A Life, Redux

      Гейль вела себя чрезвычайно странно с тех пор, как оправилась от шока, и это его беспокоило. Что-то пошло не так. Она передумала? Ей, конечно, так не казалось. Несмотря на то, что на кухне ее энтузиазм казался уловкой, то в септе она была вполне искренна, и он был в растерянности. Она даже была той, кто поцеловал его, чтобы скрепить их клятвы.       Независимо от того какой бы ни была проблема, он был уверен, что в конце концов доберется до ее сути. Теперь, когда они поженились, и нужно было иметь дело с проклятым кастеляном и стражей.       Он подошёл к бледному рыцарю с улыбкой на лице и Гейль на его руке.       — Мой добрый сир, раз уж Вам, кажется, нравится участвовать в королевских свадьбах, почему бы не присоединиться к нам на прогулке? Вскоре нам предстоит провести более традиционную церемонию в саду Эйгона. Вы можете помочь нам получить необходимые для этого предметы.       Рыцарю не следовало проявлять еще большую инициативу и посылать сообщение королю раньше времени. Лучше пока держать его в поле зрения, и, конечно же, не помешало бы иметь еще несколько свидетелей валирийской церемонии. В конце концов, было бы неправильно, если бы кто-то заявил, что церемонии не было.       Кастелян, по-видимому, все еще ошеломленный всем происходящим, несколько оцепенело последовал голосу власти, а стражники просто последовали его примеру. Деймон и Гейль возглавили сбор необходимых предметов и, по счастливой случайности, нашли их именно там, где он помнил, что они будут через два десятилетия. Понятно, что ими пользовались редко.       Тем не менее, он улыбнулся им, когда нашел их все в одном месте, почтительно прикасаясь к ним. Это были они. Предметы, которые действительно гарантировали бы его свободу. Его свобода если не от брака вовсе, то хотя бы от нежеланного. Его свобода быть тем, кем он хочет быть, а не тем, во что его превратили годы обид и горечи.       Клинок, чаша и лента лежали поверх мантии, рядом с головным убором, он вынул их и положил рядом с сундуком, передав головной убор Гейль. Церемониальные одежды, какими бы тяжёлыми они ни были, были переданы в руки стражникам, а Деймон взял клинок из драконьего стекла, чашу и ленту, которая должна была связать им руки.       Все еще стоя на коленях у места где были обнаружены предметы, он улыбнулся Гейль, встретившись с ней глазами.       — Значит можно отправляться в Сад Эйгона.       Она ответила на его улыбку, нахмурив брови, в глазах появился какой-то незаданный вопрос, и он встал, чтобы отряхнуться и, наконец, пошевелиться.       Боже, он надеялся, что священник уже был там. Время шло, и его съедал страх, того что они на самом деле не успеют. Что они не смогут сделать свой союз по-настоящему необратимым до того, как прибудет его отец и положит всему этому конец. Что его все еще можно оттащить обратно в Королевскую Гавань к Рее Ройс.       Страх заставил его ускорить шаг, и Гейль снова бежала рядом с ним, задыхаясь, и он проклинал свое чертово нетерпение, замедляя шаги. Никакой валирийской церемонии с невестой, находящейся без сознания из-за нехватки воздуха не будет, напомнил он себе и изо всех сил старался сохранять ровный и не слишком быстрый темп для своей тети, которая с благодарностью посмотрела на него, отметив его усилия.       Уже начало светать, когда они вошли в сад Эйгона и нашли там молодого хранителя драконов и жреца Четырнадцати. Это был не тот священник, которого Деймон помнил, который женил его через двадцать лет, и он решил, что это хорошо. Следует различать жизнь и загробную жизнь. Новая жизнь, решил он вскоре после того, как проснулся. Новая, лучшая жизнь, решил он сейчас.       Они надели церемониальные мантии поверх той одежды, которую уже носили, и Деймону пришлось помочь Гейль надежно закрепить головной убор. Моргнув, увидев ее с ним и в мантии, ему пришлось избавиться от ощущения, что это неправильно. Ощущения что ему не следует делать этого, не с ней. Новая жизнь, пришлось твердо напомнить себе. Новая лучшая жизнь.       У него перехватило дыхание, когда они стояли лицом друг к другу перед священником, и ему предстояло сделать первый разрез. Порез на ее губе, порез на его. Порез на ее ладони, порез на его. Символ огня на ее лбу, символ крови на его.       Когда их соединенные руки были перевязаны лентой, и из них текла кровь, он смотрел на Гейль и продолжал повторять про себя. Теперь это была его жена. Жена и никто другой.       — Кровь двоих, слившихся в одно. Призрачное пламя и песня теней. Два сердца, как угли, выкованные в Четырнадцати огнях. Будущее, обещанное в стекле, свидетелями которого являются звезды. Обет, произнесенный во времена тьмы и света.       Когда они выпили свою соединенную кровь, и священник произнес эти слова, он наконец понял, что принял их за истину.       Когда пришло время скрепить их клятвы поцелуем, настала его очередь сделать это, и на этот раз он не сдерживался и поцеловал ее как следует.       Они были женаты. Это было к лучшему или к худшему, но они поженились и останутся в браке.       Когда они удалились в его покои, что бы ни было не так с Гейль, оно вернулось с удвоенной силой, и у него появилось чувство, будто он внезапно понял, что это было. Завершение. Деймон предположил, что, как и у любой благородной девушки, ее голова, вероятно, была забита кучей чуши по этому поводу, и, поскольку ее мать планировала, что она останется девушкой, она вообще не прояснила этот вопрос.       Из-за этого она застыла как доска, когда он снял с них церемониальные одежды и почтительно убрал их в сундук. Глядя на нее, он размышлял о том, насколько разумно вообще попытаться завершить брак. Ее лицо было бледным, она обнимала себя и кусала губу.       Он тихо вздохнул и заговорил с надеждой на свой успокаивающий голос.       — Я уйду, чтобы ты могла раздеться. Все в порядке?       Ее кивок на это предложение был восторженным, и это не предвещало ничего хорошего для того, как все должно было пройти, но он покинул покои и расположился прямо рядом с дверью в коридоре, ведущей к ним. Он откинул голову назад и задался вопросом, как кому-то удалось завоевать ее доверие и сделать это без брака. Это был не первый раз, когда он задавался этим вопросом. Когда он узнал правду о ее судьбе, спустя много времени после смерти его бабушки, он так и не смог поверить в эту историю. В его сознании Гейль навсегда осталась простой и скучной, но больше всего застенчивой и невинной.       — Я готова.       Звук ее голоса был приглушен дверью, и он сделал обнадеживающий вдох, прежде чем снова войти.       Она не была готова. Она была настолько далека от этого, насколько это возможно, если судить по побелевшим костяшкам ее сжатых пальцев в кулаки, державших одеяло, натянутое до самого подбородка.       Он зажмурился, когда встретился с ее широким испуганным взглядом. Поистине, как из всех людей бродячий певец смог завоевать ее доверие, когда она так боялась Деймона, своего родственника, а теперь и своего мужа? Черт. Ему действительно хотелось бы не думать об этом, потому что было одно объяснение, и сейчас он не хотел думать о нем.       Неужели она… Ее заставили? Не поэтому ли ее даже не попытались выдать замуж? Неужели этот опыт оставил ее настолько травмированной, а ее мертвый ребенок просто закончил то, что начал какой-то мужчина? Несмотря на все это, он не видел никаких признаков того, что она помнит что-либо из своей жизни раньше, даже когда он сказал ей, не использовал это против нее… Был ли этот страх признаком того, что что-то каким-то образом перешло из ее жизни?       Ах, черт, ему действительно хотелось бы не думать об этом сейчас. Внезапно он почувствовал, что совсем не отличается от того мужчины, который причинил ей вред, и желчь подступила к его горлу. Он желал себе новой лучшей жизни. Новая лучшая жизнь для Гейль, поклялся он сейчас.       Вздохнув, он снял ремни с мечами Королевской гвардии и повесил их на одну из спинок кровати, снял камзол и небрежно отбросил его в сторону. Он также снял ботинки и лег на спину рядом с Гейль, глядя на балдахин.       Ни один из них не был готов к заключению брака сейчас, но им действительно нужно было это сделать, и он пытался понять, как это сделать. Он думал просто открыть рану на ладони, чтобы получить кровь, которая послужит доказательством, но это казалось… маловероятным. Гейль была слишком невинна, и не было бы необходимости даже в допросе мейстера, чтобы доказать ложь, поскольку, вероятно, было бы достаточно всего лишь нескольких вопросов.       Итак, все еще глядя на балдахин, он открыл рот и заговорил.       — Тетя, помнишь, как мы детьми играли «Зайди в мой замок»?       Может быть, напоминание об их кровном родстве поможет немного облегчить ее беспокойство?       — Да? — В ее голосе было много замешательства, и он вряд ли мог ее винить.       — Брачное ложе немного похоже на это.       — Что?       — Ну… Ты можешь… Ты можешь представить свое тело как стены, которые нужно пройти в игре. Если муж все делает правильно, делает правильные шаги, его приглашают в замок и это… весело. Для обоих, мужа и жены.       Он сделал паузу, чтобы собраться с мыслями, потому что, хотя эта игра использовалась как эвфемизм, метафора заходила лишь до некоторой степени.       — Но, как известно, в игре и в жизни замок можно взять и силой. В таком случае… это тот случай, когда мужчина делает не правильные шаги… но… хм… решительные… ну… это совсем не весело, не для женщины. Это может быть больно или даже травмирующе.       О, Боги, он не мог поверить, что именно он объяснял ей это.       — Я думаю… я думаю, что то, чему учат септы… Я думаю, что они учат девочек ожидать невесёлого подхода, а не веселого. Но... просто чтобы ты знала... я предпочитаю веселый вариант. Так что действительно не о чем беспокоиться.       Он замолчал и позволил ей обдумать его слова. Сам он так же их обдумывал. Неужели он запутал это объяснение настолько, насколько ему казалось?       — Как узнать, правильные ли шаги?       Камень упал с его груди. Любопытство, как обнаружил Деймон, было очень сильной вещью.       — Я могу показать тебе. Могу я снять одеяло?       Прежде чем она ответила, повисло молчание.       — Очень хорошо.       Он обнажил ее и повернулся к ней лицом, глядя ей в глаза. Пока говорил, он проводил рукой по ее телу.       — Видишь ли, если шаги правильные, твое тело скажет тебе об этом, — его рука слегка подтолкнула ее ноги, для того чтобы раздвинуть бедра, и она это сделала. — Здесь будет влажно.       Его пальцы слегка коснулись ее ядра, и она покраснела и извивалась под ними, действительно появилась влажность, и она покраснела от этого еще больше.       — Видишь? Ты чувствуешь, как уже горит огонь, тетя?       — Деймон.       Ему очень понравилось хриплое звучание ее голоса, когда она произнесла его имя. На его лице расплылась ухмылка.       — Что такое, дорогая тетя?       — Каковы же еще шаги? Это проверка?       Да, любопытство — сильная вещь.       — Ах, это не обязательно должно служить только одной цели. Но есть и другие шаги. Например, поцелуи.       Он наклонился, чтобы поцеловать ее, облизывая ее порезанную губу и рот, и воспользовавшись возможностью, погрузить в нее палец, пока она была настолько отвлечена. Она выгнулась к нему, и он улыбнулся. Они могли это сделать. Они бы это сделали.       После этого, уставшая и тяжело дышащая, в ней все еще оставалось немного любопытства.       — Ты уверен, что мы сделали это правильно? Я знаю, что должна была быть кровь. Я не чувствовала, что истекаю кровью.       Он засмеялся и встал с кровати, чтобы схватить и намочить тряпку. Вернувшись с ней, он снова раздвинул ее ноги и прижал к ним тряпку, чтобы аккуратно вытереть ее.       Помахав тряпкой перед ее лицом после того, как он закончил, он снова засмеялся.       — Вот твоя кровь. И мое семя. Не волнуйся, теперь ты по-настоящему лишена девственности, а наш брак полностью завершен.       Он еще не закончил смеяться над ее растерянным лицом, когда раздался грохот, дверь в его спальню распахнулась, и он встал с кровати, с мечом в руке указывая на незваного гостя.       Злоумышленником оказался его отец.       Он прижал меч к горлу отца.       Он моргнул и опустил меч, вместо этого безвредно положив его острие на землю.       В конце концов, Деймон был прав, беспокоясь о времени.