A Life, Redux

      Гейль оставалась одна в септе еще долго после того, как Деймон покинул ее, все еще стоя на коленях перед Девой, время от времени украдкой бросая взгляды на единственную свечу, зажженную на алтаре Неведомого. Он не мог... Конечно, он не мог...       Она пришла в ужас, когда увидела, как он подошел к алтарю Неведомого и зажег свечу. Никто не зажигал свечи Неведомому. Никто. Никто не молился, чтобы смерть обратила на них свой взор. Казалось бы, никто, кроме Деймона Таргариена, который только что предложил взять ее в жены, если она поможет ему сбежать от его соглядатаев.       Могла ли Гейль действительно сделать это? Была ли она достаточно храброй?       Ее взгляд снова скользнул к одинокой свече. Боги, что бы он делал, если бы она этого не сделала? Возможно, она выросла в защищенности, но даже до нее доходили слухи о смерти Визерры. О ее непреклонном отказе от брака, оставленном без внимания, также после этого последующим ее последнем акте неповиновения, приведшем к ее смерти, которую многие считали преднамеренной.       Она подумала о словах Деймона о самой Гейль и ее собственном будущем. Как бы ей ни хотелось их отрицать, в них звучала правда. Сам Деймон сейчас был настроен против своего брака даже больше, чем она видела раньше. Слова о будущем Гейль были правдой, и Деймон знал, что его брак принесет ему только страдания. По мнению Гейль, имело смысл только одно объяснение.       Деймон был сновидцем.       Деймон был сновидцем, и что бы ни было в будущем, перспектива женитьбы на Рее Ройс заставила его зажечь свечу Неведомому. Деймон не собирался жить, если бы этот брак состоялся.       Разве не обязанностью Гейль было спасти его от такой участи?       Она взглянула на доброе лицо Девы.       До прибытия Деймона она молилась Деве о силе достойно увидеть и принять, то, что Деймон женится на ком-то другом. В течение многих лет она надеялась, что, если для нее не обсуждался вопрос о браке, это означало, что она должна выйти замуж недалеко от дома, в рамках семьи. И все же она так и осталась незамужней, хотя все ее сестры и даже племянницы к ее возрасту уже давно были замужем.       Визерис был старше нее, и она собиралась выйти за него замуж. Несмотря на все это, она была благодарна за то, что он, в конце концов, женился на одиннадцатилетней Эймме, а не на ней. Став свидетелем несчастий Эйммы, она стала еще более благодарной. После этого она поверила, что, как только Деймон достигнет совершеннолетия, они поженятся.       Этого не произошло. Когда она узнала о браке, который они ему предложили, она плакала горькими слезами. Это был не Визерис и не Деймон. Несмотря на то, что она испытала облегчение, избежав брака с Визерисом, она не могла испытывать того же из-за отказа от брака с Деймоном.       Деймон был красивым, лихим, смелым рыцарем, гордым обладателем Темной Сестры, драконьим всадником, настоящим валирийским принцем, и как она слышала, мечтой каждой девушки. Он был всем, чем не была Гейль, и она хотела его. Она хотела себе немного этого блеска и волнения. Она все еще хотела его. И если то, что он сказал, было правдой, она могла бы заполучить его, если бы только ей хватило смелости сделать то, что он ей велел.       Ее взгляд снова метнулся к одинокой свече, зажженной перед Неведомым. Конечно, ее обязанностью было спасти его. Конечно, ее можно простить за то, что она пошла против воли своих родителей, когда на кону была жизнь, жизнь Деймона?       Ее глаза снова метнулись к Деве. Девушки молились ей об удачном замужестве, и Гейль молилась ей об этом много лет. Даже не предвидя замужества, она молилась о силе и достоинстве. И все же, когда она стояла на коленях перед Девой, наконец-то отказавшись от мысли о замужестве и молясь о принятии этого, рядом с ней появился Деймон со своим предложением.       Возможно, его послали в качестве последнего искушения. И все же, возможно, в момент принятия Дева послала Гейль ответ на ее молитвы.       Решительно поднявшись, она одарила Деву ослепительной улыбкой. Она поверила бы, что это ответ на ее молитвы. Если это было просто искушение… Ну, Деймон уже сказал, что ей суждено поддаться. Какое имело значение, когда именно?       Она послала небесам молчаливое извинение, подошла к алтарю Неведомого и задула свечу. Им не было необходимости обращать свое внимание на Деймона. Нет, в этом нет никакой необходимости, потому что Гейль сама спасет его.       Если бы она хотела помочь Деймону сбежать, ей пришлось бы сначала ускользнуть от матери. Мать чаще всего любила звать ее спать в свою постель, и если бы она узнала, что Гейль ходила к мейстеру за снотворным, она точно настояла бы на этом. Излишне говорить, что в семнадцать лет Гейль мало что ненавидела так сильно, как сон в постели матери.       Было много унижений и ограничений, которые она должна была сносить молча, но ее даже лишили возможности спать одной в своей постели… Казалось, это слишком много, чтобы просить. И теперь, если она примет предложение Деймона, в будущем она, возможно, вообще откажется от этого. Или нет. Ее родители, несмотря на большую любовь друг к другу, не делили спальню. Она понятия не имела, каковы могут быть его требования к ней как к жене.       Тем не менее, ей нужно было сначала заполучить снотворное, прежде чем ее разум смог зайти так далеко. Без этого вообще не было плана побега, а без плана побега не было бы и замужества самой Гейль.       И плащи. Ей нужно было придумать, как пронести плащи в покои Деймона прямо под носом у его стражей Королевской гвардии. Она резко остановилась, и улыбка расплылась по ее лицу. У нее был прекрасный повод не быть с матерью этой ночью, а также прекрасный повод поговорить с Деймоном и принести плащ в его покои. Она сказала ему утром, не так ли? Они шили ему одежду, в том числе и брачный плащ. Тот, в котором, если все пройдет хорошо, он больше не будет нуждаться.       Тогда сначала мейстер.       Гейль улыбалась своей лучшей скромной улыбкой, устремив глаза в пол, когда один из его помощников впустил ее в кабинет Великого мейстера.       — Доброе утро, Великий мейстер. Простите, что беспокою Вас по этому поводу... Может, вместо этого Вы выделите одного из своих помощников? Мне бы очень не хотелось отнимать у Вас время напрасно.       Старый мейстер нежно ей улыбнулся.       — Чепуха, принцесса. Вы — восхитительная компания для старика. Что привело Вас сюда сегодня?       Она позволила своим глазам стать грустными, а улыбке потускнеть, когда бросила на него умоляющий взгляд.       — Я бы попросила Вас не говорить моей матери. Я не хочу ее беспокоить.       На лице Великого мейстера появилось хмурое выражение и, конечно же, беспокойство.       — Ну, я не могу просто обещать Вам это, принцесса. Что, если об этом следует сообщить королеве ?       — О, уверяю Вас, это не так. Это действительно такая мелочь, но мама все равно будет волноваться.       Ее руки были сложены в мольбе, а глаза умоляюще смотрели на него.       Великий мейстер несколько мгновений беспомощно смотрел на нее, не зная, что ей сказать, пока не выпустил смиренный вздох.       — Очень хорошо, я не сообщу Ее Светлости, если не сочту дело достаточно серьезным, чтобы это сделать.       Она позволила капле облегчения проникнуть в ее улыбку.       — О, я обещаю, что дело несерьезное. Просто… у меня в последнее время были проблемы со сном, и мне было интересно… не могли бы Вы дать мне что-нибудь для этого?       Великий мейстер сам выдохнул с облегчением.       — Не беспокойтесь, принцесса, я прикажу Вам доставить вино снов в любое время, когда Вы пожелаете.       И вот тут возникла проблема. Гейль подумала об этом, и Деймон оказался прав. Это действительно не могло быть вином снов: его вкус слишком известен, а действие слишком медленное.       Она слегка прикусила губу, чтобы показать нерешительность, прежде чем выразить обеспокоенность.       — Видите ли, Великий мейстер, я не верю, что вина снов будет достаточно. У меня проблемы со сном довольно… серьезные. Я считаю, что требуется нечто гораздо более сильное, — ее брови сошлись вместе, когда она кое-что поняла. — Но что-то безопасное в использовании. Мне бы, конечно, не хотелось случайно отравиться.       Мейстер Элисар тоже нахмурился.       — Тогда уж точно не сладкий сон. Это довольно смертельно при чрезмерном использовании. Дайте мне подумать об этом, принцесса.       Он отошел к одному из верстаков, осмотрел там флаконы и взял один, а Гейль наблюдал за ним с едва скрываемым любопытством.       — Что это такое?       Выражение его лица было полным нерешительности, когда он ей вручал флакон с жидкостью.       — У него пока нет настоящего названия. Я сделал это для леди Эйммы. Иногда… Иногда, в ее деликатном состоянии, у нее проявляются еще и проблемы со сном. Ее… конституция требует деликатного обращения и различных доз.       Ой. Она определенно не завидовала Эймме. Однако, если во флаконе содержалось то, что подразумевал мейстер…       — Нескольких капель должно быть достаточно, чтобы гарантировать Вам несколько часов сна без сновидений, принцесса.       Ее глаза были широко раскрыты и полны удивления, в этом она убедилась.       — О, а что произойдет, если моя рука соскользнет и я нечаянно пролью все это в свой напиток?       Великий мейстер рассмеялся над этим вопросом.       — Я бы советовал воздержаться от этого, — потрясая перед ней флаконом, он продолжил. — В этом флаконе достаточно, чтобы десяток взрослых мужчин могли спокойно проспать всю ночь. Если бы Вы выпили все это, то могли бы проспать неделю или больше.       Она оживилась от этого.       — Значит, чем больше доза, тем дольше сон?       — Да.       Хорошо.Тогда это совсем не похоже на сладкий сон.       Ей нужна была еще одна часть информации, поэтому она наморщила нос.       — Это слишком мерзко?       Мейстер Элисар рассмеялся.       — Нет, принцесса, это вовсе не мерзко. Во всяком случае вкус довольно приятный.       Гейль еще раз благодарно улыбнулась доброму старому Великому мейстеру.       — Спасибо, Великий мейстер. Я считаю, что это именно то, что мне нужно.       Следующей была ее мать.       Несколько часов спустя, когда солнце начало садиться, а Гейль все еще сидела в компании своей матери, сшивая и расстегивая плащ, который, скорее всего, никогда не будет использован, она обиженно вздохнула. Когда ее мать ничего не заметила, она издала еще один, более громкий звук.       — Честное слово, что с тобой сегодня, Гейль?       Она позволила себе выпустить еще один несчастный вздох, гораздо более мягкий, и одухотворенно посмотрела на мать.       — О, это всего лишь этот плащ. Я надеялась закончить его сегодня. Ты не будешь возражать, если я возьму его с собой в свою комнату и поработаю над ним всю ночь? Мне так хочется, чтобы он наконец был готов.       Мать подарила ей одну из своих добрых улыбок. Никто не улыбался так по-доброму, как Добрая Королева.       — Нет необходимости уже заканчивать, моя дорогая. До свадьбы еще несколько дней.       Нет. Нет, это не так, и Гейль позаботится об этом.       Пожав плечами, она позволила уголкам губ опуститься еще сильнее и еще раз одухотворенно взглянула на мать.       — О, я знаю. Просто... Я ожидаю, что ближайшие дни будут очень заняты: прибудут гости, будут пиры, примерки платьев и все такое... Что, если у нас не хватит времени? — Она еще раз взглянула на мать, почти плача. — Пожалуйста, мама. Мне очень не хотелось бы чтобы у моего племянника не было плаща для невесты только потому, что мы слишком отвлеклись.       Ее мать смотрела на нее глазами, полными смирения, но Гейль знала, что лучше не праздновать свою победу слишком рано.       Добрая Королева с любовью покачала головой.       — Тогда возьми его. Но я хочу, чтобы он был готов к утру.       Гейль склонила голову и не дала никаких обещаний.       — Спасибо, мама.