Гарри, Рей и философский камень

БУМ! Стукнули ещё раз. Рей встала. Дудли подскочил. — Где пушка? — глупо спросил он. Сзади раздался грохот, словно кто то упал с кровати, и дядя Вернон, буквально тормозя пятками, въехал в комнату. В руках он держал ружьё — так вот что скрывало с длинным свёртке! — Кто здесь? — выкрикнул он. — Учтите, я вооружён! Короткая пауза, а затем… ШАРАХ! По двери вмазали с такой невероятной силой, что она слетела с петель и со глушительным рухнула на пол. На пороге стоял великан. Огромная физиономия почти совсем скрывалась густой гриве спутанных волос и длинной неряшливой бороде, но глаза все такие можно было рассмотреть: во всём этом волосяном буйстве они блестели, словно два больших чёрных жука. Гигант протиснулся в хижину, сильно пригнув в голову, и всё равно подмел потолок своей несусветной гривой. Он наклонился, поднял дверь и без усилий, поставил её на место. Завывание бури поутихли. Гигант оглядел всё собрание. — Чайку́ можно, а? — попросил он. — Измотался как пёс. Он подошёл к дивану, где застыв от страха, сидел Дудли. — Подвинься, жирный, — сказал нежданный гость. Дудли взвизгнул и спрятался за спину матери, которая в свою очередь испугано жалась за дядей Верноном. — Ага, вот и Гарри! — воскликнул великан. Гарри взглянул в суровое, дикое, тёмное лицо — и увидел вокруг глаз-жуков добрые морщинки. Великан улыбался. Рей подошла поближе. — А я вас вот такими помню, — показал руками он. — Скажите-ка: вылитый папаша, а глаза мамкины. А у тебя, — посмотрел он на Рей, — наоборот. Дядя Вернон сипло втянул в себя воздух. — Я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом, сэр! — вскричал он. — Это проникновение со взломом! — Дурслей, дурындас, помолчи, — отмахнулся гигант. Он перегнулся через спинку дивана, отобрал у дяди Вернона ружьё, с лёгкостью завязал его узлом и зашвырнул в дальний угол. Дядя Вернон жалко пискнул — как мышь, на которую наступили. — Короче, Гарри, — заговорил великан отворачивайся от Дурслеев, — с днём рождения тебя! Я тут притаранил кое-чего только, кажись, сел на него по дороге — ну да ладно, всё одно вкусно. Рей, для тебя у меня тоже есть подарок. И вытащил из внутреннего кармана чёрного плаща две коробки, одну слегка помятую. Гарри дрожащими руками открыл её и обнаружил внутри большой липкий шоколадный торт, на котором в зелёной глазу было выведено: «С днём рождения, Гарри!». У Рей было тоже самое только с её именем. Задрав голову, Гарри посмотрел в лицо огромному человеку. Он хотел сказать спасибо, но это слово потерялось где-то на пути ко рту, и вместо «спасибо» он прошептал: — Вы кто? Великан хохотнул: — Точно не познакомились. Рубеус Огрид, хранитель ключей и вообще всех угодии «Хогвартса». Ну, как с чайком-то? — напомнил он, потирая руки. — Кстати, от чего покрепче тоже не откажусь. Его взгляд упал на пустой очаг, где валялись ежуеся пакетики из-под чипсов. Он фыркнул и склонился к очагу. Никто не заметил, что он такое сделал, но буквально через секунду за решёткой уже полыхал огонь. По отсыревшей хижине разлился уютный свет, и Гарри обдало теплом, словно он очутился в горячей ванне. Гигант развалился на диване, который изрядно под его весом, и принялся выкладывать из кармана плаща всякую всячину: медный чайник, упаковку сарделек, кочергу, заварочный чайник, несколько щербатых кружкек и бутылку янтарной жидкости, который основательно приложился, прежде чем заняться ужином. Вскоре в хижине аппетитно запахло — сардельками те весело потрескивали на огне. Пока Огрид трудился, все молчали, но, стоило ему снять с кочерги первые шесть сочных, пахнущих, слегка подгоревших сарделек, Дудли встрепенулся. Дядя Вернон предостерёг: — Не бери у него ничего, Дудли! Гигант презрительно фыркнул. — Твоего кабанчика, Дурслей, больше откармливать не к чему, так что угомонись. И он потянул сардельку Гарри. Тот проголодался невыносимо и уж точно в жизни не ел ничего вкуснее, но всё равно не сводил глаз с великана. А поскольку никто ему ничего не объяснял, он решил спросить сам: — Извините, я так и не понял. Кто вы? Гигант основательно отхлебнул чаю и утёр рот рукой. — Зови меня Огрид — сказал он, — как все. Я уже говорил, я — хранитель ключей в «Хогвартсе». Про «Хогвартс» ты яс’дело, знаешь. — Мм… нет, — признался Гарри. — Я знаю, — подала голос Рей. — Это школа колдовства, да? Огрид остолбенел. — Извините, — быстро добавил Гарри. — Извините? — рявкнул Огрид, обращай грозный взгляд к Дурслеям, которые съежились и попятились в темноту. — Это уж их дело — извиняться! Ну, письма до тебя не доходили, ладно. Но чтобы ребёнок не знал про «Хогвартс» — тут прям хоть караул кричи! Сам-то ты чего, никогда не интересовался, где все твои предки всему обучились? — Чему — всему? — не понял Гарри. — ЧЕМУ ВСЕМУ? — громовым раскатом повторил Огрид. — А ну-ка обожди-ка! Он вскочил. В ярости он, казалось, заполнил собой всю лачугу. Дурслеи вжались в стену. — Это ж как же прикажете понимать?! — зарычал Огрид. — Стало быть, этот мальчонка — вот этот вот самый — не знает ничего — ничегошеньки — НИ ПРО ЧТО?! Это уже чересчур, подумал Гарри. Он, в конце концов, ходит в школу, да и оценки у него неплохие. — Мы что-то не знаем? — удивилась Рей. — Ну, кое-что я знаю, — вмешался Гарри. — Считать умею и прочее. Огрид только отмахнулся: — Про наш мир, я имею в виду. Твой мир. Мой мир. Мир твоих родителей. — Какой мир? Видно было, что Огрид готов взорваться. — Дурслей! — грозно пророкотал он. Дядя Вернон мертвенно побледнел и прошептал что-то вроде «тыры-пыры». Огрид потрясённо смотрел на Гарри. — Но должен ж ты знать про мамку с папкой, — сказал он. — Они же знаменитые! И ты сам — знаменитый! Рей подумала, что, видимо, про неё забыли. Она уж точно не знаменита. — Что? Мои… мои мама и папа… они разве знаменитые? — Не знает… не знает… — Огрид, запустив руку в волосы, ошарашенно уставился на Гарри. — И тебе не сказали, кто ты есть? — спросил он после долгой паузы. Дядя Вернон вдруг набрался храбрости. — Замолчите! — потребовал он. — Немедленно замолчите, сэр! Я запрещаю рассказывать мальчику что бы то ни было! Человек и похрабрее Вернона Дурслея дрогнул бы под свирепым взором, которым наградил его в ответ Огрид; когда же великан заговорил, каждый звук буквально вибрировал от гнева. — Ему не сказали? Не сказали, что было в письме, которое оставил при нём Думбльдор? Да я сам там был! Сам всё видел! Яс’те, Дурслей? И ты все годы скрывал? — Что скрывал? — возбуждённо спросил Гарри. — МОЛЧАТЬ! ЗАПРЕЩАЮ! — в панике завопил дядя Вернон. Тётя Петуния задохнулась от ужаса. — Ой, да увяньте вы оба, — презрительно бросил Огрид и провозгласил: — Гарри! Ты — колдун. В лачуге повисло молчание. Только слышно было, как грохочет море и свищет ветер. — Я — кто? — ахнул Гарри. — Я тоже? — с надеждой спросила Рей, но её опять не услышали. — Колдун, яс’дело, — повторил Огрид и вновь плюхнулся на диван, со стоном просевший ещё ниже. — И оченно неплохой, ежели чуток натренируешься. С такими предками кем тебе ещё быть? Короче, давай-ка уже прочитай письмецо. Гарри протянул руку к вожделенному желтоватому конверту, адресованному «Море, Лачуга на скале, Жёсткая половица, мистеру Г. Поттеру». Он развернул письмо. «ХОГВАРЦ» ШКОЛА КОЛДОВСТВА и ВЕДЬМИНСКИХ ИСКУССТВ Директор: Альбус Думбльдор (Орден Мерлина первой степени, Великий Влшб., Гл. Колдун, Верховный Авторитет, Международная Конфедерация Чародейства) Уважаемый мистер Поттер! С радостью извещаем, что Вы приняты в Школу колдовства и ведьминских искусств «Хогварц». Список необходимой литературы и экипировки прилагается. Начало занятий — 1 сентября. Ожидаем ответную сову не позднее 31 июля. Искренне Ваша, Минерва Макгонаголл, заместитель директора В голове у Гарри вспыхнул фейерверк вопросов — не поймёшь, с какого начать. После некоторого раздумья он пролепетал: — А что значит — «ожидаем ответную сову»? — Ах ты, гангрен скоротечный, чуть не запамятовал! — воскликнул Огрид, хлопая себя по лбу с такой силой, что перевернул бы и гружёную телегу; затем из очередного кармана он извлёк сову — настоящую, живую, встрёпанную сову, — длинное перо и пергаментный свиток. И, высовывая от усердия язык, нацарапал записку, которую Гарри прочитал вверх ногами: «Уважаемый профессор Думбльдор! Вручил Гарри письмо. Завтра едем за покупками. Погода кошмарная. Надеюсь, Вы здоровы. Огрид» Великан скатал послание и отдал сове. Та сжала записку в клюве. Огрид отнёс сову к дверям и швырнул наружу, в непогоду. Затем вернулся и сел на диван с таким видом, будто ничего особенного не совершил — вроде как поговорил по телефону, Гарри осознал, что стоит с широко раскрытым ртом, и поспешно его захлопнул. — О чём бишь я? — начал Огрид, но тут дядя Вернон, по-прежнему пепельно-серый от волнения, но ужасно сердитый, шагнул на свет и выкрикнул: — Он не поедет! Огрид фыркнул. — И ты, мугло, конечно же его остановишь, — равнодушно проворчал он. — Кто? — заинтересовался Гарри. — Мугл, — пояснил Огрид. — Так мы зовём неволшебный люд. Тебе, бедняге, не подфартило: рос у таких мугловых муглов, каких ещё поискать. — Когда мы его взяли, поклялись искоренить эту чушь, — заявил дядя Вернон. — Поклялись истребить в нём эту пакость! Колдун! Скажите пожалуйста! — Вы знали? — поразился Гарри. — Знали, что я… я — колдун? — Знали?! — завизжала вдруг тётя Петуния. — Ещё б нам не знать! Конечно, знали! Кем ещё ты мог быть с такой мамашей! Моя треклятая сестричка тоже в своё время получила такое письмо и отправилась в эту вашу… школу… а потом являлась домой только на каникулы. И дальше вечно то лягушачья икра в карманах, то чашки превращаются в крыс! Я одна, одна видела, какая она… ненормальная! А родители знай восхищались: ах, Лили то, Лили сё! Гордились — в семье ведьма растёт — Она перевела дыхание и завелась снова. Видно, её уже очень давно распирало желание высказаться. — А потом, в школе, познакомилась с этим Поттером, и они взяли и поженились. Родился ты, и я, конечно, ни минутки не сомневалась, что ты станешь точно такой же… странный и… и… ненормальный, а потом, здрасьте-пожалста, её взяли и укокошили, а тебя подсунули нам! Гарри побелел. И, едва совладав с голосом, спросил: — Укокошили? Вы же говорили, они погибли в аварии? — В АВАРИИ? — Огрид возмущённо вскочил, и Дурслеи забились ещё дальше в угол. — Да разве ж могла авария убить Лили с Джеймсом! Возмутительно! Безобразие! Гарри Поттер сам про себя не знает, хотя у нас любая малявка про него наизусть расскажет! — Как это? Почему? — разволновался Гарри. Огрид перестал злиться и как будто расстроился. — Не ждал я такого, — сказал он тихо и тревожно. — Хоть Думбльдор и говорил, что тебя нелегко будет отсюда выцепить, что многого ты не знаешь. Ох, Гарри, Гарри… Не знаю, по мне ли работёнка всё тебе рассказать, но кто-то ведь должен… Не идти ж тебе в «Хогварц» недотёпой… — Он бросил на Дурслеев недобрый взгляд. — Пожалуй, лучше всего ничего от тебя не скрывать. Правда, и я сам не всё знаю, история тёмная… Он сел и некоторое время смотрел в огонь, а после заговорил: — Видно, начинать надо с… с того, которого звать… Нет, но это с ума сойти, что вы про него и не слыхивали, а у нас он… — Кто? — Ох… не люблю его имя произносить без крайней надобности. Никто не любит. — Почему? — Горгулья ему на голову! Боятся, вот почему, по сей день боятся. Ох, тяжко… Видишь ли, Гарри, был у нас один колдун… который потом… испортился. Вот прямо до хуже некуда. А звали его… — Огрид судорожно сглотнул: слова не шли с языка. — Может, напишете на бумажке? — предложил Гарри. — Не-е, я точно не знаю, как он пишется. Ладно: Вольдеморт. — Огрида передёрнуло. — Всё, не заставляй повторять. Так вот, этот самый колдун лет двадцать уж как начал искать последователей. И, яс’дело, нашёл — одни боялись, другие примазывались к сильному, потому что сила-то у него была, будьте покойны. Смутные стояли времена, Гарри. Никто не знал, кому верить, никто не решался подружиться с незнакомым колдуном или ведьмой… случались всякие жуткие истории. И мало-помалу стал он брать верх. Яс’дело, с ним пытались бороться — но тех он убивал. Жестоко. Оставалось одно надёжное место — «Хогварц». Похоже, Сами-Знаете-Кто боялся только Думбльдора. Не отваживался захватить школу — по крайней мере тогда. Ну вот… А твои мамка с папкой колдуны были на славу, лучше я не встречал. Старшие старосты «Хогварца»! И почему Сами-Знаете-Кто ни разу не попытался перетянуть их на свою сторону? Загадка. Чуял, видать: не станут они с Тёмными Силами якшаться, они ж были с Думбльдором. Может, тем разом он хотел их уговорить… или, наоборот, с пути убрать… кто знает… Только десять лет назад, в Хэллоуин, заявился он в ту деревню, где вы жили. Ты был крохотулька, годик всего. Он вломился к вам в дом и… и… — Огрид осёкся, вытащил из кармана ужасно грязный, крапчатый носовой платок и трубно высморкался. — Извиняюсь, — сказал он. — Но это так грустно! Любил я твоих предков, понимаешь, лучше людей не бывало… Ну а он… Ну… В общем, Сами-Знаете-Кто их убил… А потом — и тут-то вся тайна — он попробовал прикончить тебя. То ли чтоб свидетеля не оставлять, то ли просто убивать нравилось. Но не смог! Никогда не интересовался, откуда у тебя шрам на лбу? Это тебе не просто порез. Такое остаётся после очень сильных злых чар — ими ведь и родителей твоих, и самый ваш дом разнесло, — а на тебе не сработало! Потому ты и знаменит, Гарри. Кого он решал убить, все померли — кроме тебя. Он тогда лучших угробил — и Маккиннонов, и Боунсов, и Пруиттов, — а ты, малявка, взял да и выжил… Гарри вдруг пронзила боль. Его будто бы вновь ослепила зелёная вспышка, и она была гораздо ярче, чем вспоминалась раньше, и — такое случилось впервые — он вспомнил ещё одно: холодный, пронзительный, жестокий смех. Рей подумала, что если она уйдёт, то никто не заметит. Но по скольку сейчас ночь, она решила уйти завтра утром. Огрид смотрел на него печально. — Я самолично вынес тебя из развалин. Думбльдор приказал. Привёз тебя к этим вот… — Полнейшая белиберда! — воскликнул дядя Вернон. Гарри вздрогнул: он успел начисто забыть о Дурслеях. К дяде Вернону, похоже, вернулась обычная самоуверенность. Он вызывающе глядел на Ограда и сжимал кулаки. — А теперь послушай меня, юноша, — раздражённо бросил он. — Я согласен, в тебе есть что-то странное — ничего, впрочем, особенного, хорошая добрая порка — и всё пройдёт, но вот твои родители действительно были психи. Без таких в мире только лучше, да и получили они по заслугам: чего и ждать, когда якшаешься с колдунами? Я ведь говорил, что так будет, что они сдохнут под… Огрид не выдержал и, вскочив, выхватил из-под плаща потрёпанный розовый зонтик. Наставив его на дядю Вернона, будто шпагу, гигант отчеканил: — Предупреждаю, Дурслей, предупреждаю — ещё слово… Перед этим надвигающимся на него розовым вертелом дядя Вернон растерял решимость — он распластался по стене и затих. — То-то. — Огрид, сопя, снова опустился на диван, который на этот раз просел до самого пола. У Гарри меж тем зрели всё новые вопросы. — А что случилось с Воль… извините — с Сами-Знаете-Кем? — Хороший вопрос, Гарри. Исчез. Испарился. Сразу, как пытался тебя убить. Оттого ты ещё знаменитей. Загадка, понимаешь, из загадок… Он ведь тогда забирал всё больше силы, больше власти — с чего ему исчезать? Кто говорит — помер. Вот уж бред! В нём небось и человеческого-то не осталось, помереть нечему. Другие думают, он ещё где-то здесь, вроде как выжидает, но я и в это не верю. Его приспешники вернулись к нашим. Как бы вышли из транса. А не смогли бы, сохрани он хоть какую силу… Я так мыслю: он жив и сидит себе где-то тихо, но колдовской дар потерял. Слишком ослаб, не до борьбы ему. Чего-то в тебе этакое его и прикончило. Той ночью всё у него пошло наперекосяк — пёс знает, что именно, — но только чего-то в тебе его добило, это факт. Огрид смотрел на Гарри ласково и даже уважительно, но Гарри это вовсе не польстило. Наоборот, ему стало ясно, что всё это — чудовищная ошибка. Он — колдун? Да как это может быть? Всю жизнь его мучил Дудли, тиранили дядя Вернон и тётя Петуния… Будь он и в самом деле колдун, они бы превращались в жаб с бородавками всякий раз, как запирали его в чулане! Если когда-то он победил самого могущественного чародея на свете, почему Дудли вечно пинал его, как футбольный мячик? — Огрид, — тихо проговорил он, — мне кажется, вы ошиблись. По-моему, я никакой не колдун. К его удивлению, Огрид только хохотнул. — Не колдун, значит? И что, никогда ничего не делалось по-твоему, когда ты, к примеру, сердился или пугался? Гарри посмотрел в огонь. А ведь и впрямь… всё странное происходило, именно когда он злился или пугался… За ним гонялся Дудли с дружками — и он внезапно, непонятно как, очутился на крыше… Не хотел идти в школу с жуткой стрижкой — и волосы отросли за ночь… А в самый последний раз, когда Дудли его толкнул, он отомстил, сам того не сознавая, — напустил на него боа-констриктора… Гарри улыбнулся Огриду. Тот просто лучился от радости. — Чуешь? — подмигнул Огрид. — Гарри Поттер — не колдун! Ха! Погоди, ещё станешь гордостью «Хогварца». Но дядя Вернон не собирался сдаваться без боя. — Я же сказал: он туда не пойдёт, — зашипел он. — Он отправится в «Бетонные стены» и ещё нам спасибо скажет. Читал я ваши письма! Ему понадобится всякая чушь — книги заклинаний, волшебная палочка и… — Ежели он чего захочет, всякое мугло ему не помеха, — зарычал Огрид. — Не пустить сына Лили и Джеймса Поттеров в «Хогварц»? Сдурели? Да он туда записан с рождения. Он идёт в лучшую на свете Школу колдовства и ведьминских искусств! Семь лет — и он сам себя не узнает. Будет учиться с такими же, как сам, и у самого лучшего директора, Альбуса Думбльд… — Я НЕ СТАНУ ПЛАТИТЬ ЗА ТО, ЧТОБЫ КАКОЙ-ТО СТАРЫЙ БОЛВАН УЧИЛ ЕГО КОЛДОВСКИМ ШТУЧКАМ! — заорал дядя Вернон. Но он наконец зашёл слишком далеко. Огрид схватил зонтик и крутанул им над головой. — НЕ СМЕТЬ, — загремел он, — ОСКОРБЛЯТЬ — АЛЬБУСА — ДУМБЛЬДОРА — В МОЁМ — ПРИСУТСТВИИ! И он указал зонтиком на Дудли. Полыхнуло фиолетовым, что-то треснуло, раздался визг — и Дудли затанцевал на месте, прижимая руки к толстому заду и скуля от боли. Когда он повернулся спиной, в прорехе штанов стал виден завиток поросячьего хвостика. Дядя Вернон взвыл. Быстро втащив тётю Петунию и Дудли в другую комнату, он бросил на Огрида затравленный взгляд и захлопнул за собой дверь. Огрид посмотрел на зонтик и почесал бороду. — Не след мне выходить из себя, — горестно пробормотал он, — ну, да всё одно не сработало. Думал обратить его в свинью, так, видно, он и без того уж свинья, ничего и не сделалось. — Из-под косматых бровей он искоса посмотрел на Гарри. — Буду признателен, если ты про это в «Хогварце» не расскажешь, — попросил он. — Я… мне… м-м… Нельзя мне магией заниматься, говоря по чести. Правда, чтоб тебя выследить, кой-чего разрешили — письмо доставить и прочее… Я вообще потому так за это дело и ухватился… — A почему вам нельзя заниматься магией? — спросил Гарри. — Ох! Так я ж и сам учился в «Хогварце», но меня, по правде сказать, это… турнули. На третий год. Сломали волшебную палочку пополам, всё чин чином. Но Думбльдор разрешил остаться лесником. Хороший он человек, Думбльдор. — А за что вас исключили? — Поздно уж, а завтра дел невпроворот, — громко ответил Огрид. — В город надо, книжки покупать и прочее. — Он снял чёрный плащ и бросил его Гарри. — На-ка, прикорни под ним, — сказал он. — И не пугайся, ежели он зашевелится, у меня там, кажись, в кармане сони дрыхнут. Рей уснула быстрее всех. Она твёрдо решила стать лучшей в «Хогвартсе». Тогда у остальных не получится её не замечать.