***
Зрелище, которое увидел каждый присутствующий на нижних палубах и случайный наблюдатель на пути Шепард, не сотрется из их памяти никогда. Старый, почти развалившийся шаттл батарианских пиратов, легко прошмыгнул на нижнюю палубу «Токио» и припарковался в самом углу. Действуя по протоколу защиты корабля, челнок был окружен отрядом специального назначения, на тот случай, если вместо кого-то из своих на борту окажется батарианская сволочь. Однако защищать «Токио» от нападения не требовалось. Она открыла дверь шаттла, молясь всем богам продержаться ещё немного. Ноги тряслись от перенапряжения, голова жутко болела, а тело напоминало большой синяк с кровоподтеками. Шепард даже не знала были ли у нее какие-то серьезные раны или нет. Первым из-за двери показался «Страйкер», так хорошо зарекомендовавший себя в бойне с пиратами, потом показалась правая рука и, наконец, был сделан первый шаг на встречу отряду людей. Свет ослепил ее, а где-то слева раздался приглушенный полувздох-полувопль. Ее голова и тело были сплошь покрыты кровью, на ногах болтались великоватые штаны, явно не альянсовского происхождения. Волосы засохли в невообразимом виде из-за запекшейся крови, а по лицу была размазана все та же кровь вперемешку с сажей и какой-то грязью. Количество кровавых разводов на теле не поддавалось описанию, складывалось ощущение, что Шепард просто выпотрошила пару-тройку людей и искупалась в бассейне с их внутренностями. Она делает еще один шаг вперед, дергая левой рукой, и все внимание охранного отряда переключается на ее руку из-за громкого звякающего звука. Так звучит только одна вещь — медальоны павших членов команды. Шепард бросает взгляд на руку, на которой, как браслеты, надеты цепочки, а потом осматривает окружение. На нее направлено с десяток стволов разного калибра. На палубе гнетущая тишина, все взгляды сосредоточены на ней. Шепард хмыкает и очень медленно, словно попала в какую-то временную аномалию, поднимает руки с крепко зажатым «Страйкером» в одной руке и медальонами в другой. — Меня зовут, — она говорит громко и четко, будто стоит здесь в своей парадной форме и приветствует генералов, и не сводит своего взгляда с лидера взвода, — лейтенант Шепард. Я руководила группой 4-1 «Альфа» на Торфане. Мой взвод уничтожен. Офицер задерживает на ней взгляд дольше положенного, потом взмахивает рукой и командует: — Опустить оружие. Шепард тоже опускает руки, и ее снова передергивает.2178 год [1]
1 марта 2024 г. в 12:00
Примечания:
Это должно было быть прологом моей работы, а последующие главы должны были стать главами первой части Приоритета, но в итоге этот материал попал сюда.
Она пытается открыть глаза, в голове набатом отдается биение сердца, кажется, у нее сотрясение. Во рту металлический привкус крови, Шепард кривит губы от неприятного вкуса, а рядом раздается смех батарианцев. Спину в мгновение обдает холодом, а следом за доли секунды покрывает испариной. Слишком давно ей не было так страшно. Воспоминания о произошедшем на чертовом Торфане обухом обрушиваются на ее голову, она ненароком дергает головой, пытаясь прийти в себя, но почти ничего не выходит.
Лишь приоткрывается один глаз, затем второй: «Красное…, — несется у нее в голове, сквозь пелену боли и какого-то тумана. — Все вокруг красное…»
Шепард резко зажмуривается от новой волны боли, тихо выдыхает и уже просто на упорстве открывает оба глаза. Впереди несколько батарианцев, которые то и дело бросают на нее плотоядные взгляды, о чем-то громко переругиваясь. Ящики, что они используют в качестве табуретов, явно альянсовского происхождения. Взгляд Шепард цепляется за до боли знакомый логотип белого и синего цветов, похоже, провизия была похищена в один из рейдов на какую-то колонию.
Страх, что Шепард пытается подавить и подчинить своей воле, сковывает, как с десяток атак замораживающих гранат. Кровь стынет, а дыхание учащается. Она не может пошевелиться.
Она боится шевельнуться, потому что любой шум привлечет внимание этих уродов. Только сейчас она осознает, что в помещении витает затхлый запах гниющих тел ее сослуживцев. Жара внутри базы настолько невыносимая, что ускоряет процесс разложения тел. Кажется, еще несколько минут, и все они просто утонут в этом зловонии разлагающихся трупов. Батарианцам, похоже, плевать на это. Им весело, они выпивают и делят добычу…
Шепард тихо наблюдает за их действиями, содрогаясь внутри. Она смотрит в мертвые глаза Кайрена. Совсем еще мальчишка. Вырос в какой-то отдаленной колонии на ферме, даже оружия до обучения в армии в руках не держал. Всегда травил байки из своей жизни. В какой-то момент она поняла, что завидует ему, потому что у него было кое-что очень важное, чего не было у нее — семья. И вот он лежит у ее ног, смотрит на нее своими мертвыми глазами, открыв рот, и уже не рассказывает свои истории. Его глаза такие красные, что невидно белков. Принятие этого факта заставляет сглотнуть подступающую к горлу желчь. Скорее всего его пытали, судя по оторванным пальцам и отсутствующим зубам. Хотя, она очень надеется, что его просто задушили. Смерть от асфиксии более гуманна, чем долгие пытки батарианских пиратов.
Она смотрит на входную дверь, что открыта и манит свободой. От нее несет свежестью и прохладой, но не той, что питает и дарит успокоение. Шепард понимает, что за этой дверью еще одно просторное помещение, хорошо, если там будут ящики, за которыми можно спрятаться в случае побега. А потом она видит еще одно тело — лейтенант Абрамс.
Абрамс был красавчиком, о нем мечтали многие женщины. Шепард однажды призналась себе, что тоже была бы не против, если уж не в отношения его затащить, то хотя бы разок перепихнуться. Вот только Джей играл за другую команду, и, как он однажды ответил очередной девушке, которая за ним увивалась: «Кларисс, — ее ведь звали Кларисс? — если ты сможешь отрастить член и обзавестись Y-хромосомой, то я с удовольствием проведу с тобой вечер». Вспоминая это, Шепард даже улыбнулась, вот только улыбка растаяла, стоило осознать, что он лежит у входа в эту затхлую комнату в какой-то странной позе с развороченным брюхом.
Руки и ноги затекли, она попыталась напрячь их и расслабить, чтобы хотя бы немного разогнать кровь, но ничего не удалось. Связывание пагубно сказывается на кровотоке в организме человека, да и любого другого органика, вероятно, тоже. Шепард попыталась как можно тише подтянуть ноги к подбородку, надеясь, что смена позиции поможет избавиться от ноющей боли во всем теле. Вот только шуршание армейских брючин о бетонный и грязный пол этой станции на чертовом Торфане сделало это движение слишком громким.
— Наша добыча очнулась, — гоготнул один из ее надзирателей и тут же вскочил, подходя к ней. — Привет, милая! — он схватил ее за подбородок, от чего по лицу растеклась новая волна боли. Похоже, оно было в еще более худшем состоянии, чем тело. — А ты симпатичная, — он усмехнулся, — как для человека.
Шепард, не мигая смотрела на своего мучителя, прекрасно осознавая все последствия действий батарианца. Вероятно, сейчас она второй раз позавидует мертвому Кайрену, вот только теперь она будет завидовать не его счастливому детству и дружной семье, а его смерти.
Она не заметила, как батарианец обошел ее. Он схватил ее за связанные сзади руки и потянул вверх, вынуждая подняться на трясущиеся ноги. Из горла непроизвольно вырвался болезненный стон.
— Твое тело – неплохая цена за попытку вашего Альянса напасть на нас, а? — спросил ее один из мучителей, задорно ухмыляясь. Они так и не поняли причин нападения, видимо кто-то из сослуживцев смог спрятать взрывчатку до своей смерти, вопрос был в том смог ли он настроить прием сигнала для активации взрывчатки или нет.
Шепард вздрогнула, этот же пират грубо схватил ее за грудь, продолжая выворачивать руки. Тут же она сообразила, что от брони не осталось и следа. Она была в легкой футболке, которую постоянно надевала на первый слой. Открытие омрачило ее состояние еще больше, паника подступила к горлу, но Шепард отчаянно пыталась успокоиться. Ее мозг лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации, но пока не находил.
— Гантор, тащи сюда эту человеческую потаскуху! — рыкнул второй пират, третий, как успела заметить Шепард, вышел из комнатушки. Видимо, он не хотел принимать участия в намечавшемся развлечении.
В ответ на это Гантор поднял руки Шепард еще выше, заставив ту снова застонать от боли, и потащил к импровизированному столу — крупному ящику, который стоял посреди ящиков поменьше.
«Тебя я убью первым, Гантор, — подумала Шепард. — Ты не успеешь ничего сообразить. Я обещаю тебе». Она не слышала смеха безымянного батарианца, не слышала его скабрезных речей, не ощущала омерзительных прикосновений сквозь одежду. Она лихорадочно осматривалась в поисках выхода, пыталась найти путь для отступления и собственного спасения. Вот только...
Вот только спасения не было. Она будто очнулась ото сна, и все ее существо заполнилось ужасом предстоящей агонии. Она невольно начала дергаться, пытаясь высвободиться от жесткой хватки батарианца, но ничего не получалось.
— Смотри-ка, — усмехнулся Гантор, — резвая сучка!
Второй лишь утробно засмеялся, продолжая пожирать Шепард глазами, и наотмашь ударил по лицу. Она дёрнулась и больно ударилась головой, Гантор отпустил ее руки, позволяя упасть на импровизированный стол всем телом. На несколько мгновений она потеряла сознание, а когда пришла в себя поняла, что голова стала болеть еще больше, а руки уже ничего не связывает.
— Снимай штаны с нее, — рыкнул все тот же батарианец без имени, жестко придавливая ее плечи к ящику. Ее дыхание сбилось, а сердце начало биться с невероятной скоростью, подгоняемое страхом. Она скорее почувствовала, чем увидела, что руки Гантора тянутся к ее штанам, пытаясь ухватиться за пояс. Она снова непроизвольно дернулась, стараясь вырваться из мёртвой хватки второго.
В тот момент она поняла, что все кончено. Из ее глаз потекли слезы, а из горла раздались первые всхлипы. Она пыталась вырваться, но лишь усугубляла свое из без того плачевное положение. Сверху раздался смех, Шепард вздрогнула, и зашлась плачем еще сильнее.
Гантор всё-таки добрался до пояса ее штанов и одним рывком стянул их вниз, обнажая стройные ноги. Раздался треск рвущейся ткани…
— Ноги ей развяжи, — недовольно рявкнул тот ублюдок, что держал ее за плечи, — ты — идиот.
Она почувствовала, как с ее ног спадает оцепенение, и они покрываются тысячей мурашек. Батарианец до конца стягивает ее штаны вместе с трусами, и она видит… Черт возьми, она действительно видит свое спасение. Она больше не заходится рыданиями, а просто скулит, пуская этим идиотам пыль в глаза. Хватка стоящего над ней батарианца ослабла достаточно для одного рывка. У нее будет только один чертов шанс, чтобы спастись, или продать свою жизнь подороже. Больше ни одна батарианская сволочь не сможет притронуться к ней.
Гантор облизывается, смотря на ее распластанное тело, а ее передергивает от омерзения, когда он поглаживает ее ногу своей рукой. Его мнимая нежность быстро улетучивается, когда она непроизвольно сводит ноги вместе, не давая их раскрыть. Он бьет ее по лицу, надменно усмехаясь, плюет в нее, ухмыляясь и чувствуя свою власть, а потом с силой разводит ноги.
Вот только Шепард ждет этого, ждет, когда он подойдет к ней на максимально близкое расстояние, когда он будет готов взять ее силой. Потому что именно тогда она сможет застать обоих мучителей врасплох. Одного, отвлеченного попыткой засунуть свой член в нее, другого, отвлекшегося на собственные фантазии об изнасиловании человеческой самки, свидетелем которого он вот-вот станет.
Еще секунда… Шепард чувствует, что ее плечи освободились от гнета, и видит, как Гантор приспустил свои штаны. Она одним чётким движением обхватывает его спину ногами и резко притягивает к себе, будто действительно собираясь отдаться этому омерзительному существу, делает рывок к нему, хватаясь за его плечо, и вытаскивает из его кобуры ничем не закрепленный «Страйкер».
— Прощай, Гантор, — она продолжает удерживать его тело ногами и всаживает ему в подбородок два заряда. Его голову разрывает, лицо, футболку и ноги Шепард заливает кровью. «Все вокруг красное…» — пролетает у нее в голове. Она не мешкая ни секунды тут же разворачивается и стреляет в батарианца, который ее удерживал. — Прощай, ублюдок, — крови на ней становится еще больше.
Она с омерзением отпихивает мертвое тело несостоявшегося насильника, слышит глухой удар позади себя, и тут же прячется за ящиком, ища укрытия. Выстрелы были громкими, их слышали. Она уже чувствовала приближение подкрепления.
— Давай же, — шепчет она, тряся пистолет. — Сбрасывай нагрев, ты мне нужен.
Идея надеть штаны быстро отбраковывается, оставаясь только идеей, потому что шаги приближаются слишком быстро, да и от штанов остались одни ошметки. Она бросает взгляд на «Страйкер» и понимает, что он точно не принадлежит пиратам – слишком чистый и начищенный.
— Гантор, Блахт, чем вы тут занима… — батарианец не успевает договорить, и в его лицо летит по меньшей мере три заряда, от которых он не успевает увернуться. Его убила полуголая человеческая потаскуха, залитая кровью его друзей, а ведь он даже отказался ее отодрать.
Шепард усмехается и тут же прячется обратно за ящик. Пистолет довольно быстро остывает, наверняка улучшенный. Она снова смотрит на Гантора, улыбается и плюет на его распластанный труп, а у нее внутри растекается приятное удовлетворение.
Шаги… Она слышит приближение еще трех батарианцев. Что ж, пистолет охлажден, у нее есть по меньшей мере 15 или 18 выстрелов до полного перегрева, и всего три будущих трупа. По 5-6 выстрелов на каждого. Жаль только, что «Страйкер» бесполезен на дальних расстояниях.
Шепард откидывается на боковую сторону ящика, полностью скрываясь от шального выстрела со стороны пиратов и оглядывается в поисках своей брони. Вот только глаза снова натыкаются на сослуживцев. В дальнем углу она видит Грейс, сложенную как тряпичная кукла. Одежда на ней порвана, а обнаженная грудь почернела. Один уголок рта надорван, словно эти ублюдки собирались сделать ей улыбку Глазго. Шепард отворачивается и прикрывает глаза, шаги приближаются. Отвлекаться нельзя.
Она делает глубокий вдох и считает шаги неизвестного.
Он останавливается на расстоянии вытянутой руки, но не замечает ее. Или кровь на ней так удачно слилась с местным колоритом, или батарианец попался полным идиотом, но Шепард даже не пришлось целиться или совершать какие-либо кульбиты. Она краем глаза выглянула из-за ящика и двумя точными выстрелами снесла ему голову. В нее тут же полетел шквал встречных выстрелов. Один из зарядов задел руку, и она едва не выронила пистолет.
— Дьявол! — рыкнула Шепард, борясь с болью от ожога. Ей невероятно повезло, что выстрел прошел по касательной слегка подпалив ее кожу. Она снова откинулась на боковину ящика и опять осмотрелась, стараясь не заглядывать в угол, где была Грейс.
Где-то справа от нее, за небольшим ящиком, который ранее использовался в качестве стула, кто-то зашевелился и застонал. Батарианцы отвлеклись на новую цель, высунувшись из-за спасительных для них стен дверного проема. Шепард не прощает таких промахов, три выстрела в ублюдка слева и еще два в ублюдка справа. Она снова юркнула за ящик, внимательно прислушиваясь к возможным шагам, но было тихо.
Рядом снова раздался стон, Шепард аккуратно высунулась из своего укрытия и одним рывком добралась до другого ящика. Сомнений не было, это был кто-то из ее взвода.
Она снова прислушалась к угнетающей тишине и только потом посмотрела на лежащего у ее ног сослуживца. На нее смотрел лейтенант Нейтон, он захлебывался собственной кровью, но боролся за каждую секунду своей жизни.
— Шеп… Шепрд... — еле выдавил он, напрягаясь всем делом, и борясь с поступающими конвульсиями из-за нехватки кислорода и постоянно подтекающей изо рта крови. Удивительно, что Нейтон вообще был до сих пор жив.
— Лейтенант, — шепнула она, не отрываясь от наблюдения за входом. — Взрывчатка установлена?
Нейтон начал дергаться ещё сильнее. Шепард заметила несколько колотых ран на животе, руки же его были просто открытым куском мяса. Он из последних сил схватил Шепард за ногу левой рукой, а правой швырнул в нее активатором взрывного устройства и связкой своих жетонов.
— За… За… Забе… — он закашлялся и снова задергался, — …ри. Всех…
Она перехватила жетоны и активатор и снова огляделась.
— Взор… — он сделал короткий вдох, на сколько хватало пробитых легких, — …ви здесь, — он снова сделал вдох и закашлялся, Шепард снова оказалась залита кровью, только теперь это была кровь одного из ее сослуживцев. — Все…
— Молчите, лейтенант, черт вас дери, — она пыталась отсрочить неизбежное. — Мы выберемся.
Шепард резво осмотрелась, ища возможность переноски Нейтона к выходу и в поисках других возможных выживших. Никто не шевелился. Лейтенант булькающе рассмеялся, снова забрызгав Шепард своей кровью.
— По… мо… — он захрипел, — …ги мне… — новая волна кашля забрызгала и без того грязное лицо Шепард. — Уме… реть…
— Нет! — она в порыве ярости отскочила от него и немигающие уставилась. Он смотрел умоляюще, жутко мучаясь от боли и нехватки кислорода. — Нет, пожалуйста… — прошептала она, подползая к нему на коленях. — Пожалуйста…
По ее щекам текли слезы, а Нейтон смотрел на нее и глазами умолял прекратить его страдания. Она, уже срываясь на рыдания, подползла еще ближе и притронулась к его щеке.
— Я… — прохрипела она, подкладывая пистолет к голове лейтенанта. — Я… Спою тебе колыбельную, хорошо?
Мужчина булькнул что-то непонятное в ответ, но она увидела в его глазах слезы. Одна слезинка тут же скатилась куда-то по виску и исчезла в волосах.
— Лон… Лондонский мост, — шепотом запела она, — падает, падает, падает… — он захрипел еще сильнее, а Шепард чуть повысила голос. — Лондонский мост падает, моя милая леди…
— Спа… сибо, — на одном дыхании прохрипел лейтенант.
— Построй его из древесины и глины, — она шмыгнула носом и нежно погладила по волосам Нейтона, — Построй его из древесины… — в глухой тишине, нарушаемой только тихим пением сквозь слезы и булькающими звуками дыхания, раздался резкий выстрел. —… и глины. Построй его из древесины и глины, — Шепард ладонью закрыла его глаза, — моя милая леди…
Она вытерла свои глаза, размазав по щекам кровь батарианцев, лейтенанта и свои слезы, глубоко вдохнула и начала продумывать план побега. То, что эту базу охраняли только несколько пиратов, было настоящим подарком, однако расслабляться было непозволительной роскошью.
Она посмотрела на жетоны Нейтона в руке и снова огляделась, отмечая, где лежат тела ее сослуживцев. Шепард подошла к Кайрену и сняла его жетоны, потом пошла к Грейс и Абрамсу, собрала жетоны Джи-Джи и Мейсона. Ни один из них не должен быть забыт.
Наконец, снимая последний жетон с капрала Джонса, она увидела кусок своей брони. Не задумываясь она бросилась к нему, потому что именно в этом куске сплавов различных металлов и соединений была рация. Однако мимолетная радость от возможной находки быстро превратилась в разочарование, потому что рация не работала.
Она с раздражением бросила кусок на пол и аккуратными перебежками начала продвигаться к выходу. На базе действительно больше никого не было. Перед выходом она обернулась и мысленно простилась со своими людьми, затем тихо открыла дверь и выглянула наружу. Рядом стоял небольшой челнок, явно принадлежавший пиратам. Будет везением, если ее не собьет Альянс, но оставаться здесь она не могла.
Перехватив «Страйкер» покрепче, она тихо вдохнула и выдохнула, и рысью бросилась к челноку. Пилот умер быстро, запачкав левое стекло своей красной кровью. С него же она и стянула штаны, потому что появляться перед генеральским составом с голой задницей, было ниже достоинства Шепард. Штаны были велики и откровенно неудобны, но это было меньшее, что не беспокоило.
Она понимала, что сейчас она движется на адреналине и природном упорстве, вот только что случится, когда она останется одна и, наконец, остановится?
— Не думай об этом, Шепард! — приказала она себе. — Нужно выйти на связь с Андерсоном.
Она попыталась подключиться к закрытой сети Альянса, постоянно передавая свой позывной, и включила сигнал помощи, надеясь, что флот не уничтожит ее небольшой челнок. Рация челнока ожила и противно затрещала, предвещая какое-то сообщение.
— Немедленная эвакуация всех групп, у вас осталось 30 секунд, — Шепард взяла в руку активатор для взрывчатки, — 20 секунд. Мы не сможем забрать никого из вас. 10 секунд, храни вас Бог. Пять, четыре, три, два, один…
— Шепард отчаянно жмет на кнопку и слышит гул нарастающей взрывной волны, все отряды сработали идеально, включая действия ее ребят. Она вымученно улыбнулась.
— Лейтенант Шепард, с вами на связи лейтенант Айзенк, подтвердите свою личность, — неожиданно раздалось в динамиках челнока.
Шепард встрепенулась и тут же скороговоркой произнесла давно выгравированные в мозгах слова и код ее идентификации.
— Подтверждаю вашу личность, — раздалась монотонная речь из динамика. — Вы можете сесть на борт «Токио». Сколько человек уцелело?
Шепард передернуло, она резко втянула носом воздух и, словно в замедленной съемке, откинулась на кресло пилота.
— Я одна, — четко произнесла она, прикрывая глаза и сжимая окровавленными пальцами переносицу. Сейчас нестерпимо захотелось курить, только сигарет не было. Она бросила пару взглядов на приборную панель в поисках заветной отравы, но ничего не нашла и с раздражением выдохнула.
— Вас понял, лейтенант Шепард. Конец связи.
Она снова откинулась на кресло пилота, а по щеке скатилась слеза. Размеренное дыхание сорвалось на рваные вдохи, а трясущиеся руки, сопровождающиеся звяканьем жетонов ее мертвой команды, закрыли лицо. В кабине пилота раздались первые звуки рыданий. Она знала цену этой операции и повела своих людей на смерть, теперь нужно научиться с этим жить.
Пытаясь прийти в себя и успокоиться хотя бы на время перед встречей с руководством, она запела единственную песню, которую знала — колыбельную. Песня, ставшая последним, что услышал Нейтон перед своей смертью. Почему-то она была уверена, что когда-то очень-очень давно ее пела мама. Вот только мамы Шепард не помнила, но отчаянно надеялась, что за этой песней стоит не ее призрачная выдумка, а реальное воспоминание.
— Лейтенант Шепард, разрешаю стыковку, — прозвучало из приемника связи.
— Принято, — коротко ответила она, и аккуратно влетела в открытый люк, оставляя за спиной Торфан, свой взвод и, несмотря на детство среди уличных группировок, некоторую наивность.