A Life, Redux

      Пальцы Гейль дрожали, борясь со слезами, когда она бросилась одеваться, чтобы последовать за братом и мужем. Деймон не заслужил один только гнев ее брата. Гейль помогла ему, и она хотела проявить храбрость и взять на себя свою долю вины. Но…       Когда она приблизилась к Залу Расписного Стола, стало совершенно очевидно, что дискуссия уже стала жаркой и громкой, и даже нескольких слов, которые она услышала, оказалось достаточно, чтобы она подавила болезненный вздох и убежала.       «Я бы лучше трахнул овцу», — сказал он, и, как бы грубо это ни было сформулировано, какое лучшее описание можно было бы найти для Гейль? Он был далеко не первым, кто обращался к ней таким образом. Просто… она никогда такого от него не слышала. Она знала, что их брак — это договоренность между ними и ничего более, но слышать, как он произносит эти слова… О, это было больно.       «Я лучше умру», — сказал он тоже, и она знала, это был ее страх, не так ли? Что она ничего не сделает, и Деймон причинит себе вред, чтобы избежать брака с Реей Ройс, и это будет ее вина.       Ее грудь болела, когда она ходила по спальне Деймона. Она не ожидала ничего особенного от их брака, кроме побега из-под удушающей чрезмерной опеки матери и возможности родить собственного ребенка, но он был к ней добр, добрее, чем она ожидала, и она надеялась…       Возможно, она совершила ошибку. Возможно, ей следовало помочь Деймону, и затем остаться дома. Гейль не была создана для восстания. Овца в шкуре дракона, как некоторые называли ее. Даже не так, скажут другие, поскольку Гейль редко носила цвета своего Дома.       Деймон сильно напугал ее, когда ворвался в комнату, явно все еще взбешенный, и ей хотелось, чтобы у нее хватило смелости заговорить, сказать ему, что он был прав и раньше, что она тоже дракон. Но она не была храброй. Не для этого, не для себя, никогда для себя, и поэтому она наблюдала, как он боролся за спокойствие, а затем двинулся с поразительной решительностью, приказывая ей следовать за ним.       И она это сделала. Мучась, борясь за смелость высказаться, высказаться за себя, она следовала за ним, пока он спешил через замок, через кухни, а затем через туннели, пока он больше не торопился, остановившись однажды на солнечном свете и стоя на песке.       Он поставил провизию, разложил одеяло и лег на него, закрыв глаза. Гейль уставилась на него. Она была так растеряна. Ей нужно было знать, что происходит. Почему они были там?       — Деймон, что мы здесь делаем?       Его ответ не имел смысла. Все это не имело никакого смысла. Она рассмеялась над абсурдностью всего этого. Почему его вообще волновало, умеет ли она плавать, если он совсем не заботился о самой Гейль? Зачем ему учить ее? Это не имело никакого смысла.       Но он начал раздеваться и настоял, чтобы она тоже сделала то же самое, иначе она вошла бы в воду одетой, а она этого не хотела, не хотела, чтобы ее единственное черное платье, ее единственная одежда дракона была уничтожена, и поэтому она сняла платье, но осталась в исподнем белье.       Гейль оцепенело посмотрела на море и обняла себя. Она… она никогда не была в море, и он сказал ей, что она бы там погибла. Умерла бы в нем ,в будущем, которое теперь, как она надеялась, не наступит. Но это не означало, что она не боялась. От этого она боялась еще больше. Был путь, по которому она шла всю свою жизнь, и который в конечном итоге должен был привести ее к такой судьбе. Но сейчас она шла по другому пути, ведущему в неизвестность.       А Деймон… Она думала, что сможет положиться на него, на этом новом пути, но теперь она не была так уверена. Ей хотелось бы, чтобы это снова было так, как будто это было целую жизнь назад, когда она была счастлива и полна надежд. Когда он заставил ее преодолеть страх и почувствовать себя желанной.       — Деймон…       Он встал перед ней, вопросительно приподняв бровь, в глазах читалось беспокойство. Она взяла себя в руки и обняла себя крепче.       — Можем мы…? Можем ли мы вместо этого снова прийти в мой замок?       Раньше он заставил ее забыть страх, и она хотела этого и сейчас. Его лицо сделало что-то сложное: уголки губ дернулись вверх, брови взлетели вверх, а затем нахмурились. Беспокойство в его глазах усилилось. Он нежно взял ее лицо в свои руки.       — Как насчет того, чтобы рассказать мне, что тебя сейчас беспокоит? Это море?       Это было не море. Не только море. Она посмотрела ему в глаза и заговорила с таким вызовом, на который только могла.       — Я не овца.       Его рот снова дернулся, он наклонил голову набок и озадаченно моргнул.       — В этом мы согласны. Во-первых, они, как правило, немного короче и вьются. Во-вторых, я думал, мы уже договорились, что ты дракон.       И он звучал искренне. Как он мог звучать искренне? Неужели она ослышалась? Ее брови нахмурились, и она закусила губу.       — Ты сказал, что предпочтёшь трахнуть овцу, чем…       Глаза Деймона расширились, когда она заговорила, а затем его губы безумно дернулись, плечи начали дрожать, глаза сияли весельем. Казалось, он боролся с собой в течение нескольких мгновений, прежде чем рухнуть в припадке, схватившись за живот и задыхаясь среди приступов беспомощного смеха.       Гейль стояла и смотрела на него, разинув рот. Он смеялся до тех пор, пока слезы не потекли по его лицу, он упал на колени на песок и положил руки на землю. Она никогда не видела, чтобы он так смеялся, и ему потребовалось много времени, прежде чем он успокоился. Но каждый раз, когда казалось, что припадок закончился, и он, наконец, успокоился, все начиналось заново, когда его взгляд останавливался на ней.       В конце концов он, казалось, решил держать глаза закрытыми, хотя и обратился к ней с яркой улыбкой.       — Не волнуйся, жена. У меня нет склонности к осквернению стадных животных, — его губы сжались, и он, казалось, снова пытался подавить смешок. — Просто я вряд ли сделаю это, и, следовательно, еще более маловероятно, что я… хм… женюсь на Рее Ройс.       Он говорил о животных. Животных, а не о Гейль и ее темпераменте.       — Ой.       Казалось, это вызвало у него новый приступ смеха.       После того, как Деймон наконец взял себя в руки и вытер слезы с лица, он покачал головой и заговорил с весельем, все еще присутствующим в его голосе.       — О, Боги, интересно, сколько людей так подумали и просто не осмелились ничего сказать.       Деймон находил слишком много веселья в том, что причиняло Гейль столько страданий, что она пристально посмотрела на него и швырнула в него песок. Что, как она поняла, как только на его лице появилась дьявольская ухмылка, вероятно, было не самым умным поступком, и с тревогой поспешно отступила от него.       Увы, она была слишком медленной и вскоре обнаружила, что ее подхватили и понесли через пляж, безошибочно направляясь к воде.       — Нет! Деймон, нет!       Ее протесты были бесполезны, поскольку она оказалась брошенной в воду по пояс. Когда она всплыла, отплевываясь и задыхаясь, обнаружив, что он все еще улыбается ей, на этот раз с немалой дозой удовлетворения и триумфа, ее покинул бессловесный крик разочарования.       — Это было нехорошо!       Он удивленно поднял бровь. — О, а думать, что я лежу с животными, приятно?       Это не то, о чем думала Гейль! Совсем! Поэтому она топнула ногой и, что естественно не имело никакого эффекта, когда она находилась в воде, и чтобы выразить свое разочарование направила на него брызги воды, выплеснув морскую воду на его смеющееся лицо. Так ему и надо!       Только он в ответ махнул рукой и в ее сторону, и это нельзя было оставлять просто так, не так ли? Вскоре они перешли к войне плесканий, и Гейль не смеялась так сильно и так много с тех пор, как была ребенком, а может быть, даже тогда. Каким-то образом она была вся мокрая, холодная и легче, чем когда-либо прежде.       Она оказалась в объятиях Деймона, он прижал ее руки к телу, предотвращая дальнейшие атаки, и все же она повернула свое лицо к нему, ухмыляясь. Он тоже ухмылялся ей, прежде чем прислониться к ней головой и закрыть глаза.       — Как бы это ни было весело, мне действительно нужно сейчас поспать.       И Гейль почувствовала себя храброй, поэтому она встала и поцеловала его, пока его глаза были закрыты. Он ответил на ее поцелуй и углубил его, чувственно облизывая ее рот, и, несмотря на холод, она загорелась. Отстранившись, он положил подбородок ей на голову.       — Позже. Мы тоже можем сыграть в это, но позже. Мне действительно нужно поспать сейчас, иначе я заплачу. Ты же не хочешь видеть, как я плачу.       Она хихикнула ему в грудь от его слов. Поистине, она снова почувствовала себя маленькой девочкой, только более свободной.       Когда они вышли из воды, Деймон вытер их обоих полотенцем, натянул бриджи и, верный своему слову, лег на одеяло и почти сразу заснул. Она посмотрела на его спящее лицо со все еще твердой улыбкой, прежде чем сбросить мокрую рубашку, натянуть платье и лечь рядом с ним. Да, поспать казалось хорошей идеей.       Гейль просыпалась медленно и с самыми приятными ощущениями. В ее животе горел огонь, рука массировала ее грудь, теплые губы касались ее шеи, покрывая ее поцелуями. Когда какой-то вес переместился на нее и сильнее прижал ее к земле, она ахнула.       — Деймон.       Никакой реакции с его стороны не последовало. На самом деле Деймон, казалось, все еще спал и не осознавал своих действий. — Деймон!       Он даже не остановился! Ее юбка была поднята до середины бедер, а ее одетая грудь была у него во рту, а он даже не проснулся! Ей хотелось его встряхнуть, лишь бы она нашла в себе достаточно сил и присутствия духа.       — Деймон!       Последний крик прозвучал резко, поскольку ее уже щупали пальцы. Казалось, он наконец проснулся, подняв голову с ее груди и растерянно моргнув, глядя на нее. — Гейль?       Она смотрела на него в ответ, даже когда его пальцы продолжали рассеянно ее поглаживать. Она надеялась, что он не остановится.       — Думаю, ты уже заслужил приглашение в мой замок.       Слова звучали с придыханием, но она очень гордилась собой, что вообще справилась с ними.       Пальцы остановились, когда он, казалось, понял, что делает, его уши покраснели, и она зачарованно наблюдала за его лицом. Что-то странное происходило, когда он, нахмурившись, покачал головой, казалось, теряясь где-то в своих мыслях. Гейль этого не хотела. Она хотела, чтобы он был здесь с ней, продолжая то, что он делал.       Она поднесла руку к его щеке и приподнялась, чтобы нежно поцеловать его, заговорив только тогда, когда его глаза сосредоточились на ней.       — Пожалуйста, скажи мне, что позже уже наступило.       Он ухмыльнулся ей и поцеловал, задыхаясь. Она сочла это достаточным ответом, пока его пальцы продолжали поиски замка.