Мгновения эффекта массы

      — Я не думал, что ты позволишь мне выстрелить, — Гаррус сидит на ящиках за мостиком в своей батарее, Шепард сидит перед ним на полу, опираясь своей спиной на стену. Матрац и подушки на нем находятся в нескольких сантиметрах от ее задницы, но Шепард категорически отказалась усаживать свою задницу на что-то более или менее мягкое.       Она бросает на Гарруса взгляд исподлобья, хмыкает и снова опускает голову. Все слишком сложно и слишком тяжело, и дело тут вовсе не в турианском предателе. Шепард обнимает себя за ноги и кладет лоб на колени.       — Я… — она прочищает горло, — я помогла тебе с устранением Салеона. Почему здесь все должно было пройти иначе?       Гаррус же не сводит с нее взгляда, он уверен, что все ее уверения в «нормальности» полная чушь. Шепард чертовски плохо, она боится собственной тени и вздрагивает от обычных шагов, поэтому сидит в разгар ночного цикла у него на полу, потому что он и Джефф — единственные, кому она может доверять достаточно.       — Тогда мы сделали работу СБЦ и чуть вышли из их полномочий, сегодня же… — он вдохнул и сделал несколько глотков бренди прямо из горлышка бутылки, — сегодня же это была чистейшая ничем не прикрытая месть. Я убил его, потому что он заслуживал смерти.       — А я лишь помогла своему другу, — Шепард улыбается уголками губ, откидывается на стену и поднимает свою бутылку в знак оговоренного тоста.       Гаррус молчит и просто смотрит на нее не в силах оторвать взгляд. Она такая… сломленная. Каждый раз, когда он видит ее без обычной ухмылки или серьезности, у него где-то внутри сжимается сердце. Она доверяет ему настолько, что сидит в его коморке и просто пытается собрать себя по кускам. И ведь он ничем не заслужил такого отношения.       — Шепард… — неконтролируемо срывается у него.       — Да? — она поднимает взгляд от пола и почти нежно скользит им по его лицу.       Гаррус молчит, делает еще несколько глотков своего бренди и неопределенно хмыкает. Он судорожно пытается что-то придумать. Что-то более нормальное, чем «эй, ты совсем опечалена, Шепард» и что-то менее экстравагантное, чем «Духи, Шепард, ты выглядишь так, что я хочу схватить тебя в свои объятия и не отпускать».       — Знаешь, — на ее лице растягивается улыбка, она делает несколько глотков и допивает свой виски, — ты ведешь себя как-то странно.       Гаррус снова хмыкает, вспоминая происходящее после Алкеры и ее поцелуй. Мысленно не соглашается с ней, но не спешит опровергать ее мысли.       — Думаю, — он прочистил горло, но его голос зазвучал еще более волнительно, — это из-за тебя.       — Меня? — она удивленно улыбается, не сводя с него взгляда.       — Да.       — Ты про мою гибкость, твои длинные руки или наш старый поцелуй? — ехидная ухмылка Шепард говорит все за себя, но Гаррус неожиданно для себя подмечает одну важную деталь — ее дыхание углубилось, а сердце начало биться чуть быстрее.       Он неопределенно крякнул и поспешил допить свой бренди, хотя хоть какой-то легкости после алкоголя он не чувствовал. Шепард слишком отрезвляла. И возбуждала. Но в больше степени отрезвляла, конечно.       Шепард же, оперевшись руками на его ящик, встала перед ним на колени. Она, очевидно, собиралась подняться на ноги, но эта картина стала последней каплей.       Гаррус пальцами, стараясь не оцарапать ее бледную кожу, провел от кончиков ее пальцев до плеча, а потом аккуратно прикоснулся к щеке. Шепард прильнула к его ладони, будто ждала этого всю свою жизнь.       — Шепард, если ты сейчас не остановишься… — прохрипел Гаррус, пытаясь сдерживать себя из последних сил.       — А кто сказал, что я хочу останавливаться?       Гаррус прильнул к ней, впиваясь в ее губы поцелуем. Они были такими мягкими и податливыми, что он непроизвольно зарычал, прижимая Шепард и затягивая ее к себе на колени. Шепард и не сопротивлялась.       — Мы пьяны, — он на секунду остановился и посмотрел в ее глаза.       — Я знаю, — Шепард искренне улыбнулась.       — Ты не будешь жалеть об этом?       — Гаррус, — она провела своими пальцами по его воротнику, от чего по телу Гарруса пробежала стайка мурашек, — единственный, о ком я никогда не жалела — это ты. И не думаю, что после этой ночи что-то изменится.       Шепард, не дожидаясь от него ответа, снова поцеловала его. Ее пальцы, что уже успели изучить Гаррусову броню, ловко начали расстегивать ее механизм за механизмом, замок за замком.       — Пообещай, что ты примешь от меня небольшой подарок, — Шепард отбросила переднюю часть его поврежденной брони в сторону, задняя упала куда-то за ящики.       — Даже не думай, — он, наконец-то смог прикоснуться к ней и ощущать все тело Шепард своими руками и своим телом. Она была ещё приятнее, чем ему казалось раньше.       — Я уже, — она слегка прикусила его костяной воротник, от чего Гаррус рыкнул.       — Рассказывай…       — Я купила тебе новую броню, — она усмехнулась где-то рядом с его ушным каналом.       — Снова?       — Ага, — она начала стягивать с него подбронник. — Я ведь могу позаботиться о безопасности своего мужчины?       Гаррус замер. Его сердце пропустила удар. Шепард это заметила и растерялась. Слова, сказанные в страсти, отрезвили окончательно.       — Прости, мне не стоил… — она не успевает договорить, как Гаррус притягивает ее к себе и целует. Она непроизвольно стонет, прижимается к его обнаженному торсу всем телом и проводит по гребню пальцами. А Гаррус уже который раз теряет от нее голову. Она была удивительной. Жестокой и принципиальной на Омеге, дерзкой с Советом и кабинетными ублюдками, непрощающей с предателями, разбитой наедине и сумасшедшей в постели. Теперь Гаррус это знал. Не то чтобы он никогда не думал об этом, скорее не хотел признаваться себе. Он был влюблен, духи. И это осознание сваливается на него как в прошлый раз — отрезвляя и шокируя.       — Шепард, — он отстраняется, продолжая прижимать ее к себе, и аккуратно кладет свою голову ей на плечо.       — Да? — ее дыхание сбито, в глазах отражается лихорадочный блеск, а тело возбуждено так сильно, что она готова взорваться.       — Я… — Гаррус замялся, — Мы говорили о том, чтобы выпустить пар.       — Да, я помню, — она усмехается, непроизвольно поглаживая его гребень, — не волнуйся, я не буду преследовать тебя, как чокнутая фанатка с требованием жениться.       — Не то, чтобы я хотел преследований, — он прочищает горло, не поднимая на нее взгляд, — но… Для меня это не просто выпустить пар.       — Гаррус? — она замирает.       — Я не хочу обещать тебе каких-то несбыточных желаний или…       — Гаррус.       — Я хочу, чтобы ты знала…       — Я знаю, — шепчет она, понимая его без лишних слов.       Гаррус поднимает на нее свой взгляд. Руки его, что судорожно обнимают Шепард, начинают подрагивать. Перед глазами стоит пелена из невыплаканных слез и отчаяния, он будто бы обнажается перед ней, показывая все свое черное и уничтоженное нутро.       — Гаррус, – она снова шепчет, аккуратно обхватывая ладонями его лицо, — я буду рядом, пока тебе это будет нужно. Ты больше не будешь одинок. Я обещаю.       Зрачки Гарруса расширяются, он снова утыкается лицом в ее плечо и пытается успокоиться. Возбуждения уже нет, но появилось какое-то новое чувство. Внутри него разрастается Море Спокойствия. Каждый кратер от полученных ран, будь то душевных или физических, заполняется успокаивающей водой, что приносит Шепард.       — Когда ты умерла, меня уничтожило, теперь ты собираешь эти осколки заново.       — Когда я проснулась там, на базе Цербера, то даже не знала, что прошло целых два года. Два года и четырнадцать дней, если быть точной. — Она непроизвольно хмыкает, возвращаясь в воспоминания своего пробуждения, и пытается бороться с поступающими слезами. — Это было так страшно…       — Шепард… — шепчет Гаррус, прижимая ее к себе сильнее.       — Я была одна. Вокруг меня были враги, — она всхлипывает и продолжает, — и я не могла никому доверять. Я все время пыталась узнать что-то о старой «Нормандии», но единственное, что мне говорили: «выжили почти все, где они — неизвестно». А потом появился Джефф и мне стало хоть чуточку легче. Я задавала вопросы Призраку, задавала их Лоусон и Джеффу. Никто не знал о тебе.       — Ты пыталась найти меня?       — Не совсем, – она снова всхлипывает, но уже сквозь улыбку. — Я хотела найти тебя, но не стала этого делать. По крайней мере я не знала, что Архангел это ты.       — Почему? — Гаррус немного отстраняется и аккуратно проводит пальцами по ее щеке, пытаясь успокоить и придать уверенности.       — Я думала, что я — не я.       — Глупости!       Шепард усмехается на это заявление и пытается взять себя в руки. Она так давно не открывала кому-то своего сердца. Даже с Кайденом она не была собой до конца: он лишь раз увидел ее слезы, а потом почему-то решил, что Шепард слаба и нуждается в его защите. И начал вести себя как кретин, нелепо подставляясь и подставляя членов команды.       — Почему?       — Ты — это ты, — он указал на соцветие родинок на ее шее, — смотри: они были здесь и раньше, а еще с тобой осталось твое чувство юмора и непередаваемая ненависть к батарианцам.       — Так просто? — с ее губ слетает смешок.       — Конечно, — Гаррус усмехается в ответ. — Сначала я подумал, что схожу с ума, но потом… Я видел тебя в бою, Шепард, так много раз, что выучил тебя. Я даже знаю, в какие моменты ты морщишь нос во время битвы, так что ты — это ты. Ты стала другой, но там, — он указал пальцем на ее грудь, — внутри, ты осталась прежней. У тебя новые шрамы, но они рассказывают о твоей новой истории и показывают твою красоту.       Шепард прижимается к Гаррусу всем телом и закрывает глаза, он же откидывается на стенку спиной и обнимает ее. Они оба растворяются в спокойствии, что стало таким необходимым за последнее время.       — Спасибо, — Шепард снова целует его, а потом быстрым движением скатывается на пол. — Завтра у нас занимательная вылазка, Гаррус, а мне определенно нужен мой главный напарник в полном здравии и боевой готовности.       — Так точно, коммандер, — он подает ей руку, помогая встать и встает сам, теперь разница в их росте становится слишком заметной.       Гаррус на секунду вглядывается в ее лицо и видит в нем отблеск умиротворения. Пускай совсем небольшой, но, кажется, теперь у нее есть небольшая гавань, в которой она может спрятаться от кошмаров.       — Я, — она поднимает с пола свои бутылки и поворачивается к нему, — пожалуй пойду.       — Конечно, — он кивает и ощущает неловкость, которая буквально топит его в своем море. Гаррус прочищает горло, проводит несколько раз руками по гребню и…       — Но если ты хочешь, я могу остаться, — она ухмыляется. На ее лице цветет наглая шепардская ухмылка, которая едва ли не вопит о том, что ее шалость удалась.       — Шепард, – Гаррус усмехается в ответ, пытаясь понять шутит ли она или говорит серьёзно.       — Хотя лучше пойти ко мне, — она кивает своим мыслям. – Я думаю, там будет удобнее, а еще ты сможешь забрать свой подарок.       — Не начинай…       — О, нет, Гаррус, ты заберешь броню.       — Шепард, я так и не рассчитался с тобой за Колосса.       — Кстати, а где он? — признаться, Шепард вовсе и не помнила ни о каких Колоссах. Было совершенно не до этого. Конечно, она потратила добрую часть своих денег на попытки снарядить всю ударную группу лучшей броней на рынке. Альянс, естественно, таких расходов не покрывал, поэтому расстаться с пятью миллионами пришлось ей.       — Э-эм…       — Да говори уже, Гаррус, — она усмехается, — я же покупала их для вашей безопасности, если они спасли вам жизнь, то с задачей справились. Мне просто интересно.       — Нужно было на что-то содержать отряд, — он отвернулся от нее из-за разрывающего чувства стыда, — на зарплату офицера СБЦ много не заработаешь. А Колосс в максимальной комплектации вытянул на девять сотен тысяч.       — Ух ты, неплохо, — в ее голосе слышно восхищение, — после меня обычно броню не то что продать невозможно, ее даже на переработку не принимают.       Гаррус с улыбкой хмыкает, вспоминая прошлые деньки на старой Нормандии.       — «Касса Фабрикейшнс» перестали производить эту броню, так что цена возросла даже на устаревшие модели и упрощенные комплектации, — он повернулся к Шепард, — а ты обеспечила меня ее лучшей версией.       — Рада, что она была у тебя, — она ни капли не лжет, говоря это, и улыбается. — Ты сделал все правильно, по теперь позволь мне отдать тебе подарок. Считай это мой презент на воскрешение.       — Перестань…       — Пойдём, здоровяк, — она не перестает улыбаться, — давай же, не будь засранцем. Где твой алкогольный авантюризм?       — Духи, Шеперд…       — Давай-давай.