижимается своим практически обнаженным телом к его обнаженному торсу. — Я приду, когда ты будешь в этом больше всего нуждаться… — Я уже… — начинает было Гаррус, но Шепард прерывает его поцелуем. Поцелуй тот был с привкусом отчаяния и горечи утраты. Гаррус слишком сильно скорбел по ней. — Пока недостаточно, — она смотрит в его глаза и слегка закусывает губу, прощаясь. — Я всегда буду рядом, — она проводит пальчиком по его груди и останавливается возле его сердца, — вот здесь. А теперь просыпайся, Гаррус, тебе пора…</i> Гаррус мягко открыл глаза, внутри царило какое-то абсолютно невозможное умиротворение. Кадры из сна калейдоскопом пронеслись перед его глазами, вызвав искреннюю улыбку, будто это все происходило на самом деле. Омни-инструмент снова подал сигнал о новом сообщении, Гаррус нажал на активацию и на него посыпались сотни писем, сообщений, фотографий и отчетов по одной конкретной станции, но с этим он разберется позднее. Сейчас у него единственный приоритет — Цитадель, он должен проститься с Шепард… — Этот день с прискорбием войдёт в человеческую историю, — Доннел Удина стоял за белой трибуной в своем белом кителе и не проявлял ни капли эмоций или участия. Все слова его были холодными и пустыми. — Коммандер Шепард стала первым Спектром-человеком, первой, кто действительно смог пробиться сквозь человеконенавистничество Совета Цитадели... — Идиот, — прошипел Джефф, что сидел в первом ряду вместе со всей командой, он закатил глаза и отвернулся. — Даже ее смерть приплел к политиканам и вывернул себе на руку. По рядам пробежались шепотки, не то поддерживая, не то опровергая его слова. Лиара аккуратно взяла Джеффа за предплечье, молча убеждая его замолчать, и огляделась. Зал был заполнен людьми, но друзей среди них не было, разве что только Андерсон, что держался особняком и то и дело прикладывался к фляжке с чем-то алкогольным. Ему было чертовски тяжело. Гаррус сидел поодаль рядом с Рексом и держался как-то излишне напыщенно и холодно, будто его совершенно не волновало происходящее. Но только идиот мог поверить этому внутреннему спокойствию, его мандибулы были слишком сильно прижаты к челюсти, надбровные пластины практически не двигались, застыв в одной позе холодной отчужденности. А вот руки не находили себе места, кулаки постоянно сжимались и разжимались. Когда кто-то из политиканов начинал нести откровенную чушь, Гаррус напрягался, а Рекс, будто приводя его в чувство, легко толкал в плечо. — Коммандер Шепард за эти годы стала для меня дочерью… — место Удины занял Андерсон, и впервые за этот день собравшиеся услышали в словах искренность. — Я… — он замешкался и перевел дыхание, — слишком опустошен… Церемония была короткой, слишком официальной и чрезмерно сухой. Будто это все было необходимо только для какой-то внутренней галочки и не больше. Через час после начала в зале остались немногие. — Это ты во всем виноват! — Кайдена откровенно срывает, он быстро приближается к Джеффу. Тот держится особняком, пытаясь слиться со стенами и совершенно точно не отсвечивать. — Какого черта ты пытался спасти корабль! Она из-за тебя пошла в твою кабину, хотела спасти тебя! Кайден пьян, а Джефф напуган и зажат. Он спрятался за своей излюбленной кепкой, как за стеной, и пытается просто пережить все сказанное. Слишком очевидно, что он винит себя в смерти Шепард. — Успокойся, — Гаррус перехватывает руку Кайдена, когда тот пытается ударить Джеффа, и откидывает ее в сторону. — Он ни в чем не виноват. — Тебя там вообще не было, чертов ублюдок! — Кайден срывается на крик, а по щеке скатывается слеза. Его руки трясутся, он не может никак успокоиться. — Она сказала мне уходить, пока она сходит за этим сукиным сыном! — гнев Аленко переносится на Гарруса, он кричит настолько сильно, что из его рта вылетает слюна и повисает с губы. Гаррус хмурится, выглядит это слишком омерзительно. Гаррус понимает все сказанное очень быстро, как бы Кайден не пытался во всем обвинить Джокера. — Она сказала тебе уходить? — внутри него кипит гнев. — У главной батареи она приказала мне уходить, а сама пошла за этим ублюдком! — Гаррус оборачивается и смотрит на Джеффа. Тот совершенно непохож на себя, слишком забит и слишком подавлен. — Ты хочешь сказать, что отпустил ее одну, когда «Нормандия» развалилась на куски, потому что Шепард приказала тебе уходить? — Гаррус исподлобья смотрит на Аленко, ожидая от него ответа. Его пробирает праведный гнев и злость на этого идиота. Только человек, далекий от Шепард не знал, что она всегда стремится сделать все самостоятельно, даже, если эта самостоятельность угрожает ее жизни. — Кто вообще ослушивается ее приказов?! — Аленко снова пытается броситься на Джокера, но Гаррус его перехватывает и отталкивает, хватая за предплечье. — Я, — Гаррус сильно сжимает руку Аленко, — убирайся отсюда и больше никогда не подходи к Джеффу, — он отпускает руку и снова толкает Аленко. — Я только хотел спасти всех, чтобы все успели уйти… — где-то сзади раздается тихий шепот Джеффа, он настолько тихий, что слышит его только Гаррус и Лиара. Аленко едва не падает, его подхватывает Доннел Удина. Он обводит всех присутствующих долгим взглядом, задерживаясь на Гаррусе непозволительно долго, кривит губы в раздражении и бросает: — Все вы отстранены, — он мерзко улыбается, — контракты с вами окончены. Прежде чем что-то кому-то рассказывать, помните, что у вы подписывали договор о неразглашении. Гаррус скрестил руки на груди, прикрывая собой остальных, будто защищая их от гнева этого политического ублюдка. Лиара приобняла Джеффа за плечи, Тали спряталась за Андерсона, что стоял неподалеку и просто не успел вмешаться. Доннел подхватил Аленко под руку, и они направились к выходу: — Ах, да, — Удина обернулся, — Альянс Систем не нуждается ни в ком из вас, но вы не имеете права работать в одной команде ближайшие два года. — Спасибо за просвещение, посол, — бросает Андерсон, провожая их обоих ненавистным взглядом. Когда за Удиной и Аленко закрылась дверь, то он повернулся к остаткам от команды. — Как вы? Команда ответила молчанием, на что Андерсон кивнул и горько усмехнулся. Он подошел к краю балкона и облокотился на перила. Вид из этого зала открывался просто невероятный — все великолепие Цитадели практически на ладони. Как-то незаметно и оставшиеся члены команды испарились, Андерсон было подумал, что он остался в одиночестве. — Думаю, Джеффу нужна помощь, — за его спиной продолжал стоять Гаррус. — Он винит себя в ее смерти. — Сделаю все, что смогу, — Андерсон кивнул не оборачиваясь. Молчание затянулось, Андерсон засмотрелся на кроганскую статую и на мгновение погрузился в свои воспоминания… — Дэвид, черт вас дери, я в порядке, — Шепард вышла с очередной консультации с каким-то там медиком по мозгам. — Я восстановилась! — она плюхнулась на соседнее сидение аэрокара. — Шепард, — он по-отечески улыбнулся, — ты будешь восстановлена в звании только при согласии врача, — двери закрылись, и они отправились к докам. — О, — Шепард замерла с открытым ртом, — кроганская статуя?! — она повернулась к Андерсену, а тот откровенно засмеялся над ее реакцией. Почему-то он всегда забывал, что Шепард еще совсем девчонка. Девчонка, которая в своей жизни не видела ничего, кроме голода, боли и смерти. Для нее весь этот мир в новинку. Тогда ему казалось, что Шепард сможет восстановиться после Торфана и пережить это событие с наименьшими потерями, но… Не сложилось. Улучшения были временные, периодические депрессивные эпизоды слились в один, а панические атаки повторялись из раза в раз. Пока в один момент Шепард не превратилась в холодную статую, которая лишь отдаленно напоминала ее прежнюю. Психиатр предупреждал, что такой блок может однажды сыграть злую шутку, но Андерсон предпочел закрыть на это глаза. — Кстати, Гаррус… — Андерсон обернулся, но рядом уже никого не было. — Не налегай, — Гаррус присел за столик в каком-то дальнем углу «Логова Коры» и поставил перед собой свой бокал. Джефф в напряжении дернулся, но заметив знакомого турианца расслабился и снова распластался на столе. — Ей бы это не понравилось, знаешь? — все внутри кипело, ему самому хотелось утешения и поддержки, но… в отличии от того же Джеффа, Гаррус умел справляться со своими эмоциями. — Она говорила мне уходить, давала приказ, кричала по радиосвязи, — Джефф бубнел в стол. — А я пытался спасти корабль, — он резко выпрямился и откинулся на кресло, — идиот! — Джефф влил в себя ещё один шот и с силой стукнул о стол стаканом. Гаррус вздохнул и залпом опустошил свой бокал. — В этом вся Шепард, — он улыбнулся, вспоминая ее презабавную усмешку, — ты был ее единственным другом очень долгое время, она считала тебя кем-то вроде младшего брата. — Я знаю… — Джефф закрыл глаза и съехал по креслу вниз. — Не вини себя в ее смерти, это был ее выбор. — От этого не легче, Гаррус, — Джефф открыл глаза и в упор посмотрел на турианца. Им не хватило немного времени, чтобы из обычных сослуживцев стать хорошими друзьями. Совсем немного. Гаррус усмехнулся и бросил взгляд на дверь, он все ещё надеялся, что вот-вот сюда заявится Шепард, перезарядит свою винтовку и уложит парочку местных бандитов. Бросит какую-нибудь едкую шутку, припечатает одного к стене и будет требовать ответов, угрожая прострелить бедолаге ноги. — Она махнула мне рукой, когда капсула улетала от остатков «Нормандии», — голос Джеффа перешёл на отчаянный скулеж, а Гарруса передернуло. Вся чернота отчаяния и боли, что он усиленно отгонял все это время, с новой силой ударила по нему. Где-то в районе груди образовалась зияющая черная дыра, что готова была поглотить его за доли секунды. — А потом этот луч уничтожил «Нормандию» и Шепард. Я смотрел на нее… — из его глаз потекли слезы. — Джефф… — Гаррус аккуратно сжал его плечо, пытаясь успокоить. — Это я виноват… — Нет, — Гаррус перевел дыхание. — В этом виноват корабль, что совершил на вас нападение. Не ты. Джефф долго молчал, снова распластавшись на столе. Гаррусу даже показалось, что тот уснул. — Ты ей нравился, знаешь? У Гарруса перехватило дыхание, лёгкие сперло от отсутствия кислорода, а черная дыра в груди разрослась ещё сильнее. Он во все глаза смотрел на Джеффа, пытаясь принять услышанное. — Что? — Ты ей нравился, — Джокер улыбнулся своим словам, погружаясь в какие-то свои воспоминания. — Думаю, это началось, когда ты принес ее окровавленную, поставив ее жизнь выше миссии, и ослушался приказа. Шепард ценит людей, способных в критических ситуациях нарушать приказы. Как там?.. — он на секунду задумался. — «Нарушение приказа из необходимости показывает, что перед тобой личность, а не оружие». Хоть записывай ее фразочки, а? Гаррус закашлялся, оказывается она помнила об этом. Он искренне считал, что она знает о случившемся только из рапорта, что он составил. — Ты уверен? — Она никогда об этом не говорила, но я не слепой, — он снова улыбнулся, глаза его как-то само собой закрылись от алкогольной интоксикации, но он продолжал. — Ваши сюсюканья, разговорчики по ночам и все такое, — Джефф громко усмехнулся. — Ты бы видел ее, когда тебя ранили. Бегала по «Нормандии» как ошпаренная, срывалась на всех, орала на каждого встречного. И это Шепард — Шепард, чье второе имя «Холодная Отстраненная Стерва». Гаррус прочистил горло. Он не ожидал услышать ничего подобного, перед глазами неслись десятки воспоминаний, где Шепард касалась его, улыбалась, отводила взгляд, усмехалась и парировала его подколы. — Ты вообще видел в какой гармонии вы работали? — Джефф внимательно посмотрел на Гарруса. — Только долбоеб Аленко считал, что она принадлежит ему, и очень бесился, когда Шепард в очередной раз отказывалась брать его с собой. Гаррус удовлетворённо хмыкнул, ведь, если подумать, то… Он был во всех вылазках рядом с ней, даже когда его участие не особо требовалось, а миссия вообще не относилась никаким образом к Сарену или гетам. Только сейчас к нему начало приходить полное осознание. — Она, — Гаррус запнулся, — она стала для меня слишком близким другом. Джефф промолчал. Гаррус тоже не спешил нарушать образовавшуюся тишину. Казалось, что весь мир замер. Никто из них не слышал ни музыки, что играла слишком громко, ни местных разборок дилеров, что толкали красный песок, ни скандала между танцовщицей азари с каким-то наемником из «Синих светил». Время пролетело слишком быстро. Легкое облегчение от разговора было настолько осязаемым, что еще немного и его можно будет потрогать руками. — Не вини себя в ее смерти, — Гаррус встал и тронул Джеффа за плечо. — Ты в этом не виноват. Джефф неопределенно махнул рукой, не то соглашаясь с этим, не то отказываясь принять его заявление за правду. Виноват он или нет, его совести было плевать. Джефф чувствовал себя виноватым, а большего и не требовалось. Он едва ли не каждую секунду прокручивал в своей голове их последний разговор, перед его глазами стоял желтый луч, разрушивший остатки «Нормандии» и ее последний взмах рукой, словно прощание. — Здесь недалеко клиника доктора Мишель, скажи, что ты от Вакариана и Шепард. Она нам обязана кое-чем, поможет тебе прийти в себя. — Мгм… — Ты точно в состоянии добраться сам? — Гаррус с сомнением посмотрел на распластанного на диване пилота. Тот утвердительно кивнул и открыл один глаз. — Я в порядке, — он невесело усмехнулся, — ну насколько это возможно в сложившейся ситуации, знаешь? — Прощай, Джефф, — Гаррус протянул ему руку для последнего рукопожатия. Определенно, этот день станет последним днем, когда они общались. Теперь нет того самого клея, что держал вместе такую разношерстную команду. Джефф пошатываясь встал, оперевшись одной рукой на стол, а второй ответил на рукопожатие турианца. — Прощай, Гаррус, — Джефф все понял правильно. — Надеюсь, что твоя жизнь сложится лучшим образом. Гаррус кивнул, развернулся и быстрыми шагами направился к выходу. Он так ни разу и не обернулся, было слишком больно. Прощание с Джеффом поставило точку в истории десантной команды «Нормандии». Теперь не было ни «Нормандии», ни ее капитана, ни команды. Теперь не было ничего…