A Life, Redux

      Это пришло ему в голову, когда он позволил себе одеться в свою самую темную одежду для выхода. Он думал о том, чтобы найти союзников, но ему нечего было предложить этим самым потенциальным союзникам. Будучи шестнадцатилетним внуком короля, он не имел собственного богатства, не мог предложить какую-либо услугу, которую нельзя было бы получить, выдав его деду-королю.       Он понял, что найти союзников будет непросто, поскольку Деймону нечего было предложить. Тот, кто смог бы помочь ему, должен был быть в отчаянии и, вероятно, сам нуждался в побеге. Это было действительно единственное, что он мог предложить и, вероятно, выполнить.       Таких людей чаще, чем где-либо еще, можно было встретить в местах поклонения Богам.       Он начнет с места, отведенного для поклонения Четырнадцати Огням. Хотя он вряд ли нашел бы там кого-нибудь. Вряд ли ему повредило бы произнесение собственной молитвы. Конечно, человек, не привыкший к молитвам, какими бы они ни были, являющийся всадником дракона, должен был заслужить некоторое внимание.       Место действительно было заброшенным, лишь несколько свечей горели в темноте. Подобно тому, как немногие оставшиеся верующие тщетно сопротивлялись распространению влияния Андалов. Проходя одну за другой статуи Четырнадцати, он зажег столько свечей, сколько смог. Пусть тьма раствориться хотя бы на время, пусть их слава сияет еще немного, пусть дух Старой Валирии пока не уйдет.       Далее он отправился в богорощу. Тамошние чардрево долгое время стояло заброшенным, оно было не по-настоящему старым, но и уже не таким молодым. Он задавался вопросом, не было ли оно пересажено сюда с какой-то завоеванной земли, которая больше не нуждалась в нем. Дерево определенно было слишком большим, чтобы вырасти здесь из семян.       Здесь также не было отчаявшихся просителей, религия здесь была так же мертва, как и валирийская.       Тем не менее, он оставался там несколько мгновений, вознося молитву и дереву. Между двумя религиями существовало, если не сказать больше, сочувствие. Внезапно он почувствовал некоторую симпатию к северянам и к тому, насколько изолированными от других королевств они, вероятно, оказались во всех вопросах.       Он вышел из сада и направился внутрь. Его шаги, ведущие к септе, были очень-очень медленными, его нежелание замедляло их все больше и больше, пока он не оказался перед септой. Он стоял, глядя на закрытую дверь, желая двигаться вперед и одновременно жаждал сбежать куда-нибудь еще. Его ненависть к септам и всему, что с ними связано, противоречила потребности в союзниках. Каковы были вообще его шансы найти там кого-нибудь, кто мог бы ему помочь?       Закрыв глаза и снова послав тихую молитву Четырнадцати, он собрался с духом и двинулся вперед. Если он не был готов сделать этот шаг, какая у него была бы надежда взять под контроль свою судьбу?       Дверь поддалась под натиском его ладоней, открыв взору септу. Он не потрудился сдержать гримасу, когда увидел это место. В отличие от двух предыдущих, оно не было полностью заброшенным. Нет, перед одной из статуй стоял проситель, и его сердце воспламенилось надеждой, которую разум немедленно отверг.       Он сам сделал несколько шагов вперед к статуям, прежде чем узнал в светловолосой голове, склонной перед Девой, голову Гейль. Слегка повернув голову, он заметил, что две его собственные тени пристроились возле входа в септу, не преследуя его дальше, наконец, предоставив ему некоторое подобие уединения.       Для Гейль не было тени. Гейль, которая доказала, что она ей очень нужна.       Он снова повернулся вперед и возобновил прогулку, выбрав статую Кузнеца, расположенную рядом с Девой, и его мысли начали метаться.       Раньше за Деймоном не следовала Королевская гвардия, хотя теперь за ним следили. Даже если это и вызывало у него проблемы, также это означало, что другие члены семьи, которым обычно был предоставлен надзор и защита, остались без них. Как Гейль.       Он прикусил щеку, чтобы не улыбнуться, и остановился перед Кузнецом. Мастер по починке сломанных вещей. Да, ему нужно было кое-что починить.       Гейль стояла рядом с ним на коленях и молилась Деве. Дева, которой девушки молились об удаче в обретении хорошего мужа и которой матери молились о том, чтобы их дочери оставались здоровыми и невинными. Молитвы Алисанны, обращенные к Деве за дочерей, по большей части остались без внимания. Гейль, несомненно, тоже.       — Наслаждаешься своими молитвами, тетя?       Вопрос был задан светлым тоном, хотя это было совсем не так.       Она вздрогнула и повернула к нему лицо. На нем были следы от слез, и еще больше слез собралось в ее глазах, готовых пролиться. Хорошо. Казалось самые отчаянные искали Богов в этот день. А Деймон и Гейль были бы самыми отчаянными в Красном замке и каждый из них собирался искать спасения по-своему.       Ее опущенный рот оставался закрытым, но ему не нужно было, чтобы она говорила. Пока нет. Во-первых, ему нужно, чтобы она выслушала.       Когда он заговорил с ней, его голос был мягким, как шелк, но опасным, как змея, спрятавшаяся в высокой траве.       — Мы не такие уж разные, ты и я. Мы оба стремимся избежать судьбы, которую наша семья заставила нас принять. Они продали бы меня Долине ни за что и не оставили бы мне даже самого элементарного достоинства для того чтобы гарантировать, что я доведу дело до конца. В этом браке меня не ждет ничего, кроме страданий, я это знаю точно. А ты... Хочешь знать, какая судьба ждет тебя, дорогая тетушка?       Он перевел взгляд с Кузнеца на ее лицо, ее широко открытые глаза и сделал паузу в своей речи. Когда стало очевидно, что он не будет продолжать без ее разрешения, она неохотно кивнула ему.       Он продолжил, бросив на нее мягкий взгляд, полный жалости.       — Они вообще не ищут для тебя брак. Они не позволят тебе покинуть мать. Никогда. А ты… В конце концов ты попадешь в объятия любого мужчины, который, по твоему мнению, влюблен в тебя, только для того, чтобы он завладел тобой, а затем оставил тебя одну, беременную его ублюдком. И когда этот ребенок родится мертвым и отчаяние полностью охватит тебя, ты войдешь в Черноводный залив, чтобы наконец-то положить конец своим страданиям.       Когда он закончил, по ее лицу снова катились тихие слезы, ее плечи опустились, когда она повернулась лицом к Деве.       Он позволил едва заметной ухмылке появиться на его лице, когда снова повернулся к Кузнецу.       — Так не должно быть. Мы можем помочь друг другу, ты и я.       Ее лицо все еще было обращено к Деве, несомненно, обдумывая его намеки и, наконец, она заговорила.       — Как?       — Мне нужен способ сбежать от стражи и добраться до Караксеса. Я могу взять тебя с собой.       — Я не хочу убегать.       — Нет, но ты хочешь выйти замуж, а тебе этого не позволяют.       Он смотрел на ее макушку, и когда она снова подняла лицо при его словах, он посмотрел ей в глаза со всей серьёзностью.       — Я могу отвезти тебя на Драконий Камень и сделать своей женой согласно валирийским традициям. Давай свяжем нашу кровь вместе, и никто никогда не сможет разрушить наш союз. После этого мы сможем вернуться. Вместе, как муж и жена. Я не могу обещать тебе, что из меня выйдет хороший муж, но я могу подарить тебе собственного ребенка. Я могу дать тебе столько детей, сколько ты пожелаешь.       Ее глаза продолжали расширяться, пока она слушала его речь, и ее щеки начали краснеть. Она резко повернула голову и снова посмотрела на Деву. Ее голос был даже тише, чем его.       — Что ты хочешь, чтобы я сделала?       Его собственный взгляд вернулся к Кузнецу и он ухмыльнулся.       — Сходи к мейстеру и попроси что-нибудь сильное, для того чтобы помочь тебе заснуть. Не вино сна, а что-то более крепкое, что можно подмешать в вино.       Он сделал паузу, чтобы привести в порядок свои мысли.       — Тогда приходи ко мне после захода солнца, принеси вино, чтобы мы могли разделить его, пока мы будем говорить о чем угодно. И конечно, было бы слишком грубо не предложить немного вина и моим теням. Нам, несомненно, придется притвориться, что мы выпили его раньше, чем они, так что будь к этому готова. Как только они уснут, мы уйдем через тайные ходы.       Размышляя о хитросплетениях тайных ходов и о том, какой выход приведет их ближе всего к Драконьей Яме, он немного закусил губу.       — Если бы ты смогла взять с собой плащи с накидками для нас двоих, это, вероятно, помогло бы нам добраться до Драконьего Логова незамеченными. Но если ты не сможешь придумать как доставить их незаметно, тогда не стоит беспокоится о них.       Весь план зависел от Гейль и ее готовности согласиться с ним. Будем надеяться, что Деймон поймал ее в момент слабости. Будем надеяться, что она посчитает, что выгода для нее намного больше, чем опасность. Хотя Деймону казалось, что от их маленькой сделки она только выиграет. Даже если бы они были обнаружены, мало что могло бы стать для нее хуже, чем то что уже произошло. Вряд ли они могли сделать ее жизнь скучнее, а ограничения — строже.       А Деймон... Что ж, в этот момент Деймон предпочел бы даже Стену, чем согласиться на брак. Поэтому, если бы ему предоставили выбор между браком с Реей Ройс или Ночным Дозором, он знал бы свой ответ.       Брак с Гейль… Брак с Гейль будет свободой. Никто и никогда не сможет заставить его жениться на ком-либо еще, а сама Гейль была тихой, робкой и скучной. Женитьба на ней не будет для него слишком трудной задачей, поскольку она вряд ли попытается навязать ему свою почти несуществующую волю. Возможно, она и не была так красива, как Лейна или Рейнира в ее возрасте, но ее кровь была такой же валирийской, как и их.       Да, женитьба на Гейль решит все его проблемы.       Последовала пауза, наполненная ожиданием, прежде чем она вздохнула и снова заговорила тихим голосом.       — Я подумаю об этом.       Хорошо. Работа Деймона здесь была выполнена. Он в последний раз окинул взглядом статуи, и его взгляд уловил что-то довольно… странное. Перед последней статуей, Неведомого, не было зажжённых свечей. Никто никогда не молился ему, кроме как о том, чтобы держать его подальше, полагал он. Как странно.       Он подошел к статуе и зажег там свечу. Это было вполне уместно, ведь Деймон только что умер.       Он оставил Гейль и септу с мрачным лицом. Его сторожевым псам не нужно было видеть, что его настроение значительно улучшилось.